Морозный цветок

      На краю крыши дворца, под тусклым светом полной багряной луны, в одиночестве сидела Омдалия, с безразличием вглядываясь в страницы потрепанной книги.       — Прекрасная ночь, не так ли? — Прошептала, не отрывая взгляда от страниц.       Резкий порыв ветра слегка приподнял длинные волосы и позади с низким поклоном очутился Грин.       — Простите мою дерзость, госпожа. Думал, вы меня не заметите. Как глупо…       — Тссс… Не стоит портить такое прекрасное время своей болтовней.       Он кивнул и опёрся на одну из каменных колонн. Десять минут молчаливо стоял, смотря в затуманенное звёздное небо и пытаясь незаметно поглядывать на ведьму, которая неподвижно сидела с едва приоткрытыми глазами, словно засыпая, пока вдруг книга в её руках не рассыпалась в прах. Девушка совсем закрыла глаза, улеглась на спину и протянула свою руку.       — Отнеси меня вниз.       — Простите?       — Возьми меня на руки и отнеси вниз. Сейчас же.       — Да, госпожа. — Улыбнулся тот.       Грин аккуратно взял ведьму за талию и бёдра. Его туманные глаза тускло сверкнули голубым сиянием. По крыше вновь пронесся порыв холодного воздуха. Омдалия приложила палец ко лбу юноши, заставив оцепенеть.       -Нет-нет… Не хочу так.       Он замер и недоуменно взглянул на довольное милое лицо с едва заметной стервозной ухмылкой.       — Неси пешком, как обычный смертный. И не торопись. Хочу, чтобы каждый шаг был тихим и спокойным, подобно этой ночи       Грин недовольно выдохнул ледяной пар и начал медленно спускаться по огромной серебряной лестнице, держа на руках Омдалию и постоянно виновато отводя взгляд, когда тот падал на её лицо. Пройдя несколько этажей ведьма ехидно рассмеялась.       — Стой.       Она аккуратно прикрыла глаза своему слуге, почувствовавшему, что они очутились уже в совсем другом месте. Омдалия пропала с рук, но где-то впереди тут же раздался её манящий голос:       — Подойди ко мне.       Грин вгляделся в чертовски тёмный коридор и начал идти к едва различимому силуэту, стоявшему перед чёрной старой дверью, от которой веяло невероятно зловещим холодом.       — Скажи, почему ты служишь мне?       — Какой глупый вопрос. Моя душа, жизнь и смерть принадлежат вам, госпожа. — та внезапно открыла глаза и его захлестнула волна удушающей ауры.       — Не лги мне.       — Я… я служу вам… Потому что это придает моей жизни смысл, госпожа. — Прохрипел, хватаясь за горло.       Омдалия опустила взгляд, словно нашкодивший ребёнок.       — Вот как. Прости. Тогда скажи мне, что для тебя значит слово «жизнь»?       — Это вы меня простите, госпожа. Снова был не до конца искреннен с вами и с собой. До нашей встречи я думал, что жизнь — испытание, посланное нам, полное страхов, боли, суеты и безысходности. Но сейчас считаю, что жизнь — это ничто, она абсолютно бессмысленная по своей сути, каждое существо должно само выбрать, зачем ему нужно остаться в этом мире, будь то чувство, мечта, человек, предназначение или всё сразу. Если в жизни нет никакого смысла, то это всего лишь существование, выживание не более. До нашей встречи я просто существовал в этом мирке, моя госпожа. А сейчас я живее, чем когда-либо, поэтому и служу вам.       После этих слов настала долгая пауза. Ведьма погрузилась в глубокие раздумья и едва заметно потряхивала веером.        — Прекрасный ответ. — Наконец очнулась.        — Ответь тогда, жива ли я? Блуждаю в этом мире уже тысячелетие. Словно мрачная тень, день за днём я исполняю клятву; день за днём схожу с ума в попытках понять и изменить людей; день за днём мне хочется, чтобы весь этот кошмар закончился, но знаю, что по ту сторону будет только хуже. Есть ли смысл во мне?       Грин впервые увидел такие пугающие и потерянные глаза. Он почувствовал, что от его ответа сейчас зависит очень многое. Все тело объяла сильная аура ведьмы, которая с каждым мигом всё больше впивалась в сердце, словно голодный хищник. Он начал истошно выдыхать накопившийся пар в попытках что-то сказать, но не мог издать ни писка. Сжал руку в кулак и со всей силы ударил себя в грудь. Так, что часть холодной бледной кожи разлетелась осколками, оставив большой шрам. Стало очень холодно. Голос вмиг поменялся, став непоколебимым:       — Вы — исключение, госпожа. Никогда не жили и не умирали. Для вас вообще не подходят такие понятия, как жизнь, смерть или что-либо ещё. Вы похожи на ночь. Она просто есть. Является на смену дню, погружая раз за разом весь этот мир в темноту. Она не означает конец всего, это нечто другое. Что-то загадочное, пугающее и в то же время столь прекрасное. Вы одна из тех основ, без которых всё кругом точно не могло бы существовать. Впрочем, вы сами прекрасно знаете.       Омдалия ошарашено попятилась назад, сдавив искрившийся камень, украшающий её шею, а после прикрыла глаза и с довольной ухмылкой взглянула на Грина.       — Великолепно. Просто великолепно.       Запечатанная дверь позади начала медленно отворяться. За ней открылся устрашающий зал.       — Ты знаешь легенду о четырёх королях Акркамы?       — Едва ли, госпожа.       Ведьма прошла вперёд и всё вокруг засияло. Настолько ярко, что в мгновение ослепило юношу. В центре стояла большая статуя демона из чёрного льда, в грудь которой была воткнута серебристая шпага, излучавшая яркий холодный свет.       — Очень давно наш мир был совсем иным. Он являлся лишь одним из пяти связанных с друг другом измерений, разделённых незримой гранью. Вместе с ним тогда существовала и бесконечная тёмная пропасть. Холодный мир, где никогда не было понятия жизни, смерти, света, тьмы или чего-либо ещё подобного. Была только бесконечная нить, ведущая каждое существо куда-то через пропасть и связывающая всех. Создал этот мир тёмный бог со дна бездонной пропасти, которого звали Акуму. Создал от нестерпимой скуки и одиночества по своему образу и подобию. А когда Акуму создал тёмный мир, то разделил часть своей силы и души между четырьмя первыми населявшими его существами, которые и стали вечными стражами, что олицетворяли этот мир и вечность несли волю своего владыки, а сам Акуму просто стал наблюдать из глубины бездны, как его верные слуги поддерживают порядок. Этих слуг называли королями Аркамы. Король мрака — Анберг, ужаса — Муно, королева смерти — Хель и… — Омдалия подошла к ужасающей статуе и задумчиво уставилась на рукоять меча. — Король холода — Драйкс, ледяной демон, что означал хладнокровие, непоколебимость и абсолютную прагматичность того мира.       Вздохнула и взялась за рукоять.        — Сейчас от Аркамы не осталось ничего, кроме старых легенд. — Резко выдернула шпагу из статуи, отчего та вмиг рассыпалась       — Почти ничего.       — Вы что, хотите возродить тот мир, госпожа?       Ведьма рассмеялась и направила остриё прямо на печать Грина.       — Вовсе нет. Сейчас другое время и совсем другой тёмный бог. Ты верно сказал, что в этом мире у меня есть свой крест, который мне предстоит нести и мне очень понадобился бы столь сильный слуга, как король холода.       Один лишь взгляд на сияющее лезвие пробирал мертвецким холодом до самой глубины души.       — Твой судьбоносный день настал, Грин Драйкс. Пусть же пробудится тот, кто дремлет уже целую вечность.       В глазах засиял тёмно-синий символ, напоминающий череп. Он начал двигаться навстречу Омдалии, подобно зомби. Остриё клинка воткнулось в грудь и весь зал сотряс взрыв.       — Как же… холодно… — Едва слышно прохрипел.       От места, куда вонзилось лезвие, стал расходиться чёрный лед, впивавшийся в кожу, заковывая Грина в ледяной доспех. На лице появилась жуткая гримаса, а из почерневших замерших глаз и рта ручьем лилась густая кровь. Металл проникал глубже, замораживая всё тело изнутри, разрушая его и наводя нестерпимое безумие. Когда лезвие полностью вонзилось, от тела уже совсем ничего не осталось. Перед Омдалией стоял ледяной демон, источающий невероятный холод. Он расправил пару крыльев и взревел хриплым криком. Замершие стены зала мгновенно рассыпались, оставив заледеневшую ночную пустошь.