Морозный цветок

      Прошло почти две недели с той ночи. Грин начал приходить в сознание, но что-то мешало ему очнуться. Странное тревожное чувство холодного одиночества и страха перед неведомым внутри себя никак не отпускало. Наконец, умопомрачительная боль, словно ледяной кинжал, пронзила грудь и разошлась мертвецкой стужей по всему телу, заставив разум мгновенно отрезветь. Грин открыл глаза и задумчивым взглядом уставился в потолок.       Он лежал на тёмно-бордовой кровати, покрытой тонким слоем льда, а от его бледных синеватых губ исходил едва уловимый пар. В голове была гнетущая пустота и безразличие, но постепенно юноша стал осознавать происходящее. Приподнявшись с кровати, вытер с уголков губ подтёки крови и прижал ладонь к груди. Лотос, оставленный Омдалией, тускло сверкнул и разум вновь сковала непонятная сила. Глаза заволокла синяя пелена и от тела во все стороны прошлась волна сильного мороза так, что комната покрылась пугающим инеем. Грин отдёрнул руку, истошно откашливая холодный пар с брызгами чёрной крови. Где-то в сознании раздался запомнившийся голос:       — У тебя будет ещё много времени, чтобы привыкнуть к своей новой сущности. Надеюсь, ты справишься.       — Я тоже на это надеюсь.       — Чудно, тогда следуй сюда. Я уже заждалась.       Он мечтательным взглядом последовал за зовом ведьмы.       — Сию минуту, моя госпожа.       Манящий голос увёл далеко в глубь дворца к большим закрытым дверям. На них красовался чёрный символ в виде жутковатой маски с кровавой дырой посередине. Изнутри слышалась тихая мелодия и веяло невероятно мрачной аурой. Двери начали медленно отворяться, открывая огромный зловещий зал. Единственное, что было видно в почти полной темноте — роскошный трон из серебра посреди зала, украшенный парой канделябров с магическими свечами, на котором с немного стервозной ухмылкой сидела Омдалия. Размеренными шагами гость прошёл внутрь и сразу же ощутил на себе чей-то пристальный взгляд, который впивался в горло. Каждый шаг и вздох расходился протяжным глухим эхом куда-то в даль. Чем ближе он подходил, тем отчетливее чувствовал сводящую с ума атмосферу. Грин остановился в паре метров от трона, с облегчением выдохнув и низко поклонился.       — Простите мою нерасторопность, госпожа.       — Ничего, спешить нам некуда.       Ведьма достала веер и начала игриво перебирать его между пальцев.       — Скажи, помнишь ли ты своё прошлое? Осознаешь ли, кем теперь стал? Чувствуешь ли этот мир по-новому?       — Как много вопросов, госпожа. — Опустил голову. — Даже не знаю как это объяснить. Очень странно. Вся моя жизнь до того дня словно слилась в одно невзрачное мгновение и это чувство…       Положил бледную руку на грудь и сдавил её с такой силой, что раздался хруст треснувшей кожи. В зале похолодало, а юношеский мечтательный голос Грина сменился на размеренный и тихий:       — Ваш дар такой холодный и тёмный. Он сводит меня с ума своей сутью и разрывает тело. В тоже время заставляет разум оставаться спокойным и безразличным, контролировать каждую свою мысль и слово, не испытывать лишних эмоций и забыть обо всем кроме… Чёрт, несу какой-то несусветный бред. Простите, госпожа.       Длинноволосая довольно улыбнулась и провела рукой по трещине на груди, отчего та сразу же исчезла.       — Вовсе нет. Просто чудесно. Это намного большее, чем я надеялась услышать.       Грин поднялся и с недоверием уставился куда-то в кромешную тьму:       — Мы же здесь не одни?       Ведьма язвительно хихикнула, прикрыв губы веером.       — Надо же.       Под потолком загорелась большая золотая люстра с сотней волшебных свеч.       — Он вас сразу заметил. Есть повод задуматься.       Кроме них в огромном зале были ещё трое: высокий мужчина-брюнет в костюме дворецкого, который с пустым взглядом теребил фигуры на шахматной доске; странноватого вида девушка с длинными пепельными волосами, собранными в два больших хвоста, сидевшая на небольшом диване, прижимая к груди книгу и с надутым видом пялилась в затылок Омдалии; и абсолютно чёрная кошка, находившаяся в тени на верхушке колонны, которую было сложно не заметить из-за пары безумных кровавых глаз, сияющих в темноте.       — Всё из-за этой безумной вампирши! — Резко вскочила странная девушка, тыча пальцем в сторону кошачьих глаз и начала очень быстро невнятно тараторить писклявым голосом.       — Если так пялиться, то тебя и камень заметит! Так ведь, Акирон? Правда? Правда?!       Мужчина устало опёрся на руку и сделал вид, что ничего не слышит.       — Ты там уснул что ли?!       — Мадам Некрона, вы привлекаете к себе слишком много внимания.       Девушка ненадолго скорчила рожицу в его сторону.       — Вот же зануда.       Замолчав, она с интересом уставилась на Грина:       — Хня…? А ты довольно миленький.       Подойдя в упор, начала, буквально, тыкать носом в него.       — Интересно, госпожа специально выбирала для всякого-превсякого? А волосы всегда такие белые были? А глаза? А это что такое?! Княй-ай! Холодно! — Лицо любопытной покрылось коркой пурпурного льда, и та отскочила.       — Простите, вы чересчур близко. — Мальчик недоуменно отошёл назад.       — Блин! Ай! Теперь ещё и жжётся! Странный лёд.       — Некрона. — Перебила болтовню Омдалия недовольным тоном.       — Ась?       — Закрой рот и оставь его в покое.       — Чегошеньки? Ну госпожа… я ведь… же… просто… только…       — Не заставляй меня повторять. А если ты ещё раз перебьёшь, я превращу тебя в мышь и скормлю Алисе.       — Кня?! Всё-всё! Я поняла!       Раздался жуткий смех. Чёрная кошка вдруг очутилась на коленях у Омдалии.       — От неё даже в этом виде несёт как-то мерзко. Сжальтесь, госпожа.       Девушка попыталась схватить кошку, но та вскочила на голову.       — Офигела что ли, извращенка блохастая?!       Госпожа с громким стуком сложила свой веер, недовольно выдохнула, прикрыв глаза. На несколько секунд свечи в зале погасли. В темноте раздался едва слышный жалостливый писк, после чего сотни свечей вновь вспыхнули и осветили зал. Омдалия осторожно открыла свои изумрудные глаза и строго взглянула на замершую в страхе парочку так, что даже стоявшего рядом Грина пробила непонятная дрожь.       — Если вы соизволите потерпеть со своим идиотизмом, то я продолжу беседу с гостем.       Странная девушка с кошкой склонили головы и покорно пробормотали:       — Простите, госпожа Акуму. — Отошли назад и больше не издали и звука.       — Что ж, тогда хочу представить последнего из вас. Его печать — Ледяной лотос, а имя — Грин Драйкс. — Ведьма хлопнула в ладоши и трое встали по разные стороны от трона.       — А тебе, Грин, хочу представить отряд «Чёрный тюльпан». Ночной ирис — Акирон Анберг. Астра погибели — Некрона Хель и Кровавая роза — Алиса Муно. Все вы связаны друг с другом и со мной прочными узами тёмного мира, так что можешь считать их новыми родственниками.       Грин недоверчиво обвёл взглядом присутствующих.       — Хочешь что-то сказать?       — Вы знаете раньше меня, что в моей голове, госпожа. Просто я очень удивлён. Те самые тёмные цветы жуткой ведьмы, которыми пугают детей. Я слышал про них только из городских страшилок, но они совсем не похожи на безжалостных кровавых палачей-садистов с кошмарным волшебством. Как и вы не похожи на кошмарную ведьму, в которую вселился тёмный бог.       Омдалия злорадно рассмеялась.       — Не будь так уверен в этом. Как думаешь, зачем этому миру вообще нужна тьма?       Гость растерянно опустил взгляд.       — Это абсурдный вопрос, госпожа. Тьму и свет выдумали люди, чтобы разделить всё в этом мире на две части.       Ведьма вновь прикрыла лицо излюбленным веером, едва заметно ухмыльнувшись.       — Не совсем. Этот мир далеко не идеален, как и те, кто его населяют. В нём есть то, что считают добром и то, что считают злом. Во всём, что нас окружает есть и то, и другое, вне зависимости от его желания. Так было и будет до скончания веков. Все стремятся к свету, но в то же время скрывают свою тьму. Никто не хочет признать в себе высокомерие, наглость, жестокость, ненависть, зависть. Но если ты не видишь свою тьму, то меньше её не становится. Я, как приемник темного бога, управляю данными пороками людского разума. Являюсь ночным кошмаром каждого, напоминая о том, что он больше всего в себе боится и ненавидит. Люди страшатся и ненавидят тёмного бога, но не понимают столь простую вещь. — Глаза Омдалии странно потемнели. — Он столь силён и вообще существует только лишь благодаря их нескончаемым «стараниям». Моя цель точно такая же, как и у прочих мастеров магии: поддерживать порядок в этом мире и делать его лучше, но из-за страха перед собой и несовершенства все считают нас дьяволами, ибо если в них будет слишком много греха и тьмы, то за ними явится воля ужасного бога бездны и их настигнет кошмар в сто крат хуже любой смерти.       Грин встревоженно уставился в пол, чтобы не смотреть в пугающие глаза.       — Какая интересная философия. Значит, я один из тех, кто несёт вашу волю?       — Нет. Сейчас ты просто ходячий замёрзший труп. — в её взгляде промелькнула издёвка и Грин почувствовал ужасную пустоту позади себя.       Он попытался обернуться, но смог лишь беспомощно упасть на четвереньки, а из спины торчал большой металлический кинжал, от которого исходила дымка.       — Твоё сердце, разум и душа просто превосходно подходят для того, чтобы стать четвёртым из моих цветков, поэтому я явилась именно к тебе.       Девушка встала с трона, подошла к едва стоявшему без движения мальчику.       — Я крайне редко ошибаюсь. Думаю, что ты справишься с уготовленной судьбой. Но сейчас ты — слабое ничтожество, которое едва ли может служить мне. Однако теперь у тебя впереди вечность для того, чтобы доказать обратное.       Омдалия степенно вытащила оружие. Он, наконец, смог двигаться. Истошно выдыхая ледяной пар, с кровавым кашлем спросил:       — И как же?       Ведьма опустилась к нему. Тот услышал шёпот.       — Сейчас нечто дремлет внутри тебя, оно даёт тебе силы и позволяет продолжать своё существование, но однажды настанет день, когда оно проснётся. Ты должен будешь доказать, что душа, разум и тело принадлежат тебе, а не ему. Поэтому стань настолько сильным, насколько возможно, а после — ещё столько же. Иначе самый страшный кошмар покажется тебе райским садом.       — Хорошо, моя госпожа…       От прикосновения нежных пальцев глубокий порез затянулся тёмной коркой, а в зале стало очень холодно. Грин закрыл глаза и уснул, положив руку на свою печать.       Омдалия провела рукой по молодой, но испытавшей многое, коже.       — Акирон, ты бил почти во всю силу. Он мог и не выдержать.       Мужчина очутился перед ведьмой и встал на одно колено с низким поклоном.       — Простите, госпожа Акуму. Просто я…       Ведьма бросила игривый взгляд на него и тот сразу замолк.       — Боишься, что с ним будет так же, как и с тобой? На тебя это не похоже. Думала, ты давно лишился подобных людских слабостей.       — Он лишь человек. Сможет ли тот, кто изначально был смертным, выдержать абсолютный холод Драйкса?       Ведьма надменно усмехнулась.       — Я тоже когда-то была смертной, Акирон… Он далеко не так глуп и слаб, как ты считаешь.       По комнате прошлась волна ужасающего дискомфорта. Акирон еле устоял.       — А если я ошиблась, то клянусь своей смертью, что сотру в пыль короля холода задолго до того, как он станет опасен.       Брюнет повторно поклонился хозяйке.       — Д-да… Простите, что сомневался в вашей мудрости, госпожа Акуму.