Вспоминаю нежные минуты. Но вспоминать их стало страшно.
Будто все умрет между нами и я сижу в темноте и плачу.
Все закончится. Нам пора перестать притворяться кто мы друг другу.
Все я понимаю, по глазам. Объяснять не нужно. Не причиняй мне боль…
Саундтреки- Cafe Del Mar — Don't Speak
The Neighbourhood- Single
Площадь в центре Старого города, украшена разноцветными флагами и наводнена артистами местного театра. Это фокусники и акробаты, мимы и жонглеры. Среди них заметны гадалки и шаманы с бубнами из шкур диких животных, художники и музыканты с яркими барабанами, которые тоже пытаются привлечь внимание зрителей. Они выряжены в национальные костюмы, танцуют, поют и искренне радуются наступившему очень важному для шведов, впрочем, как и всех народов Европы, празднику летнего солнцестояния. Это время, когда ночи становятся максимально короткими, а по древним поверьям темные силы на весь год изгоняются со скандинавских земель, пока в следующем году все не повториться вновь. По городам проходят народные гулянья с фестивалями, ярмарками и песнопениями. Семьи, как правило, покидают города, отправляясь за город в живописные провинции, которые превращаются в настоящие сцены средневековых праздников с зажжением ритуальных костров и установками майских деревьев. Это возвращение во времена, когда народы Скандинавии поклонялись своим языческим богам.
Пробираюсь сквозь толпу, попутно улыбаясь, когда кто-нибудь из танцоров затягивает меня в танец. Не могу сдержать смеха от корчащих смешные рожицы шутов, и не упускаю возможности попробовать сладкой выпечки, продающейся в лавках торговцев, специально приехавших в город на ярмарку из ближайших деревень. Это первый день без Билла, когда я гуляю по Стокгольму и искренне смеюсь, несмотря на то, что главный человек в моей жизни сейчас не рядом со мной. Этот праздник погружает меня в атмосферу жизни, которая так кардинально отличается от моей жизни в Штатах. Тогда я была девушкой, которая работала по десять часов в сутки, сидя в офисе и мечтая создать финансовый анализ для работы всей банковской системы северной Америки. Мои мечты о заработке первого миллиона и покупке квартиры на парк авеню с панорамными окнами пересекались с бессонными ночами в репетиционных студиях с такими же сумасшедшими мечтателями, как и я. Тогда я знала в лицо всех музыкантов Манхеттена и мечтала записать новый рок-хит, желая прославиться на нем даже больше, чем на банковской системе.
В то время я считала, что нет ничего важнее смеха Лорен, Кейт и Терры, когда мы жили нашей беззаботной студенческой жизнью, каждая со своими амбициозными планами на жизнь. Я так разрывалась между своими желаниями и носилась как сумасшедшая по всему Нью-Йорку. Сколько амбиций били из меня через край, когда идеи заполоняли голову и обещали перерасти в нечто большее, чем я могла мечтать. Я так долго искала свое место — и, наверное, ищу его до сих пор, раз сейчас, теряясь среди цветов, звуков и чувств этой маленькой площади, я забыла все это, полностью растворившись в мужчине, который, как я хочу надеяться, разделяет мое безумие — однако понимая, что, скорее всего я просто сбежала от самой себя, погрузившись в другой мир, к которому Билл имеет лишь косвенное отношение.
Время за праздниками проходит незаметно, отчего я даже не замечаю, как наступает последняя суббота месяца, когда приходит время ехать в гости к родителям Билла. Учитывая, как катастрофично прошла моя первая встреча с его отцом, а о его маме я была наслышана, в основном мало обнадеживающего, сказать, что я волновалась — ничего не сказать. Решая в этот раз реабилитироваться, надеваю самое консервативное, но в тоже время элегантное платье. Оно молочного цвета, из мягкого кашемира и строго ниже колен. Завиваю волосы и особенно стараюсь нанести естественный макияж, подчеркнув лишь темной подводкой глаза, сделав их максимально выразительными. Выхожу в гостиную и замираю, видя, что Билл, достающий вино из шкафа одет в такого же цвета — как мое платье — пуловер и черные джинсы. Волосы зачесаны назад и уложены гелем. Он смотрит на меня в ответ, и я в бесчисленный раз хочу узнать, почему он так действует на меня? Почему даже по прошествии столького времени, что я знаю его, я не могу насытиться им, не могу напиться наслаждением смотреть, слушать, чувствовать его. Меня так ошеломляют мои чувства, что не остается сомнений в том, что я люблю его всей душой, сердцем и разумом. Отгоняю это наваждение от себя. Оно назойливо и с каждым днем все сложнее поддается контролю, грозя подчинить меня, сломив волю ко всякому сопротивлению.
Мы едем сквозь туннели хвойных лесов, в фешенебельный пригород Стокгольма. Дорога гладкая, петляющая между просветами уходящего за горизонт солнца. Через пару часов въезжаем на территорию двухэтажного особняка в старинном, викторианском стиле. Площадка перед домом украшена горящими фонариками и клумбами с цветущими розовыми пионами. Билл останавливает машину за несколькими другими — и смотрит на меня. Наверняка бледную, как смерть.
— Ты прекрасно выглядишь! Даже не сомневаюсь, что ты всем понравишься, и все пройдет хорошо, — обнадеживающе произносит он, сжимая мою руку и сквозь собственное беспокойство, я разбираю нежность в его голосе.
Переживаю, но ради Билла решаю прогнать сомнения и насладиться этим долгожданным моментом, который я столько представляла себе до этого дня. Когда мы выходим из машины, на крыльце появляется отец Билла. Он такой же каким я его запомнила в нашу первую встречу. Благородный мужчина с благожелательной улыбкой на лице, одетый в рубашку и брюки тёмно-синего цвета. Он коротко здоровается с Биллом за руку, а потом крепко обнимает меня. Обнимаю его в ответ, мгновенно расслабляясь.
— Рад снова тебя видеть, Ева, — произносит он на английском.
— Я тоже, господин Скарсгорд.
— Прошу, зови меня Стеллан.
— Хорошо, Стеллан, — отвечаю я и вдруг вижу женщину в красивом, коричневом платье.
Ее волосы такого же каштанового цвета, как и волосы Билла и я сразу подмечаю их сходство в овале лица. Зеленые глаза смотрят на меня так пронзительно, что я невольно отвожу взгляд на Билла, который тут же обнимает мать и она, будто очнувшись, тут же заключает его в объятья. Она несколько раз целует его в обе щеки, нежно глядя в глаза, и ее лицо сразу же приобретает совершенное, материнское обожание.
— Мама, пожалуйста, познакомься это моя Ева, — голос Билла прорезает слух и я тут же напрягаюсь, услышав свое имя.
— Ева, это моя мама, Мю.
Женщина протягивает мне руку и я робко жму ее, чувствуя настороженность в ее движении.
— Очень рада, наконец, с вами познакомиться, доктор Скарсгорд, — стараюсь максимально правильно выговорить эти слова на шведском, и она слегка улыбается.
— Я тоже, Ева.Если тебе так будет удобней, я немного говорю по-английски, хотя изучала французский, — произносит она чистым высоким голосом, — Ну, идемте же, нечего стоять на пороге. Почти все собрались, мы ждем только Густава с Ханой.
Билл, с самой широкой улыбкой, которую я только у него видела, обнимает меня за талию и ведет в дом. Он оказывается таким же просторным, как и дом моих родителей. Когда мы входим в освещенную хрустальными люстрами гостиную, нас встречает двое мужчин и женщина с ребенком на руках.
— Малыш Билли! — громогласным басом произносит мужчина, резко поднимаясь с дивана и стремительно направляясь к Биллу, который обнимает его. Второй тоже поднимается со своего места и, ставя стакан с каким то напитком на журнальный столик, улыбаясь, кивает мне. Я узнаю его. Это доктор Сам, на прием к которому меня возил Билл, когда я болела кишечным гриппом. Весь его вид говорит об исключительной интеллигентности. Он тоже здоровается с Биллом, пожимая ему руку, и Билл произносит, поворачиваясь ко мне:
— Алекс, Катарина, познакомьтесь это моя жена Ева.
Алекс переводит взгляд на меня, и я с улыбкой протягиваю ему руку. У него пшеничного цвета волосы и зеленые глаза Стеллана. Он такой же высокий, как и все мужчины Скарсгордов. И его взгляд такой открытый и горячий, что я просто рассыпаюсь в пепел. Он настолько красивый мужчина, что я едва не открываю рот, от потрясения пялясь на него во все глаза.
— Александр. Я много о тебе наслышана, — произношу я, крепко сжимая его просто огромную руку.
— Взаимно, Ева. Добро пожаловать в нашу семью, сестренка! — он так добродушен, что я сразу понимаю, почему Билл так любит его.
— Сам, ты помнишь Еву, — говорит Билл, и я с улыбкой жму руку второму мужчине.
— Доктор Скарсгорд, рада снова видеть вас, — почтительно произношу я, и он смущается.
— Я тоже Ева. Прошу, зови меня просто Самом. Как ты себя чувствуешь? — с участием интересуется он.
— Благодаря тебе я быстро поправилась, Сам.
— Если что будет нужно, всегда обращайся, Ева.
— Спасибо, Сам.
— Ева, это моя жена Катарина, — произносит Алекс и я перевожу взгляд на поднявшуюся с дивана девушку с ребенком на руках.
У нее светлые, почти платиновые волосы и поразительного цвета голубые глаза. На вид ей можно дать не больше тридцати лет. Еще никогда я не видела пару красивее, чем эти двое. Малышка лет двух на ее руках сначала смотрит на меня, а потом замечает Билла и тянет к нему ручки. Билл сияет улыбкой, тут же подхватывает ее на руки и она кладет свои крошечные ладошки ему на губы. Билл перехватывает ее маленькие пальчики и начинает целовать их, от чего она радостно хохочет. Я просто таю от этого обезоруживающего зрелища.
— Ева, очень рада знакомству. Поздравляю тебя с замужеством, — Катарина обнимает меня и ее объятье такое теплое, что я благодарно обнимаю ее в ответ.
— Я тоже, Катарина. Твоя дочь просто твоя миниатюрная копия, — подмечаю я, снова глядя на Билла с ребенком на руках. Он качает ее глядя на меня, и она тоже смотрит на меня ясными голубыми глазами, нащупывая бантик на белокуром хвостике у себя на голове.
— Спасибо. Жаль только у нее характер Алекса. Билл ее любимчик, так что тебе придется смириться, что сегодня вечером она займет все его внимание, — смеясь, отвечает
Катарина.
— Что ты имеешь против моего характера, женщина? Микаэле повезет, если она вырастит с бойцовским духом Скарсгордов, — громко произносит Алекс и Катарина лишь мило улыбается, глядя на мужа.
Мы ведем непринужденную беседу, когда в зал входят высокая, поразительно сильно похожая на Билла девушка и такой же высокий парень с длинными, пшеничного цвета волосами. Билл поднимается и обнимает девушку. Она что-то говорит ему на шведском и он, улыбаясь, целует ее в лоб.
— Ева. Это Эйя и Вальтер мои младшие сестра и брат.
Жму им руки и не могу перестать любоваться сестрой Билла. Она настоящая шведская красавица. У нее такие же каштановые волосы и зеленые глаза, как у Билла и они настолько похожи, что выглядят, как близнецы. Мы сразу завязываем беседу, из которой я узнаю, что она модель и учиться в одном из Стокгольмских университетов на дизайнера.
— А вот и Густав с Ханой приехали, — радостно произносит Стеллан, входя в гостиную, и я вижу с ним мужчину и женщину с мальчиком примерно такого же возраста, как и дочь Алекса и Катарины.
Нас представляют, и я гадаю, как мне запомнить все имена этого большого семейства? Густав совсем не похож на Билла и Алекса. Хотя он такой же высокий, его черты лица более грубы, а почти наголо обритая голова подчеркивает угловатую челюсть с густой щетиной. Сижу, наблюдая, пока все шумно приветствуют друг друга. Но когда Билл представляет меня своему второму по старшинству брату, я подхожу к ним и чувствую, что Густав самый серьезный из них. Хоть он и младше Алекса на четыре года, он предстает передо мной, как умудренный опытом зрелый мужчина.
— Ева. Рад видеть тебя в нашей семье и поздравляю с приездом в Швецию. Надеюсь, она не разочарует тебя своим пасмурным летом, — он пристально рассматривает мое лицо.
— Спасибо, Густав. Пока все чудесно, но, к сожалению, я еще не видела никакие достопримечательности кроме тех, что находятся на территории Стокгольма, — жму его руку, и это пожатие по уверенности нисколько не уступает пожатию Стеллана.
— Уверен, ты еще все успеешь повидать. Знакомься, это моя драгоценная супруга, Хана.
Смотрю на темноволосую, голубоглазую девушку примерно такого же возраста, как Катарина. Она обнимает меня в приветствии и извиняется за то, что плохо владеет английским, на что Катарина обещает выступить в роли нашего переводчика. Обращаю внимание на малыша рядом с ней — и Хана представляет мне их сына Стефана, который очень похож на Стеллана, но с зелеными глазами и каштановыми волосами Мю. Он застенчиво отворачивается к Хане, когда я, улыбаясь, глажу его по голове. Мю, стараясь перекричать беспорядочную какофонию голосов, просит всех пройти в сад за стол. Билл берет меня за руку и выводит на ровную площадку за домом, украшенную горящими, подвесными фонариками. В центре под плетеным навесом, стоит длинный, очевидно дубовый стол, накрытый вышитой пионами льняной скатертью.
Алекс и Густав открывают бутылки с вином, пока Мю и Эйя раскладывают по тарелкам запеченную на вертеле баранину, которую по традиции разрезает глава семьи. Билл подает мне тарелку, на которой рядом с аппетитно пахнущим мясом, красуется гарнир из запеченного картофеля, зеленого горошка и спаржи в соусе из имбиря и лимона. Несмотря на невроз, который завязал мне желудок узлом, из-за сегодняшних треволнений, у меня не пропал аппетит, и я с удовольствием вдыхаю аромат жареного мяса, от которого буквально слюнки потекли. Когда же, наконец, все рассаживаются по местам, Стеллан поднимает бокал и, посмотрев на нас с Биллом, произносит:
— Дорогие мои. Я безмерно счастлив, что сегодня в светлый праздник Мидсоммара . Вся наша большая семья собралась за праздничным столом и мы с Мю имеем возможность официально поздравить Билла и Еву с браком. Семья Скарсгордов рада приветствовать ее нового члена. Давайте выпьем за Еву! Девушку, которая смогла сделать нашего сына счастливым. Будьте здоровы и пусть все планы, которые вы задумали, воплотятся в жизнь!
С этими словами, он улыбается и, чокнувшись с Алексом и Густавом, сидящими по обе стороны от него, еще раз поднимает бокал, смотря на меня — и я поднимаю свой в ответ. Он почти залпом выпивает вино, пока мы с Биллом благодарим его. Невольно перевожу взгляд на Мю, сидящую на противоположном конце стола справа от меня. Она, не отрываясь, смотрит на меня в ответ, отчего мне снова становится не по себе.
Ужин проходит в непринужденной обстановке и я только и успеваю, отвечать на вопросы которыми нас с Биллом закидывают все члены семьи. Мю преимущественно молчит, слушая и наблюдая за всеми, иногда беря на руки Микаэлу или Стефана, помогая Хане и Катарине кормить их. Отец Билла наоборот является душой всей семьи и много и увлеченно шутит, он рассказывает мне семейные истории, отчего мое настроение само собой поднимается выше отметки «Счастлива». Я так рада, что мой маленький конфуз, кажется, остался в прошлом, а может Билл действительно сказал правду, утверждая, что его отец все правильно понял и не стал делать обо мне предосудительных выводов. Сам, Эйя и Вальтер наперебой спрашивают меня, как устроена медицина, мода и рок культура в Штатах и я стараюсь не забыть ни одного вопроса, пытаясь максимально объективно формулировать свои ответы.
— Пап, ты видел матч Хаммарбю с Браге на прошлой неделе? — громко спрашивает Алекс и Билл тут же обращает свое внимание в сторону отца, который начинает комментировать футбольный матч.
Вальтер же воспользовавшись паузой, спрашивает меня о студиях звукозаписи, с которыми мне довелось поработать. Начинаю отвечать, и он попутно рассказывает мне, что пока он тоже учится в университете и старается каждую свободную минуту посвящать музыке.
— Так как вы с Биллом познакомились? — вдруг перебив Вальтера, увлеченно рассказывающего мне о своей игре на басу, вмешивается в наш разговор Мю.
Мгновенно напрягаюсь, обращая на нее все внимание, извинившись перед Вальтером, который тут же хмурится глядя на мать. Слышу рядом с собой, как Билл о чем то громко спорит с Алексом на шведском. Он не слышит наш разговор, и я понимаю, что мне придется отвечать на вопрос.
— Мы познакомились в клубе в Лас-Вегасе, когда оба отдыхали там с друзьями на выходных.
— И сразу же поженились? — спокойным тоном продолжает она.
— Да. Через три дня знакомства, — слегка вру, увеличивая срок нашего знакомства на один день, будто это может нам как-то помочь. Катарина и Хана обращают на нас внимание и тоже смотрят на меня.
— Билл сделал тебе предложение в первый день знакомства?
Мать Билла так спокойна, что я даже не знаю, что это? Признак безмерной злости или вселенского пофигизма?
— Нет. На третий.
— И вы сразу поехали жениться?
— Да, госпожа, в часовню. Наши друзья были свидетелями. Чувствую себя будто на допросе, в котором все показания будут использованы против меня.
— Это так романтично пожениться в Лас-Вегасе, — вмешивается Катарина, и я благодарно улыбаюсь ей. Она чувствует мой напряг и пытается поддержать меня, но я не могу ей сказать, что она не сможет спасти меня.
— То есть вы были практически не знакомы с Биллом, когда ты согласилась выйти за него замуж? — голос Мю поднимается и мужчины справа от меня, наконец, прекращают разговор и переключаются на нас. Сижу, смотря в свою тарелку, и чувствую себя так, будто меня судят за тройное убийство.
— Именно так.
— Вы планируете остаться жить в Швеции?
— Мама, я же уже объяснял тебе ситуацию, зачем ты снова спрашиваешь об этом, — отвечает за меня Билл, но Мю выжидательно смотрит на меня.
— Мы с Биллом пока не обсуждали, как поступим, когда придет время моего отъезда в Нью-Йорк. Но, уверена, мы найдем решение, — отвечаю я и смотрю на него после паузы, которая дает мне возможность сформулировать ответ.
Билл обнадеживающе сжимает мою руку и мне сразу становится легче, когда я чувствую, что снова не одна.
— Ты католичка, Ева?
— Мама! — громко произносит Билл, но я успокаивающе сжимаю его руку.
— Да, госпожа. Я католичка.
— Вы с Биллом собираетесь венчаться в церкви, как положено у добропорядочных католиков? — невозмутимо продолжает спрашивать она.
— Мама, ты задаешь бестактные вопросы и смущаешь Еву. Давай мы обсудим это позже, а не на семейном обеде. Уверен, никому не интересно слушать о твоих христианских понятиях о браке и семье, — голос Билла приобретает стальные нотки, которые я слышала от него лишь однажды, когда к нам приходил среди ночи Ли.
— А чем занимаются твои родители, Ева? — переводит тему Мю.
— Мой отец бизнесмен, он занимается инвестициями в строительство крупных объектов в Северной Америке. А мама была примой балериной национального театра, но была вынуждена оставить карьеру из-за моего рождения, чтобы посвятить себя моему воспитанию.
— Балет это такое красивое искусство, — подмечает Хана, и я думаю ее английский намного лучше, чем она считает. Мы обмениваемся улыбками, и я читаю подбадривание в ее взгляде.
— А чем занимаешься ты? — игнорируя Хану, снова спрашивает Мю.
— Я финансовый аналитик одного из банков страны.
— Незадолго до отъезда, Ева получила повышение до начальника финансового отдела в своем банке, после того как закончила Колумбийский университет, и стала магистром финансов, — произносит Билл и Мю слегка приподнимает бровь.
— Правда? Как интересно. Как же вы будете распоряжаться, такой высокой должностью живя в Швеции? — снова смотрю на нее, но мне не хочется отвечать ей, отчасти потому что я сама не знаю ответ на этот вопрос.
— Ну же Мю, ты совсем утомила Еву своими вопросами, уверен у нас еще будет не один вечер, когда дети смогут рассказать нам о своих планах, — громкий бас Стеллана проносится над столом, выводя всех из ступора, в который все присутствующие впали из-за нашего с Мю разговора.
Осмеливаюсь еще раз взглянуть на нее. Она отводит от меня взгляд, возвращаясь к своей тарелке.
— А теперь давайте выпьем за сегодняшний вечер и моих внуков, которых, я надеюсь, скоро станет больше, — лукаво добавляет Стеллан, глядя на нас с Биллом, и Алекс с Густавом шутливо вторят ему, громко чокаясь бокалами.
Билл смотрит на меня, и я чувствую в его взгляде: сочувствие, сожаление, вину и раскаяние? Слегка улыбаюсь в ответ, показывая, что я в порядке и даже несмотря на всю неприязнь, которую я уверена, испытывает ко мне его мать, я, кажется, смогу вынести все на свете, только бы быть рядом с ним.
— Ева, как тебе Стокгольм? — спрашивает Вальтер, и я снова расслабляюсь, глядя на его юное лицо. Он самый младший из детей, но в свои двадцать три года ни сколько не уступает в росте своему отцу и братьям.
— Со всей искренностью заявляю, Вальтер, Стокгольм самый красивый город который я когда-либо видела, — с улыбкой произношу я, и он улыбается мне в ответ.
— Но только не в туристический сезон, — вклинивается Эйя, картинно закатывая глаза.— Толпы туристов жутко утомляют и портят внешний вид города.
— Просто грязи становится больше, — Вальтер снова смотрит на меня. — Но в начале осени и на рождество Стокгольм очень красив.
— Верю на слово, Вальтер.
— Ева, ты должна обязательно увидеть Стокгольм в октябре, когда леса окрашиваются в пять основных цветов осени.
Эйя резко хватает меня за руку, возвращая мое внимание к себе. Смеюсь, обещая ей, что обязательно позволю ей показать мне Стокгольм в октябре. Мю поднимается, окликая Эйю и объявляя, что пора подавать вторые блюда. Они удаляются в дом, и Вальтер снова продолжает расспрашивать меня о моем музыкальном творчестве. Я так увлекаюсь беседой с ним, что остаток вечера пролетает незаметно.
Когда на небе появляются первые звезды за светом от холодной серебряной луны, поднимающейся из-за лениво плывущих по небу облаков, глава семьи объявляет, что пора зажигать праздничный костер и устанавливать майский шест. Дети радостно верещат, когда он поджигает заранее приготовленные поленья, и те вспыхивают, отправляя в небо снопы искр.
Густав достает и устанавливает в центре сада столб, на котором развеваются цветные ленточки. Билл, опираясь рукой на спинку моего стула объясняет мне, что это древняя традиция, означающая официальное приветствие лета и представляет собой крайне ответственный момент. Слышу странный звук, когда Алекс дует в рожок из бересты и Густав закрепляет шест в земле. Катарина, Хана и Эйя переплетают нежные стебли пионов и диких трав, сооружая из них венки. Жена Алекса протягивает мне один из них — и до меня долетает их по летнему сладкий, пьянящий аромат. Теперь время водить хороводы вокруг столба и дети хватая Стеллана за руки, начинают тащить его в разные стороны, восторженно крича, когда он подхватывает их на руки и начинает обегать шест. Мы посмеиваемся, пока наблюдаем, как он играет с внуками — и на минуту я задумываюсь, каково это было бы, если бы у нас с Биллом был ребенок? Почему идея быть беременной от него в данный момент заставляет меня чувствовать себя счастливой? Беременна. Такое удивительное слово. А мысль о том, чтобы быть наполненной его ребенком и о том, как после он будет держать его на руках — еще великолепнее. Я непроизвольно глажу живот. Предполагая, не думает ли его мать о том, что я приехала сюда, потому что беременна от Билла? Даже если во мне не растет его ребенок, то чувства, которые я испытываю к нему — подлинные. Представляю себе маленького мальчика или девочку. С зелеными глазами и каштановыми волосами, и впервые в жизни испытываю желание родить от мужчины ребенка. Это чувство заставляет меня почувствовать себя настоящей женщиной, какой я себя еще никогда раньше не ощущала.
— Идем, покажу тебе озеро.
Билл поднимается, подавая мне руку. Ужин закончился праздничным клубничным тортом с взбитыми сливками и Катарина с Ханой увели детей в дом готовить их ко сну. Мю настояла, чтобы все остались на ночь и Билл предложил мне завтра с утра, поехать на прогулку по окрестностям Даларны .
Цепочка светильников, выставлена вдоль садовой дорожки. Проходим по саду, в конце которого открывается выход к озеру, с увитой петлистыми розами деревянной беседкой на берегу. Некоторое время молча любуемся луной в центре неба, проводящей дорожку по гладкой поверхности воды, прямо к нашим ногам. Воздух совершенно неподвижен, и в темноте слышно пение сверчков, доносящееся из зарослей высокой травы. Билл обнимает меня, и я прижимаюсь к нему, улавливая его аромат и биение сердца.
— В детстве мы очень любили купаться здесь.
Его взгляд устремлен вглубь озера, туда, где на горизонте виднеются огни города. Завораживающе зрелище.
— Извини мою мать, я даже не буду ее оправдывать, просто надеюсь на твое понимание, — немного погодя добавляет он.
— Ничего. Я понимаю.
— Она просто привыкла все всегда контролировать.
— Да, знакомая ситуация.
— Понимаешь, — Билл поворачивает меня к себе лицом, — она всегда думала, что после Алекса и Густава, Сам женится. Для нее было неожиданностью новость о моей женитьбе, но она примет это. Просто нужно время. С Алексом и Густавом было то же самое. Ты бы видела, как от нее страдала Катарина, когда они с Алексом поженились, вот уж кому действительно досталось.
Горько усмехаюсь, тут же вспомнив красивое и доброе лицо жены Алекса, которая так хорошо отнеслась ко мне.
— Мама тяжело воспринимает перемены. Но потом все становится хорошо. Я уверен, она полюбит тебя, как и все остальные, — Билл смотрит мне прямо в глаза. Неужели он думал об этом весь остаток вечера?
— Ты кого сейчас больше успокаиваешь? Меня или себя? — спокойно спрашиваю я.
— Обоих, — он слегка смеется, и я глажу его по лицу.
— Прошу тебя не переживай по этому поводу. Я как никто понимаю эту ситуацию и прекрасно знаю, что надо делать.
Говорю искренне. Возможно впервые за все время знакомства с ним, я действительно четко понимаю обстановку в которой оказалась, столкнувшись с отношением матери Билла. Ведь она оказалась точно такой же, как и моя собственная мать.
— Спасибо за понимание.
— Не расслабляйся сильно, тебе еще предстоит знакомство с моей мамой, и вот уж где я возьму у тебя реванш, — иронично произношу я, и Билл начинает смеяться.
Через некоторое время возвращаемся в дом и я вижу, что на часах уже почти полночь. Мужчины переместились в гостиную, где смотрят футбольный матч на огромной плазме. Алекс, Густав и Сам раскуривают кальян и предлагают нам присоединиться. Но Билл отказывается и, беря меня за руку, ведет на второй этаж. Вижу Мю выходящую из соседней комнаты, которая по звуку голоса доносящегося из нее, похоже, принадлежит Эйе.
— Я сегодня заменила постельное белье в твоей спальне и положила чистые полотенца в ванной. Ева, если что-то будет нужно, не стесняйся спрашивать, — произносит она глядя на меня, когда мы останавливаемся, столкнувшись с ней.
— Спасибо, мам, — говорит Билл, открывая дверь и пропуская меня вперед.
— Благодарю вас, госпожа Скарсгорд.
— Спокойной ночи. Вы, наверное, захотите завтра отоспаться, Билл. Но напоминаю, завтрак в восемь.
— Да-да, помню мам. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Прохожу мимо Билла в довольно просторную комнату. Осматриваюсь. Большая кровать, книжный шкаф переполненный книгами, письменный стол с компьютером и объемный комод для вещей. Подхожу к столу на полке, которого стоят наградные кубки, похоже по боксу и футболу. Улыбаюсь, замечая несколько детских фотографий в рамках, на которых изображен маленький Билл с отцом и Алексом. На другой он с Эйей, они стоят в обнимку и широко улыбаются. Слышу, как Билл медленно приближается ко мне, обнимая меня со спины. Мгновенно отзываюсь, слегка отодвигая голову, когда он целует меня в шею.
— Даже не помню, когда последний раз приводил сюда девушку. Кажется, это было в старших классах школы.
— Уверена, с тех пор здесь мало, что изменилось.
— Мама очень сентиментальна по этому поводу. Наверное, ей так проще думать, что все еще по-прежнему в наших отношениях.
— Интересная теория, мистер Скарсгорд. Может поэтому моя мать, никуда не убирает моих плюшевых медведей и бальные платья из шкафа.
— Ты тоже танцевала, так же как она? — Билл отпускает меня и ложится на кровать.
— Мне приходилось делать все, что было ее душе угодно.
Вдруг замечаю гитару, висящую на стене рядом со шкафом.
— Твоя? — изумленно спрашиваю я. Билл кивает.
— Ты никогда не рассказывал мне, что играешь на гитаре.
— Немного. Так брал пару уроков.
— Сыграешь?
Снимаю инструмент со стены. Билл садится на кровати и забирает протянутую мной гитару из светлого дерева.
— Только если ты споешь, — лукаво улыбается он.
— Хорошо, как насчет «Don't Speak» No Doubt? — сажусь рядом с ним, подбирая ноги.
— Это очень старая песня.
— Это очень хорошая песня.
Билл начинает выдавать первые аккорды. Заворожено наблюдаю за ним. Голова опущена, длинные ровные пальцы мягко ласкают струны. Он сосредоточен, и я начинаю вступление песни, все еще не отрывая от него глаз. Он поднимает на меня взгляд, и я стараюсь подстроиться под его ритм.
Ты и я. Каждый день мы вместе.
Так привычно вместе. Рядом.
Наслаждаюсь этим сказочным моментом, у Билла отлично получается, и я вытягиваю слова в тусклом свете комнаты, в которой мы двое нашли свой маленький мир, будто скрытый ото всех в нашей персональной вселенной.
Но чувствую, что я теряю лучшего друга,
И не могу поверить, что это конец.
Билл смотрит мне в глаза. Мне так хочется с головой нырнуть в это теплое море полного спокойствия и нежности, которые плещутся в этих блестящих изумрудных глазах. Моя полнейшая им одержимость. Я вижу ее зловещую ухмылку, когда смотрю в его глаза.
Молчи! Что ты скажешь, знаю.
Без слов тебя понимаю. Твои слова приносят боль.
Тише! Ясно всё я вижу.
Объяснять не надо. Не причиняй мне боль!
Замолкаю — отчасти потому что этого требует переход в звучании, а отчасти потому, что увлекаюсь и, кажется, слишком сильно поднимаю октаву. Мгновенно смущаюсь, что кто-нибудь мог услышать нас, но один взгляд на Билла — и понимаю, что он только этого и добивается. Улыбаюсь и продолжаю петь.
Вспоминаю нежные минуты. Но вспоминать их стало страшно.
Будто все умрет между нами, и я сижу в темноте и плачу.
Все закончится. Нам пора перестать притворятся кто мы друг
другу.
Все я понимаю, по глазам. Объяснять не нужно. Не причиняй
мне боль…
Замираю, но Билл продолжает перебирать струны, заканчивая мелодию пока я борюсь с желанием убрать пряди челки упавшие ему на глаза. Боюсь нарушить волшебство зрелища, которое вызывает во мне совершенный эстетический экстаз. Он наигрывает еще несколько мелодий, пока не проводит по струнам в последний раз и, покрутив гитару, не ставит ее рядом с кроватью. Потом без слов запускает руку мне в волосы и притягивает голову для поцелуя. Теряюсь в ощущениях. Впервые за весь вечер он поцеловал меня — и я отвечаю с таким желанием, что он углубляет поцелуй, пока я позволяю ему усадить себя к нему на колени.
— Снова чувствую, себя старшеклассницей и самый красивый парень в школе собирается соблазнить меня, пока его мама думает, что я помогаю ему с математикой, — Билл слегка смеется и поглаживает меня по телу.
— Если бы мы с тобой вместе учились в школе, я бы с ума по тебе сходил, а ты бы точно не обращала на меня никакого внимания, — шепчет он мне в шею и мое тело вздрагивает от удовольствия.
— Это вряд ли. Думаю, у тебя были бы со мной все шансы, ведь ты был нападающим в футбольной команде и играл на гитаре, — игриво отвечаю я, тая от мягкости его губ.
— Я был хулиганом в школе. Так, что думаю, ты бы со мной помучилась, учитывая, что, похоже, в отличие от меня ты была примерной девочкой, — Билл сжимает мою грудь под тканью кашемира, и эта ласка отдается эхом у меня между ног.
— Тогда я бы точно в тебя по уши влюбилась, — отвечаю я, порывисто потянувшись к нему.
Мне не нужно больше думать, наши тела говорят за нас, и мы можем, наконец, доверить им развитие этой ночи.
