Через год. В 7 вечера

Есть такие женщины, редкий сорт, с первой секунды появления которых, меняется настроение всего пространства, особым магнетизмом к ней прикованы взгляды всех присутствующих. Равнодушным не остается никто — мужчины замирают завороженные, у женщин разливается тихой ненавистью взбудораженное самолюбие. А получив доступ в ее личное пространство, все легко меняется наоборот. — Павлуша, дорогой… — ступив лишь пару шагов в сторону принимавших смену портье, Элеонора обратилась к своему племяннику, как никогда тепло и искренне. Вот кто не забывал об этом дне никогда. В отличие от всех остальных бывших подчиненных. Понятно, в прошлом году София с Джековичем из кожи вон лезли, чтобы ему угодить, а теперь и хорошо, что с них не началось утро. К лучшему и то, что вечером не будет бесполезной тусовки, мало отличающейся от остальных. Не будет притворства и лицемерия. Странные мысли, да? А что остается у человека, потерявшего свою привычную жизнь, кроме внутренних диалогов? Да и они не так уж и искренни. Щемяще обидно признавать — ты сам принимал решения, которые усугубили твою беспомощность, чтоб оправдать себя в глазах окружающих. В доли секунды Павел фирменно преодолел преграду, развернувшись сидя на столешнице, и уже галантно подхватив под локоток любимую тетю, двинулся вглубь холла подальше от любопытных глаз и ушей. — Прекрасно выглядишь! Ты точно моя тетя? — сейчас, доведенный до автоматизма прием, очень по-доброму был адресован Элеоноре. — Какой же ты льстец! С днем рождения, дорогой! Я смотрю, ты возвращаешься к своим шуточкам, — Галанова нежно коснулась щеки именинника. — Спасибо-спасибо! Давай этим на сегодня и ограничимся. Бесполезный праздник, не хочу и вспоминать, — отстраненный и по-тихому грустный, а от воспоминаний с самого пробуждения не мог отделаться. — Как скажешь! Давай тогда хоть поужинаем? — Заманчивое предложение, но я специально взял сегодня ночную смену. Грустная работа вместо грустных мыслей, — то ли ухмылка, то ли безнадежная улыбка, кажется, делали его взрослее, что не могло не удивить Элеонору. — Неужели мой беспечный племянник пропал без вести?! Ты вообще как, в общем и целом? — Жить буду. Может быть. Потом. А теперь работать. Как говорила одна мудрейшая женщина, нужно упорным трудом, без чьей-либо помощи, двигаться вверх по карьерной лестнице, — перекривляя тетушку уже в полуобороте в сторону рабочего места, Павел гордо поднял голову и отправился на первую свою карьерную ступень. — Удачи! И в «Элеоне» стартовал новый рабочий день. Точнее в бесконечном круговороте событий очередная ночь сменилась очередным днем. В лучших традициях не думать о белой обезьяне, которой для Павла стал очередной день рождения, постоянные воспоминания и размышления прерывались заботой о гостях отеля и как никогда редких поздравлениях, в основном, от немногочисленных родственников и старых сербских друзей. Горькая цена расплаты за беспечность, эгоизм, сокрушительный инфантилизм — безвестность. И все так сразу навалилось, что под грудой неотвеченных вопросов Павлу было все тяжелее найти хоть какое-то подобие спасательного круга. Куда же он идет? Ко дну или вверх? К 29 он столько успел сделать, напортачить, набедокурить, вытворить… Вот ничего же хорошего. Все хорошее исчезло из его жизни по его же милости. И даже Даша, будучи всегда рядом… Почему-то после крушения всех надежд с Софией, мысли Павла были заняты если не собой, то этой трогательной девушкой, которую так сладко называть «босс». Сладко? Все время размышления пополнялись непривычным лексиконом то ли от трезвости, то ли от скучающей безысходности. По этой же причине в голове бывшего Аркадьевича назревал вопрос: какого черта он так и не извинился перед ней? Сперва, по наводке Софии все как-то не заладилось, потом раздражал вечно мельтешащий рядом Дягилев (спасибо судьбе, этот «друг» вовремя ретировался и не подливает масла в огонь), а там и вовсе не до этого было. Вот вспомнить этот спонтанный танец на недосвадьбе рыжей, так сразу и не скажешь, что Даша еще обижается. Но после перфоманса с предложением он упал в ее глазах… вообще выпал из ее поля зрения. Это талант, Павлик, который нужно выжечь, вырезать, усыпить, закодировать… Да хоть бы что-то сделать, иначе вокруг не останется ни одного непредвзятого человека. На секундочку, сегодня по душам поговорить не с кем даже, ну, кроме тети Эли, но это не совсем то, по чему изголодалось сердце. Как бы не путала и без того запутанные мысли Даша своими взглядиками-разговорчиками-обедиками с этим нелепым Петром (зависть или беспокойство, Павлик?), ей единственной он открылся прямо перед церемонией в подсобке, когда она так побеспокоилась о его костюме. До чего трогательная, стойкая и невыносимо благородная. Счастья пожелала, видите ли. А теперь в ушах ее слова звучат проклятием. Такого намерения у нее не было, но ломать тщательно выстроенный карточный домик приспособленческой жизни серба начала именно она этими четырьмя словами. В его несовершенном (потому что только что задуманном) плане на новую жизнь этот пункт был один из приоритетных – попросить прощения у Даши и заработать себе в карму этот небольшой плюсик. Для начала. А теперь пора вздремнуть в подсобке перед ночной сменой.