Сборник по квесту

Не то, чтоб я нахожу это хорошей идеей. Но после нашего обоюдного признания Маль прямо-таки горит познакомить меня со своим миром: показать мне оранжереи Дома де Лайл и представить семье. Я считаю это откровенно неудачной затеей. Но когда я мог отказать ему?.. Поэтому ворчу я, сбривая бороду с усами и облачаясь в парадный костюм (жутко неудобный, я его на выпускной купил), так уж, совсем чуть-чуть: — Выгляжу, как дурень. Суженый-ряженый, приди ко мне ужинать! Да, Деллия на память о себе оставила пару-тройку шутеек из Мира Урока. Уж очень удачные там поговорки. — Ты выглядишь очень элегантно, — мягко возражает Мальтор. — И, без сомнения, покоришь всех своим безупречным видом. — Как же, — бормочу я, позволяя Мальтору уложить мне волосы как у них принято и расправить шейный платок, — Все поймут, что я всего лишь ряженый выскочка! — Ты — мой друг и гость! — разноцветные глаза вспыхивают таким знакомым гневным блеском, — Пусть только кто рот посмеет на твой счёт раскрыть — я его живо вызову на дуэль! «Ну-ну», — думаю я про себя. Не в том смысле, что я не верю в способности Маля как фехтовальщика — он храбрый воин. И верю, что никто открыто мне не скажет, что на мой счёт думает. Но я будто предчувствую, что не придусь в его семье ко двору. В общем, мы через межгранье приходим в его мир. У ворот нас встречает гвардеец семьи — и, конечно, сразу же уходит доложить Главе о возвращении наследника и о госте. Селят меня в богатых покоях рядом с комнатами самого Мальтора. Всё здесь бело-золотое, на мой вкус, излишне вычурное и помпезное. Воздуху не хватает. Как будто меня самого под стекло поставили, как какую-нибудь нежную фиалочку. И это бесит. На ужине меня сажают по правую руку от Маля. И я наконец виду его семью: суровый господин с тронутыми сединой волосами — воротник костюма до того накрахмален, что, кажется, врезается ему под подбородок. Я всё время с тревогой жду, когда складки вправду разрежут кожу, такие острые. Слева от него сидит миловидная миниатюрная женщина, совсем седая. Она почти не поднимает глаза и даже розовеет, когда я подхожу поцеловать руку Госпоже Дома Лилий. Это — мать Маля. Говорит она почти шепотом и только когда ей задают вопрос, но голос у неё очень красивый — я понимаю, что у Маля это от неё. Слева от неё сидит высокий молодой человек, почти такой же суровый, как отец — младший брат Мальтора. Красивый, но немного помужественнее, чем брат. Его имя Яиллил. Он говорит в основном с отцом, будто ни меня, ни Мальтора, ни матери тут нет. Рядом с ним — старшая мальторова сестра, Лилит. Девушка поразительной красоты, но выражение, с каким она глядит на меня и на Маля исполнено невыразимого презрения. Словом, ужин я выдерживаю с трудом. Чувствую себя как лягушка на препаровальном стекле. Зато потом мы идём в оранжереи Дома. И вот уж там я могу отдохнуть душой. Ибо там меня встречают ряды и ряды лилий: кипенно-белые, огненные, алые, цвета сливочного мороженого с коричным крапом на лепестках, розовато-ало-желтые, как заря, и даже фиолетово-черные. А потом Мальтор проводит меня к гордости Дома Лайл: витрине, где в специально созданном магами Дома искусственном климате растет лилия с радужными лепестками. Они действительно имеют разноцветные разводы семи цветов на каждом листе. — Это — наша Краса Дома! — с тихой гордостью говорит Маль, протягивая руки, будто желая прижать удивительный магический цветок к сердцу. — Десятки поколений фей Дома Лайл растили и поддерживали её. Каждый, кто вступает в брак с представителями Дома, берет себе семена Красы Дома, чтобы умножать ее красоту и свет. Ибо девиз наш звучит: «Все краски жизни для мира!» Я крепко обнимаю своего любимого фея, разделяя его восторг и гордость прекрасным растением. Сколько же труда вкладывают из маги и работники оранжереи, чтобы растить и пестовать эту красоту!.. Но на оранжерее всё хорошее и кончается: мы живём в его доме месяц — и я чувствую, что мне тут осточертело. Осточертело то, что они едят только фрукты, грибы, овощи, орехи и бобы. Спиртного тут нет, на мою попытку закурить меня облила водой из графина горничная (она, видите ли, решила, что я загорелся!), они не едят ни мяса, ни рыбы, ни молочных продуктов, ни яиц. Даже хлеба нет! А я — горняк и сын горняков, я привык сытно есть! Что это за дела — травку жевать? Я что, козел?! Осточертело танцевать на балах и вести разговоры с чужими фессэ ни о чем. С Мальтором мне танцевать по-любому нельзя, а девушкам я вечно боюсь оттоптать ногу: я неловкий и неуклюжий, какой из меня танцор?! Мне хуже горькой редьки надоели расспросы и высокомерно поднятые брови Лилит. На вторую неделю она спросила, например, какие я люблю цветы: розы или гладиолусы? Я ответил, что мне больше по нраву лилии. Отец одобрительно хмыкнул, мать покраснела, а Маль сделал пальцами жест, словно что-то стрижет ножницами. Много позже он объяснил, что этот вопрос на самом деле крайне бестактен и второе его дно в том, что в их мире бутоны роз ассоциируются в беседе с женскими половыми органами, а гладиолусы — с мужскими. Равно надоело и холодное высокомерие его отца, и молчаливая мышка-мать, и демонстративное игнорирование со стороны Яиллила. — Маль, я хочу уйти, — честно объявляю я под конец месяца. — Мне здесь не место. — Почему ты так думаешь?.. Приходится честно выложить всё, что я чувствую и думаю насчёт проведенного здесь времени. Мальтор сидит, опустив голову и разглядывая свои сложенные на коленях руки. — Мне очень жаль, — говорит он наконец, — Я не думал, что так получится. Но если тебе не нравится, тогда мы уходим. Туда, где будет лучше. Теперь я хочу увидеть твой мир! Ну и что ж поделать — мы идём знакомиться с моим миром. Но это — совсем другая история.