— Опенинг «Последнего серафима» мне всегда доставлял этой фразой (во всяком случае в русском переводе, который я слышал).
Со стаей ангелов падших бежишь, Но помни, наша боль отличает нас от них.— там же.
Читатель под ником FOLKOR поинтересовался, как я представлю идеальное существо. Что ж — идеальное существо стоит определить как существо, у которого никогда не бывает проблем. Я не помню точно рассказ какого автора это был — буду рад, если вы вспомните — но по сюжету учёный создал искусственное Существо, способное испытывать только радость, кайф, у него всегда хорошее настроение. Чтобы этому Существу не показывали и не говорили. Котята играют в траве — Существо радуется. Кто-то кого-то бомбит — Существо радуется. Существо кушает сгущёнку — Существо радуется. Существо кушают — Существо радуется. Ему всё норм. В том рассказе сам учёный признал Существо дегенератом и был недоволен. Но это субъективная точка зрения несовершенного Существа, которому важны понятия добра и зла в первую очередь потому что для него зло существует, ибо что оно само, что его окружение уязвимы ко злу. В свою очередь для Существа, для которого не существует боли и дискомфорта, не существует и зла — для которого всё в радость, и жизнь, и смерть — для него всё добро. Скажем, как объяснить ребёнку, что поджигать хвосты котятам — это плохо? Потребовать от него мысленно встать на место котёнка. С Совершенным Существом это не прокатит — оно в принципе не поймёт, что тут не так именно таким образом. Оно с удовольствием предложит не то что подпалить себя — а убить, так как ему и смерть в радость. Такое Существо, конечно, может понять, что для людей кроме комфорта есть ещё и дискомфорт. Тогда подобно лицу, не имеющему эмпатии, такое Существо может выбрать для себя поведение. В том числе избегать вреда по отношению к людям, пусть даже оно будет постоянно уточнять «а где вам больно?» Такое Существо всё же обладает свободой воли. Разумеется такое Существо чуждо всему человеческому и закономерно вызывает у нас внутреннее отвращение, так как боль и дискомфорт нам слишком хорошо известны и потому для нас крайне важно различать добро и зло, чтобы не причинить лишний дискомфорт. Такое Существо будет для человека источником высшей опасности, ибо никогда нельзя понять, на что оно пойдёт ради новых видов прекрасных ощущений — его бесполезно пугать и мучить, так как ему всё в кайф. Оно может выбирать лишь между большим и меньшим кайфом, в том, какой кайф получать и от чего: от кормления людей или поедания людей, от спасения жизней или от их уничтожения. Идеальный мир — мир, состоящий только из таких существ, где они могут делать друг с другом что угодно, всё будет вызывать у них радость и находить позитивный отклик. Это мир, где нет зла — это рай, даже если там кругом будут пытки и изнасилования. В другой моей работе было такое: Значит так, приходит христианин в рай и видит — там кругом кромешные пытки: все друг друга режут и насилуют. Но вот ангелы и святые, когда сами страдают, то им в кайф, а остальным — нет. Яхве такой поясняет, что дескать рай и ад — одно и то же место. Просто первородный грех он про то, что живые существа не могут воспринимать страдания как удовольствия. И что в самом начале он хотел сделать всех чистыми садо-мазо, мол, и те животные, которых едят, рвут заживо, вообще должны испытывать неземное блаженство. Но грехопадение всë испортило. А так он, Яхве, всех настолько любит, что не мог не насылать на людей, пусть искажëнных грехопадением, свою любовь, которая проявлялась именно в пытках и муках. Первыми таких Совершенных и абсолютно бессердечных гедонистов выдумали те авраамические богословы, которые утверждали, что муки грешников будут служить источником удовольствия для праведников в раю. Но, пожалуй, гораздо раньше них, близко к мысли о подобном существе подошёл Гераклит. Он утверждал, что противоположности вещей — это одно целое. Рассуждал Гераклит так — не зная, что такое свет, мы не знали бы понятия тьмы — так как это дуальные понятия, имеющие смысл лишь как противопоставление друг другу. Аналогично — движение ваятельного винта как кривое мыслится нами потому, что противопоставляется прямому — и наоборот. С точки зрения системы Гераклита любые антагонистические бинарные понятия возникают как субъективный взгляд людей на мир. В свою очередь Верховный огненный бог созерцает мир таким, какой он есть на самом деле. То есть для Огнебога нет разницы между тем, перевести бабушку через дорогу, и тем, чтобы пнуть её под колёса, между тьмой и светом, между кривыми и прямыми, здоровьем и болезнью для него нет разницы, Бог видит это как одно и то же. Из этого можно предположить, что Верховный огненный бог доволен положением дел в мироздании, так как всё для него о`к. Такое существо, надо думать, не может быть чем-то недовольно. Вот ещё примеры идеальных существ: • Мать всех слаанешитов — Вечно Преступная Природа из книжек де Сада: «Помните, — говорит нам Природа, — всегда помните: все зло, которое вы наносите ближнему, воздается вам добром и сделает вас счастливым; законы мои гласят, что вы должны истреблять друг друга и без конца и без раздумий вредить ближнему своему. Поэтому я вложила в вас неистребимую потребность творить зло, ибо я желаю вам добра. Пусть ваши близкие — отец, мать, сын, дочь, племянница, жена, сестра, муж, друзья ваши — будут для вас не дороже, чем самый последний червь, ползающий по земле; все эти связи, обязанности, привязанности придуманы не мною, но порождены слабостью, воспитанием и безумием, ко мне они не имеют никакого отношения; вы можете нарушать и попирать их, презирать и отменять их — меня это не касается. Вы — такое же творение мое, как бык, осел, артишок или вошь; всем вам я дала способности — одним больше, другим меньше, — и каждый из вас должен сполна использовать свои собственные. Однажды покинув мое чрево, вы больше мне не принадлежите, и я не отвечаю за ваши поступки. Если вы пребываете в добром здравии и размножаетесь — меня это не волнует, если вы истребляете и себя и себе подобных, если вы, употребляя ваши способности, сметете с лица земли все три царства и опустошите ее, и ничего на ней не останется, я буду безмерно рада, ибо в свою очередь смогу использовать атрибуты своего могущества и свою способность созидать, плодить новых существ, которой лишило меня ваше проклятое потомство. Прекратите творить, уничтожьте все сущее — вы ни в малейшей степени не нарушите мой замысел и мой промысел. Но что бы вы ни делали — уничтожали или созидали — в моих владениях ничего от этого не убудет; лист, упавший с дерева, так же полезен для меня, как и могучие кедры, растущие в лесах ливанских, и питающийся падалью червь ничуть не хуже в моих глазах, нежели самый могущественный король на земле. Поэтому крушите или созидайте по мере сил и возможностей ваших: завтрашнее солнце взойдет на прежнем месте, миры, которые я бросила в бесконечное пространство, будут продолжать свой бег по своим орбитам, а если вы разрушите все, если все три царства будут уничтожены вашей порочностью и не смогут восстать из праха, утратив свою способность к взаимному воспроизводству, ну что ж — уничтоженные предательской рукой, они будут заново воссозданы мною, я вновь сотворю их, и будет на земле так же, как было до сих пор. Таким образом, мне по душе самые грандиозные, самые чудовищные и самые жестокие злодеяния. Вот каковы законы Природы, Жюльетта; это единственные законы, которые она продиктовала, единственные, угодные ей законы, и нарушать их мы не имеем права. Если же люди придумывают свои, остается лишь посмеяться над их глупостью, но даже если приходится подчиняться им, мы не должны становиться жертвой человеческой глупости — мы должны освободиться от предрассудков и не упускать ни единой возможности мстить за вынужденное унижение самым изощренным надругательством над придуманными законами. • Близко к этому подошли Розина и её дети-демоны из «Берсерка» — эти существа развлекаются не только убийствами людей, но и убийствами друг друга, когда играют в войну, но они, тем не менее, всё же могут испытать негативные эмоции — они приходят в ярость и тревогу, когда Гатс вламывается к ним в гости. • Сверхсчастливые Юдковского: Центральный моральный конфликт в «Тройном контакте» (ТК сокращенно) — открытый вопрос, сколько боли или страданий мы хотим видеть в утопии, мире, хорошем настолько, насколько это вообще достижимо. Я ранее уже рассматривал этот вопрос в серии эссе Fun Theory Sequence. Я нерешительно подобрался к ответу «Нормально иметь немного боли и страдания, просто они должны иметь больше смысла, чем в нынешнем состоянии дел»; но я хорошо понимал, что это может быть просто точкой зрения такого жителя 21 века, как Элиезер Юдковский, и что когда большая часть боли будет сведена к нулю, дети наших детей могут просто пожать плечами и уничтожить оставшуюся часть. «…» Вопрос полного уничтожения боли против простого улучшения, Сверхсчастливые против Веселых, был центральным моральным конфликтом «Тройного контакта». Движущее слово — «конфликт». Я позже понял, что причиной, по которой я получил столько внимания в сторону истории с корабельным Форчаном, было то, что я случайно сделал верную вещь по литературным стандартам: я выбрал значительный конфликт в качестве центральной части истории, дилемму, в которой сам не был уверен, в которой я видел сильные аргументы с обеих сторон. Мои steelmanning-инстинкты заставили меня раздуть этот конфликт, заставить Сверхсчастливых казаться настолько убедительными, насколько возможно, то есть в литературном эквиваленте — сделать злодеев сильнее. (Ни один профессиональный редактор никогда не присылал историю обратно автору с пометкой «Этот злодей слишком силен и его нужно сделать слабее.») • Как подразумевается, таковы божественные создания в мультфильме про Геракла «Возвращение с Олимпа». Геракл выбирает между тем, быть ему богом или человеком. Выясняется, что богам плевать на людские страдания, так как они не способны их увидеть (точнее понять как нечто достойное негодования). Во всяком случае божественная птица в конце просто не видит ужасов нашего мира, в том время как Геракл их видит и возвращается в мир людей, чтобы бороться с ними [1]. • В моём фанфике, к слову, тема противоположности божественного и человеческого показана так же — скажем Каору выбирает между тем, быть ему человеком или буддийским овощем: — Эм, — тут Виктор кое-что сообразил, обратил внимание на Адама Ришона. — Эй, Каору Нагиса, а что насчёт этих SEELE? Если ты теперь Бог, то должен знать!.. Знать, чё они вытворяли с тобой на протяжении всех реинкарнаций! — Да, я знаю, — ум Табриса въедливо устремился к далёким прожитым судьбам, где ему стали как на раскрытой ладони видны все манипуляции и злодеяния SEELE. — Ты же не позволишь им остаться безнаказанными?! Нужно отомстить им! — Мы стремились к Абсолюту, нами двигали страдания, нас нельзя осуждать, мы ни чем не хуже обычных людей, — заговорил в своё оправдание Кил Лоренц, чей монолит с самодовольным девизом [«Überm Sternenzelt richtet Gott, wie wir gerichtet»] появился в кольце прочих перед лицом Адама Ришона. — Ну уж нет! — вскричал Виктор, сумев внять телепатической беседе благодаря личной воле. — Может быть в глазах бога и космоса они — равны любому нормальному человеку — мне и тебе, Каору, — но в глазах Человека — они подонки! А ты ведь — ещё и человек на минуточку, не только Ангел там или Бог! Каору сузил глаза, бледный лик в предвечных сумерках помрачнел. — Ведь он прав, SEELE… По справедливости божественной судить я вас не буду… — Достойный человек стоит по ту сторону добра и зла, — хором напомнили SEELE, разумея полное безразличие ко всему — и к тому, что делают с тобой. Ведь всё суета — какое дело отрешённому «достойному» до того, убивают его или убивают кого-то другого? Высшее бытие — равнодушное созерцание и спокойное принятие протекающего, включая — убийство. Полная Нирвана, где полностью пропадают дискретные функции, считающиеся «человеком» — и где не остаётся «я», вернее даёт знать о себе «истинное высшее я», нечто, «единое с бессознательным». «Полное уничтожение» личности, воли, мотивации, страстей, любви и ненависти, святости и греховности, зла и красоты — растворение в небытие всего, делающего «тебя» тем, кто ты есть. — Как я могу быть «достойным», если я теперь, по-вашему, «не человек»? — спросил Каору. Он отверг это. Нет ничего, что могло бы быть предписано человеку. Человек сам может взять аксиому поведения, которую можно пересмотреть, в отличие от догм, вроде тех, за которые держатся почитатели глупой телеологии. Мир, рождённый из Абсолютного Хаоса, непостижимого и невообразимо огромного, не создан для и под человека. Он будет жить ради удовольствия, счастья и комфорта, следуя тому «земному», проще говоря, выдуманному добру, выбирая его как «собранный» и «надуманный» человек, несовершенный и падкий на ошибки. И Виктор прав, «земное добро», позволяет ему простить или наказать обидчиков на усмотрение. И сейчас он поступит как человек земной, пойдёт на поводу у праведного гнева, как можно или даже нужно с точки зрения рационально-релятивистской гедонистической морали. Ведь сейчас он прокручивает в голове все нанесённые ему со злым умыслом страдания — все эти Третьи Удары… SEELE ошиблись, полагая, что он их не накажет, они подумали было, что раз их «нет» в буддистском смысле, значит — его тоже «нет», а он есть — и в сердце его кипит «страсть земли могильной!» [2] — Я просто последую тому порыву души, который вы в меня вложили, — сурово и даже несколько саркастично пояснил Табрис, вздымая руку, многоцветный эфир закружился в такт гневным мыслеволнам. — Вы ведь говорили мне, что ваша цель — слиться с Творцом всего сущего, отыскать Единственно Истинного Бога и прийти к Нему? — Каору поглядел в невыразимо ужасную пропасть Азатота, который создал Всё. — Ну так вот, — Табрис простёр руку к этой зияющей пропасти позади полуночных скал и храмов, — «Such' ihn überm Sternenzelt!..» [3] • Обращу ваше внимание на то, какова разница между мировоззрением Юдковского и моим: я — глубоко убеждённый какоцентрист, то есть я считаю, что в мире всё так или иначе заведомо является злом — потому для меня важен вопрос, что является большим злом? Потому если для Юдковского важно, чья позиция сильнее, для меня важно — чья позиция может принести и/или оправдать большее зло. Чтобы понять меня, читатель, ты должен везде видеть угрозу. Потом для меня решающий аргумент конфликта Каору и SEELE — ответ на вопрос, кто из них принесёт больше хаоса и зла? Так как Каору, если он рациональный релятивист, не будет устраивать Апокалипсис, а SEELE как раз его хотят устроить — для меня с большим отрывом выигрывает Каору. Совершенное существо не имеет никаких тормозов, оно мною мыслится как то, что легко сможет быть абсолютным злом, потому мне оно омерзительно, так как я человек, скованный моральными ограничениями, которые все проистекают из моего несовершенства. Для меня Сверхсчастливые — это дегенерат Азатот и отморозок Ньярлатхотеп, которые творят и разрушают миры, потому что им весело. • ВИРМ из «Милого во Франксе» близки к этому, так как всё, что они испытывают — одно удовольствие и искренне негодуют, когда их форму существования отвергают. Проблема в том, что их сделали картонными злодеями. • В моём фанфике Хиро противопоставляется ВИРМ следующим образом: Хиро совершает аморальные действия для своих планов и испытывает ужасную душевную боль, ВИРМ совершает аморальные действия для своих планов и не испытывает никаких страданий. ВИРМ утверждает, что лучше бы Хиро стал таким, как он. Хиро отвергает это из чувства собственного достоинства, утверждая, что пусть он может испытывать боль, но получает чувство удовлетворения от того, что морально превосходит ВИРМ, который не способен испытать никаких мук, включая муки совести. Хиро ненавидит зло и считает, что именно муки совести страхуют его от становления одним из тех, кого он ненавидит, потому он готов терпеть их, лишь бы не стать законченным злодеем — каким ВИРМ уже стал и это его не ебёт и ебать не может. • Слаанеш и демоны его/её стихии — судя по всему, они если уже не являются ими, то стремятся, как и их последователи, стать теми, кто получает наслаждение от всего, что с ними происходит — в том числе от физической боли и смерти — как чужой, так и собственной. • Демоны Гнилого Господа и их последователи — воплощают собой энтропию и радостно восторгаются всему, что с ней связано — такие вещи, какие для нас служат злом, включая смерть, для них — сплошная радость, так как с их точки зрения весь мир — чистая энтропия. Это особенно видно даже по их стилю речи, когда они иногда используют бранные для нас слова как положительные. Так как в мире полно ужаса, то, с их точки зрения, лучший способ избавить себя от ужаса, это стать ужасом и насладиться им. • Демоны Нургла похожи на них. • Творец Звёзд и Эру Илуватар безразличны к боли и страданиям, им важно лишь эстетическое наслаждение — первый сам творит адские миры, второй — готов допустить искажение Мелькора лишь потому, что оно будет его орудием для вещей более прекрасных. • Похоже что таков Бог из «Code Geass» — ещё одна версия Огнебога по Гераклиту и Вечной Преступной Природы по де Саду: это Высшее Существо наделяет людей суперсилами, потому что хаос ему угоден, но ему полностью безразлично собственное существование — когда безумный Чарльз пытается убить Бога (что повлечёт за собой конец света), только Лелуш с помощью способности отдавать приказы, полученной от Бога, приказывает самому Богу выжить — и тогда Бог защищается от Карла. • Огдру Джахад и всё, что от них исходит, как кажется, близко к этому. • Ну и Ньярлатхотеп из моего фанфика. Вообще тема трансгуманизма как превращение в ментально неуязвимых чудовищ в моих работах всплывает достаточно часто — ВИРМ, Аска против демона-ницшеанца из собственного ментального мира, Адди-Будда SEELE (см. эпизод выше), стремление Онеста превратиться в демон-принца. При этом всякий раз я стою на стороне человечности, ибо превращение в бога или демона будет означать, что тебе больше не понадобятся ни мораль, ни этика, и такое существо будет подобно либо дикому зверю (Демон-ницшеанец), либо овощу (Адди-Будда SEELE). Более того, высшей наградой для слуг Ньярлатхотеп будет считаться обожение — то есть становление такими же, чтобы служить аплодирующими зрителями для его чудовищного пира: — Вы видите материализованный Небесный град. Для тех, кто искреннее и от всего сердца захочет сделать это место домом — для тех пропадут все представления о боли. Ибо это — воплощение мыслей людской расы о рае, об обители богов на краю Севера, где их обойдут бичи и язвы бед и невзгод. Здесь нет смерти и горя, ибо сам Господь Ньярлатхотеп по изволению своему смахнул слезу с лица всякого, кто готов сделать это место своим домом. Жители пьют амброзию из каналов, она всегда вкусна настолько, насколько хочешь. Они внушают плоды с древа жизни, которое посажено тут вдоль дорог, потому здоровье жителей идеально. Их мысли чисты. Они всему рады, они рады чужой радости и рады чужой боли. Любые вести, хорошие или дурные вызывают только хвалу Господу Ньярлатхотепу. — Блядь! — щёлкнул пальцами Виктор. — Я понял, где зарыта собака! Это место — этот «рай», он уродует твою психику! Он делает тебя бездушным и бессердечным, чтобы тебе было плевать на чужие беды? На беды тех, кто страдает за вратами этой залупы?! — Наслаждение раем не было бы совершенным, если бы блаженство праведников могли потревожить муки грешников в аду, — пояснил жуткий безглазый и безликий джинн-слуга, ангел Ньярлатхотепа. — Если Господу нашему будет изволено отдать всю Вселенную на растерзание, то все порядочные жители рая будут совершенно радоваться даже этому. Рай — это абсолютное блаженство. Рай — не во вне, рай — в отношении ко внешнему. — Но это же полное моральное уродство! Ваш рай уродует сами души! Даже не у всякого законченного человека сердце будет настолько чёрным, чтобы радоваться любому злу! — рассудил Виктор. — Я понял, где наëб! Элементарная человеческая порядочность несовместима с вашим «раем» для наркоманов-дегенератов! — Никакого наëба. — Фатин развёл руками и на пальцах объяснил. — Христианская церковь, про которую вы, европейцы, любите заявлять то, что она заложила основы вашей нравственности, вашей культуры — она никогда не скрывала, что блаженство праведников в раю совершенно. Цель — попасть в рай. Но как рай может быть раем для того, у кого близкие горят в аду? Как рай может быть совершенен для того, кто знает, вот пока он здесь, кто-то горит в аду? Совершенно разумно, что само по себе попадание в рай — есть уродование души до такого состояния, что не остаётся в ней ни капли жалости, ни капли сочувствия и ни капли сострадания. Ты мог бы вспомнить классику, «Божественную комедию» Данте. В ней Данте встречает своего учителя, попавшего в ад всего лишь за то, что он был, как это сейчас говорят, геем. Данте ужасно расстроен. Но это не мешает ему потом на пару с Беатриче преисполниться любовью к Создателю, который отправил в ад близкого Данте. Он даже не поминает его в раю. Вот что делает рай с людским сердцем и нет ничего губительнее для человечности, чем слепящий свет божественности. Можешь вспомнить Тертуллиана, этот именитый богослов в своём трактате «О зрелищах» писал, что честным христианам следует воздержаться от мирских зрелищ потому, что на Страшном суде, когда их Бог будет ввергать в огни ада всех, кто с христианами не был согласен, они все сполна насладятся этим чудовищным зрелищем начала вечных мук тех, кто не присягнул их Господу. Ну кто может быть таким Господом, кроме самого Ньярлатхотепа? Тертуллиан знал, кому служит в духе. Как и Григорий Великий — это богослов прямо писал: «Праведные же постоянно будут видеть муки грешных, и от этого их радость будет только расти, ибо увидят зло, которого они по милосердию Бога избежали… И зрелище мук осужденных не омрачит ясность блаженства праведных душ, ибо там, где сочувствие к жалким отсутствует, радость блаженных не может уменьшаться». Католический богослов Петр Ломбардский говорил: «Не без радости и наслаждения увидим мы… муки погибших, в которых чудесным образом воссияют святость праведных и справедливость Бога», а вторил ему учёный-иезуит Роберто Беллармине… Впрочем, я, надеюсь, достаточно прояснил вопрос? — уточнил джинн. — Ещё раз, ваша европейская культура, которой вы так гордиться, никогда не скрывала, что рай будет именно таким. А то, что вы не подумали, что рай плохо сочетается с «элементарной человечностью», то не наши проблемы, что вы просто по своей глупости не думали, не читали Григория Великого и Тертуллиана. Виктор не знал, что на это сказать. Но Фатин был прав, он вообще никогда о таком не думал, что рай и ад вот так сходятся. — Хиро бы сказал, что «европейская культура», о которой вы говорите, это на самом деле… дерьмо, — кратко и лаконично Зеро Ту сократила всю философию любимого до одного краткого и ёмкого слова. — Хотите знать моё мнение? — Фатин не дождался разрешения, продолжил: — Просто все живущие — эгоисты, которых заботят лишь собственные ощущения боли или радости; а в раю раскрывается вся суть эгоистов, созданных по Образу и Подобию, — толковал посланник, у кого на лице были лишь одни мерзкие губы. — Все, кто видят рай Ньярлатхотепа домом своим, всего лишь возвращаются в состояние по ту сторону добра и зла. Добро и зло неизвестны тому, кто не испытывает ничего, кроме абсолютной радости. Потому плоды познания добра и зла, мораль, этика совершенно не совместимы с жизнью в раю. То, что вы, люди, называете «элементарной человеческой порядочностью», несовместимо с истинной божественностью. Поэтому что ваша мораль — химера, разная для всех людей, это грязь для Бога Живого. Все учения, которые открыл Ньярлатхотеп смертным, постулируют это в той или иной завуалированной или даже совершенно прямой форме, пока человечество не было готово к истине в лоб; но как наиболее близкое к истине учение — культ Ктулху — в будущем веке ожидается пришествие Великих Древних, освобождение от добра и зла, потому что только так можно вернуться в Эдем грешному человеку, испорченному обычной людской моралью; в то лоно сада на Востоке, где Древние Боги обучат человечество новым способам убивать и веселиться. И подобно этим Архангелам Бога Истинного, никому из людей не будет известна боль и мука, ни душевная, ни телесная, ибо в радость и в пользу будет им то, что раньше было бы им бичом огненным. А что касается европейской цивилизации… то она со всем её рабством, постоянными войнами, гордыней белых людей, геноцидами и тираниями-диктатурами, со всей моралью, ценностями — европейская цивилизация лишь прелюдия к тому, чтобы человек скинул иллюзию, чтобы он отдался порыву убивать и веселиться во имя Ньярлатхотепа. Если Вселенная в руках всемогущего космического садиста, то лишь в этом реализация смысла жизни человека, в сопричастности к воле Творца. Белый человек и так свою значимую историю занимался тем, что заливал всё вокруг себя кровью и дерьмом; Ньярлатхотеп был тем самым Господом, про которого на пряжках писалось «Gott mit uns!» — а какой это ещё Бог мог быть? Белый человек, когда совершал цивилизационные успехи, сам того не ведая, говорил, в сердце: «О, Ньярлатхотеп, Господь и Бог мой, гляди, какой я хороший! Какой я правильный. Я думаю о стране, я думаю о роде, я думаю о нации, я думаю о белой расе… О, Ползучий Хаос, дай испить мне из твоего рога изобилия! За это я убью своего соседа или пущу кровь чернокожим!» Вот смысл конца истории в том, чтобы люди перестали лицемерить и делали то, что они делают всегда, но без лицемерия и с чётким осознанием, что, как и зачем они делают. Истинное понимание вещей дорогого стоит.