— «Философия в будуаре, или Безнравственные наставники».
— Отсюда выходит идея помыкания человеком в том случае, если его истинная сущность, которая противоречит его личному образу, вырывается наружу. Лучше всего это сказал Кара-Мурза, адепт этих самых духовных скреп: С точки зрения традиционного права России, порнография — зло, которое вообще не должно быть упоминаемо в законе. Она запрещается этикой, «стыдом». Это не значит, что общество должно искоренять огнем и мечом всякое зло, запрещаемое этикой. Традиционное право вовсе не тоталитарно — оно мудро. Оно способно смотреть на грехи части общества «сквозь пальцы», но при этом важно, чтобы люди, впадающие в соблазн, чувствовали, что совершают грех. А до какой степени следует подавлять неупоминаемое в законе зло — зависит от обстоятельств. В Алжире была проституция, хотя она и отвергается культурой ислама. Но когда алжирцы в 50-е годы начали освободительную войну и стали нести от французов страшные потери, их духовные лидеры посчитали, что в обстановке всенародного бедствия проституция нетерпима. От владельцев публичных домов потребовали закрыть их заведения. Тех, кто отказался, партизаны расстреляли. Таких было немного. Теперь этическое измерение проблемы порнографии в России снято принятием закона. Зло «введено в рамки» — растлевай детей законно, но не ближе, чем в 100 м от школы. Этот закон исключительно важен как прецедент — нас загоняют в совершенно иной правовой коридор. Депутаты от оппозиции подняли знамя, выпавшее из рук Сахарова.— «Манипуляция сознанием».
То есть нельзя публично разрешать порнографию (или проституцию), но можно её смотреть. Если ты знаешь, что другой человек смотрит порнографию, то ты делаешь одолжение ему, делая вид, что ты этого не видишь. Таким образом этот человек, который показал своё настоящее лицо, будет обязан коллективу за то, что он, коллектив, закрыл глаза на его недостаток. Таким образом возникает круговая порука, если речь идёт о чём-то серьёзном, ещё один верный способ скрепить духовные скрепы. Крайней степенью такого подхода является компромат и шантаж — в традиционных обществах люди чрезвычайно уязвимы к шантажу. Именно поэтому главные социальные идеи традиционного общества сводятся к тому, что нельзя выносить сор из избы и что надо делать как люди, как все. При этом не важно, идёт ли речь про политику, про что-то глобальное или про частную жизнь граждан, это касается всех уровней. Нельзя отчитывать генерала перед солдатами, иначе пострадает авторитет всего командования. — Так как традиционное общество построено на противоречие между стереотипами и истинной натурой людей, которое неоднократно возникает и служит поводом для психологического напряжения и для огромного количества проблем, то умный и ушлый человек здесь должен мыслить в двух категориях — как оно должно выглядеть и что оно есть на самом деле. Так, например, можно знать, что важная шишка изменяет своей жене, но надо при этом делать вид, что ничего не происходит, надо говорить ему хорошие слова и поздравлять с крепким браком. Можно самому жить с несколькими женщинами, но на публике всегда надо появляться с женой, в хорошей одежде, чтобы про вас не подумали чего. — Публичное почитание чинов, начальников, иерархии — всегда надо уважать правящий класс, будь то аристократия или номенклатура, надо быть очень кротким и вежливым в их присутствии. При этом, опять же, за глаза можно ненавидеть их как угодно, можно дома повесить мишень с физиономией ненавистного начальника и метать в неё иглы. Традиционная мораль это поймёт. Такое почитание иерархии основано на том факте, что традиционное общество восходит к той самой сильной руке, которая, в идеале, обучена выполнять своё дело: аристократия — повторяюсь, в идеале — это власть лучших, тех, кого с детства обучают выполнять важные общественные функции. Официальная средневековая идеология гласила, что политикой должны заниматься ответственные люди, а большая часть населения — это простецы, которые не должны в это дело лезть, и которые должны слепо покоряться власти и не допускать никакого вольнодумства. — Умение быть идейно крепким речекряком — знание того, что говорить можно и нужно и знание того, чего говорить не нужно и не можно. Например, если тебя спросят, каким должен быть настоящий мужчина, то ты должен выпалить, что он должен быть сильным, смелым и никогда не плакать. Одной из разновидностей такого явления служит ритуальное враньё — например, засидевшаяся старая партийная номенклатура может рассказывать о том, как у них идут успехи в строительстве социализма, как у них выполняются и перевыполняются планы, при этом всё это всего лишь пустой популизм, ибо парламент — не место для дискуссий — потому реально обсуждать проблемы общества партийная номенклатура публично не будет. Те, кто слушает ритуальное враньё, прекрасно понимают, что это — исключительно пустая формальность. К слову, из-за этого многие думали, что Гитлер на самом деле порядочный консерватор — просто он умеет работать на публику — так как в такой парадигме невозможно понять (если заведомо неизвестно, как это), говорит ли политик правду (и если он говорит безумные вещи, то действительно ли он безумен) или он просто ритуально врёт. Другим важнейшим условием успеха манипуляции были культурные особенности советского человека, предопределенные и типом общества, и историческим развитием. Достаточно сказать о той непонятной для Запада доверчивости советского человека, которая вытекала из подспудной веры в святость Слова. В предыдущей истории русский человек не сталкивался с Макиавелли. И церковь, и царь, и КПСС, конечно, говорили неправду, но это была неправда ритуала, своего рода этикет. Она сознание людей не деформировала и здравого смысла не лишала. В годы перестройки люди столкнулись с незнакомой им ложью — такой, что не распознавалась и в то же время разрушала ориентиры. Это была ложь блуждающих огоньков. Научиться противостоять такой лжи люди быстро не могли (хотя во многих фундаментальных вопросах устояли).— «Манипуляция сознанием».
— Умение не замечать фундаментальных проблем, по крайней мере, пока всё работает как надо. Например, каким образом патриотизм и империализм сочетаются с требованием Иисуса и первых христиан отказаться от физического насилия и участия в войне? Не думай об этом. Если ты гей — то живи половой жизнью сообразно своей натуре, просто не показывай это публично, осуждай содомию публично, женись для прикрытия, ходи для секса в баню или в туалет. Ходи в церковь, бей поклоны, у всех есть свои грехи. Если тебе пришла в голову мысль «неужели я попаду в ад?» — то ты сам виноват в том, что тебе она в неё пришла. Ты не должен был об этом думать. Если ты не будешь об этом думать, если ты будешь соблюдать все нормы предосторожности, то ты можешь быть геем, жить в традиционном обществе и быть счастливым человеком. Правда здорово? Христианство и ислам осуждают ростовщичество, но у нас везде банки с этим самым ростовщичеством? Не думай об этой проблеме. Иисус осуждал богатство, но традиционная церковь обладает огромными материальными ресурсами, в значительной степени нужными лишь в качестве декоративных атрибутов? Не думай об этом. И так далее — традиционное общество требует не думать в определённых сферах, чтобы не создавать проблемы. Лучше всего об этом сказал Гоголь: И вся Сечь молилась в одной церкви и готова была защищать ее до последней капли крови, хотя и слышать не хотела о посте и воздержании.— «Тарас Бульба», Глава III.
— Стереотипы поведения в первую очередь отражаются на гендерных ролях — то самое «мальчик не может бы парикмахером», мальчик должен носить короткие волосы и т.д. — Стремление спрятать из публичной сферы всё, что может искушать человека — это касается, например, законов против роскоши, требование скрыть социальную эксплуатацию за запретом номенклатуре и среднему классу сорить деньгами на всякие видные побрякушки; это запрет на ношение джинсов или на хождение с длинными волосами, запрет заниматься определёнными видами иностранного спорта, запрет петь рок и так далее и так далее — чтобы не искушать человека нездешней культурой; наконец, это закрытые купальники для женщин на общественных пляжах. — Деление людей на сорта — люди первого сорта это те, кто наиболее уважаемы в традиционном обществе: аристократы, бизнесмены, средний класс, пресловутые белокожие гетеросексуальные цисгендерные мужчины, священники, адепты традиционной церкви, приличные женщины. И люди второго сорта — бомжи, цыгане, проститутки (уличные, а не те дорогие, которыми забавляются уважаемые люди), сексуальные меньшинства (в т.ч. асексуалы, о чём обычно забывают), последователи неофициальной церкви, представители непочётных профессий. Людей второго сорта можно ругать на словах, в языке такого общества за ними будут значиться различные неприятные поговорки и уничижительные выражения, можно устанавливать различные ограничения, их даже можно словесно унижать и оскорблять прямо им в лицо, но их нельзя калечить, применять силу и т.д. (по крайней мере в идеале) Это та граница, за которой традиционные ценности заканчиваются и переходят в агрессивный, радикальной реакционизм, фундаментализм и во всё то, что часто называют термином «фашизм». Словом, на основе всего, о чём я сказал выше, можно сказать, что главной проблемой традиционного общества является невозможность обсуждать его ключевые проблемы публично. Это касается всех сфер — политика, религия, экономика, секс и т.д., везде нужно опираться на формальности и шаблоны, пока эти самые проблемы растут. При этом последующий социальный взрыв может чрезвычайно сильно потрясти всё это самое общество и закончиться очень плохо — начиная от роста радикальных движений, которые возникли именно на основе кризиса традиции, и заканчивая банальной смутой. При этом разруха будет начинаться сразу на всех уровнях, как на духовном, так и на ментальном. Фундаментальные проблемы невозможно решить, если не пошатнуть те самые скрепы — например, нельзя решить проблемы чрезмерной классовой эксплуатации, если не умерить интересы правящего класса, будь то аристократия или буржуазия. Если у вас разрыв между городом и деревней, то нельзя эту проблему решить воззванием к чинопочитанию масс — эти крестьяне во время бунта вам устроят беспощадное и бессмысленное мочилово. В особо тяжких случаях даже в экстремальной ситуации нельзя будет сообщить начальству о том, что происходит что-то экстремальное, ведь как можно расстроить большого начальника? Мы ведь до этого ему всё время сообщали о том, что у нас всё хорошо. Традиционное общество, которое можно наблюдать сейчас, пожалуй, стоит сравнить с нашей челюстью, она с одной стороны довольно неплохо справляется со своей задачей, но в наш век очень много доступно всякого сладкого, а сладости разрушают эти зубы — ещё в нашей челюсти есть зубы мудрости, которые обычно скрыты, и они начинают сильно болеть, когда вдруг прорезаются. Когда-то и они выполняли свою роль, но теперь они только лишняя боль. …традиционное общество исключительно хрупко и беззащитно против таких воздействий, к каким совершенно нечувствительно общество гражданское. Достаточно заронить в массовое сознание сомнение в праведности жизни, организованной в идеократическом обществе, или праведности власти в государстве, все устои политического порядка могут зашататься и рухнуть в одночасье. Об этом — «Борис Годунов» Пушкина. Об этом писали в «Вехах» раскаявшиеся либеральные философы после опыта революции 1905 года. Да и вся драма второго акта убийства Российской империи, уже в облике СССР, у нас перед глазами. Идеократическое общество — сложная, иерархически построенная конструкция, которая держится на нескольких священных, незыблемых идеях-символах и на отношениях авторитета. Утрата уважения к авторитетам и символам — гибель. Если противнику удается встроить в эти идеи разрушающие их вирусы, то победа обеспечена. Отношения господства с помощью насилия спасти не могут, ибо насилие должно быть легитимировано теми же самими идеями-символами. Гражданское общество, состоящее из атомов-индивидуумов, связано бесчисленными ниточками их интересов. Это общество просто и неразрывно, как плесень, как колония бактерий. Удары по каким-то точкам (идеям, смыслам) большого ущерба для целого не производят, образуются лишь локальные дырки и разрывы. Зато эта ткань трудно переносит «молекулярные» удары по интересам каждого (например, экономические трудности). Для внутренней стабильности нужно лишь контролировать «веер желаний» всей колонии таким образом, чтобы не возникало больших социальных блоков с несовместимыми, противоположными желаниями. С этой задачей технология манипуляции сознанием справляется. А борьба по поводу степени удовлетворения желаний вполне допустима, она суть общества не подрывает.— «Манипуляция сознанием».
Хорошим произведением про духовные скрепы будет яойная манга «Все Джентльмены Лгут» («Lies Are a Gentleman's Manners») [1]. Сюжет вращается вокруг того, что у нас есть белый англосаксонский протестант (буквально так называется) Пол. У него есть хорошая должность в университете, он состоявшийся человек, у него есть жена и дочь, а ещё он — гей. Когда он замечает, что его молодой и симпатичный сотрудник Джонатан занимается мелким мошенничеством, то в обмен на молчание требует овладеть его задницей. Мне больше всего понравились ещё две сцены: — Пол трахает своего любовника (не Джонатана) буквально совсем рядом с женой и обещает ему в порыве страсти всякие искушения, призывающие бросить социально обустроенную жизнь и сбежать на край света. Разумеется, после оргазма ничего не происходит. — Пол приглашает Джонатана в ресторан для богатых, элитарных содомитов. Джонатан одет как простой человек с низов — там ему смазливый пидор-официант отпускает его одежде комплемент в смысле «хули ты сюда припёрлась, чернь?» Джонатан в итоге демонстративно напивается и впивается поцелуем в Пола, что вызывает у окружения нарочитое изумление от такого нарушения правил приличия. Хотя там все содомиты. Ладно, поговорю теперь о том, как я сам представил духовные скрепы. Да, скажу сразу, я пишу главным образом психологические и любовные романы, потому меня больше интересует духовный мир конкретных личностей, конфликт между их внешним образом и тем, кем они есть на самом деле, а также постельные приключения — нежели классовая борьба и мировой империализм. Для меня духовные скрепы это в первом очень материал для формирования идеального я персонажей, с которым они вступают в конфликт. В РСБЕ у меня есть несколько персонажей, которые олицетворяют эти самые скрепы, и вот как. В первую очередь это Тодзи и Хикари. Классическая традиционная гендерная пара — мужественный парень и стройная домохозяйка, они очень любят друг друга и, что очень важно, они счастливы на своих местах. Тодзи имеет склонность засматриваться на других женщин, но при этом никогда не изменяет Хикари. А она не изменяет ему, хотя любит красивых мальчиков. Тодзи становится пилотом мехи, чтобы защищать семью, родину и весь мир. В этом смысле пара Тодзи и Хикари противоположна паре Синдзи и Аски. Они не похожи на традиционную пару — Синдзи бисексуал, трансгендер и больше предрасположен к женской гендерной роли, а также откровенно эмоционален и отдаёт девочкой во всём. Например, Синдзи ненавидит насилие и не любит драться, ему больше нравится убирать по дому и готовить. Короче, Синдзи — это своего рода Хикари. Синдзи дружит с Тодзи, тайно вожделеет его и беспокоится о том, что друг отреагирует негативно, узнав о его чувствах. Аска — напористая девица, которая умеет на людях вести себя лицемерно, но в душе не счастлива от своей маски. В том время как у Хикари нет такой маски, она на самом деле такая. Так вот по ходу сюжета, у Тодзи на войне погибает его младшая сестра Сакура. Это оказывается для Тодзи очень тяжёлым ударом, из-за которого он одно время вообще не может видеть родной дом, так как в голову постоянно вклеивается мысль, что он не сдюжил. Ведь настоящий мужчина — это защитник, а защитник должен сдюжить. Аска видит это и решает Тодзи помочь. Они делят постель. При этом Аска — подруга Хикари, да-да, вот что делает вроде бы любезная лучшая подруга за твоей спиной! Когда надо, Аска очень легко может притвориться доброй подругой! Синдзи, когда узнаёт об этом романе, когда видит в каком состоянии находится Тодзи — бедный парень готов сейчас принять как данность многое — то Синдзи не может устоять — и вклинивается в постель между Тодзи и Аской. В результате между Тодзи и Синдзи завязывается отдельный роман — Тодзи не может видеть Хикари, потому припадает хоть к какому-то источнику любви (Аска не годится на эту роль). Пока что Тодзи находится исключительно в активной позиции во время мужеложства с Синдзи. Аска, чисто ради забавы, поит Хикари бухлом и соблазняет подругу. У Хикари сейчас нет нормального секса с Тодзи, потому она поддаётся этому искушению. Аска дальше с помощью нахальства навязывает постоянный роман Хикари, нагло навязывает ей себя и занимается с Хикари лесбиянством. Наша порядочная девочка старается об этом не думать — о том, что она изменяет с женщиной своему возлюбленному. Тодзи в это время начинает говорить Синдзи, что это ненормально, но Синдзи умоляет Тодзи хотя бы эпизодически заниматься с ним мужеложством. Тодзи соглашается, а в один момент напивается, пристаёт к Аске и называет Синдзи пидором. Синдзи у нас больше девочка по характеру, потому очень чувствительный, он понимает, что друг (и возлюбленный) ведёт себя так исключительно из-за сильной боли, которая вызвана смертью сестры. Потому он решает воскресить Сакуру с помощью заклинаний из известной книжки. В результате Сакура возвращается в виде не очень вменяемого чужеродного чудовища. Тодзи, однако, отказывается от уничтожения этого монстра и берёт на себя роль сиделки за ним. Ведь он же старший брат, как же можно так бросить родную сестру, ведь он, мужчина, должен быть защитником! Синдзи с одной стороны в нерешительности, с другой — из-за всего этого наш трансгендер окончательно сблизился с Тодзи — у них происходит акт мужеложства, во время которого теперь Тодзи занимает женскую роль. Тодзи воспринимает происходящее как данность — потому как его очень подавила вся ситуация — он стал тихим, замкнутым и меланхоличным, и при этом Тодзи очень заботится о психологическом здоровье своей Хикари — по этой причине полностью обрывает с ней связи, чтобы не впутывать её в эту историю. Тодзи — мужчина и должен взять всё на себя. Аска в это время вовлекает в их отношения Рей и открыто предоставляет той тело Хикари. Аска полна властолюбивого желания наслаждаться телом своей подруги и отдавать Хикари в лапы другой своей любовницы — Рей. Тодзи испытывает угрызение совести из-за того, что он изменяет — в целом он нормально воспринимает свой секс с Синдзи, его гложет только неспособность соблюсти верность Хикари. Разумеется, весь этот роман на стороне строго в тайне. Синдзи, которого из ревности начинает бесить эта Хикари, решает ей отомстить. Синдзи лично совращает Хикари, убеждая её в том, что она достойна заняться сексом с красивым мальчиком на почве того, что её возлюбленный находится в депрессии и не может уделять ей внимание. Так как Аска уже подготовила почву, то Хикари падает к ногам Синдзи как спелый плод. Мальчик наслаждается не только сексом с ней, но и мыслью о том, что он доказал ей, что она уж точно не святая, о том, что Тодзи совершенно зря переживает. Ни настоящий Тодзи, ни настоящая Хикари не соответствуют тому традиционному гендерному, верному в супружестве идеалу. Они оба как минимум пансексуалы, оба любят друг друга, но готовы пойти на измену и сравнительно легко падают жертвами этого искушения при наличии хоть какой-то эмоциональной травмы. Хикари, при этом, как порядочной жене, не хватает настойчивости, которой обладает та же Аска, чтобы заставить друзей рассказать ей страшную правду. Разумеется, желание Тодзи быть защитником семьи, не доводит до добра… Тодзи при этом внешне ещё в каноне был подан как антитеза женственному Синдзи — например, в каноне, когда Синдзи хочет убраться в комнате Рей, Тодзи фыркает о том, что не мужское это дело. У меня в фанфике, как в одной из игр, этот пилот предпочитает сражаться в рукопашную, на одних кулаках и пинками, без лишнего оружия — то есть как поверхностный образ, Тодзи исключительно брутальный мачо спортивного или даже гопарьского вида, прямо как эталонный герой с точки зрения традиционной мужественности, но внутри… я визуально подчеркнул его уязвимость тем обстоятельством, что он предпочитает в любое время года носить обувь без носков и довольно часто фигурирует босым в различных сценах (а ещё я футфетишист). Аска — воплощает здесь тёмный архетип духовных скреп, она двуличная и лицемерная, и убеждена, что все люди такие. Главное — скрыть лицо маской. Она — речекряк, она умеет быть по-мужски токсичной и при этом для посторонних может прикинуться пай-девочкой (к счастью, в экстремальной ситуации — эта маска с неё быстро слетает, и она показывает настоящую себя — грубую и циничную). Когда Мари проявляет к ней не самое сдержанное внимание, то Аска начинает всячески оскорблять Мари за нетрадиционную ориентацию. В один момент Мари даже плачет из-за этого и тогда Синдзи, который это видит, просто обнимает Мари и успокаивает её. Потом Мари узнаёт, что Аска — бисексуалка (и, кажется, женщины ей нравятся даже больше мужчины, во всяком случае в кадре Аска постоянно спит с Рей, Мари, Хикари, иногда с Мисато и Маной, из парней — с Синдзи, к остальным влечение носит разовый характер). Мари возмущена таким лицемерием и предъявляет его Аске. Аска на это признаётся, что ей абсолютно наплевать на то, какая у кого сексуальная ориентация, ей просто нравилось издеваться над Мари. Сама Мари, которая всё ещё охвачена влечением к Аске, просит дать ей возможность удовлетворить плоть — Аска соглашается и с надменным видом делит с Мари постель и соглашается ей ещё потом давать. Аска очень любит, когда она находится в положении той, кто решает и той, от кого зависят. При этом перед внешним миром Аска — героический всем пример, красавица, спортсменка и комсомолка. То есть своему общественному, публичному образу она соответствует вот так. Другим важным представителем духовных скреп тут служит Виктор Северов. В отличие от Тодзи, он прекрасно морально готов к тому, что внутри человек может не соответствовать внешнему образу, потому воспринимает свою уязвимость совершенно нормально, снисходительно и простительно к самому себе. А также, что самое главное, он готов к ней. Разумеется, главным образом, в своих собственных мыслях. Виктор хочет быть традиционным, мужественным героем, тем самым настоящим мужчиной, который никогда не плачет (он действительно по ходу истории ни разу не заплакал, во всяком случае я не помню этого), но Виктор всегда осознаёт это желание. Надо сказать, что Тодзи — восемнадцать, а Виктору — тридцать, он зрелая личность. Кроме того, у Виктора в этом мире нет (поначалу) никаких родственников, друзей и близких, уязвимость которых отразилась бы на нём. Виктор прекрасно осознаёт, что человек может дать сбой, что человек слаб и уязвим, что многое из того, что говорится на словах, является просто бравадой. Потому он — несколько иронично относится к остальным и к самому себе, в частности вслух говорит про себя, что он не герой. Но Виктор хочет быть героем и такова его мотивация. Виктор очень много времени уделяет своему внешнему образу, в частности он старается ходить в военной униформе, либо в чём-то похожем. Виктор легко готов взяться за любую работу и он прекрасно отдаёт себе отчёт, что на войне всякое бывает и что, возможно, придётся замарать руки — в частности он говорит, что готов плеснуть серную кислоту в лицо маленького ребёнка, если это понадобится, чтобы остановить вторжение лавкрафтианских богов. По ходу истории Виктор становится супругом Альфы — да, свою бисексуальность Виктор в конце концов воспринимает совершенно нормально, но не хочет её афишировать, как и всякий адепт традиционных ценностей (но для своих прямо скажет, кем ему приходится этот низкий, зеленоглазый и белокурый трап). В отношениях Виктор хочет найти себе постоянную пару и в итоге выбирает Альфу Девятого. Альфа любит настаивать на том, что он трансгендер и отказывается считать себя мужчиной (он отказывается от гендера вообще) — Виктора это больше веселит, он видит в Альфе мужчину и воспринимает этот исключительно как причуду. Впрочем, Виктор иногда с юмором комментируют женоподобный облик своего возлюбленного и называет его Алёнкой или как-то так. Сам Альфа — очень мужественный парень по характеру, настоящий истинный ариец (Виктор, как германофил, его любит за это). Как адепт традиционного мировоззрения, Виктор преподаёт очень важный урок для Синдзи и для Каору — есть вещи, над которыми не стоит думать, есть вещи, которые могут свести тебя с ума, если довести их до логического конца. Так как у меня космические ужасы, то такой навык, как закрывать глаза на некоторые вещи и не думать о них, пригождается положительным персонажем в борьбе с чудовищными богами. Как пример — можете глянуть ту часть, где я высказываюсь том, как описывать спор между персонажами. Есть вот у меня ещё какие персонажи в РВФ, на примере которых я хочу показать некоторые особенности мировоззрения традиционных скреп. Фрейд Юнг — набожная православная, коммунистка по убеждениям, не имеет ничего против, чтобы ходить в достаточно открытом наряде. Легко вступает в любовные отношения как с мужчинами, так и с женщинами. Несколько резкий, но в целом очень добрый человек. Готова запачкать руки (в прошлой части я показал, как она участвовала в военном конфликте). Её духовноскрепность заключается даже не в том, что она, будучи православной, так себя ведёт в половой сфере — для жителей нынешней эпохи это нормально, прямо как для современных христиан нормой является ростовщичество, которое раньше порицалось как один из тяжких грехов. Во-первых, Юнг полностью игнорирует ряд мировоззренческих вопросов. У меня есть ещё один персонаж — католического вероисповедания — по имени Василе Иванович. Так вот, он начал думать над тем, что есть христианский бог. Большая ошибка — не надо об этом думать. Это произошло после того, как Василе — вместе с другими войскам — столкнулся с армией Валар. Один из айнур на вопрос о том, как они соотносятся с христианскими ангелами, прямо обозвал всю христианскую веру выдумкой дикарей, которых они пришли вкатать в грязь. Василе, естественно, как набожный католик (как слову — Василе бисексуал и замужем за иудеем, да-да, вы знаете, кто автор этой истории), начал думать над тем, как существование геноцидальных ангелоподобных инопланетян, которые, как ему известно, служили демиургами в создании одной параллельной вселенной, соотносятся с его религиозным мировоззрением. В итоге Василе начал впадать в депрессию и апатию — для него очень важна его вера, он очень религиозен, он очень много молится и уделяет времени этой теме. У Юнг же никакой депрессии нет — потому что ей просто не пришли в голову те вопросы, которые пришли в голову Василе. Да, вот так, это такой информационный иммунитет, если хотите. Во-вторых, как и всякий адепт духовных скреп, Юнг готова полностью закрыть глаза на привычную политику. Например, она знает о том, что планетой тайно управляет Саурон, который не ограничивает себя никакой моралью и в результате дел которого на планету попали демоны и сатанисты из ада, которые занимаются всякими нехорошими делами. Юнг, как бравый паладин, охотно готова помочь разобраться с демонами и сатанистами, но она совершенно не задаётся вопросом по поводу того, что делать с их источником. Она полностью игнорирует Саурона, хотя знает о нём. Ещё один верный признак консервативного мировоззрения — не видеть большую проблему. То есть принимать как факт, но вести себя в целом так, что факта нет.