Как не писать идиотский сюжет и иные советы

      Для начала давайте дадим определение: здоровые отношения, это такие отношения, которые могут выдерживать кризисы, могут продолжаться неограниченно долго (желательно до гроба, но несколько лет тоже хорошо). Состоят они из трёх главных элементов: — Сексуальное влечение. Это в комментариях не нуждается. — Информационное наслаждение, удовлетворение от регулярного общения. — Комфорт от присутствия другого. Это когда вы закончили все дела, отдыхаете от разговоров, просто никак не взаимодействуете, находясь на одной площадке — вам комфортно от того, что рядом находится этот человек, само его присутствие рядом не вызывает никакого возражения.       Обращу ещё раз внимание, что под здоровыми отношениями я не имею в виду идеальную любовь — идеальная любовь предполагает крайне сильную привязанность к другому субъекту, ощущение того, что он является частью тебя. Здоровые отношения — это просто нормальные отношения, они не предполагают растворение своего эго в своём партнёре, они не предполагают связи до гроба. Они могут остыть и закончиться спокойным расставанием и сохранением приятных воспоминаний.       Такие отношения могут включать в себя элементы объективизации — когда партнёрам важны друг в друге те качества, которые не имеют отношения к их личностям непосредственно. Например, это политический брак или брак, продиктованный какими-то эквивалентными причинами. Например, мужчина и женщины намерены поднять своё экономическое положение, они вступают в брак, ведут общее хозяйство потому, что им так проще. Мужчина — вежливый и приятный, женщина — симпатичная и услужливая. Они умеют идти на компромиссы и решать свои разногласия. Потом они через пару лет расходятся по обоюдному согласию и сохранив друг о друге приятные воспоминания. Здесь первичным фактором был фактор экономический, но отношения были предельно здоровыми.       Я думаю, вы поняли, что я имею в виду — с такой сутью можно придумать очень много вариантов.       За что я не люблю массовую культуру, так это за то, что именно романтические чувства выступают в качестве главного факта начала отношений (особенно это касается случаев, когда автору надо спарить персонажей, но он не придумал внятной причины и сослался на романтические чувства, которых не было в кадре). В реальной жизни куда больше вариантов. В том числе отношения, начатые не по романтическим причинам, показываются не в самом лучшем свете.       Здесь возникает вопрос, а не являются ли здоровые отношения чем-то скучным? Ведь они не предполагают какого-то конфликта и любители бесконечных мыльных опер про интриги и ругательства вряд ли будут довольны? Нет, конфликты могут быть и они должны быть — просто подобные персонажи должны быть способны эффективно их решать, при этом без ругательств, скандалов — желательно вообще без перехода на высокий тон; просто путем длительного и аналитического общения, без ненависти и раздражения. Именно демонстрация того, что подобным образом можно решать проблемы, заключается ценность таких отношений, которые вы живописуете для читателя.       Покажу, как я это придумал. У меня было довольно много таких отношений. Начну с того, как я представил отношения Мицуру и Кокоро в своём фанфике по «Франксу». Кокоро — очень спокойная и услужливая девушка, которая захотела зачать ребёнка. В их ситуации это было весьма безответственно. Кокоро удовлетворяла сексуальные желания и во время этого порвала незаметно презерватив. Когда вскрылось, что Кокоро безответственно зачала ребенка и использовала Мицуру, то Мицуру не стал никак злиться, он отблагодарил её за услужливость. Он взял на себя часть вины, хотя он не знал, что Кокоро порвала презерватив. В результате чего их обоих выпороли — да, Альфа именно так их наказал — я даже публиковал этот эпизод отдельно в качестве особенно приятного эротического фанфика [1]. В дальнейшем Кокоро и Мицуру работают в качестве деловых партнёров (они постоянные пилоты одной мехи). Они оба любят красивых мальчиков (Мицуру — бисексуал, при этом с уклоном в гомо). Мицуру развлекается с красавцами и поставляет их Кокоро, в том числе, после рождения первого ребёнка, ей самцы интересны в качестве биологического материала для воспроизводства новых детей — вот такая у неё страсть. Что касается воспитания, то эти герои живут при коммунизме — у них детей воспитывает вся коммуна, потому Мицуру о детях не думает. Это Кокоро нравится всё время за кем-то ухаживать. Да, при коммунизме жёны будут общими. Это ещё иранские еретики понимали. А как иначе? Чтобы обезглавить институт частной собственности, необходимо уничтожить то, что его породило — институт традиционной семьи. Как видите, эти герои и без него живут неплохо — детей там рожают и воспитывают те, у кого к этому есть потребность и способность. В общем Мицуру спокойно и вежливо ведёт себя с Кокоро. Кокоро — услужливая и смирная девочка. Ей нравится Мицуру за то, что он может принять на себя ответственность и проявить волю. Мицуру нравится в Кокоро то, что она полностью ему послушана в обмен на исполнение некоторых её пожеланий. Формально они супруги, Мицуру при этом влюблён в Хиро и служит ему фаворитом.       Теперь о более сложных отношениях. Пожалуй, я выберу пример Симона и Синдзи. Мне очень нравится то, как я описал их роман. Хотя он не занял много сюжетного времени и не предполагает дальнейшего развития, я очень доволен собой.       Симон страдает из-за ПТСРа, из-за того, что он зависим от образа Камины и из-за того, что его собственное сердце не может однозначно относиться к Камине. Синдзи помогает Симону принять себя таким, какой он есть на самом деле, в том числе с той частицей первородного греха, которая живёт в его сердце, как и в сердце любого живого существа. Симон осознаёт, что Камина не был таким уж идеальным человеком, он прибегал к манипуляциям, мог позволить себе местами трусость, использовал насилие на Симоне и морочил умы харизмой — но между тем нет ничего противоречивого, чтобы любить Камину. Симон осознаёт, что с одной стороной сердца он хочет, чтобы Камина страдал из-за того, что по его вине погиб сам Симон (Симон мысленно переигрывал битву, в которой погиб Камина, но с другим исходом — в котором погибал он, Симон). Симон очень хочет правды и абсолютной искренности, он не хочет видеть только парадную сторону человека. Именно из-за диссонанса между парадной стороной и подлинной натурой происходит значительная часть его кризиса.       Синдзи сразу дал понять Симону, по какой причине он ему помогает — и это была подлинная причина, а не парадная. Тут пилот Евы-01 прямо на пальцах разложил свою мотивацию: — Синдзи хочет трахать Симона в зад. Здесь есть не только сексуальный момент, но и момент самоутверждения — Синдзи актив. Ради этой цели Синдзи публикует съёмки оргии, на которой Симона трахают по очереди прочие соучастники мероприятия. Я уточню, что в культуре Симона не существует какой-то идейной гомофобии. Единственное, что может волновать жителей его государства, так это то, что их Король находится в пассивной позиции. В свою очередь Симон прекрасно знает, что его авторитет подобное не пошатнёт, потому он не против допустить подобный скандал исключительно с целью отвлечь свою психику от суицидальных позывов, воли к смерти, космического ужаса, речей Мелькора и глубинных терзаний и противоречий своего сердца. — Синдзи хочет получить удовольствие от того факта, что Симон, чей внешний образ противоположен натуре Синдзи, страдает и этому образу на самом деле не соответствует [2]. — Синдзи проникся сочувствием к Симону, потому как увидел в нём себя. По этой причине он хочет спасти Симона, потому как сам Синдзи страдал из-за нехватки человеческой помощи. — Синдзи хочет найти себе того, с кем он может общаться абсолютно искренне, того, кто будет терпеть тень его сердца и того, чью тень готов терпеть он сам. Симон, после отношений с Каминой, пошёл на близкие отношения с Синдзи (и на предоставление развратному японцу своей задницы, да) именно с целью насладиться полной искренностью, в том числе со всеми теми вещами, которые ранили бы им сердце (злорадство Синдзи по поводу того, что внешний парадный образ Симона не соответствует настоящему Симону, очень ранит Симона — Синдзи извиняется, но говорит, что скрыть это злорадство от Симона было бы нарушением уговора быть искренним).       Да, читатели, мне настолько нравится «Евангелион», что я хочу превращать в «Еву» всё остальное (даже «Сильмариллион»).       У кого-то могли возникнуть подозрения по поводу того, что описанные выше отношения не являются здоровыми, так как один из партнёров злорадствует поражениям другого (как будет показано дальше, другой в ответ возмущается из-за счастья первого). Это как раз самое главное. Должен быть кризис и его должно преодолеть. Синдзи злорадствует не целиком, а всего лишь одной из сторон своей души, за которую он по большому счёту не отвечает, но которую он сознательно и полностью принимает как неотъемлемую часть себя, как ту часть, которая соответствует первородному греху, неизбежно свойственному всем живым существам. Синдзи не считает это злорадство чем-то хорошим, но прямо в нём признаётся и озвучивает его причины: — Син-тян, — Аска ответила его чуть в сторону, — скажи, Симон-кун тебя возбуждает? — Ну, он красивый мужчина. Мне нравится. — Тогда какого дьявола, Синдзи, ты ещё не раздвинул перед ним ноги? — рыжая бестия спросила его об этом даже с каким-то вызовом. — Аска, я сейчас больше занят душой Симона, чем его задницей, — так ответил ей Синдзи. Для этого он переключился на серьёзный тон. — Понимаешь, Аска, я в первую очередь вижу в нём страдающего человека. Моё сострадание затмевает мою похоть. Синдзи сделал паузу в разговоре, чтобы подробно проанализировать это самоощущение. — Похоже, — уточнил он далее, — что даже полностью. Меня возбуждает человек тогда, когда он счастлив, ну, или во всяком случае не расстроен. — Угу, ясно. — Аска кивнула и подумала об этом. — Синдзи, я раньше советовала бы тебе перестать ему сочувствовать. Но ты знаешь, — она немного печально посмеялась, — сейчас мои взгляды изменились. Я сама хочу, чтобы мне сочувствовали, Синдзи. — Я понимаю, Аска. Руки молодых людей снова переплелись пальцами. — Нет, не жалели меня, — внесла она важное уточнение, — а именно понимали, Синдзи. Понимали, как больно мне на душе бывает. Синдзи поспешил обняться с ней: — Аска, я прекрасно тебя понимаю. Мы люди — мы хрупкие, как говорит Каору; потому мы обязательно нуждаемся в других. Даже Симон, победивший Лордгенома и Антиспиральщика, нуждается в ком-то. Обязательно нуждается, пока он человек. Симон нуждается в нас — я чувствую за него ответственность. Вот почему я в первую очередь думаю о том, как бы помочь ему. Вот так Синдзи объяснил свои мотивы. После чего подумал и добавил: — Но если покопаться у меня внутри… по поводу твоего вопроса… Аска, я могу тебе сказать, — Синдзи улыбнулся в пошлой и в очень характерной для себя манере, — что зад Симона меня возбуждает. Когда я думаю о нём ни как о человеке со своим сердцем, а как только о мужчине — вот так, как мы сейчас думали об этих уголовниках, то, да, Аска, меня Симон-кун очень даже возбуждает. Так что — да — я обязательно воспользуюсь его задом. Аска посмеялась над этим, подтолкнув своего собеседника также рассмеяться ей в такт: — О, Синдзи, ты неисправимый извращенец! Он ещё громче зажал по этому поводу. Симон воспринимал их разговор на расстоянии и грустно улыбался от их слов, стоя в окружении Рей и Мари. — Синдзи, — далее Симон обратился лично к нему, также отойдя в сторону, — я благодарен тебе за искреннее желание помочь мне. — Спасибо. Это ты должен быть благодарен моему сердцу. Я вижу в тебе себя, Симон-кун… — Синдзи поймал себя на мысли, что будет нечестно сказать знакомому только о светлой стороне своей души. — Конечно, я честно тебе скажу, Симон, у меня в сердце есть не только добро, но и зло. Я надеюсь ты оценишь мою искренность. — Да, говори всё, что ты обо мне думаешь. Я очень люблю честных людей, — одобрил Симон. — Мне иногда хочется злорадствовать, когда я вижу тебя в таком состоянии. Потому как сравнивая тебя с собой, я вспоминаю, что обо мне думают окружающие и что думают о тебе окружающие. Все думают, что ты великий герой, который всех превозмог и всех победил, но а про меня думают, что я — жалкий нытик. — Я уже это понял, — кивнул Симон. Его возмутило то, что Синдзи так о нём думает. — Я не знаю, что творится на душе у тебя, Синдзи, но мне кажется, ты более счастливый человек, чем я. Хотя бы уже потому, что у тебя есть любящий муж. Я завидую тому, что твой возлюбленный жив, вы спасли друг друга, а я не смог спасти Нию. Мне это кажется несправедливым. Меня всё это возмущает. Мне на душе очень больно, Синдзи. — Последний кивал во время этого разговора, пилот Евы-01 внимательно слушал своего собеседника. — И если бы окружающие люди могли увидеть, почувствовать, что находится у меня в душе… Я думаю, что они вообще бы не вспомнили про то, что я какой-то там герой. Симон сейчас очень печально поглядел на Синдзи. — Симон, прости, пожалуйста, меня за то что я злорадствовал над тобой. Точнее часть моего сердца хочет злорадствовать над тобой. Грех внутри меня хочет этого. Прости меня, Симон, пожалуйста, — Синдзи сейчас всей душой пожелал раскаяться в этом своём злорадстве. — Синдзи, я не знаю, какая у тебя была судьба. Судя по тому, что ты рассказал мне, твоя жизнь также сложилась очень тяжело. Я сам, по своему опыту, могу тебе сказать, как сердце порой отзывается на чужие слова. Я сам был очень зависим от Камины. Потому, Синдзи, я конечно прощаю тебя. Спасибо за то, что ты не скрываешь от меня своих недостатков, — далее поблагодарил Симон, — люди обычно скрывают свои недостатки, хотят показать себя только с хорошей стороны. Я очень ценю честность. — Просто, Симон, я думаю, что я не могу помочь тебе, если ты не будешь хорошо знать меня, как человека. А для этого ты должен знать меня всего — от пальцев ног до волос на голове. Я уже помогал окружающим меня людям, они помогали мне — и ключом к этому было хорошее знание всего того, что есть друг у друга на сердце. Вот почему я хочу, чтобы ты, Симон, знал в том числе мою откровенно дурную сторону, — вот так Синдзи обосновал свои слова. Симон одобрительно кивнул. — Думаю, братан Камина на твоём месте скрывал бы все свои пороки, сомнения и всю тень своей души. Скрывал, чтобы дать нам исключительно непорочный образ. Ради нашего общего дела. Чтобы мы не могли сомневаться в нём. Потому, Синдзи, — Симон продолжил после короткой паузы — во время которой, он обдумывал всё сказанное, — сравнивая Камину с тобой сейчас, Синдзи, я понимаю, что вы очень разные люди. Когда я сражался с Антиспиралью, я думаю, мне был точно нужен такой человек, как Камина. Пусть даже как просто образ в голове. Но теперь, возможно, мне нужен ты, Синдзи. — Каждый хорош на своём месте, — улыбнулся ему пилот Евы-01. Новый Спиральный Король красиво заулыбался другу в ответ: — Правильные слова. Да, вот так они это подали друг другу. Поговорили как следует — и пришли к удовлетворительному результату. Обратите внимание, что Симон следом признался в том, что его бесит счастье Синдзи — у Синдзи есть Каору, а у него, у Симона, больше нет Нии. Вот после такого, как Симон и Синдзи вывернули души, они пошли дальше развивать свои отношения. Что важно — озвучивание всех этих причин и подноготных, только делает отношения персонажей крепче. Потому как они находят друг в друге не только негатив, но и позитив — и позитива здесь больше. В первую очередь у этих персонажей очень много общего: Симон и Синдзи оба очень зависимы от мнения каких-то внешних людей, оба терпят кризисы из-за того, что происходит диссонанс между их настоящим обликом и тем, что от них ждут другие и тем, что они хотят сами от себя. Этот общий опыт, не говоря уже про общий опыт меха-войн, позволяет им ещё больше сблизиться. А желание быть искренним, позволяет им найти друг в друге вторую половину. Под искренностью здесь понимается полное объяснение и изложение своих чувств и мотивов, которые противопоставляются повседневному двуличию, когда люди скрывают друг от друга те мысли, которые могут быть неприятны или даже опасны, но которые, при этом, также существуют наряду со всеми прочими человеческими переживаниями и пронизывают людские взаимоотношения, иногда приводя к трагедиям. О, да, читатель, как мне нравится прописывать такое! И всё это, чтобы вести это бок о бок с жестким поревом интересных мне персонажей (главным образом — мужского пола).       Читатели могут задать вопрос, а испытывает ли Симон сексуальное влечение к Синдзи? В моём случае я исходил из того, что Симон главным образом гетеросексуал, однако у него присутствуют определённые бисексуальные моменты. Во-первых, я указал, что до того, как Камина встретил Йоко, братан удовлетворял себя с помощью задницы Симона. Подобная педерастия, как в древней Греции, в Афганистане или в средневековой Флоренции, это такая традиционная ценность. Так что все слова по настоящее мужское слияние, следует понимать именно в таком контексте. Хочу отметить, что в моём фанфике отсутствуют все сцены описания секса четырнадцатилетнего Симона и восемнадцатилетнего Камины, я просто упоминал, что они были — секс с детьми для меня не является эротикой. Во-вторых, после смерти Нии, чтобы утешить боль души и пустоту в сердце, Симон занимался сексом с проститутками, в том числе он иногда разбавлял женщин смазливыми юношами для пассивного употребления. Это он делал для того, чтобы разврат был разнообразным и сильнее воздействовал на психику. Таким образом Симон, хотя и не был обитателем середины шкалы Кинси, достаточно типично включился в однополый опыт с Синдзи. Для него это было повторение того, что он пережил в детстве с Каминой. Аналогично Симон согласился на прочий блуд, разврат и содом — чтобы заняться психику, чтобы она не болела и не страдала. Хочу отметить, что Симон в моей версии пережил сексуальное насилие в тюрьме со стороны мужских боевиков Лордгенома (у Синдзи, когда он видел про это флэшбеки, на это член встал — ох уж этот первородный грех, ох уж он окаянный!), но это, как видно, никак не мешает герою исполнять пассивную роль в анальном сексе с другим мужчиной. — Я очень чувствительный к этому, — переводя дыхание, трансгендер оторвался своей дыркой от члена. Румянец украшал щёчки мальчика, похожего на девочку. — Это мой самый любимый способ совокупления. — Да, я вижу в тебе… девочку. За такие слова Синдзи сразу после этого поспешил поцеловать Симона в губы. Всё — оба голых красавца сходили в душ, на этот раз омылись очень быстро, потом вернулись и вытянулись на кровати, лежали почти без движений. Теперь они только слегка двигали ступнями ног. Оба лежали на спине, достаточно потные, приятно удовлетворённые, смотрели в потолок. Синдзи очень нравилось вот так после секса долго лежать со своим любовником или своей любовницей. Синдзи любовался мужскими прелестями Симона, пока они просто находились в покое, пребывали в своей наготе, открытые для взора. Синдзи с самого начала уделил внимание не только члену и ягодицам, но и всем иным прелестям, в первую очередь лицу и торсу, особенно мужским соскам на этом торсе. Их Синдзи несколько раз облизывал и сейчас ему нравилось просто смотреть на них. — Симон, — Синдзи теперь отчётливо обнаружил эти желания внутри своего сердца. — А? — Я хочу, чтобы ты несколько дней, возможно, неделю, занимался сексом только со мной, либо с теми, с кем я хотел бы заниматься сексом с тобой на пару. Я обещаю, что потом, когда я буду удовлетворён, я не буду тебя больше беспокоить. Я уверен, что найду себе к тому времени других мужчин, ну, или женщин, потому отвлекусь на них. Синдзи лежал на боку и в открытую говорил такое. Он испытывал чувство собственности, желание обладать Симоном, желание вообще взять его в свой гарем и доставать его того, когда ему захочется. Симон же приподнял бровь. — Я думал, ты захочешь секса с Йоко, с Джокин или, раз тебе больше нравятся парни, с кем-нибудь из мальчишек Йоко. Я тебе так понравился? — Да, Симон, ты мне так понравился, — он откровенно отвечал он. — Люблю тебя. — Ладно, так уж быть, — Симон понял, что неприятные ощущения в месте пониже спины ещё будут его ждать. — Я окажу тебе эту услугу. Я бы не стал этого делать, не будь это именно ты, Синдзи. Мне нравится, что с тобой я могу поговорить обо всём, что меня беспокоит. — Угу. — Конечно, я не обсудил с тобой всего, Синдзи, но я намерен это сделать. — Хорошо, Симон, я выслушаю тебя обязательно. Я расскажу тебе обо всём, что я по этому поводу думаю и чувствую. Если в моём сердце будет что-то такое неприятное, то я не буду от тебя этого скрывать, Симон. Я расскажу тебе всё, что думаю о тебе. — Да, хорошо. Я устал от лжи и от ношения маски перед другими, потому более всего хочу честности. — Симон немного подумал, прямо ему об этом сказал. — Синдзи, я люблю тебя за то, что ты ценишь честность в отношениях между людьми. И ты знаешь ей цену. — Конечно я знаю цену, — Синдзи посмеялся, — я прекрасно понимаю, что если бы люди без контроля рассказывали друг другу о том, что они действительно думают или даже только чувствуют, то это сразу ввергло бы мир в хаос и уничтожение. В сердцах у людей так много скверны и грязи… Знаешь, даже простить себя за такое, принять себя любимого, это не всегда легко, а уже принять другого — ещё сложнее, — подумал Синдзи. — Это ещё сложнее, принять и простить другого человека, когда ты видишь, сколь много всего такого за душой. — Да, Синдзи, это уж точно, — согласился Симон. — Я всё думаю, каким был настоящий Камина. Что он обо мне думал. Насколько искренними были его слова. Насколько он соответствовал тому, что было у него внутри. Он точно не был таким, каким казался, иначе бы его Спиральной энергии хватило для победы. Ему был бы не нужен я. — Возможно, если Камины уже нет в живых, не стоит о нём думать? — это было первое, о чём сказал ему Синдзи. — Возможно, — Симон зевнул, — но я не могу перестать о нём думать. Я сам в кризисе, так что мне остаётся только думать о Камине. Он был тем, кто помог мне выйти из прежнего кризиса. Сейчас я сомневаюсь в Камине, очень сильно сомневаюсь в самом себе. Я бы не сомневался, если бы мои принципы привели меня к успеху, но они привели меня к личному поражению. Оно настолько причиняет мне боль, что я не могу быть рад победой всеобщей. Умом я понимаю, с точки зрения общества Ния ни чем не лучше и не хуже Киттана I, Зоши, Маккена, Баринбо, Дзёгана, Айлака и всех прочих моих друзей и товарищей, павших в бою с Антиспиралью — вечная память героям Гуррен-Дана и всей Земли! Да упокоит Спиральная сила их души!.. Ния хотела, они все хотели, чтобы мы, Гуррен-Дан, и все люди на нашей Земле, жили за них. Я это всё понимаю. Но мне больно. Я не могу унять свою боль. Я заперт в себе самом с этой болью. В конце концов я боюсь, что эта боль вытеснит из меня всё остальное. И тогда Ньярлатхотеп и Мелькор победят. Даже чувство долга — кажется, единственная причина, почему я до сих пор не бросил всё и не покончил с собой. Или не излил душу перед народом. Я сомневаюсь в себе и уже не верю в себя. Потому что я бессилен перед этой болью. Симон повернул лицо к Синдзи и говорил ему это, глядя в глаза, а Синдзи всем своим видом давал понять, что слушает очень внимательно каждое слово. — Ладно, уже поздно, — Симон тут закончил. Синдзи до того лежал на боку, сейчас он лёг на спину и посмотрел в обратную сторону от Симона, в окно, где темнело. — Да, давай… Спать. — Да, давай. Симон голосовой командой погасил свет, оба голых парня, протягивающихся через ложе, закрыли глаза.