Мне скучно жить

Ваня ахуевает, когда Мирон просит оставить его одного на пару-тройку дней. Ваня, конечно, знает, что Мирону нужно время наедине с самым собой — у него крыша едет иногда слишком неожиданно и слишком внезапно. Ваня к этому привык, свыкся и почти не переживает. Боится только, что Мирон может снова сесть на колёса. Боится, что Мирон может подцепить тёлку в клубе и начать строить с ней счастливую семью. Боится, что Мирон может снова съебаться в свой ебучий Лондон и больше не вернуться. Ваня боится, скорее, не за себя, а за Мирона. Потому что Ваня — монстр. И его обязанность — защищать. В его обязанности «любить» не входит, но и в запретах этой графы тоже не существует. Потому Ваня просто любит, по-человечески так, искренне, слепо, как школьницы любят своих кумиров. Ваня готов возвращаться к Мирону верной собакой, но тоже до определённого момента — Ваня не вредный, Ваня просто принципиальный. Ваня терпит, выжидает эти чёртовы три дня и даже не мониторит соц.сети в привычной для себя манере. Ваня стримит каждый вечер, пиздит всячески Насте о своей занятости и пытается не сорваться на бухло. Ваня знает, что Мирона во время таких заёбов действительно нужно оставлять одного, потому что есть шанс быть посланным нахуй быстро и безапелляционно. Ваня, по правде, за столько лет дружбы и за столько месяцев отношений перестал реально париться — знает, что каждому нужно отдыхать, потому что сам такой. Ваня сейчас больше переживает за Настю, знает, что его девочка чувствует, но боится рассказать или спросить. Настя далеко не глупая, Настя хорошенькая, любящая и добрая, а вот Ваня — мудак. Настя знает, что это ёбаный конец не только их отношений, но и дружбы, но сказать об этом не решается. Настя понимает, что пока она готовит ужин на двоих — Ваня трахает Мирона. Настя понимает, что пока она звонит Ване — Ваня целует Мирона. Настя понимает, что от такого предательства у неё внутри умирают последние бабочки с розовыми крылышками. Ваня тоже знает, что разбивает ей сердце, но ничего не может с собой сделать: в телефоне тыкает на контакт с именем «жидяра» и быстро набирает текст. Иван Евстигнеев       19:38 Мы завтра у Дарио собираемся, вдруг ты забыл. Он сказал, что отпиздит тебя, если ты сольёшься. А отпиздить он может, точно тебе говорю, сам убедился. Мирон Фёдоров       20:02 Приеду, я перезагрузился и снова могу нормально функционировать. Можешь подваливать на ночь, можешь завтра утром заехать, но если всё-таки на ночь — захвати вкусного пожрать. Ваня читает текст, улыбается и сразу взгляд на чат переводит. Он стримит уже третий час, ему бабки падают за эту улыбку каждую секунду, но один хуй нужно сваливать. Ваня прощается быстро, выдёргивает из розеток всю технику — так быстрее выключится — и в тачку прыгает. Заезжает в какую-то забегаловку за вкусной жратвой по пути, у дома паркуется на свободное — чужое — место и совершенно кладёт хуй, что завтра псевдо-работникам будет неудобно выезжать. Обычно в таких ситуациях в шесть утра будят Мирона, доёбываются до Вани и пытаются объяснить ситуацию — Мирон глаза закатывает, Ваню пинками на улицу выгоняет и потом отправляет досыпать на диван. Потому что Мирон устаёт, заёбывается и хочет отдыхать нормально. Чтобы ему никто не ебал мозги. Его самого — можно, но голова уже и так больная. Сегодня Ваня поступает примерно так же, как и всегда. В квартире пытается съехать на то, что спешил, что не хотел, чтобы жратва остыла. Мирон говорит, что еду можно было разогреть в микроволновке и поставить машину на стоянку — до дома пешком идти десять минут. Для Вани — пять. Ваня фыркает обиженно, стаскивает с головы капюшон и лезет обнимать холодными руками. Ваня весь до ужаса холодный, чёлка от растаявшего снега мокрая, но Мирону нравится. Ваня улыбается уголками губ, прижимается холодными губами к колючей макушке Мирона и глаза прикрывает. Мирону хочется простоять так до самого, блять, утра. Мирону очень хочется после пяти выйти на балкон вдвоём и встречать рассвет. Потому что так хорошо. Потому что этого не хватало в Берлине. Потому что рядом с Димой всё совершенно иначе; Ваня любит молча, Ваня показывает свои чувства поступками, Ваня умеет прощать и принимать полностью даже в той ситуации, если ты в край ёбнутый на голову. Сейчас Мирон с полной уверенностью может сказать, что ему хорошо и спокойно. Ему привычно. По-хорошему, завалиться бы в кровать, выспаться нормально и начать завтра всё по новой. Без обид, ссор и недопонимая. Мирон устал, он хочет отдохнуть, но у Вани другие планы. Он стаскивает с себя куртку, вешает её как попало на вешалку и со жратвой на кухню плетётся. Мирон следом идёт, жопу свою усаживает на стул, откидывается на него спиной и ноги на край стола закидывает. Руки в замок на пузе складывает, старается на двух ножках равновесие удержать, словно снова в седьмой класс попал, блять. Ваня из пакетов жрачку достаёт, суёт Мирону в руки его любимую вишнёвую колу и скептично приподнимает бровь. — Пизданёшься щас жопой, потом ныть будешь, что тебе больно. Сядь нормально, долбоёб. Мирон средний палец показывает, языком цокает и через трубочку пьёт своё пойло. Фыркает наигранно, вовремя свободной рукой за край стола хватается и удерживает равновесие, когда едва не падает еблом на кафель. Ваня хмурится, смотрит на него с каменным ебалом и одним лишь взглядом говорит, что Мирон — долбоёб. Мирон даже не отрицает, садится всё-таки как положено и подпирает ладонью щёку. Ваня всю еду на стол сгружает, среди картонных коробочек одну определённую ищет и только потом садится напротив. За обе щёки запихивает картошку вместе с бургером, запивает пивом из бутылки и не понимает почему Мирон смотрит на него как на дебила. Мирон, на самом деле, смотрит на него не как на дебила, а как на самое лучшее, что, сука, было в его жизни. Следит за каждым движением пристально, глаза широко открытыми держит и улыбается, дурак старый. — Ты, блять, как животное, Вань. Руки хотя бы помыл. — Ты щас специально нарываешься или задница уже перестала болеть после прошлого раза? Я же нагну здесь и не замечу. — Мне просто жить скучно. Мирон смеётся тихо, потому что цитировать свои же строчки — пиздец. Ваня скалится нехорошо, оставляет свою еду и протирает руки салфетками. Смотрит на такого Мирона и не выдерживает — Мирон улыбается уголками губ, у него глаза обычным детским счастьем искрятся и ему точно хорошо. Не лучше, чем могло быть, но хорошо. Ваня опускается перед ним на пол, усаживается удобнее на жопу и просто голову на колени кладёт. Трётся щекой, отпивает из бутылки пиво и хочет верить, что Мирона в самый неподходящий момент не ёбнет маниакальная. Ваня всегда этого боится, Ваня каждый чёртов раз со сменой настроения Мирона понимает, что проебался. Проебался, когда пошёл в бэк-мс. Проебался, когда первый раз полез бухой целоваться и трахаться чисто по-фану. Проебался, когда вместо Насти и счастливой семьи выбрал это гордое носатое чудовище. Ваня любит Мирона и с каждым днём понимает — Мирона любить больно, даже если чувства взаимны. Но Ваня терпит. Ваня кусает за острую коленку, смотрит снизу игриво и губы растягивает в похабной улыбке. — Ты долбоёб такой, Мир. Но забавный. — Нахуй самостоятельно пойдёшь или тебе помочь с направлением? — Я могу тебя отправить нахуй. На хуй. Понимаешь? Тебе понравится. Ваня смеётся и снова утыкается лбом в чужие колени. Мирон пьёт свою колу, Ваню по голове гладит ладонью и зачёсывает непослушные пряди назад. Касается небритой щеки подушечками пальцев, гладит костяшками ласково и понимает, что отпускать никуда не хочет. Мирон понимает, что любит. Действительно любит. Что ему не важно, стоит на Ваню член или нет. Мирону с ним важно, чтобы его обнимали перед сном, целовали в лоб и заставляли надевать шарф на улицу — всё это пиздец по-бабски, но Мирону за тридцать два года жизни этого как раз и не хватало. А Ваня заботливый, по-своему, конечно, но Ваня может это дать. — Идём спать, принцесса. Утром надо за хавкой заехать, Порчи попросил. — Ваня. Ваня-я, посмотри на меня. Мирон Ваню тянет за волосы, второй рукой придерживает за подбородок и смотрит в глаза. Ваня откидывает послушно голову назад, моргает медленно и не шевелится — подчиняется на бессознательном уровне. Ваня слушает, наслаждается каждым прикосновением и хочет, чтобы так просто было всегда. Хочет, чтобы с Мироном. А что конкретно — похуй. Мирон наклоняется ниже, горбится неудобно и просто прижимается своими губами к чужим. У Вани губы мокрые, с привкусом персиковой гигиенической помадки, немного шершавые; у Мирона — холодные, мягкие, обветренные и с ранками не зажившими от укусов. Ваня не привык к такой ласке, но поддаётся охотно: обнимает свободной рукой Мирона за шею, гладит подушечками по обрастающему затылку и закрывает глаза. Ване так — хорошо. Не так круто, как могло быть, но ему хорошо. Мирон своим лбом к чужому прислоняется, смотрит в самые глаза всё так же и растягивает губы в полуулыбке. — Я люблю тебя, Вань. Реально люблю, пиздец как. Не оставляй меня, ладно? Ваня моргает и это немое согласие — «да, никогда не оставлю». Ваня обещает сам себе, что всегда будет бежать верной тенью следом, чтобы ни случилось у них в жизни. Ване хуёво и грустно об этом думать, поэтому последние три месяца он не думает вообще. Не думает, чтобы не загнаться до конца. Ваня готов идти до конца безликим зверем, готов всякий раз огрызаться на уёбков с «чё, реально мирона ебёшь?» в комментариях и каждый день подставлять своё плечо, если это лысое чмо придёт бухим и будет блевать в туалете. Потому что для Вани быть рядом как можно чаще — важно. Ваня отставляет бутылку, двумя ладонями ведёт к чужому паху по бёдрам и осторожно сжимает пальцами через одежду. Мирон шипит, потому что на коже укусы и синяки, они не сошли за три дня, и это больно, когда Ваня надавливает. Ваня дразнит, кусает игриво за нижнюю губу и как ни в чём не бывало поднимается на ноги. Мирон со стула подскакивает, толкает Ваню в проходе и несётся в спальню как бешеный. Ваня смеётся, бросает ему в след громкое «уёбок, блять!» и бежит следом. Прыгает на кровать с разбега, щурится даже, когда она скрипит неприятно, и наваливается на Мирона сверху. Мирон улыбается, лежит на животе, уткнувшись еблом в подушку, и совершенно счастливым себя чувствует. Ваня кусает его за загривок, прижимает полностью телом к кровати и выдыхает горячо на ухо. Ваня знает, что Мирону так нравится — быть уязвимым. Ваня целует Мирона в место слюнявого укуса, бдительность его расслабляет и валится на бок у стены. Мирону тоже там нравится, но вот конкретно это желание Ваня вертел на хую. Мирон приподнимается на руках, смотрит сонно и даже в темноте выглядит слишком потрясающим. Ваня сгребает его к себе под бок, закидывает на тощее тело ногу и прижимается щекой к макушке — немое «куда я от тебя денусь, долбоёб». Мирон лежит буквально пару минут, потом на другой бок переворачивается и на накидывает на обоих одеяло. — Уёбище лысое, жопой ко мне поворачиваешься, потому что соскучился сильно? Скажи, что да, и я это исправлю. — Я спать хочу, отъбись. А ещё ты занял моё место у стены, поэтому ещё и завались. — Оно моё, у тебя нет права собственности на конкретно этот участок квартиры. — Мы договаривались меняться через день, а ты играешь нечестно. И если что, то это моя квартира, Вань. И я буду спать там, где хочу. Ваня улыбается, целует в висок и глаза прикрывает. Потому что так — нормально. Потому что для Вани Мирон, который жмётся ближе и просит себя обнять крепче — главное. // Ваня ахуевает, когда на пороге квартиры Дарио появляется Настя. Он открывает дверь, смотрит несколько секунд молча и не находит слов, чтобы просто поздороваться. Настя смотрит на него большими глазами, хлопает длинными ресницами и пытается не показывать всей обиды. Ваня чешет затылок, впускает её в квартиру всё-таки и заботливо помогает снять розовую пушистую шубку. Ване хочется отвесить Дарио подзатыльник, но он решает отложить это для более удобного случая — тут главное не дать Мирону с Настей сцепиться, а то шуток на тему «мужика не поделили» прибавится. Ваня весь вечер почти не пьёт, почти не пересекается с Настей и откровенно хочет съебаться домой побыстрее. Для Вани здесь половина незнакомых, Ваня себя не особо комфортно рядом с ними чувствует и просто не может расслабиться. Илья в плечо его часто толкает, Настя окликает громче всех, Мирон наблюдает пристально и кивает едва заметно — «да-да, скоро пойдём». Дарио с Ильей накидываются быстрее всех, Дарио зажимает в туалете всё ту же блондинку из квартиры Насти и что-то затирает ей про влюблённость на русском языке. Настя кутается в тёплый клетчатый плед, курит на балконе с какой-то другой девчонкой и определённо точно жалуется на жизнь. Ваня залипает в телефон, листает ленту в твиттере, пишет какую-то хуйню и отвлекается только по приходу Мирона. Мирон сзади лапы на его плечи кладёт по-дружески, ловит на себе взгляд Насти и фыркает тихо — потому что Мирону похуй на то, что чувствует девочка. Не его вина, в конце концов, что у Вани не стоит на неё. Музыка бьёт по голове, на часах давно за два, а у Мирона ни в одном глазу. Он съёбывает в другую комнату, бросает перед этим на Ваню многозначительный взгляд и смеётся , когда он тут же идёт за ним следом — все пьяные, всем будет поебать, кто с кем трахается. — Тут есть одна крутая штука, только Дарио ей не пользуется. Если ты реально решишь свою студию открыть, то такая тема как нельзя лучше зайдёт. Мирон закрывает дверь за Ваней, прикрывает глаза и выдыхает расслабленно. Тут музыка уже по ушам не так долбит, тут немного спокойнее, тут можно без проблем позажиматься и при желании подрочить друг другу — Ваню всегда заводил экстрим. Мирон клацает по выключателям на стене, фыркает недовольно и улыбается, когда неоновые ленты по потолку загораются синим. Мирон дальше переключает кнопки, наблюдает за сменой цветов и останавливается на красном. Смотрит на Ваню, бровь чуть приподнимает и точно ждёт комплиментов в свой адрес. Ваня залипает откровенно на мягкий приятный свет и вообще, кажется, выпадает из жизни на несколько минут. Мирон смеётся, на подоконник запрыгивает, приоткрывает окно и тянет сигарету в рот. Прикуривает от КССУ, потому что всегда с собой таскает, поджимает одну ногу к груди и затягивает крепко. Ваня за телефоном в карман лезет, прыгает вокруг Мирона в попытке поймать удачный ракурс и делает несколько фотографий подряд с красным оттенком. Ваня красный не очень любит, но Мирону он идёт — свет подчеркивает идеально острые скулы и тень от ресниц эстетично ложится на щёки. Мирон внимания старается не обращать, затягивается только сильнее и дым выдыхает осторожно, чтобы он тоже в кадр попал. Такие снимки часто остаются за пределами чужих глаз, Мирон их складывает в отдельную папку и хранит для себя. Ваня это ценит, Ваня этим, сука, живёт — Мирон признаёт его творчество. — Я открою студию только в том случае, если ты женишься и заведёшь себе детей. Ну, знаешь, чтобы мы могли там трахаться, потому что любить-то ты меня всё равно будешь. Ваня смеётся, хотя ему нихуя не смешно. Это — один из возможных вариантов, если в следующий раз не переживут ссоры, не переждут, не смогут принять как что-то обыденное. Ваня подходит ближе, утыкается лбом в чужое плечо и прикрывает глаза. Мирон стряхивает пепел в открытое окно, докуривает сигарету за три затяжки и выкидывает окурок на улицу. Захлопывает окно, опускает ногу и Ваню обнимает руками за шею. Ваня улыбается, потому что Ване легко на душе настолько, что хочется от счастья кричать. Мирон жмётся ближе, садится на самый край и разрешает Ване между разведённых ног встать, чтобы удобнее было. Ваня обнимает, Ваня целует в губы, касается бегло оставленных собой же засосов и носом ведёт обратно по шее к уху. Ваня ластится домашним котом и Мирону нравится такая покорность — он зарывается ладонью в волосы, растрёпывает пепельные пряди и чешет ласкового за ухом. Для него такие объятья от посторонних глаз и неловкие поцелуи лучше горячего секса — в них интимности и искренности больше. — Я женюсь только в том случае, если ты сведёшь с тела все свои татуировки. А это нереально. Так что моя женитьба — тоже. — А что, без татуировок любить не будешь? Настолько нравятся? — Нравятся. Тебе, ублюдку, всё идёт: и волосы цветные, и носатый еврей рядом. Вот последнее особенно хорошо смотрится. — Бестолочь. Расслабься и получай удовольствие. Ваня ответить не даёт, Ваня рывком притягивает Мирона к себе и целует. Кусается больно, рычит в самые губы и лапами сразу лезет под свободную толстовку. Ване кажется, что Мирон похудел еще больше за то время, пока был в Берлине — у него тазобедренные кости и ребра сильнее прощупываются, даже надавливать не нужно. Мирон на поцелуй в контраст нежно отвечает, сталкивается своим языком с чужим и, опираясь ладонями на плечи, на пол опускается. Ваня зажимает Мирона между своим телом и подоконником, кусает-целует-вылизывает шею и без стеснения лезет руками в свободные спортивки. Мнёт лапами ягодицы, усмехается на болезненный стон и вновь к губам возвращается. Мирон шею под ласку подставляет, кусает щёку изнутри, чтобы лишнего шума не наводить, и ближе к Ване прижимается. Ваня знает, что музыка будет заглушать любые звуки, но с Мироном тут ещё пиздец как спорить нужно — Мирон чувствительный, от того громкий до пизды настолько, что порой Ване кажется, что он пиздит. Ещё Ваня точно знает, что в Мироне умирает актёр. — Мир, тихо. Услышат ведь, долбоёб. А я не хочу потом передёргивать стыдливо в туалете на твои фотки. — Блять, так всё-таки на мои фотки дрочишь? Ваня глаза закатывает, целует снова, только бы, сука, заткнулся. Ваня стаскивает с Мирона толстовку, обхватывает ладонью под штанами его полувставший член и в смотрит в глаза. Мирон дёргается, рычит и голову назад откидывает, потому что ему ахуеть как хорошо — там дверь не закрыта, спалить в любой момент могут, от чего возбуждение переёбывает с тройной силой. Мирон стонет в голос, толкается в ладонь Вани бёдрами и пальцами цепляется за подоконник крепко, чтобы устоять на ногах. Ваня дрочит быстро, размашисто, скорее, чтобы просто возбудить, а не довести до оргазма. Ваня не сразу соображает, что происходит, когда Мирон пытается вырваться. Он в плечи толкает, голову отворачивает и пытается уйти от поцелуев. Ваню передёргивает, когда Дарио со спины зовёт и смотрит нихуя не понимающим взглядом. Дарио сначала реально ахуевает, хотя для него про пидарство двух своих друзей давно было известно. Дарио ахувает, скорее, от своих желаний, потому что хочется присоединиться. Мирон смотрит на него через плечо, брови хмурит и не сразу понимает, что к чему. Ваня целует Мирона в висок, наклоняется к уху и едва ощутимо касается его губами. — Всё будет хорошо. Не беспокойся, Мирка. У Вани голос меняется, но Мирону хочется верить, что он этого не слышит. Ваня его на кровать толкает, кивает Дарио на дверь и на своих джинсах пояс расстёгивает. Мирон сначала охотно поддаётся, расслабленно на постель опускается и прикрывает глаза. Мирону кажется, что он что-то делает не так, когда Ваня нависает сверху и притягивает к себе за бёдра. Мирону кажется, что сейчас он конкретно в чём-то проёбывается, но ничего не останавливает. Может, но думает, что всё будет как всегда — само пройдёт, только нихуя. Дарио с Ваней Мирона на двоих раскладывают — Мирон понимает это, когда Ваня с него спортивки с нижним бельём снимает. Мирон понимает, что пиздец вляпался, когда Дарио джинсы с себя стаскивает, на ладонь сплёвывает и проводит медленно по собственному члену. Мирон любой манипуляции поддаётся, голову назад откидывает так, что она с края кровати свисает, и смотрит на Дарио снизу вверх. У Дарио улыбка шальная, он показывает свои кривые клыки и грубой ладонью ласково Мирона по гладковыбритой щеке гладит. Касается сначала костяшками, ведёт подушечками по полным губам и настойчиво двумя пальцами в горячий рот толкается. Мирону кажется, что он теряется нахуй, когда закрывает глаза и чувствует, как Ваня облизывает его собственный ствол и берёт в рот яйца. — Ne ukusi, kiska. — Не веди себя как уёбок и не укушу. У Дарио голос тихий, взгляд непривычно голодный и уверенные чёткие движения. Он вынимает пальцы из чужого рта, перехватывает рукой свой ствол у основания и бьёт им Мирона по щеке. Скользит влажной головкой на скуле, мажет гладкую кожу естественной смазкой и глаза прикрывает. Мирон голову сильнее назад закидывает, щурится в привычной брезгливой манере и стонет хрипло. Ваня смеётся, Ваня пальцы свои облизывает и сразу двумя в расслабленное тело входит. Ваня знает, что Мирон и так растянут достаточно, но Ване не хочется делать ему больно даже случайно. Ваня трахает медленно, толкается в горячую дырку как можно глубже, входит до самых костяшек. Мирону мало этого, Мирон выгибается в пояснице, сам поддаётся бёдрами и насаживается на чужие пальцы до предела. Ваня думает, что будь они с Мироном объёбанны наркотой, то он бы предложил Мирону засунуть руку в задницу по локоть. Ваня думает, что будь Мирон реально отбитым на всю голову, он бы согласился — «хули нет, ванчо, в жизни нужно всё попробовать». Дарио видит, что Мирону хорошо. Дарио знает, что можно сделать ещё лучше. Он перехватывает Мирона рукой под челюстью, заставляет шире рот открыть, давит больно и большим пальцем оттягивает щеку. Дарио игнорирует недовольно рычание, смотрит бегло на Ваню и в ответ получает только кивок — ебаная «больше, чем семья», где все понимаю друг друга с полуслова. Дарио толкается членом в чужую глотку, входит сразу до конца и не дает отстраниться. Мирон давится, дёргается и хватается руками за постель в попытках выбраться. Ваня стаскивает с себя джинсы до колен, быстро проводит ладонью по стволу, чтобы размазать смазку и подхватывает Мирона под коленками. Ваня входит одновременно с Дарио, только плавнее, мягче и терпеливее. У Мирона на бедрах и шее всё ещё синяки остались, Ваня на них давит пальцами и усмехается довольно, когда слышит болезненное шипение. - Заткнись, Мир, и не дёргайся. Я уверен, что тебе понравится, когда мы разгонимся. Ваня поднимает на Дарио пристальный взгляд, своей ладонью перехватывает шею Мирона и едва ощутимо сжимает пальцы. Дарио знает зачем это, Дарио чувствует, когда плавно толкается в горячий рот по самые гланды. Мирон задыхается в прямом смысле слова, у него слюна течет из уголков губ и, если присмотреться, можно увидеть, как под кожей на горле двигается чужая головка. У Дарио член толще, Мирон с непривычки отстраниться пытается, но выходит иначе — мышцы только сильнее сжимаются и Дарио теряется нахуй. Дарио хорошо так, что у него ноги приятной судорогой сводит и он стонет в голос. Дарио наращивает темп с каждым толчком, Мирон хрипит и хватается двумя руками за Ваню, когда воздуха становится ничтожно мало. Ваня трахает медленно, входит до самого конца и нагло игнорирует вставший член Мирона. Мирона ломает в чужих руках, он царапается и кашляет, когда Дарио отстраняется. Мирон смотрит на Ваню, рот ладонью вытирает и моргает часто. Потому что на глаза просто слезы навернулись. Потому что брал настолько глубоко, что глотку больно и неприятно дерёт. Потому что щеки, подбородок и губы в вязкой слюне и смазке. Ваня смотри на Мирона и ему чертовски нравится этот блядский вид. Ваня отстраняется, кивает Дарио и получает в ответ хищный оскал. Мирон улавливает эти немые переговоры, у Мирона мурашки по коже бегут, хотя ему откровенно поебать — у него стоит и ему просто хочется подрочить. Дарио ложится на спину, укладывает буквально Мирона на себя и обнимает его поперёк груди, чтобы меньше брыкался. Придерживает свободной рукой член у основания, толкается в узкую дырку сначала одной головкой и громко стонет прямо на ухо. Потому что для него это пиздец, для него это в новинку. Для него ебать Мирона — выше неземного наслаждения, потому что он узкий, как девочки, горячий и неимоверно чувствительный. Выгибается сразу же в пояснице неудобно, руками хватается за предплечья Дарио и сам насаживается на его жирный толстый член. Дарио видит, что Мирону нравится. Потому что Дарио единственный правильно понимает, что происходит с Мироном. Ему грустно признавать, но даже Ваня не смог до конца раскусить этот орешек за столько лет общения. Когда Мирон откидывает голову назад и хватает искусанными губам воздух - Дарио входит до конца: резко, одним плавным толчком, вздрагивает машинально, когда тугие стенки внутри плотно обхватывают ствол. Ваня за всем наблюдает из-под прищура, улыбается похабно и наспех сплевывает себе дважды на ладонь. Ваня знает, что без смазки будет сложнее, потому что своей, естественной, пиздецки не хватает, но он хочет так. Ваня ладонью по члену проводит, подхватывает Мирона под коленками, ноги шире разводит и вызывающе смотрит в глаза. — Смотри мне в глаза, сука. Понял, блять, в глаза? Мирон сглатывает громко, сам ёрзает на чужом члене и едва сдерживается, чтобы не откинуть голову назад. Смотрит в глаза Вани послушно, дышит глубоко через приоткрытые губы и руками медленно к нему тянется. Ваня щурится немного, но глаза не закрывает, и подаётся вперёд. Мирон обнимает его руками, тычется носом куда-то в район изгиба шеи и что-то сбивчиво шепчет. Дарио кажется, что сейчас он застал какой-то личный, какой-то более интимный момент между Мироном и Ваней исключительно, чем их ебля втроём. — Примешь целиком, принцесса? Всегда ведь мне ныл, что хочешь два члена. Так насладись, если моего было мало. Ваня говорит с ревностью и Дарио это улавливает не только в голосе, но и во взгляде, когда смотрит на Ваню. Ваня кивает едва заметно, смотрит из-за плеча Мирона и плавно трётся вставшим членом о его яйца, о чувствительную мошонку, дразнится и нехотя отстраняется. Перехватывает собственный член двумя пальцами, надавливает одной головкой на упругую дырку и срывается на тихий стон, когда проникает вовнутрь. У Дарио только от этого крышу сносит буквально, Мирон дёргается и соскочить пытается, потому что неприятно. Больно. Не так. Не нравится. Он губы кусает, царапает Ване плечи и шею, когда он толкается осторожно, медленно, проникая до самого основания. — В глаза смотри, Мирон. Дарио чувствует себя лишним. Он бёдрами двигает плавно, медлить не хочет и сразу же стонет, потому что пиздецки хорошо. Потому что Мирон лучше, чем любая из телок на ночь, с которыми Дарио развлекался. Потому что Дарио понимает теперь, почему Ваня так любит Мирона. У него голос нереальный, взгляд до души пронизывающий и эмоции настоящие. Дарио видит, как Ваня целует: касается осторожно губами щеки Мирона, потом уголка губ и передает всю свою нежность в этих жестах. Он держит Мирона руками за талию, выпрямляется в спине и хрипит тихо, когда бедрами медленно ведёт. Ване самому в узком теле не совсем нормально, он привыкнуть пытается несколько секунд и на Дарио смотрит серьезно, склонив голову к плечу. — Don't move, let me do it. И Дарио слушается. Дарио кусает Мирона за шею, зализывает слюняво собственные метки и обхватывает его ствол рукой. Мирон течёт, как девчонка, голову назад откидывает и стонет в голос. Музыка по-любому любые звуки заглушает, но Ваня просит быть потише и медленно начинает двигаться. Выходит наполовину, выдыхает судорожно через нос и снова толкается в податливое тело. Ваня наблюдает за тем, как собственный член входит и выходит с каждым толчком, дышит рвано и головой дёргает, стараясь смахнуть влажную чёлку. Дарио рычит в чужую шею, надрачивает Мирону плавно и едва ли сам не дрожит от переёбывающих эмоций. У него мурашки по спине бегут, перед глазами мутнеет и дышать становится труднее, когда члены внутри трутся друг о друга. Ваня с каждым движением свыкается все больше, двигается резко и быстро, выскальзывает периодически и снова входит во всю длину. Перехватывает Мирона за бёдра для удобства, рычит от болезненного возбуждения внизу живота и трахает размашисто и быстро. Дарио сам не выдерживает, поддаётся бедрами слабо, толкается до предела и кончает первым. — Блять-блять-блять. Сука. Ваню переёбывает, когда он чувствует теплую сперму внутри. Он рычит, резко Мирона на себя тянет, в буквальном смысле с чужого члена его стаскивает и ебет, как животное. Движется по вытекающей сперме, скользит легко и глубоко, и в такт собственным движениям надрачивает Мирону. Мирон не стонет даже, просто голову назад откидывает и теряется в собственных ощущениях. Потому что с Ваней сейчас — хорошо. С Ваней так, как нужно. Мирон кончает с ним одновременно, выгибается из-за судороги в позвонках и дышать перестаёт на несколько секунд. Ваня знает, что Мирон сейчас глаза закатывает и откровенно кайфует, когда его тело бьет от оргазменных конвульсий. Ваня сам склоняется, Ваня целует — жадно, мокро, старается ухватить каждый судорожный выдох и стон собственными губами. Дарио кажется, что он, сука, тут определенно лишний. — Мирон, ты похож на блядь. Мне не нравится. Ваня говорит обыденно совсем, словно ничего не случилось. Падает на постель между Мироном и Дарио, поворачивается на бок и стирает рукой со скулы Мирона влагу. Мирон к этой ласке тянется, глаза прикрывает и все еще подрагивающими пальцами зачесывает челку Вани назад. Дарио отдышаться пытается быстрее, чтобы побыстрее свалить — он здесь не свой. Он на ноги поднимается, обтирается салфетками наспех и натягивает на себя джинсы. Бросает что-то напоследок, что его искать могут, и скрывается за дверью. Мирон думает, что так ему — хорошо. Ему нормально. Он улыбается устало, тычется лбом в плечо Вани и думает, что скорее хочет домой. На следующее утро Ваня смотрит на Мирона и не может сдержать улыбки. Потому что Мирон на кухне жрёт позавчерашние бургеры и запивает их своей вишнёвой колой. Ваня целует его по привычке в макушку, щёлкает кнопку на чайнике и садится напротив. Мирон тянет к нему свою лапу, приподнимается немного и гладит ласково по колючей щеке. - Я тоже люблю тебя, мудила. Ваня молчит, потому что это не нуждается в ответе. Ваня молчит, потому что попросту не знает, что ответить. Ваня возвращается к чайнику, поворачивается спиной и рассыпает на двум чашкам заварной кофе. Ваня понимает, что очень трудно любить после ебли втроём, но он попытается. Просто ему нужно время.