Часть 20
Два дня до суда… Уютная тишина в камере и Павел, развалившись на койке, возился и менял своё положение по несколько раз. Во-первых, кровать была жёсткая и неудобная, проваливалась в некоторых местах и прогибалась до пола. Во-вторых, спать он не мог из-за двух сокамерников, которые находились на соседних койках и храпели. Засыпая, серб боялся не проснуться утром, как Никита. Они пугали его своей таинственностью и молчанием. Повернувшись на левый бок, мужчина коротко вздохнул. Он морально устал. Ему нужна передышка или же каникулы, чтобы снова почувствовать себя целым и свободным, а не заключенным и одиноким. Павлу нужна была любимая девушка, по которой он истосковался и соскучился, постоянно думая о ней. Она нужна, как самое светлое, дорогое и единственное. Нужна, как свет в конце тёмного туннеля, как бесконечный океан, как умиротворение. Он просто хотел дышать с ней в унисон, зная, что та ответит взаимностью, согревая теплом. Её не было с ним рядом, как и света, который он старался найти в этом грязном мире. Темнота? Да, она была. Тягучая, неприятная, от которой появлялись мурашки по всему телу, зловещая и пугающая. Павлу надоело лежать и он принял сидячую позу, откидываясь телом ближе к стене, запрокинув голову к потолку. Мужчина, сложив руки на груди, стал размышлять о своей жизни. Она была разная. Где-то много хорошего, где-то плохого, а где-то присутствовала золотая середина. Сейчас, думая о прошлом, серб понимал, что был ещё той скотиной. Сколько ошибок он совершал? Сколько играл чувствами людей, не говоря уже о мании величия? Тётя Эля всегда была права, говоря племяннику, что нужно браться за голову, расти и становиться настоящим мужчиной с мозгами и руками, которые больше делают, чем вешают на уши лапшу. Серб никогда не слушал умную и опытную женщину, прошедшую огонь, воду и медные трубы. Всегда с улыбкой отвечал ей: «Ай, да успеется ещё всё, тётя Эля!» — кажется, что он всё упустил. Нужно было слушать тётю. А если заглянуть с другой стороны его грехов. Павел сам сбился со счёту скольких девок он оприходовал и бросил, не задумываясь о самом главном: «Что они чувствовали?», это так ужасно воспринимать сейчас прошлые ошибки. Только… что он теперь может? Ровным счётом ничего. Анализировать прошлые ошибки, которые, увы, серб не в состояние исправить из-за некоторых обстоятельств. Мужчина не заметил, как быстро промелькнула ночь и наступило утро. Еле заметные лучи пробирались в комнату через плотные решётки и заляпанное маленькое окошечко. Он был рад хотя бы такому источнику света, но рассчитывал на полную свободу и свежий воздух. Серб не знал сколько сейчас времени, лишь интуитивно догадывался, что примерно около семи часов утра, а значит скоро подъём и завтрак. Мужчина был не очень рад этому факту, потому что придётся сидеть в комнате вместе с двумя отшельниками, которые каждый раз пытаются чем-то задеть и больно кольнуть, и смиренно пыхтеть в стену, проклиная жизнь. Как и предполагал Павел, через небольшой промежуток времени прозвенел общий звонок в СИЗО и двое его сокамерников стали пробуждаться, недовольно посылая режим для заключенных. Георгий первый проснулся и ушёл умываться, зыркая изредка на мирно сидящего серба. Николай встал чуть позже и сразу с самого утра начал посылать к чертям весь мир и комнату «4×4». — Если сегодня будет эта отвратительная каша, я закопаю здесь всех! — прорычал Николай сквозь зубы и направился к умывальнику, сшибая на пути тарелки. — Заткнись, Колян. Здесь другого не дают и не дадут, — Гер пытался успокоить своего знакомого, заканчивая водные процедуры. — Мне по барабану! Я задрался жрать эту парашу, которой кормят скот! Мы им нахрен не скотина, а люди! — крикнул мужик. Павел хмыкнул. Николай повернулся к сербу и ткнул в того сморщенным пальцем, — лучше засунь свои эмоции в жопу, ублюдок! Иначе я надеру тебе твой непослушный зад и придушу подушкой! — Колян, отвали от парнишки и займись своим делом. Скоро завтрак принесут, — вразумительно закончил лысый мужчина и вернулся на свою койку, поглядывая на Павла. Серб в свою очередь не понимал рьяного порыва сокамерника, который ему помог и избавил от лишних проблем. Ему оставалось лишь кивнуть. Послышался скрежет со стороны входа. Окошечко на двери открылось и из него показался поднос с завтраком. Николай подошёл и забрал еду, кидая в адрес посланника все прелести заключения. — Суки, снова эта каша! — поморщившись, начал заводиться Николай. — Закрой пасть и жри, — спокойным тоном попросил Георгий, Павел продолжал сидеть на своей кровати. — Нет, я, конечно, всё понимаю, Гер! Но!.. я не скотина и жрать эти отходы не буду, в конце-то концов! — Коля швырнул тарелку с едой в стену и, прикусив нижнюю губу, сжал руки в кулаки. — Не заводись, Колян. Нам проблемы сейчас не нужны. — Нам? Нет. Ему? — мужик показал пальцем на Павла. Сегодня прям день такой, показывать пальцем на серба! — Обязательно обеспечим. — Ты можешь заткнуться и отвалить от него, а?! Он молчит и ты сделай одолжение — захлопнись! Все замолчали. Серб пересел с кровати на стул и стал питаться «полезной» кашей. Его мучили вопросы: «Почему Георгий второй раз заступился за него? И должен ли он потом будет это как-то «спасибо» отрабатывать?». Наверное, всё же будет…***
В отеле «Элеон» происходило что-то неописуемое. Борис Леонидович ходил по зданию с рупором и кричал во всё горло о собрании в холле, Михаил Джекович вместе с девушками создавали удобства для гостей, чтобы хоть как-то извиниться за последние дни. Все с пониманием относились к работникам отеля, поэтому не возникали из-за шума в коридорах. К вечеру все работники собрались в холле и стали ждать главных инициаторов собрания. София Яновна вместе с Анастасией сидели в сторонке у бара и обсуждали переполох в отеле «Элеон». Когда появился Михаил Джекович, Борис Леонидович, Дарья и Юля, совладелец поднялся на сцену, которую подготовили Арсений с Федей, и, взяв в руки микрофон, громко и чётко сказал: — Нам пора решать вопрос с отелем! Послышались недовольные вздохи, возгласы и посторонний шум, который мешал сосредоточиться. Борис Леонидович выхватил у мужчины микрофон и грозным тоном крикнул. — А ну цыцыцыццыц!!! — голоса стихли и обратили внимание на сантехника, — Вы прежде чем разводить вопли, послушали бы человека! У нас отель разваливается, мы работу можем потерять, а вы орёте, хуже, чем в садике! Выслушайте, Михаила Джековича, пожалуйста! — Спасибо, Борис Леонидович. Итак… — мужчина откашлялся, — у нас очень серьёзная проблема. Отель «Элеон» за последние дни получил много плохих отзывов. Это дошло до проверки и те, трудами нашего персонала, которые совсем отбились от рук, завтра будут здесь, чтобы убедиться в слухах. Мы, как сотрудники и работники отеля, не должны этого допустить. Нам всем нужна работа. Мы любим этот отель. Мы многое прошли именно в этом отеле. Пожалуйста, если мы хотим спасти наши труды, мы должны быть за одно и сделать так, чтобы поверили в наши заслуги. — Я согласна с Михаилом Джековичем, — мужчина немного удивился. София Яновна поднялась со своего места и направилась к совладельцу. — Соня… — прошептал он. Женщина улыбнулась ему. — Дорогие мои, нужно помочь отелю и возвести все старания к небесам! Все согласились. София Яновна стала временным владельцем, а Михаил Джекович поддержал её. — Мы справимся! — По-другому быть не может, Соня.***
Павел зашёл в камеру вместе с соседями после недолгой прогулки и прилёг на кровать, вздыхая. На улице шёл дождь. Странно, что он не достигал его. Почему? Улица может и была, но не было капель воды на его лице, на его волосах. Стекло. Оно разделяло серба от настоящего дождя, которого он хотел почувствовать на себе. Можно видеть, но без шанса прикоснуться. — Николай Свиридов, на выход! — Куда на ночь глядя? Скоро ужин, — пробурчал мужчина и недовольно подорвался с постели. — Там твоя жёнушка пришла на свидание. — Хоть что-то нормальное за день, — хмыкнул Коля и вышел из комнаты. Павел прикрыл глаза, не заботясь о своей безопасности. Георгий ему уж точно ничего не сделает. А может и сделает… Но сербу было характерно наплевать. Он устал так жить. — Парнишка, спишь? — Паша коротко помотал головой на вопрос соседа и приоткрыл воспаленные глаза. — Нет, — вышло как-то сипло. — Не знаю, мне не стоит этого делать или что-либо говорить, но…, но мне тебя жалко. — Вы о чём? — Павел сел, приподнимая бровь. — Начнём с того… Александра твоя первая девушка… Серб ошарашенно приоткрыл рот и выпучил глаза. «Александра твоя первая девушка…» — набатом отдавалось в его голове.Продолжение следует...