Часть 19
Три дня до суда… — Павел, повторяю свой вопрос! — мужчина с проседью, ударив монотонно кулаком по столу, гаркнул на обвиняемого, — кто убил Никиту?! — Я. Не. Знаю. — выделив каждое слово, серб устало посмотрел искоса на собеседника. — Агр! — тот недовольно пнул свой стул и, преодолев расстояние, схватил молодого человека за воротник кофты и притянул к себе, дыша перегаром в его лицо, — ты убил! — Я никого не трогал и не убивал, — спокойно ответил Паша. — Николай и Георгий — твои сокамерники — говорят иначе, — процедил сквозь плотно-сжатые губы. — Ты хоть понимаешь, что тебя ждёт, малец? Тюрьма с особо тяжкой категорией умышленного характера. — Я повторяю: Я никого не убивал! Зачем мне это делать?! На мне висит одно убийство, так какая выгода! Старший лейтенант отошёл от мужчины, состроив недовольное лицо, как-будто недавно съел лимон. Его совершенно не радовала данная ситуация, которая поворачивалась лицом к молодому красавцу. Он тридцать пять лет работает в СИЗО и прекрасно выучил все замочки, проходные пути заключенных. И то, что Павел выкручивается и строит из себя невинную девицу, не сойдёт ему с рук. Этот косяк повесят на него. Во-первых, на молодом человеке висит особо тяжкое убийство, так ещё теперь пристраивается удобно второе. Во-вторых, здесь никто его не отпустит и не захочет выяснять правду: кто убивал, а кто смотрел. Неважно. Он уже за решёткой. Он уже в СИЗО. Значит теперь серб живёт иными законами и уставами этого маленького мира. — Доказывать будешь судье, когда начнётся заседание, — сурово сказал собеседник, сдвигая брови в одну линию. Серб молчит. А что ему ответить? Встать на стол и кричать о том, что он не виновен в этих смертях? Или же набить морду старшему лейтенанту? Это не поможет. Чудо, пожалуй, тоже. Только опыт адвоката, который стал работать вдвое больше, чем день назад. Но сейчас Павла мучила совесть перед любимой девушкой, которая ждала его на свободе, по словам адвоката. Он знал, что Даша неспокойна, что неусидчива, а ещё добивается правды со своей полоумной подругой. Вот чего им не сидится на месте? Наверное, из-за Павла, который погряз на дне СИЗО, как дряхлый краб. И, к сожалению, ему никак не выбраться. Тётя Эля не поможет, всучив каждому работнику огромные бабки, старый знакомый, у которого папа крутится в верхушках, и подавно. Сейчас Павлу было как никогда грустно и одиноко торчать за решёткой, он весь с ног до головы провонял грязью, смрадом и чужой кровью. Окон нет, света тем более. Есть старая лампочка на потолке с тусклым освещением и тень из коридора, проникающая в секцию для заключенных. — Павел, я последний раз… — серб перебил. — Нет, я не убивал его. — Сука! — лейтенант подошёл к двери и постучался. Дверь открылась: — Увидите его в камеру для непослушных, — сказал и повернулся к молодому человеку, — там тебе-то прочистят мозг и промоют косточки. Павел устало откинулся на спинку стула. Ублюдок!***
— Элеонора Андреевна, вы неважно выглядите. Может вам стоит прилечь? — женщина помотала головой, отказываясь от идеи. Михаил Джекович уже который день пытался, в буквальном смысле, уложить владелицу в кровать, но она ни в какую. Мужчину подобная перспектива раздражала, ведь Элеонора совсем себя запустила: перестала краситься, улыбаться, правильно питаться, обчистив хорошо бар и взяв в руки коньяк. Для него было последней каплей видеть женщину такой… потерянной и разбитой. Плюс ещё и София в последнее время тоже не радовала своим настроением: то одно, то второе. Михаил запутался, кому нужна помощь. Все были сами не свои. — Миш, — Элеонора подняла глаза на мужчину: красные, заплаканные, истомлённые, — я не хочу. Не хочу спать и есть, пока мой любимый мальчик находится в ужасной камере, в самом грязном месте… он же не справится. — Ухх… Эль, ты ошибаешься. Павел — сильный и с характером. Вы должны быть уверены в нём, как в самой себе. Разве вы верите в то, что он мог убить человека? Даже я не верю, хотя мог бы, зная, что он когда-то крутил со всеми подряд. Но…, но ведь я верю. Поверьте и вы, Элеонора Андреевна. Она лишь коротко кивнула ему, наконец-таки соглашаясь.***
— Борис Леонидович! — Михаил Джекович ворвался в подсобку. — Чаго-сь? — тот поднял взгляд от приборов на друга, который стоял у двери, пыхтя себе под нос. — Нам что-то нужно делать с этим дурдомом! — восклицая, проговорил Миша и сел напротив собеседника, разводя руки в стороны. — Все сходят с ума и отель начинает падать вниз. — Куда падать? — не понял мужчина и стал оглядываться. — Борис Леонидович, «падать» — не значит, что разрушаться и рушиться, а я про то, что все зациклились над одной проблемой, позабыв об управлении отеля. Скоро проверки. А у нас что? Правильно — проблемы! Элеонора Андреевна в обнимку почти спит с коньяком, Соня бомбит и кричит на гостей, персонал опустел. У нас в адекватном состояние только: я, ты, Валентина и Арсений с Федей. Нам что-то нужно предпринимать. — Ооо, даже так... как всё запущенно. Эта история как-то связана с Павлом Аркадьевичем? — В самом что ни на есть прямом смысле! — Это плохо, потому что, как бы громко не пела птица, нам не поапплодируют, — протянул Борис, подперев ладошкой подбородок. — Борис Леонидович, нам сейчас, увы, не до красивых эпитетов. — Дааа... не до эпитетов, только до драмы потянем. — И не до шуток... — промямлил Джекович. — Старина, придётся вразумить наш усталый народ и помочь взобраться на башню ближе к нам. — Как? — Есть у меня одна идейка, Миш...***
Юля валялась на кровати, наблюдая за героями мыльного сериальчика, и комментировала их. Дашка сидела недалеко от подруги и мирно сопела в две дырочки, придерживая руками книгу и откинув голову назад. На её лице залегли круги и синяки от бессонных ночей, а если она и спала, то видела кошмары, которые особо не давали отдыхать. Рыжая подруга наоборот спала крепко и хорошо, чему позавидовала бы сама Дарья Канаева. Брюнетка не завидовала, она ждала суда. Осталось три дня, может даже чуть меньше. Как бы Дарья с Юлей не пытались помочь следствию, всё рушилось и становилось хуже. — Дзыыыыынннн! — Юля вздрогнула от неожиданного звонка в дверь и подпрыгнула, торопясь открыть её. Девушка подошла к двери и, не посмотрев в глазок, щёлкнула замком и открыла дверь. На неё смотрели две пары глаз. — Михаил Джекович? Борис Леонидович? А что происходит? — Ты нам должна помочь, Юля. — Помочь в чём? — все уставились на вышедшую и заспанную Дарью, которая недовольно сверлила троих инициаторов.Продолжение следует...