В твоей голове

Ещё никогда в своей жизни Тео так не ненавидел песни группы "Haddaway". Эти постоянные "What Is Love?", раздающиеся в его голове, словно церковный набат, раздражали последние три дня. Очевидно, его предназначенная Вселенной половинка влюбилась в очередной раз. Такое случалось достаточно часто, чтобы вызывать рвотные позывы при первых словах песни. Рэйкен прекрасно знал, что после трёх дней мучения под этот надоедливый текст останется ждать ещё сутки. Сжав пальцы в кулаки, играя скулами, он молился, чтобы этот день закончился. На следующее утро песня исчезла. Наконец-то голова Тео была свободна. Никаких любовных песен, никаких надоедливых слов, лишь звенящая тишина. Рэйкен впервые за неделю был счастлив. Но не так уж и долго...

«What is love? Baby don't hurt me, Don't hurt me, no more»

– Да чтоб тебя! – схватившись за голову, прокричал Тео, стоя посреди улицы. Прохожие с удивлением посмотрели на него. Тео сидел на бордюре тротуара и крепко зажимал уши, чтобы не слышать эту ужасную песню. Интересно, почему он решил, что звук идёт от внешнего источника? Чей-то раздражительный голос сверлил изнутри его мозг вот уже пятую минуту подряд. Голова трещала по швам, а ладони в сотый раз покрывались красными полумесяцами от когтей химеры. Алые струйки крови рисовали непонятные узоры на асфальте. В этот момент Рэйкен поклялся, что найдёт этого «певца» и затолкает в глотку грёбаный кляп. Песня закончилась, оставляя лишь дикую злость и окровавленные ладони. Тео натянул шапку как можно сильнее, накинул капюшон толстовки, вытянул рукава, прикрывая ещё не зажившие раны, и ровными шагами направился прямиком в школу. Сентябрь. Мимо парня то и дело проскальзывали яркие жёлтые листья, падая прямо в лужи. Этой ночью дождь потрудился на славу. Тео всегда любил наблюдать, как листья вальсировали в воздухе, а затем аккуратно ложились на водяную гладь. Своеобразные кораблики осени. Наверно, именно поэтому он постоянно опаздывал в школу каждый сентябрь. Уже привычные звуки листодува означали, что звонок прозвенел примерно десять минут назад. Дворник по привычке кивнул Тео в знак приветствия и продолжил сметать воздушными струйками разноцветные листья с тротуара. Впрочем, ничего не изменилось с прошлого года. Как и всегда, серые ступеньки портили внешний вид школы. Окна первых этажей были увешаны вырезанными из цветной бумаги листьями деревьев. Центром привычной обыденности была огромная лужа около входа в здание. Никто в целом мире не сможет спокойно проникнуть в школу, чтобы не искупаться в ней. Лужа постоянно притягивала к себе кучу народа, обдавая их своей грязной водой. Каждый раз Тео, войдя в здание, хлюпал до раздевалки, где хранил сменную обувь. Переобувался и быстро бежал в класс. Но на этот раз всё немного изменилось. Нет, привычное хлюпанье продолжало раздражать парня, но вот его место в классе биологии было занято новичком. Тео всегда сидел один, и ему это нравилось. Никто тебя не достаёт, никто не просит дать списать и уж точно никто не занимает твоё личное пространство. Сделав определённые выводы, Рэйкен занял заднюю свободную парту. Даже если бы от этого зависело спасение мира, он бы никогда не сел рядом с тем, кто курит ментоловые сигареты. Этот ужасный ментол забивался абсолютно во все щели. С обонянием химеры сесть рядом и пропитаться таким запахом было равносильно самоубийству. Задние парты никогда не привлекали Тео. Он всегда любил сидеть ровно на середине класса. За самой средней партой во всём кабинете. Иногда он чувствовал себя Шелдоном Купером, который без зазрения совести просто просил уйти, приводя весьма убедительные доводы: «Это место идеально расположено по отношению к источнику тепла зимой и к воздушным потокам летом, а также оно обращено к телевизору под углом, который позволяет мне погрузиться в игру или просмотр телепередач и не быть вовлеченным в разговор. В итоге я его занял навечно». Иногда Тео просто мечтал придумать что-то вроде этого, но никогда этого не делал. Ещё со времён пятого класса все знали, что на его место лучше не садиться. Однажды он доказал это, ударив одноклассника в нос, за что был сурово наказан. Неожиданно из-за стены донёсся шёпот. Обычный человек никогда бы не услышал, но со слухом химеры это не составляло труда. – О, первый день в школе, а ты снова в моей голове, да? Серьёзно, перестань уже думать об этом чёртовом ситкоме! Почему это не «Клиника» или «Друзья»? Почему всегда «Теория большого взрыва»? На лице Тео расползлась широченная улыбка. Наконец-то он нашёл свою будущую жертву хоррора. Весь остаток урока Рэйкен мечтал о том, как будет утрамбовывать свои носки в его горло. Как только прозвенел долгожданный звонок, он быстро удрал из класса, чтобы совершить правосудие. Как только двери соседнего кабинета отворились, Тео врезался в новичка, который был младше его на два года. Они обменялись весьма гневными взглядами. – «The Big Bang Theory», я полагаю? – насупившись, спросил он. – По-видимому, ты – «What Is Love?» – медленно выдохнув, сказал Тео, сдавливая носки в кармане. – Почему именно этот ситком? – прикусывая губу, спросил новичок. – А почему каждый сентябрь эта песня? Ты что, какой-то мартовский кот посреди осени? – Нет, но душа требует. – Так передай ей, что я требую тишины, хотя бы по ночам. Ты вообще спишь? – Да, но я не контролирую свои сны. Кстати, меня зовут Лиам. – Ну, так контролируй хоть немного. Тео, – сухо выдавил он и поспешил убраться куда подальше. Весь разговор Тео то и дело пялился на его губы, которые Лиам постоянно прикусывал. Даже надоедливая песня ушла на второй план. Сердце Рэйкена бешено колотилось, отстукивая ритм «What Is Love?». – Так, надо отвлечься. «Когда-то мир наш был обычный шар, но миллиарды лет прошли, и люди свой открыли дар…» – напевал Тео, успокаивая своё дыхание. – Да ты издеваешься! – послышалось из другой части школы. – «Что такое любовь? Не причиняй мне боль, малыш, не причиняй мне боль, не надо!» – отозвалось в ответ.