В твоей голове

Разобравшись со жвачками, Тео принялся за тесты по биологии. Варианты различались лишь порядком вопросов. В итоге оба бланка он заполнил за полчаса, потратив ещё пятнадцать минут на открытые вопросы. До конца смены оставалось ещё два часа. К счастью, позвонила Мэри. – Тео, как у тебя дела? – спросила она довольно весёлым голосом. – Явно хуже, чем у тебя. Вы всё-таки распечатали ту коробку конфет с коньяком? – рассмеявшись, спросил он. – Мы распечатали кое-что больше коробки, – начала Мэри. – Я хочу тебя увидеть, малыш! – ворвалась в разговор тётушка Элла. – Хорошо, я загляну на часок, но не раньше пяти. Не пейте всю бутылку! – Сынок, принеси нам пиццу, пожалуйста, – сказала Мэри. – А лучше тортик! – снова добавила Элла. Мэри никогда не называла Тео сыном или сыночком с тех пор, как он закатил истерику в первую неделю пребывания в их доме. Ему было шесть, но мальчик отчётливо помнил лица родителей и не желал заменять их на чужие. Мэри пыталась объяснить, что это не так, что она не пытается заменить его маму собой, но Тео всё равно считал иначе. Он забился в угол под кроватью и пролежал до самого утра. Тео не собирался вылезать, пока Мэри не предложила ему небольшую сделку. Мальчик хлопал своими большими ресницами, размышляя над каждым словом, и, в конце концов, назвал свои условия. – Я не буду звать тебя мамой, и ты не будешь звать меня сыном! – выпалил он прямо в лицо Мэри. – Но ты будешь считаться им. Я буду звать тебя по имени и любить, как родного сына. Конечно, если ты пообещаешь выбраться отсюда и пойти поесть черничных блинчиков. Как тебе такой вариант? – Я люблю чернику, но не клубнику. Мама говорит, – запнулся Тео. – Мама говорила, что мне её нельзя, потому что у меня от этих ягод появляются прыщи. – Это называется аллергией. Обещай, что мы будем больше разговаривать о таких мелочах, как ягоды? – Хорошо. А на что у тебя эта штука? – Штука? А, аллергия. На помидоры, – сказала Мэри, спускаясь вниз и держа Тео за руку. – Ты странная, – заметил он. – Но мне нравится. Мэри сразу поняла свою ошибку и сбросила звонок. В её голове пронеслись все хорошие и плохие моменты с тех пор, как появился Тео. Последних было гораздо меньше, но они всё же были. Тео не любил, чтобы что-то ему мешало или нарушало его планы. Поэтому произнесённое ей «сынок» врезалось в память воспоминаниями о той самой сделке. – Пока, Мэри, – договорил он после того, как она повесила трубку. Тео неожиданно пронзила дрожь. Он даже присел на стул, когда его ноги стали ватными. Сердце отплясывало чечётку. На другом конце его мыслей Лиам визжал от ультразвука в своей голове. Недолго думая, он тут же направился в бар. Тео держался за грудь, пытаясь замедлить бешеный ритм, но что бы он ни делал, всё было тщетно. Глаза наливались золотом, а из пальцев проскальзывали когти, впиваясь в кожу. Лиам схватил его за руку и почувствовал страх, исходящий от него. Данбар присел перед ним на колени и уставился прямо в глаза. – Что ты делаешь? – спросил Лиам. – Пытаюсь сдержаться. – Что случилось, почему ты перестал себя контролировать? – спросил Данбар и неожиданно понял, что Тео такое. – Ты не боишься? – озадаченно спросил Тео. – Успокойся, Тео. Просто успокойся! – крикнул Лиам, сверкая жёлтой радужкой глаз. – Мне нечего бояться. Но чего боишься ты? – Себя! Того, что будет дальше. – Расскажи мне, что случилось, – тихо сказал он, взяв Тео за плечи. И Тео рассказал. Он впервые что-то кому-то говорил о себе, о своей семье. Лиам всё внимательно выслушал и рассмеялся как ребёнок, заглянув в голубые глаза Тео, а затем серьёзно сказал. – Ты боишься не того, что будет дальше, и даже не того, что она назвала тебя сыном. Ты боишься того, что сам готов звать её матерью. Тео, в этом нет ничего страшного, клянусь, я сам через это прошёл с отчимом. Просто прими это и встреть лицом к лицу. Тео уставился на него и шмыгнул носом, затем облегчённо вздохнул. Когти постепенно начали исчезать. Рэйкен вытер едва появившиеся слёзы и провёл пальцами по губам. Лиам застопорил свой взгляд на этом действии и даже не заметил, как Тео уставился на его губы. Неожиданно «What Is Love?» заиграла в обеих головах парней. Смущённый, Лиам хлопнул Рэйкена по плечу и поспешил удрать. Тео улыбнулся, сунул бланки в сумку и помчался к Мэри. – Эй, Эрик, я принесу бланки в школу. У меня появились непредвиденные дела, – сказал он однокласснику, набегу набрав номер. – Окей, ботаник. Твой «косарь» в режиме ожидания. Мэри сидела в кресле и нервно перебирала свою шаль. Тётушка Элла убирала бокалы со стола и расстроенно посматривала на неё. Она была в курсе условий, но никогда не думала, что всё настолько серьёзно. Элла заварила крепкий чай и принесла его Мэри. – Ну, может, всё обойдётся? Он же уже взрослый и всё понимает, – успокаивала она Мэри. – Я же ему обещала и нарушила свои слова. – Да брось! Это было так давно. – Ты не понимаешь, Элла. Он не любил, когда я его так называла. Тео считал, что я пыталась заменить её. А вдруг он решит уйти от меня? Господи, я так люблю его! – говорила Мэри сквозь слёзы. Вдруг раздался звонок в дверь, и Мэри ещё сильнее расплакалась. Элла открыла дверь. Тео стоял с букетом цветов, но заметив, что Мэри плачет, быстро подошёл к ней. Он встал на колени и, взяв её тёплые руки, прижал их к своей груди. Его сердце билось спокойно. Тео улыбнулся, вытер её слёзы и тихо сказал: – Я тоже люблю тебя, мама. А затем обнял её так тепло, что никто в мире так не способен обнять. Мэри поцеловала его в щёку и снова расплакалась. Этим вечером в доме старой тётушки Эллы плакали все. Это были слёзы счастья.