***
Под ребрами невыносимо колет, а дыхание все никак не хочет выравниваться. Чонгук сгибается пополам и сплевывает на землю, упираясь ладонями в дрожащие от напряжения колени. На него со всех сторон давят высокие серые стены какого-то то ли бизнес-центра, то ли компании. Ему было как-то не до того, чтобы разбираться в этом. Он сидел в дешевой кафешке неподалеку и жевал свой горячий острый рамен, выискивая в Интернете пути к спасению собственной шкуры, когда увидел, как она проехала мимо. BMW седьмой серии. Сто девяносто миллионов корейских вон. В пересчете на доллары около ста семидесяти пяти тысяч. Сама судьба, кажется, не хочет, чтобы тело Чонгука медленно разлагалось на дне реки Хан. Он выскочил из кафе настолько быстро, что чуть не забыл оплатить счет за долбанную лапшу. А потом несся по улице с такой скоростью, словно его родной дом горит адским пламенем. Ему чертовски повезло, что сегодня вторник, а на дорогах пробки. Хотя такую машину все пропускали вперед, прекрасно понимая, что внутри сидит какая-то до ужаса крутая шишка, но все же слишком быстро она ехать не могла. Господи, эта малышка великолепна. Роскошная красавица черного с блеском окраса. Плавные скользящие формы корпуса и четкие линии. Выдающаяся передняя часть с вертикально расположенными воздухозаборниками за хромированной решеткой, длинные лазерные фары и распахнутые арки над ними создают впечатление, что автомобиль шире, чем он есть на самом деле. Двадцатидюймовые отполированные до зеркал диски на колесах, тонировка на задних окнах, двойная вытянутая линия по нижней части корпуса, салон из бежевой кожи и отделкой из ценных пород дерева. Время разгона до ста километров в час составляет меньше четырех секунд. Именно столько у него есть до того момента, как его успеют поймать. Чонгук выпрямляется и осматривается вокруг себя, натягивая на лицо черную маску. Расчерченная белыми линиями парковка была почти пустой. За исключением черной BMW неподалеку стояли еще один белый Mercedes C-класса и красный Volkswagen. За эти две тачки в сумме не дадут столько, сколько за ту красавицу, которую собирается присвоить Чон. Она настолько прекрасная, что парню хочется разворотить ее бейсбольной битой. Чонгук ненавидит дорогие автомобили. Он приблизился к ней, еще раз оглядевшись вокруг себя и стянув с плеча рюкзак. Внутри вместо университетских учебников связка отмычек, лом и жидкость для розжига со спичками. На самый крайний случай. Парень проводит пальцем по прорези замка в двери со стороны водительского сиденья и в уме прикидывает, сколько времени это займет. Если больше двух минут, то лучше сдаться сразу. Он не будет делать одну ошибку дважды. Все надо сделать настолько аккуратно, чтобы не оставить на ней ни единой царапины от оборудования. Завести ее придется через контактные провода, за что ему скинут пару тысяч баксов, но это сейчас не так важно. Пальцы перебирают многочисленные металлические ключи, пока не находят нужный. Чонгук вставляет отмычку в паз, услышав щелчок. Вздохнув и собравшись с мыслями, он прикладывается ухом к блестящей двери, проворачивая инструмент внутри и подбирая в уме различные комбинации. И ему просто не верится, когда спустя какие-то две жалкие секунды отмычка выскальзывает из замка, а фары приветливо мигают оранжевым светом. Чонгук рывком открывает дверь, залезая внутрь и бросая на пассажирское место свой рюкзак. Там уже лежит чья-то кожаная сумка, из которой вывалилась зарядка для телефона и вишневый леденец на палочке. Парень вытаскивает из кармана складной блестящий нож и наклоняется вперед, пытаясь осторожно подлезть под руль. У него сердце стучит в горле, словно он делает это впервые, но зато руки не дрожат, уверенно срывая светлую панель, за которой многочисленные связки темных проводов. У него осталось меньше минуты, чтобы свалить отсюда. — Помочь? Он в буквальном смысле вываливается из автомобиля на асфальт, точным и быстрым движением выхватывая из-под ремня на джинсах свой пистолет. Водительская дверь BMW резко и порывисто открывается нараспашку за ним, показывая выпущенные наружу, но еще не перерезанные провода и лицо какого-то парня. Чонгук рывком встает на ноги и поднимает руки с зажатым в них оружием. Ему никогда еще не представлялась возможность воспользоваться им, чему он был несказанно рад. Но, похоже, сегодня точно не его день. Задняя дверь медленно открылась. У Чонгука в этот же момент умерла какая-то часть мозга, отвечающая за инстинкт самосохранения. Любой другой уже бы давно свалил, а он стоит и просто по-идиотски пялится на незнакомого парня с поднятыми вверх руками. У него волосы окрашены в ярко-красный, а на плечах висит безразмерный серый кардиган. Ему, кажется, не страшно от слова совсем. Он чуть склоняет голову влево, хлопая своими большими глазищами с вставленными голубыми линзами. Машет одной из поднятых рук, словно они просто давние знакомые, случайно столкнувшиеся на прогулке в городском парке. У Чонгука же ладони до побеления сжимают пистолет, а голос за черной маской звучит глухо, но зло и растерянно: — Чувак, сваливай из тачки, иначе пристрелю. — Но как же… Я думал, мы теперь заодно. Чонгуку совсем не нравится это «заодно». У него палец дрожит на курке черного пистолета, а парень перед ним абсолютно не боится за свою жизнь. Это странно, больно и так непонятно, что хочется пустить пулю себе же в голову за то, что смог так сильно облажаться. Второй раз за столь короткое время. Чон только выше вскидывает оружие и тяжело дышит, как загнанная лошадь. У парня напротив такое выражение лица, словно он ожидает, какое блюдо из меню ресторана Чонгук сейчас выберет. А Чонгук выбирает, куда бы выстрелить, чтобы сократить возможные плохие последствия и потом не мучиться в спорах с собственной совестью. — Если честно, мне никогда не нравился этот BMW, — легко бросает парень. — Я просил у менеджера красный Porsche Panamera, а он пригнал мне вот это. Цена стартует от ста десяти тысяч долларов. Неплохой выбор. Ему непонятно, зачем этот чувак рассказывает об этом? Почему у него в руке до сих пор нет телефона, и он судорожно не набирает номер сеульской полиции? Какого черта он делал в закрытой машине посреди полупустой внутренней парковки? Нахрена он улыбается и смотрит так, будто у них один общий план на двоих? — Может ты отпустишь пистолет? Мне как-то неловко с тобой разговаривать, когда моя жизнь висит на волоске. Предпочитаю более свободный формат беседы. — Ты совсем больной? — шипит Чонгук. — Вали отсюда, пока я не сделал в твоем красивом личике лишнее отверстие. — Да ладно тебе, ты не сможешь, — усмехается парень. — У тебя колени дрожат так сильно, что даже у меня земля под ногами трясется. Чонгук ненавидит, когда его берут на слабо. И этот парень сейчас намеренно его провоцирует на действия, даже не думая о том, что у Чона в руках заряженное огнестрельное оружие. Парня бесит то, как легко этот чувак готов попрощаться с собственной жизнью. Словно она для него ничегошеньки не значит. Думает, что раз для него покупают BMW 7, то он сразу стал неприкосновенным для всех? Или что пули сами собой отскочат от его прекрасного лица под слоем тональника и золотых теней на веках? Если так, то Чонгук готов очень сильно его разочаровать. — А за комплимент спасибо, — улыбается парень. — Приятно говорить с человеком, который способен ценить кра… — ЗАТКНИСЬ! Он так громко и глубоко дышит, что, кажется, на его груди сейчас треснет ткань футболки. Его крик разлетелся по свободной парковке и отразился приглушенным эхом от бетонных стен. А парень напротив лишь послушно кивает и поджимает губы. У него острые локти подрагивают от того, что руки не опускает уже больше минуты, и глаза начинают лихорадочно бегать вокруг, выдавая все-таки его страх с потрохами. Чонгуку не хочется его убивать. После смерти людям больно, он знает. Ему рассказывали. Поэтому ему ничего не остается, как медленно опустить пистолет и сделать шаг назад. А потом еще один резкий, отчего фигура странного незнакомца дернулась, словно он хотел побежать вслед за ним. Парень замотал головой в разные стороны и смешно выпучил свои голубые глаза. Чонгук не хочет знать, что он собирается ему сказать, поэтому срывается с места в сторону выхода. — СТОЯТЬ! ОРУЖИЕ НА ЗЕМЛЮ…***
— Вы серьезно не пустите меня к нему?! — Мистер Ким, вы не являетесь ему родственником или опекуном, поэтому в наших полномочиях не разрешать вам видеться с ним. — Ему уже есть девятнадцать! Ему не нужен никакой опекун, а я его друг! — Он сказал, что не хочет вас видеть, мистер Ким. Младший лейтенант сеульской полиции сочувствующе поджала губы и неловко сцепила руки перед собой. Ей самой-то всего около двадцати лет, а уже в отделении работает и всячески пытается успокоить стоящего перед ней парня, по размерам превосходящего ее вдвое. Намджун смотрит на ее круглое лицо немигающим взглядом и от ярости сжимает и разжимает кулаки. Он понимает, что во всем произошедшем нет ее вины, но от безысходности положения хочется отчаянно завыть. Позади стоит Джин-хен с глазами на мокром месте и таким жалким выражением лица, что сразу становится понятно, что он чувствует, что облажался здесь больше всех. Намджун с ним в корне не согласен. Потому что сам мудак, который все испортил. За спиной девушки узкий коридор, в конце которого дверь, ведущая в комнату допроса. Там сейчас Чонгук сидит на жестком пластиковом стуле на железных ножках и теребит на своем правом запястье браслет наручников, который надежно соединяет его с белыми квадратным столом. К нему должен прийти следователь, который попытается выяснить, зачем парень пытался угнать чужой автомобиль во второй раз за месяц. Но Намджун наверняка знает, что Чонгук ему ни слова не скажет. Как в прошлый раз. Только вот Ким теперь не уверен, что его связи сейчас помогут ему вытащить друга из всего этого дерьма. — Не волнуйтесь так, — вдруг мягко говорит лейтенант. — Мистер Ким, которому принадлежит тот BMW, не стал писать на вашего друга заявление. Так что, может быть, Чонгук уже сегодня поедет домой. Сокджин шмыгает носом и подходит ближе, переспрашивая у нее то, что она только что сказала. Девушка охотно улыбается ему, потому что от хена исходит меньше ярости и злости на все вокруг, в отличие от Намджуна, и принимается объяснять ему, что если следователь установит, что Чонгук делал это не ради денег, а чисто из-за бунтарского порыва, то ему нужно будет лишь оплатить ремонт поврежденного BMW, и тогда с него снимут все обвинения. RM кривит губы и убирает с лица выцветшую голубую челку, вставая за спиной Джина. Он прекрасно понимает, что мелкий влип по полной программе. А как помочь ему — не имеет ни малейшего понятия. Он краем глаза замечает, как в приемной появляются еще двое мужчин. Один представительского вида: в черном деловом костюме, с серебряной заколкой на галстуке, с укладкой и очками в роговой оправе. Он что-то быстро шепчет на ухо второму, сжимая в руках кожаный портфель для документов. Тот помоложе, чуть за двадцать лет, в сером мягком кардигане и взрывным красным цветом волос. Его пальцы нервно перебирают кромку свитера, а белые ровные зубы кусают нежные розоватые губы. Он поднимает взгляд, замечая Намджуна и Сокджина, и тут же бежит к ним. — Вы друзья Чон Чонгука? — выпаливает он. Джун окидывает его внимательным взглядом и понимает, что где-то уже видел это лицо. Красивое и запоминающееся, черты очень знакомые. Парень выжидающе смотрит на него, но у Намджуна за последний час слишком большой поток информации прошел через головной мозг, поэтому его мысли разбегаются в разные стороны. Его спасает Джин, который оборачивается на чужой голос и тут же округляет глаза. — Господи, Ким Тэхен?! Точно. Вот где Намджун его видел. Модель корейского Vogue. Баннер с его лицом висит напротив многоэтажки, в которой парень год назад купил себе квартиру. Тэхен же не остается в должниках и, приложив ладони к щекам, восхищенно выкрикивает: — Ким Сокджин! Я обожаю твой голос! — Давайте обменяемся любезностями потом, — зло прерывает их Намджун. — Ты что-то хотел? Тэхен тут же берет себя в руки и уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но к нему подходит тот мужчина в костюме и снова начинает что-то шептать на ухо. Парень отмахивается него и вертит головой, как ребенок, не желая слушать серьезного взрослого, который пытается его вразумить. Этот чувак, похоже, его менеджер, потому что смотрит на Ви недовольно, но может лишь вздохнуть и отойти, увлекая за собой притихшую девушку, чтобы еще раз подробно расспросить ее обо всем. — Я не стал писать на него заявление, — быстро заговорил Тэхен. — У него какие-то проблемы? Я могу чем-то помочь? Джун невесело усмехается и засовывает руки в карманы своего черного бомбера. Если бы. Они уже, кажется, перепробовали все возможное, чтобы вернуть Чонгука к нормальной жизни. Но парень так яростно сопротивляется, словно действительно хочет попасть за решетку или получить пулю в лоб. — Спасибо за это, Тэхен-ши. Но не думаю, что у тебя что-то получится. Мы пытались уже много раз, — понуро говорит Сокджин. У него голос надломленный и слегка плаксивый. С таким еще как минимум неделю нельзя будет даже на милю подходить к звукозаписывающей студии. Да и вид у корейского айдола не самый лучший. У него и так творческий кризис и затяжной тайм-аут в карьере из-за последних событий. Его перестали крутить по радио месяц назад, а многочисленные фанаты в истерике заваливают его аккаунт в социальных сетях сообщениями с самыми разными вопросами. Джин даже не заходит туда. Последняя запись в твиттере была сделана двадцать пятого ноября прошлого года. — А у кого получится что-то сделать? — не унимается Тэхен. — Должен же быть человек, который поможет ему. — Юнги-хен мог бы ему помочь, — тихо отзывается Намджун. — Отлично! Как его найти? — О, сейчас объясню. Он пять месяцев назад как раз переехал на новое место. Берешь машину и едешь по главной дороге за город, там еще пару миль все время прямо, а потом сворачиваешь направо и видишь большую такую белую табличку с надписью «Городское кладбище». А там ты уже сам разберешься. Сокджин быстро моргает, пытаясь сдержать вновь выступившие слезы, и бросает на Намджуна грустный и тяжелый взгляд. Прозвучавшие слова кажутся резкими и жестокими из-за обиды на весь мир, но по лицу парня с голубыми волосами видно, что ему невероятно больно говорить об этом. Пустота от утраты близкого человека ни у кого из них еще не заполнилась. Никто из них не может справиться с этим, но страдает больше всего Чонгук, который самый младший и у которого умер любимый хен. Тэхен хлопает глазами, а потом опускает взгляд и приглушенно проговаривает: — Мне очень жаль. Это из-за этого он так? — Это второй раз, когда его ловит полиция. Мы понятия не имеем, сколько машин он успел украсть за эти пять месяцев. Сеул — огромный город, тут постоянно случаются подобные вещи. Но я меньше всего бы хотел, чтобы Чонгук был к этому причастен. В конце коридора появляется высокий мужчина в полицейской форме с бумажным стаканчиком кофе в руке и очень уставшим лицом. Он открывает дверь комнаты для допросов и скрывается внутри, щелкнув замком. Сокджин вдруг извиняется за что-то перед Тэхеном и быстро убегает в сторону выхода. Джун устало проводит рукой по бледному исхудавшему лицу, надеясь, что хен без его помощи сможет найти в машине успокоительное. — Сколько мы должны тебе? — спрашивает RM, вытаскивая кошелек из кармана. — Ты о чем, Намджун-ши? Он, конечно, примерно прикидывает, какую сумму надо заплатить за замену панели и соединительных электрических проводов в BMW7, но прекрасно поймет, если Ви назовет большую цифру. Он одна из самых знаменитых моделей в Корее в свои двадцать один, и если об этом происшествии узнают журналисты, то это может плохо сказаться на его карьере. — Ремонт твоей тачки. Сколько с нас? — Я не возьму у тебя денег, Намджун-ши, — качает головой Тэхен. — Пусть Чонгук их лучше отработает. Парню показалось, что он ослышался. Так и застыл с раскрытым бумажником и недоумением на лице. А Ви осматривается вокруг и замечает что-то нужное на стойке для приема посетителей. За ней сидит дежурный и быстро печатает данные об несовершенном Чонгуком угоне для протокола. Ким подбегает к нему и просит листочек и ручку. Тот кивает на стол, не отрывая внимательного взгляда от экрана, где мелькают черные строчки. — Вот! Это мой номер телефона. Скажи Чонгуку, чтобы позвонил мне, если вдруг он захочет оплатить свой долг. Намджун медленно забирает у него квадратный желтый стикер с наскоро нацарапанными цифрами с подписью «V». Чонгук никогда в жизни на это не согласится.***
Первую машину он угнал, когда ему было четырнадцать. Подростковый бунт, ничего больше. Ему просто хотелось привлечь внимание родителей, которые, кажется, напрочь забыли о том, что у них есть сын, как только Чонгуку исполнилось десять лет. Больше всего на свете он желал, чтобы отец пришел с работы не после полуночи, раздраженный и уставший, а хотя бы чуть пораньше, чтобы узнать, что маленький Гук наконец-то начал понимать эту треклятую математику и что его рисунок решили отправить на юношескую выставку в их школе. Чтобы он отчитал его за то, что мальчик снова разбил себе коленки, катаясь на велосипеде без спроса на баскетбольной площадке неподалеку, а не просто скользнул едва ли заинтересованным взглядом по синим опухшим ногам, проходя мимо его комнаты в свой кабинет. Ему хотелось, чтобы мама не платила няне за приготовление для Чонгука еды, а сама нарезала ему бутерброды на ланч в школу. Чтобы она целовала и гладила его по волосам перед сном, а не просто говорила сухое «Спокойной ночи» после окончания ужина. Чонгук тогда легко отделался. Это был старенький серый Ford их соседа, на который даже смотреть было жалко. Он со своими трясущимися неумелыми руками и отмычкой из ржавой гнутой проволоки открыл его за жалкие семь минут. Даже сигнализация не сработала, хотя должна была, ведь мальчик не знал, как ее отключить. Внутри пахло бензином и старой кожей от протертых сидений, сзади валялась забытая рабочая куртка. Машина завелась только с третьего раза, потому что Чонгуку все никак не удавалось нормально соединить контакты. Он еле мог нажимать на жесткие тугие педали, а на то, чтобы снять тачку с ручника, ему потребовалось еще несколько минут, потому что застарелый рычаг все никак не поддавался его слабым рукам. Он успел всего лишь доехать до соседнего квартала, когда эта груда бесполезного металла заглохла прямо посреди дороги. Естественно, что других участников дорожного движения, мягко говоря, удивило, что из остановившейся и, вероятно, неисправной машины выскочил мелкий подросток в шортах. Наверное, это выглядело забавно. Его даже толком не наказали. Офицер полиции больше наставлений и заботы ему выразил, чем собственные родители, закрывшие его под домашним арестом на неделю. Молча и без скандалов, на которые эмоциональный и вспыльчивый Чонгук надеялся. Он разворотил половину своей комнаты, но даже после громких криков и грохота они не пришли с ним поговорить. Сделали вид, будто ничего не слышат. Второй раз был, когда Чонгуку стукнуло шестнадцать. Он уже год как сбежал из родительского дома, просто собрав свои вещи и хлопнув парадной дверью прямо во время ужина, проходившего в семейной столовой. Сначала жил у своего одноклассника пару дней, но когда его мама начала интересоваться, почему парень не идет домой, то Чонгук быстро ретировался. А потом его, обиженного на весь мир и плачущего под мостом над рекой Хан, нашел хен, который дал хороший такой подзатыльник и уволок в свою съемную квартиру. Юнги всегда заботился о нем по-особенному. Это не были прямые слова и действия, а какие-то едва заметные проявления хенской любви. Он оставлял Чонгуку деньги на завтрак и обед перед тем, как убежать на пары в институт, самостоятельно записал его в секцию по борьбе, потому что у мальчика начались проблемы со здоровьем из-за недостатка физической активности, заставлял вставать в шесть утра на пробежку, хотя никогда не отправлялся с ним на нее сам. Юнги познакомил мелкого со своими друзьями — Намджуном и Сокджином, которые были тут же очарованы милым пятнадцатилетним мальчишкой, остро нуждающимся в чьей-то опеке. Джун разрешал ему первым читать тексты для его песен. Еще сырые и по-юношески агрессивные, ведь RM тогда был восемнадцатилетним начинающим рэпером в андерграунде. Забирал с вечерних тренировок и помогал с домашкой по математике, которую Чонгук ненавидел всей душой. Сокджин занимался с ним вокалом, потому что сам уже учился в Сеульском университете искусств на эстрадном факультете. Они вместе записали несколько каверов на их любимые песни, немного корявые и нескладные, но они до сих пор хранятся у Чонгука в специальной папке в телефоне. А Шуга стал для него буквально всем, потому что невысокий и ворчливый хен, который питался одним кофе и постоянно ругал его за то, что он раскидывает свои вещи по квартире, смог полностью заменить ему родителей. Чонгук ни разу за все время их дружбы не слышал, чтобы Юнги жаловался на него всерьез. Только шуточно сетовал по поводу бессовестных детей, за которых приходится платить в кафе. Шуга был не обязан опекать и полностью содержать его, но он это делал, не спрашивая мнения ни у кого. И Чонгук ненавидит себя за то, что позволил себе в нем усомниться. Юнги тогда только начал заниматься продюсированием под запоминающимся ником «SUGA». Он взял под крыло Сокджин-хена, который обладал просто невероятно хорошими данными как в области вокала, так и в плане внешних данных, что очень важно для айдола, но почему-то никто не хотел с ним возиться. Даже несмотря на то, что он был одним из выдающихся учеников в университете искусств. Они подписали временный контракт с одной довольно большой компанией и рисковали абсолютно всем, потому что их могли выкинуть на улицу в любую секунду. Но никто из хенов не сдался, и уже через полгода о Ким Сокджине говорили как о многообещающей фигуре в корейской поп-музыке, которая еще обязательно себя покажет во всей красе. А Юнги наконец-то смог позволить себе профессиональную студию и теперь уже настоящий контракт. А у Чонгука эмоции меняются со скоростью света и огромная обида внутри из-за того, что любимый хен стал уделять ему меньше времени, постоянно зависая на работе. Он, конечно, вел себя лучше, чем его родители, продолжая заботиться о нем, но парень слишком быстро привык к тому, что Шуга был рядом почти все время. Поэтому решил испытать свой способ уже на нем. Машина в этот раз была посерьезнее. KIA Cerato стоимостью почти в восемнадцать с половиной миллионов вон. Ему пришлось долго с ней возиться, потому что тачка была в хорошем состоянии и явно с включенной сигнализацией. Но сесть в автомобиль, а уж тем более коснуться ногой педали газа ему не удалось, так как хозяин увидел его в окно и немедленно побежал спасать свое имущество. Хорошо, что хоть не позвонил в полицию. Но вот Шуга узнал об этом происшествии даже раньше, чем Чонгук успел вернуться со своего приключения домой. Он никогда до этого не думал, что Юнги-хен умеет кричать. С виду совершенно невозмутимый и не проявляющий особых признаков заинтересованности в жизни парень тащил шестнадцатилетнего дергающегося подростка прямо по тротуару перед многоэтажкой, где они жили, вызывая любопытство у проходящих мимо зевак. А потом в буквальном смысле зашвырнул в маленькую двухкомнатную квартирку, где в ванной желтые пятна на потолке, а в гостиной вечно разложенный диван — место Чонгука. Хен сорвал голос, крича на сжавшегося на полу мальчишку, который из последних сил сдерживал жгучие злые слезы и кусал губы до крови. И обнял, прижимая к себе руками дрожащее в истерике тело и умоляя о том, чтобы Чонгук так больше никогда не делал. И следующие три года были лучшими в жизни Чонгука. Он с хорошими результатами закончил старшую школу и поступил в Сеульскую академию искусств на вокальный факультет. Записал два профессиональных кавера с помощью любимого хена, который выложил их на своем канале на YouTube, отвечая на восхищенные комментарии, что все это — работа его маленького талантливого донсена. Чон получил черный пояс по тхэквондо и выиграл много соревнований. Шуга-хен выставил его кубки и медали в стеклянный шкаф рядом с его наградой «Лучший продюсер года». Они вдвоем переехали в новую квартиру почти в самом центре Сеула. Трехкомнатная, с панорамным окном во всю стену и пафосным черным роялем в гостиной. Чонгук устроился на подработку и теперь сам обеспечивал себя едой и всем необходимым. Даже мог позволить себе покупать подарки для своей однокурсницы, которая ему приглянулась. Сокджин на протяжении месяца лидировал почти во всех музыкальных чартах Кореи, а также подписал контракт на запись японской версии его самой популярной песни. У него набралась огромная фанбаза, он стал сотрудничать с несколькими рекламными компаниями и думал над тем, что после выпуска полномасштабного альбома сделает концертный тур по Азии. Намджун выпустил несколько коллабов с американскими исполнителями, а также его клипы на песни из нового микстейпа набрали миллионы просмотров в Интернете. Он стал соавтором песен для Джин-хена, а Шуга писал для него музыку, и их трио было чуть ли не самым успешным в корейском шоу-бизнесе, несмотря на то, что каждый из них являлся отдельным артистом. А в ноябре прошлого года их жизни кардинально изменились. Какой-то пьяный мудак на гребанном Audi RS7, оцененном на международном рынке больше чем в сто тридцать миллионов корейских вон, врезался в машину Мин Юнги на полной скорости, за каким-то чертом выехав на встречную полосу. Шуга поздно возвращался домой из своей студии, написав Чонгуку SMS, чтобы тот ложился спать, потому что завтра рано вставать на занятия. И так и не вернулся в их квартиру. Похороны состоялись спустя три дня. Чонгук, несмотря на окружающих его родственников и друзей Юнги-хена, чувствовал, словно стоит перед этой свежей могилой один. Никто даже не подошел к нему. Только какая-то девушка, вроде, работающая с Шугой в одном агентстве, принесла ему стакан с водой и таблетку успокоительного, не зная, что парень сидит на них уже третьи сутки. Если бы тот конченый ублюдок на Audi тоже не погиб в той аварии, то Чонгук бы нашел и покончил с ним самостоятельно. Но у него отобрали все. Даже возможность отомстить за самого важного для него человека. Две недели после этого он даже не выходил из квартиры. Игнорировал звонки на телефон и возмущенный стук в дверь от RM и Джина, которые хотели его поддержать. Не ел совсем и спал только когда вырубался от усталости между приступами истерики и крайней апатии. Единственное, что не изменилось в его жизни, так это пробежки по утрам. То, к чему хен приучил его с самого начала их совместного проживания. И просто в одно утро, когда на часах стрелка едва приближалась к шести часам, Чонгук наматывал третий по счету круг по району и вдруг заметил, как один парень припарковал свой Lexus CT рядом с соседней многоэтажкой. Около тридцати четырех миллионов вон. И он сделал все на чистом автомате, даже не задумываясь о своих действиях. Очнулся только спустя тридцать минут на окраине города, бросив машину на обочине и рыдая на коленях на грубом мокром асфальте. Спустя три дня ему позвонили и предложили работу. Чонгук ворует автомобили и получает неплохие проценты с их продажи. Так как ему едва исполнилось девятнадцать, то ему не доверяли заниматься крупными заказами, поручая угонять машины мелких марок. Но ему этого хватало для того, чтобы чувствовать хоть какую-то отдушину. Он никогда не забирал тачки у честных людей, как это делали другие. Перед тем, как приблизиться к чьей-то машине со связкой отмычек, парень пробивал ее владельца по всем возможным базам и узнавал все о нем. Поэтому за все эти пять месяцев ему удалось совершить всего девять краж. Один его коллега столько же угнал всего за три дня. Но несколько недель назад Чонгук по-крупному облажался. В автомобиле, который он забрал, хозяин случайно забыл свой мобильник, который полиция отследила по GPS спустя час после того, как черный Cadillac пропал с парковки. Его догнали уже почти на выезде из города. Еще каких-то пятнадцать минут, и Чонгук передал бы тачку другому парню и преспокойно уехал на автобусе домой. Благо, что до остановки все ничего пешком. Но нет же. Все когда-нибудь должно было пойти через задницу. Из полицейского участка его забрал Намджун. Он тоже кричал на него, говорил, что Юнги точно не был бы счастлив, если бы узнал, чем Чонгук занимается. А потом RM, который все эти месяцы думал, что мелкий сам потихоньку справляется, ведь ему девятнадцать уже и голова, кажется, тоже на плечах имеется, понимает, что последний раз парень появлялся в стенах университета в январе, что он уволился со своей работы, ушел из спортивной секции по борьбе, а дома у его жуткий холод из-за всегда настежь распахнутых окон и в холодильнике стоит лишь бутылка с водой для утренних пробежек. После этого Джун и Сокджин буквально жить ему спокойно не давали. Начиная с тотального контроля того, где Чонгук бывает, и заканчивая периодическими звонками его преподавателям. Они не знали, что после неудавшегося угона парень должен своему заказчику полную стоимость того кадиллака. Естественно, что у Чонгука таких денег нет вовсе. И его поставили на счетчик. Теперь сумма превратилась из шестидесяти миллионов вон в сто девяносто. Если бы не этот парень из BMW, Чонгук бы просто продал эту машину, расплатился с долгом и вряд ли бы дальше продолжил заниматься этим. Хотя, он больше ничего в жизни не умеет. Только отмычками в замках копаться. Чона отпустили из полиции, взяв с Намджуна и Сокджина обещание больше его там не видеть, в чем хены поклялись, но сами в это особо не верили. И с того дня Чонгук снова сидит дома и медленно разлагается под тяжестью собственных мыслей. Пока не слышит звонок в дверь.