Бей, беги или умри

Я снова встретил его спустя 3 года, на другом конце страны, в маленьком городке, в котором скука была единственным развлечением для обитателей с поседевшими головами, ржавыми автомобилями и разбитыми мечтами. Они днями напролет метались по своим идеальным газонам, гуляли с ленивыми собаками, читали газеты и, как мне казалось, знали о каждом явлении на свете, как дряхлые китайские мудрецы. Ребят здесь было совсем немного, ведь год за годом городок стремительно пустел, а школьные парты с задних рядов обреченно уходили в другие руки, например, к Дайне Кроуф, которая была единственным цветоводом в городе, занимающимся продажей цветов. Дело это было неприбыльным, но, занимавшись им всю жизнь, Дайна просто напросто ничего другого не умела, кроме как ухаживать за розами, лилиями, гладиолусами и прочими детьми природы, а других детей у неё совсем не было. Но зато была сестра, моя бабушка, которую я никогда не знал, поэтому после одного случая, родители решили отправить меня сюда, якобы чтобы я еще успел начать новую жизнь. Живя с родственницей, которую едва знал, в окружении гербариев с вычурными названиями, которые никто никогда не покупал, посещая школу, в которой было 3 учителя вместе с ребятами, которые фыркали при виде меня, презрительно цокая: "городской". Но какой бы тусклой и убогой не казалась моя жизнь сейчас, я был доволен, потому что в прямом смысле сбежал из ада. В тот день, чуть не ставший роковым для многих детей из моей школы, отец вдруг поинтересовался, почему я ничего не ем. То ли я слишком брезгливо мусолил овсяную кашу, даже не попробовав её, то ли он наконец-то заметил, что я практически ничего не ем уже несколько месяцев, похудев на 15 килограммов, что послужило поводом еще больших насмешек в школе. Как по мне, эта схема издевательств у идиотов с низким чувством собственной важности, работала безбожно странно. Толстый - у тебя отбирают еду в столовой, перекидывая её над твоей головой, чтобы в итоге она оказалась у тебя на спине жирным пятном, за которое ты получишь дома. Тощий - значит, дрыщавый урод, недостойный внимания ни одной девчонки в классе. Еду в таком случае ты тоже не получаешь, ведь сначала тебе запихнут её в рот, перед этим растоптав в школьном туалете, а затем заставят отдать её обратно, наклонив над унитазом, приговаривая, что тупым анорексичкам не позволены человеческие радости. Я терпел, мола глядя на этих омерзительных экспонатов человеческой жестокости, тупости и ограниченности, терпел, но так и не смог смириться. Мне кажется, я бы смог вытерпеть даже до окончания школы, чтобы затем эти ублюдки оставили меня в покое, обретя новых жертв в лице жён и детей, но он, даже он - предал меня и я уже просто не смог оставить всё на своих местах. Я знал, что не смогу изменить положение дел у таких же, как я, но знал, что изменю уродов раз и навсегда, оставив у них по дырке в безмозглых головах. Но что делать с ним? С Гарри, которого я считал своим лучшим другом, который по мере возможностей пытался защищать меня от нападок этих зверей, пока сам не стал таким же? Грубым, холодным, язвительным животным, который всё чаще подходил ко мне вместе с этой толпой, затаскивал в тёмный угол школы и смеялся, как в припадке, избивая меня своим тяжелым ботинком? Я знал, что не задумываясь простелил бы и его голову охотничьим ружьем отца, но одно обстоятельство даже не допускало такую мысль в мою голову. Ведь мне казалось, что я его любил. Как глупую девчонку из команды черлидерш, как продавщицу мороженного из фургончика напротив кинотеатра, как актрису, которую я тайком, в каком-то фильме, увидел без одежды и понял, что пропал. Да, я любил его, и моя любовь выражалась в постоянном желании прикоснуться до его кожи, маниакальном желании запустить пальцы в его волосы, а ночью, перед тем, как уснуть, я дрожал, представляя, как кусаю его нижнюю губу так сильно, что чувствую привкус железа на своем языке. И всё это казалось малобюджетной артхаусной сказочкой для потерявшего рассудок подростка, пока однажды он сам не затащил меня за угол. Внимательно оглянувшись по сторонам, не отпуская мою футболку и вцепившись в неё руками, прижимая меня к стене, он только раз спросил меня, правда ли, что ребята из Блэк Дил называют меня грязным педиком? Я ответил, что у них просто нет повода для этих сплетен, начал было оправдываться, но не успел, ведь Гарри, чертов Гарри, поцеловал меня. Это длилось не больше 10 секунд, влажно, некрасиво и совсем не так, как я представлял, но в тот момент, когда он отпустил мою футболку и с улыбкой протянул, что теперь у уродов из Блэк Дил такой повод есть, я понял, что лучшего момента в моей скудной жизни уже не будет. Подумал так, невзначай, мысль влюбленного мелкого педика, но как жаль, что я оказался настолько прав. После этого как друзья мы уже не виделись. На следующий день он отсел от меня. Пару дней не появлялся в школе, а когда вернулся, я не узнал его. Такого мрачного, замкнутого типа я еще ни разу не видел. Еще несколько дней он старательно обходил меня стороной, а еще через несколько появился вместе с толпой из Блэк Дил, молча затащив меня в туалет, после которого я чудом остался жив. "Бей педика, Гарри, ты ведь не такой же, да? Смой с себя позор дружбы с этим голубым его кровью, бей, бей, бей!" Гул мужских голосов рокотом прокатывался в моей голове даже спустя полчаса, как они ушли, захлопнув дверь в кабинку, тем самым отрезав меня от медицинской помощи. Осознание кололо мой рассудок, я валялся в собственной крови, моче и слюнях, но чувствовал лишь, какие острые иглы бывают у одной лишь мысли. Раскаленные, железные иглы - это всё, что я чувствовал в тот момент. Он специально это сделал. Он знал. Он знал, что я чувствую, он знал, как я смотрю на него, надеясь, что это останется незамеченным. Он договорился с козлами из этого Блэк Дил, что поцелует меня, но они его не тронут, если он смоет позор кровью. Всё это было подстроено. Теперь у меня нет друга, есть только втоптанная в собачье дерьмо первая любовь, пара переломов и искореженная жизнь, которую я даже не просил.