The Sacrifice

Весна - пора перемен, время цветения, время начала новой жизни, и несмотря на то, что снег сошёл совсем недавно, весна в королевстве Голденрейнольд была в полном разгаре. В городе кипела жизнь, люди безжалостно перестраивали порядок окружающего их мира, к которому они привыкли, словно получая крылья от изменений во дворце. Долгие годы они жили под гнётом сурового правителя, которому никто не мог перечить: он казнил всякого, кто посмел бы перейти ему дорогу или же просто встретиться взглядом. Не могло быть и речи о том, чтобы обратиться к нему в поисках справедливости. Сегодня же каждый желающий восстановить справедливость мог написать обращение к королю, и тот всенепременно разберётся в ситуации, разрешит её, ведь именно это сообщил своим гражданам молодой монарх в своей речи после коронации. - Кто же мог подумать, что их будет настолько много? - вздохнул тяжело Его Величество Вольфганг Голденрейнольд и отложил в сторону очередной лист бумаги, исписанный кривым почерком. Почерк этот был уже знаком, и он успел приноровиться разбирать эти неловкие каракули. Видимо, жители какого-то бедного района нашли единственного, умеющего писать, и эксплуатировали его, - Надеюсь, ты на этом подзаработал, приятель, - тепло усмехнулся юноша и потянулся, сладко зевая. Последние несколько недель были настолько выматывающими и безумными, что прилечь, обычно, удавалось только часа на три. Король поднялся на ноги, решив немного размяться и тем самым разогнать сон. Открыв высокие двери, ведущие на балкон, он от удовольствия зажмурился и улыбнулся. Вдыхать свежий весенний воздух было приятно. В голове тут же возникло почти непреодолимое желание оседлать Аарона и умчаться в далёкие дали, ну или, на худой конец, просто спуститься вниз и встретиться с тем, кого давно уже хотел увидеть. Правда, было одно большое НО, мешающее всем планам: в один миг став не просто Вольфгангом, а Его Величеством Вольфгангом, на его плечи легла ответственность, сути которой он всё ещё не понимал до конца. Вероятно, поэтому она была во много раз тяжелее для него. Даже та гора полезной литературы, которую он осилил за годы учёбы во дворце, и врождённая наблюдательность, не давали ему чёткого понимания ситуации. Единственное, что он чувствовал и понимал - это то, что он король, и теперь несвободен. Ни в действиях, ни в решениях, ни даже в выражении лица не осталось и намека на свободу. Безумно хотелось начать делать что-то существенное, важное, но Су Хёк посоветовал ему не спешить, он и не спешил. Однако, даже незначительные дела занимали всё свободное время, и, каждый раз проваливаясь в сон, Вольфганг понимал, что Шин прав. Если бы он начал раскидываться внезапными распоряжениями, это, скорее всего, не дало бы никаких результатов, кроме отрицательных. Почему-то этот факт порождал мысли о собственной бесполезности, несмотря на то, что он в полной мере осознавал свою незаменимость. На улице было шумно: пели птицы, фыркали лошади. Солдаты дворцовой гвардии, в ряды которой были приняты многие рекруты, присоединившиеся в процессе переворота к армии повстанцев, сейчас загружали в повозки упразднённые золотые доспехи. В большинстве своём это были те самые ребята, которые работали на конюшне или же тренировались в искусстве владения мечом ещё вместе с Его Высочеством Вольфгангом. Вероятно, из-за того, что новый командир был занят более важными делами, да и приказом просьбу главного советника о помощи в перекладывании доспехов в телеги назвать было сложно, они чувствовали себя свободно, общались между собой, смеялись. Казалось, что они даже получают от этого удовольствие. Худощавый брюнет в тёмно-синем плаще, который сейчас внимательно следил за происходящим, стоял неподалёку на широкой лестнице с тонкими, искусно сделанными перилами и записывал что-то в свой блокнот. Шин Су Хёк сегодня спал меньше трёх часов, да и то, прямо на столе. Он, конечно, и ранее понимал, что дела королевства идут плохо, что в случае победы ему придётся приложить очень много усилий для того, чтобы во всём разобраться, но даже он не был готов к тому, с чем столкнулся. Казна, казалось бы, одного из самых богатых в их мире государств, была наполовину пуста, благодаря воровству министров и приближённых к бывшему королю. Доказать факт кражи было почти невозможно, и это невероятно злило. В замке было полно тех, кто при бывшем короле прекрасно устроился и теперь был крайне недоволен сложившейся ситуацией. Новый король ещё не успел внушить страх и оттого повиновение ему было поверхностным, условным. Су Хёк понимал, что всё это последствия излишней доброты Вольфганга, который наотрез отказывался от публичных казней и рассматривал жалобы бедняков, несмотря на кучу другой работы. Замок гудел, словно пчелиный улей, обсуждая нового короля и его будущую политику. Самое ужасное было в том, что избавившись от накидки фаворита, Шин понимал, что он потерял неоспоримую защиту от козней приближённых ко двору и других министров. И, выливая в цветочный горшок очередную порцию супа, который показался ему подозрительным, он даже жалел о том, что потерял её и от подобных мыслей становилось горько и противно от самого себя. Общие обеды временно были отменены и устраивались только по приезду послов, потому Шин чаще всего обедал в своём кабинете - комнате с письменным столом и множеством книжных полок, которые он попросил притащить из библиотеки. Хуже того, что говорили о короле было только то, что говорили о нём самом: о том, что он легко может переходить из рук одного правителя к другому, о том, что добился звания министра и первого советника исключительно через постель. И, конечно, знающие толк в искусстве сплетен, дворцовые завсегдатаи, в красках описывали различные способы которыми он совращает молодого короля по ночам. Конечно, причиной подобных разговоров был сам Вольфганг, который совершенно не думая о последствиях постоянно прикасался к нему, уделял излишнее внимание. Вполне ожидаемым результатом подобной ситуации стало то, что Шин начал избегать своего короля. Он не хотел отдаляться, вместе с тем, чем дальше, тем больше становилось неловко и даже стыдно находиться рядом. Шин восхищался Вольфгангом и его врождённому таланту интуитивно находить нужных людей и доверяться им. Сейчас ему этого не хватало особенно сильно. Единственное чувство, которое вызывали у него окружающие люди было недоверие. В исключение из правил попадало ограниченное число людей с которыми видеться удавалось крайне редко и это очень выматывало его. Недосып, Недоверие и Всевозрастающее чувство собственной уязвимости - три кита существования министра финансов и старшего советника королевства Голденрейнольд! И сейчас, подавляя все свои наболевшие проблемы, он сосредоточенно пытался не сбиться со счёта. В конце концов, идея переплавить золотые доспехи и пустить золото на что-то более полезное уже давно лежала на поверхности и, конечно же, сразу после того, как он отстегнул гору золота на новое обмундирование, ему хотелось вернуть всё до крупицы. И он не мог не проследить за этим лично, хоть и пришлось для этого пожертвовать временем. "... триста восемьдесят девять. Третья повозка загружена. Так, дальше пойдёт в следующую." Он занёс в блокнот соответствующую запись и вдруг почувствовал, как на его левое плечо опускается ладонь, несильно сжимая его длинными пальцами, а правое ухо обжигают дыханием: - Всё посчитал? - в голосе Вольфганга сдержанная весёлость смешанная с нежностью в равных пропорциях. Су Хёк, едва заметно вздрогнув от неожиданности, сокрушённо замер, но отрывая взгляд от записей, тут же вернул на лицо невозмутимость. А для того, чтобы тут же не выдать все накопившиеся претензии к монаршей особе, а также собственное возмущение очередной ситуацией в которой Вольфганг совершенно наглым образом отрывает его от важного дела и занимает собой все мысли едва прикасаясь, глубоко вдохнул и затем медленно выдохнул, опуская ресницы. - А я смотрю Вы, Ваше Величество, закончили со своими обращениями, раз у Вас появилось время на прогулки, - в свойственной ему, сдержанной манере с нотками укора начал Су Хёк, открывая глаза и внимательно рассматривая то, как один из солдат затащил в повозку стянутые ремнями доспехи, - смею Вам напомнить, что после полудня состоится важный визит и Вам следует изучить документы, которые я Вам вчера оставил на столе. Этот диалог крайне важен и от него можно ждать чего угодно. В прошлом, короли Ларнака не раз пытались захватить эту страну и мы спасались только магией Дракона. Очевидно, до них дошла весть о том, что на трон взошёл молодой монарх и... - Шин замолчал, чувствуя, что его притягивают ближе и, прижимаясь к спине, заключают в крепкие объятия, утыкаются носом в волосы, - Ваше Величество?.. - растеряно переспросил он, чувствуя накатывающее волнами смущение и всё ещё смотря перед собой, но уже мало что замечая, - ...Вы меня слушаете вообще? - Стоило только осознать ситуацию и в голосе тут же промелькнули нотки раздражения. Су Хёк нахмурился и совершил попытку отстраниться. Сердце бешено колотилось, а горло сжало обидой, чёткого объяснения которой он пока не в силах был найти. - Конечно слушаю, - растеряно ответил Вольфганг, наблюдая за реакцией и, после паузы вздохнул, отстранился. Последнее время его любимый министр совсем не в настроении уделять ему внимание. А ведь он, в первую очередь ради того, чтобы быть с ним ближе, боролся за трон. Он никогда не стремился к власти ради власти и, конечно, сначала это было больше похоже на игру, потом на сражение за свободу, но вскоре он понял, что если бы не Шин и неоспоримая угроза его жизни, он мог и проиграть в этой войне. Возможно, сам Шин понял это ещё очень давно, вручая ему тут несчастный клочок бумаги перед тем как отдалиться на долгое время, по причине болезни. Конечно, молодой правитель понимал, что теперь в его внимании нуждаются все жители королевства и что раздражительность Су Хёка, скорее всего, заключается в невероятном количестве ответственности и работы, которую тот выполняет вместо него, вместе с тем, смириться с этим совершенно не мог. Потому, каждый раз удовлетворяя невероятное желание прикоснуться, наступал на горло множеству противоречий. Понимать, что его чувства сейчас лишние и только мешают советнику, было очень больно и ощущение собственной бесполезности и беспомощности, то и дело накатывающие на него, вызывали острое чувство вины. Особенно в подобные моменты, когда Вольфганг позволял себе немного большее, чем просто фантазии, а Шин Су Хёк, недовольно хмурясь, возвращал его к реальности. Скрестив руки на груди, король сдержано улыбнулся, пытаясь скрыть за улыбкой переживания, - предлагаешь сжечь его сопровождающих, чтобы избежать возможных проблем? Тут кто-то из солдат таки заметил появление правителя и все они, как один начали приветствовать его, заставляя обратить на себя внимание и прервать диалог. Вольфганг улыбнулся чуть шире и поднял руку, давая понять, что приветствия приняты и они могут возвращаться к работе. - Конечно нет, - строго ответил министр, снова нахмурившись. Заметив появление короля, солдаты начали работать в два раза быстрее и он еле успевал следить за процессом. - И даже если бы это помогло... разве Вы сможете? Разве Ваше Величество обладает силой Дракона? - В голосе проскользнули нотки укоризны, больно уколовшие и без того запутавшегося Вольфганга. Конечно, Шин в очередной раз был прав и златоглазый был с ним согласен, с другой стороны, разве он виноват в том, что сила магии огня в нём так и не проснулась? Быть может, его сила Дракона вовсе не огонь? Вопросов тут было гораздо больше, чем ответов и Его Величество предпочёл промолчать. - Всё на что Вы можете сейчас положиться, - продолжил поучительно и сухо брюнет, - это та информация, которую я Вам подготовил. И, пожалуйста... - он, наконец, поднял умоляющий взгляд на собеседника, рассматривая его красивый профиль, - не натворите глупостей. Вольфганг тоже повернул голову, встречаясь взглядом с Су Хёком и пытаясь найти в нём ответы на все невысказанные выстраданные "Почему?" и нетерпеливые "Когда?", но увидел лишь собственное отражение в стёклах очков, мелькнувшее в момент, когда советник поспешно отворачивался. - Я скучаю по тем временам, когда я мог найти тебя ночью, - после долгой паузы, во время которой он внимательно рассматривал стоящего рядом, вместо ответа сказал Вольфганг. В вновь возникшей на несколько мгновений тишине, стал слышен топот лошадей и скрип колёс: вероятно, доспехи были погружены и повозки отправлялись в путь. Шин привычно молчал, уставившись в блокнот, но ничего не записывая, - Я даже искал спальню в которой ты спишь и потом поджидал тебя там, но так ни разу и не нашёл. Ты избегаешь меня? - Решив, что уже устал чувствовать невыносимое давление со стороны собственной совести и стоит его чем-нибудь разбавить, он весело улыбнулся, давая понять, что шутит и что ждёт от Шина чего-то вроде "Ну что Вы, конечно нет! Я просто очень занят!". Но министр молчал и улыбаться становилось всё сложнее. - Вы искали меня ночью? - Наконец спросил он, закрывая блокнот, - Зачем? Хотели что-то спросить? - Не то, чтобы спросить... - обхватив перила длинными пальцами, уклончиво ответил Вольфганг, всё ещё смотря на брюнета и улыбаясь. На этот раз мягко, возвращаясь в воспоминания, - просто, обычно мы с тобой виделись по ночам и... - он повёл плечом и развёл руками, давая понять, что ничего не может с собой поделать и Шин должен понять его, - от старых привычек сложно избавиться. - Надеюсь, что Вы хотя бы не влезали туда через окно, - вдруг тихо рассмеялся брюнет, представив сию картину маслом. Почему-то вдруг всё тело наполнилось теплом от этих мыслей и захотелось самому вернуться в те, казавшиеся уже такими далёкими, моменты их жизни. - Думаешь, стоило бы? - Вдруг почувствовав внезапно пропавшее напряжение, Вольфганг протянул руку и прикоснулся к щеке, обхватывая её и заглядывая в глаза, тёмные, глубокие и такие родные. - Нет, не делайте этого больше, пожалуйста, - тепло улыбаясь покачал головой Су Хёк, прильнув щекой к большой ладони, - Это опасно, а я хочу, чтобы с Вами всё было в порядке, - Осознание того, что только что сорвался сам, вдруг резко ударило куда-то в грудь, перехватывая дыхание. Он только что поддался желаниям, подставился, признал себя достойным всех этих слухов и, возможно, ранее это никогда бы не побеспокоило его, но сейчас, почему-то шумело в ушах. Будто это не сердце, а барабаны оглушительно бьют внутри него. Насколько же раньше было проще идти с ним вместе и несмотря на сложности и опасности, рисковать. Так, как будто за спиной ничего нет: сделай или умри! Сейчас же, с каждым днём всё запутывалось ещё сильнее и он верил в то, что Вольфганг стал прекрасным человеком, достойным трона, но не верил в то, что он сможет защитить его, если по воле случая он сам будет отравлен одним из придворных. Сможет ли молодой монарх разобраться со всеми этими страшными сплетниками и недоброжелателями без него? Сможет ли выжить? И становилось очень страшно от того, что он не может твёрдо ответить "Да" на все эти вопросы. А чем ближе их отношения, тем сильнее ненависть окружающих. Нет, он не может подтвердить все эти слухи и позволить возникнуть опасной ситуации. Не сейчас. Шин опустил взгляд и отнял от своего лица руку Вольфганга, сжимая её в своей и пытаясь унять волны стыда и паники, сменяющие друг друга. - Тогда приходи ко мне сам, - искренне недоумевая от перемены настроений первого советника, едва различимо шепчет Вольфганг и с сожалением опускает руку. - Королевская спальня это не то место, которое я жажду посетить. И у меня много работы, Ваше величество, - неожиданно холодно отвечает Су Хёк и развернувшись, делает несколько шагов в сторону, - Советую и Вам вспомнить о делах, приём скоро начнётся, а Вы ещё не подобающе одеты. - А.., - только и успевает растерянно сказать король, прежде чем дверь за Шином закрывается, а новые невысказанные вопросы повисают в воздухе без надежды на ответ.