Играть с огнём — вот наша шалость. Вот наша древняя игра!
— Садитесь, — Мэттью приглашающим жестом указывает мужчинам на диван, а сам встаёт напротив, скрестив руки на груди. Тэрон пожимает плечами и, обернувшись на Колина, садится первым. Мужчина, оправив брюки, опускается рядом, с любопытством смотря на режиссёра. Приглашение Мэттью было неожиданным и безосновательным: съёмки второй части подошли к концу, завтра они масштабной вечеринкой отмечают последний день, поэтому сейчас уже нечего обсуждать. — Итак, — режиссёр барабанит пальцами по губам, переводя взгляд с одного на другого. — Итак. Вам, ребят, знаком термин «фансервис»? — О! Я знаю! — Тэрон поддаётся вперёд, сияя глазами. — Это приятная, эротичная фигня для фанатов. В аниме есть такое*. По лицу Мэттью видно, что парень попал пальцем в небо, и Колин усмехается. — Ну что?! Я пару мультиков смотрел, — парень обиженно надувает губы и приобретает сходство со своим милым экранным питомцем, от чего Колин с трудом сдерживает желание потрепать его по голове. — Конечно, по сути, ты прав, но я говорю про понятие фансервис в отношении киноиндустрии. Колин, может быть, ты знаешь? Мужчина пожимает плечами: — Конечно, слышал о нем, но лично не сталкивался. — Ладно. — Вон поднимает руки, признавая своё поражение. — С вами каши не сваришь. Разочаровываете меня, мальчики. Ладно ты, Колин: твои фильмы и так пользуются популярностью, и к этому продюсеры не прибегают, но ты, Тэрон. Неужели не замечал, как перед выходом какого-нибудь фильма актёры, играющие главные роли, начинают встречаться или каким-то иным образом подливают масла в огонь, подогревая интерес к премьере? Тэрон задумчиво потирает гладковыбритый подбородок: — Ну-у, да… Джоли и Бред Питт, например. — Верно. Или наш мистер Дарси и его экранная возлюбленная. Колин морщится: — Полно тебе, Мэтт. Это было давно и никоим образом не было фансервисом. — Как бы там ни было, слушайте, — прерывает их возражения Вон. — Фансервис — это маркетинговая политика на стадии пост-продакшена, направленная на увеличение зрительской аудитории, захвата нового уровня целевой аудитории и удержание существующей на прежнем уровне. В ход могут идти как законные методы, к примеру, взаимодействие на интервью и конвенциях, так и криминальные, или же «нечестные», — слухи и сплетни в «жёлтой прессе», компрометирующие снимки или что-то в этом духе. — Мне вот сейчас интересно, куда ты клонишь, — задумчиво произносит Колин, чуть нахмурившись. — Учитывая, что здесь лишь я и Тэрон, то боюсь предположить, что ты сейчас нам предложишь. — За что я вас и люблю, мои дорогие, так это за умение схватывать на лету. Видя, как Колин уже качает головой, Мэттью торопливо договаривает: — Послушай меня. Я всё понимаю, Колин, но того требуют фанаты. Тэрон — тебе нечего волноваться, это будет оплачиваться отдельно. Колин, — режиссёр поворачивается к нему и пристально смотрит прямо в глаза. — Обещаю, всё в рамках морали. Никаких неэтичных моментов или какого-либо пятна на репутации. Просто близкое взаимодействие. Тесное общение. Вы будто будете играть Гарри и Эггси, только за пределами площадки. Пойми, мне нужны сборы, чтобы окупить весь этот беспредел. Колин хмурится, не удосужившись скрыть недовольство: — Меня не должны волновать твои материальные проблемы, Мэттью. Я отработал свою часть по контракту, и я хочу уйти. Имею на это полное право: сегодня последний день съёмок, и… — Завтра, — поправляет его Тэрон, но мужчина отмахивается: — Завтра вечеринка по этому поводу. Официально мы закончили сегодня. — То есть тебя завтра не будет? — обиженную интонацию не получается спрятать, хотя актёрское ремесло должно было прочно срастись с кожей. Только вот с Колином лгать и притворяться у Тэрона никогда не получалось. Колин замирает, удивлённый такой реакцией. Откуда-то (из Преисподней, не иначе) у него появилась слабость к мальчишке. Пройти мимо его несчастного вида, проигнорировать просьбу, да просто не общаться больше суток не выходило никак. — Нет, — через силу бросает он напарнику и снова поворачивается к Мэттью, но Тэрон не даёт ему сказать: — Как «нет»? Но почему? Давай позже это обсудим. Колин закатывает глаза: — Тут нечего обсуждать, Тэрон. Я сказал, что не иду. Эджертон обиженно хлопает глазами, не зная, что сказать, чтобы уговорить актёра прийти. Напряжённую тишину разрушают громкие хлопки Вона, переводящего взгляд с одного мужчины на другого. — Вот! Вот, видите?! Это именно то, что нужно. Мне от вас большего и не надо, а остальное фанаты додумают. Вы же идеальная пара для фансервиса. Правда, я сначала хотел выпустить тебя, Тэрон, и Педро, но, чёрт возьми, ваша химия — это нечто. Колин выпрямляется, холодно смотря на режиссёра. — Тебе сказано, Мэтт, — холодно цедит актёр сквозь зубы. — Я не собираюсь кривляться пред камерой, изображая педофила. — Что? — Тэрон вновь влезает в разговор, в очередной раз подтверждая свою схожесть с шкодливым щенком, сующим нос во все интересные места. — О чём вы? Что за педофил? Кто? Ты? Ты такой милый, что к тебе просто толпа выстроится, поверь. Колин закатывает глаза: «Ну как, скажите на милость, можно быть таким… таким восторженным?». Смех Мэттью прерывает тишину комнаты: — Господи, Тэрон, ты просто нечто. — Прошу прощения, Мэттью, но я всё сказал, — Колин хмурится, и Тэрон непроизвольно напрягается: он видит, что Колин чем-то недоволен, и это неприятным ощущением сказывается у него внутри. — Но… что нам нужно делать? — перехватив тёмный взгляд карих мужчины, Тэрон исправляется: — Что нам нужно было бы делать? — Да ничего особенного, — пожимает плечами Мэттью. — Всего-то чуть больше тактильных контактов, чуть больше взаимных улыбок, общения на конвенциях, совместных фото. В принципе — ваша обычная деятельность, но вдвоём. Тэрон переводит взгляд с Колина на Мэттью и обратно, и осторожно замечает: — Но в этом ведь нет ничего… такого. Он больше смотрит на Колина, ожидая его слов, но отвечает ему режиссёр: — Верно. Я говорю Колину то же самое. — Есть. — Колин мрачен, его интонация отрывистая и грозная, и, как понимает Тэрон, он первый раз видит напарника таким. — Мы должны строить из себя влюблённых, — как ругательство выплёвывает последнее слово актёр и вновь хмурится. — Это может негативно сказаться на твоей репутации, отношении продюсеров и, как следствие, на дальнейшей карьере. — Нет! — тут же влезает Мэттью. — Это же не камингаут, это просто общение. Ну тесное, но в пределах разумного. Кроме поклонников никто не увидит этого, а армия фанатов у нас лишь возрастёт. Колин качает головой и отворачивается. Мэттью тоже выглядит хмурым и бросает многозначительные взгляды на Тэрона, которые тот не сразу понимает. — Я выйду, — примирительно говорит Мэттью и поднимется с кресла. — А вы пока поговорите, ладно? Дверь за мужчиной закрывается, и они остаются одни. Повисает неловкая тишина. — Колин, — негромко зовёт юноша и смущенно прокашливается. Что сказать дальше, он не знает, поэтому решает говорить, как есть. — Я бы хотел, чтобы мы с тобой… чтобы мы поиграли в этот фансервис. Мне кажется, будет забавно. — Забавно?! — Колин оборачивается, злобно сверкая глазами, и Тэрон помимо воли засматривается на него. На его нахмуренные брови, на морщину, резкими штрихами пересекшие лоб, на тонкие губы, побелевшие от злости. — Ты не боишься, Тэрон? Ты не думаешь о будущем? О том, как это скажется на твоей карьере, на дальнейших фильмах? — Я думаю, — мягко возражает юноша и открыто смотрит ему в глаза. — И я знаю о возможных проблемах. А ещё я знаю, что рядом будешь ты. И это значит, что ты всегда сможешь контролировать меня, оберегать и не позволишь заиграться, ведь так? Зелёные глаза юноши подозрительно блестят, а голос необычайно нежный, и это сбивает с толку. — Но разве тебе не напрягает мысль о нетрадиционных отношениях? О том, как и что будут думать о тебе люди, твои фанаты? — Колин честно старается переубедить юношу. — Ты ведь не…. Тэрон выдерживает его взгляд, не соглашаясь, но и не отрицая. — Ты — самый традиционный мужчина, каким только может быть британец. К тому же, — продолжает он, — влюбиться в тебя — мечта миллионов. Так почему бы мне не побыть этим самым счастливчиком, раз уж выпала такая возможность? Колин хочет отвернуться, Колин хочет отказать, Колин хочет, чтобы это прекратилось, но… … но зелёные глаза, пухлые губы, добрая улыбка и светлое ожидание на юном лице превращают в ничто все его логические цепочки и рациональные домыслы. — Я согласен. Голос звучит неуверенно, потому что Колин боится не за него: он боится за себя. Играть в чувства всегда опасно: ты можешь заиграться, перепутать, перенять их, а когда всё кончится — остаться с носом. Точнее, с болезненной дырой в душе, полной незаживающих ран и разрушенных надежд. Но он старше, значит, должен лучше держать себя в руках. И должен подавать пример, потому что в дальнейшем у Тэрона будет много таких «вымышленных» влюбленностей, и нужно будет преподать ему урок сейчас. Так убеждает себя Колин, но благими намерениями, как говорится… — Спасибо, — шепчет Тэрон, и яркая зелень глаз — лучшая награда за этот сделанный шаг. Который может привести в пропасть.***
То, что Мэттью Вон очень рад их согласию, Колина не удивляет, а вот то, что сам Тэрон воодушевленно отнесся к идее их ненастоящей влюблённости кажется странным. Мужчина хочет поговорить с напарником, но времени на это нет. — Завтра на вечеринке по поводу окончания съёмок, вы должны держаться вместе. И — обязательно! — сделайте несколько совместных снимков. Вроде и непринужденных, но при этом — рука Колина у тебя на плече. Ты, Тэрон, можешь его приобнять, положить голову на плечо, чуть прижаться… — И это «непринуждённо»? — Колин скрещивает руки на груди и всем своим видом показывает, что не собирается распускать руки сверх необходимого. — Да, Колин. Вообще-то, вы видели свои фотографии с прошлых конвенций? Мм-м? — Тогда, когда я закинул ногу на Колина? — Тэрон улыбается так весело, что злиться у Колина на эту выходку нет сил. — Помню, смешно было. Что-то в духе: «это мой мужчина». Колин возводит глаза к потолку, лучше бы его «в пару» с Марком поставили. И то проще бы было. Стронг во много раз сдержаннее, да и знакомы они были давно, так что проблем с контактом не возникло бы. — Именно. Тэрон, кажется, ты создан для этой работы. Так, а теперь насчет вашего контракта… Вы понимаете, что это всё под строжайшим секретом? Никакаких подозрений, что это неискренне. Никакого второго смысла, кроме того, что вы влюблены. Вам ясно? Если где-то промелькнёт, что это всё ради выгоды, то наш контракт автоматически аннулируется. — А что насчёт тех людей, которые составляли этот договор? — кивком указывая на протянутые листы, спрашивает Колин. — Они тоже подписались под неразглашением? — Ну-у, не совсем. Я взял наш прошлый и самостоятельно составил этот договор, — нисколько не стушевавшись, поясняет режиссёр. — Сумму мы обговорили с продюсерами, так что ваш гонорар должен компенсировать вам все неловкие моменты. И, Колин, — Мэттью пристально смотрит на старшего актёра: — Ни слова своей жене. Никаких объяснений. Ты просто выполняешь свою работу. Думаю, ты найдешь что сказать, но при этом, всё под грифом «секретно». — Нифига себе, — удивленно присвистывает Тэрон, вновь и вновь вчитываясь в текст. — Такая сумма… Заинтригованный, Колин тоже открывает договор и бегло прочитывает, перепрыгивая через строки. Когда он доходит до графы с указанием оплаты, то поднимает столь же удивленный взгляд на Вона, который сидит с довольным видом. — Видишь, Колин? Всегда можно договориться. Ты хотел открыть ещё один магазин здорового питания? Думаю, этой суммы хватит с лихвой, и ещё останется, так, на мелочи, вроде поездки на острова с семьей. — Да-а, — протягивает всё ещё удивленный Тэрон. — Это… это… — Срок конвенций: шесть месяцев после премьеры, не считая пред-показа. Ваш гонорар будет выплачиваться равномерными долями в течении всего срока. Не подведите меня. Я буду следить за вами. Все будут следить за вами. «Фертертон», так кажется? Мэттью улыбается и треплет Тэрона по плечу: — Всего хорошего вам. Тэрон смотрит на Колина, мнущего уголок договора и безэмоционально смотрящего в стену: — Ты как? — Нормально. — Мы справимся, — уверенно говорит Эджертон, и Колин отвечает ему тяжёлым взглядом. — Справимся.