Belief

Сразу говорю, я не лентяйка! Просто у меня забрали комп за плохую успеваемость. Поэтому неизвестно, когда я смогу выкладывать проду. И я сама уже истосковалась по фикрайтерству, ибо с телефона ничего не написать(((Прошу прощения, мои дорогие:* __________________________________________________________________________________________________ *** Уже чертовых одиннадцать лет я живу в этом чертовом месте. Почему именно я? За что? Я знаю, что никогда не был хорошим, никогда не был… Выдающимся? Да, наверное, именно так. Но и худшим не был. Просто любил повыделываться. Но, Господи, за что ты так со мной?! Таких, как я, множество! Но ты не отбираешь у них родителей! Не пинаешь в приют, где дети – средство наживы. Ты даешь им шанс, жалеешь. А я оказался крайним, да?! И знаешь, что… Я тебя ненавижу. Ненавижу, чертов ублюдок! И плевать, если я сгорю в аду! После этого места ад покажется раем, поверь. *** - Линкольн! - Я! - Малик! - Я! Дальше слушать необязательно. Утренняя перекличка закончится еще минут через пятнадцать, а, значит, есть время подумать, повспоминать. Хотя, за свои девятнадцать лет мне и вспомнить-то нечего. Может, только те годы, когда родители еще были живы, и я не оказался здесь. Да и тогда не было особо запоминающихся моментов. Если только походы к директору. И то, их было так много, что и они не слишком четкие. - Слышь, бородатый, тебе особое приглашение нужно? – черт, перекличка уже закончилась! А я стою на пути у… Блядь! Только этого не хватало. - Прости, я уже… - начал мямлить я. - Ты тупой? С дороги свали! – меня бесцеремонно толкнули в сторону. А я и не сопротивлялся. Черт! И так почти всегда! Вот что значит быть «семейником». Так здесь называют тех, кто имел семью хотя бы до четырех лет. Нас тут презирали, унижали, били, насиловали, делали все, что было угодно. А те, кто не относился к нашему слою, были элитой. Как раз они и делали с нами все это. Всего в приюте было четыреста три человека, двести восемьдесят девять из которых относились к «семейникам», а остальные сто четырнадцать делились на две части. Одной руководил Майк Стивенсон, – тощий очкарик, обладающий огромнейшей силой убеждения, а другой управлял Найл Хоран, на пути которого мне и посчастливилось встать. Оба главаря терпеть не могли, когда им кто-либо перечил или преграждал дорогу. Стоит ли говорить, что меня ожидало после завтрака?.. Кое-как доковыляв до медпункта и самостоятельно обработав свои синяки и царапины, я вернулся в свою комнату. Живя один, я привык раздеваться сразу, как войду в комнату. И никогда мне в голову не приходило посмотреть по сторонам. - Малик, фу, прикройся, не особо приятно лицезреть тебя полуголым, - раздался мужской голос. Он был бы приятным, если бы я не знал, кому он принадлежит. - Н-найл, что ты тут делаешь? – очень тихо спросил я. - Живу, - ответил он просто. Ой-ой, а вот это уже ужасно… Теперь я не смогу даже спать спокойно, ведь могу помешать Найлу, а это закончится очень и очень плачевно. – Ну, что встал-то, проходи, я же не кусаюсь, - хохотнул блондин. Вот и закончились одиннадцать лет моей почти-нормальной жизни. Теперь в моей, пардон, в нашей с Найлом комнате будут проводиться сходки его друзей: Гарри, Луи и Лиама. И неизвестно, что хуже: помешать сну Хорана или оказаться хотя бы в пятнадцати метрах от его друзей. Мне пришлось взять вещи из шкафа и уйти в ванную для того, чтобы переодеться. Не делать же этого перед другим парнем! Заодно я решил сходить в душ. Сняв с себя джинсы вместе с боксерами, я встал в кабинку, задвинул шторку и включил воду. Что побудило нашу директрису переместить Найла ко мне? Он же жил с соседом! Все жили с соседями кроме меня, потому что как-то так получилось, что я получил незаселенную комнату, а потом, когда я попросил переместить ко мне мою сестренку, документы перепутались, и мне пришлось жить одному, чему я радовался до сих пор. Теперь же удача повернула мне свой широкий зад. Кажется, я тут не один. Или, может быть, мне послышалось? Я повернулся к шторке лицом и тут же пожалел об этом, ибо она резко открылась, и я услышал звук затвора фотоаппарата. А секундой позже увидел довольное лицо Лиама Пейна. - Ну, как-то так, - довольно протянул он и спокойно вышел из ванной, смотря в экран директорского фотоаппарата. И тут мне в голову ударила замечательная мысль: Лиам только что сфотографировал меня голым. Из комнаты донесся смех как минимум троих людей. Поняв, что делать нечего, а истерикой только наврежу себе, я вновь спрятался за шторкой и закончил все процедуры. Насухо вытеревшись и натянув чистую одежду, я покинул ванную. И сразу же увидел три довольных лица. Найла в комнате не было. - Слушай, Малик, а член у тебя нормальный такой. Не думал, что у маменькиных сынков такие орудия, - издевательским тоном сказал Стайлс, лежащий на моей кровати. - Да, Малик, может, потусим с тобой как-нибудь ночью? – спросил Томлинсон, лежавший на Гарри. И я не удивился ни его позе, ни его словам. Весь приют знал, что Луи и Гарри нетрадиционной ориентации, и то, что они встречаются, если это можно так назвать. - Только попробуй! Обоим шланги оторву, - злобно прошипел Гарри, толкаясь бедрами вверх и вызывая стон Луи. Я немедленно покраснел, что не укрылось от зорких глаз Пейна. - Ты что, не стонал никогда? Чего покраснел так? Может, ты девственник? – то, что я покраснел еще больше, выдало меня с потрохами. – У-у, парни, да тут у нас единичный экземпляр ходит! Малик, а тебе не стыдно перед сестренкой? Ее-то уже оприходовали, а ты все в девках сидишь! – захохотал шатен. К нему подключились и остальные. А во мне медленно закипала злость. Румянец пропал, в глазах появился яростный блеск, а кулаки начали непроизвольно сжиматься. - Не говори так о моей сестре. Она – самое чистое существо из всех, что я знаю, - тихо проговорил я, понимая, что мой гнев вполне может обернуться и против меня. - Она? Та, которая отсосала более чем у полсотни парней? Та, которая занималась сексом с девушкой? – Это ложь, глупая ложь, Зейн, не слушай его, он лжет. – Та, которая так громко стонала подо мной, прося большего? Та, которая выполняла любую мою прихоть? Мое терпение лопнуло и я, не осознавая своих действий, рванул к Пейну и ударил его кулаком в нос. На секунду мне показалось, что я даже слышал хруст. Ни один из парней еще не пришел в себя, а я уже наносил следующий удар. Адреналин зашкаливал, мысли не успевали за движениями. А я бил Лиама так сильно, как только мог. Спустя восемь секунд парень рухнул и я уже был готов нанести последний удар ногой в живот, но меня оттащили сильные руки. Я повис на них, ожидая наказания. - Ты понимаешь, что натворил, ублюдок? – прошептал Гарри мне в ухо. Я спокойно кивнул и тут же упал на колени от мощного удара в ногу. – Опусти голову. Опусти, я сказал! – Я медленно подчинился. Пока Стайлс ставил меня в удобное для них положение, Пейн медленно поднялся и подошел ко мне. Кажется, зря я это сделал. Адреналин уже начал покидать кровь, и я осознавал, что натворил только что. Появилась слабость, захотелось спать. - Хазз, свяжи ему руки, и свалите. Я сам разберусь, - ой, а вот это уже страшно. Неизвестно, что он может со мной сделать. И мне точно никто не поможет. Я почувствовал, как что-то обвивает мои запястья. Что-то жесткое, похожее на провод. Мне было до жути интересно, чем меня связали, но я боялся повернуться. – Идите, я приду через… Пару часов, да. Пожалуй, нам хватит. А вот тут я начал уже серьезно переживать за свою задницу. Что он может со мной сделать за два часа? Использовать, как боксерскую грушу? Черт, надо что-нибудь срочно придумать! Но сделать я ничего не успел, ибо Лиам подтащил меня к шведской стенке, какая была в каждой комнате, развязал мои руки и, переведя их вперед, снова связал, прикрепив меня к этой самой стенке. - Ну что ж, Малик, ты сегодня не хило напортачил… Придется наказать, - притворно вздохнул Лиам. – У тебя крем есть? Крем? Зачем ему крем? - Д-да, в верхнем ящике тумбочки, - прохрипел я. Парень медленно подошел к нужному предмету и достал тюбик. Посмотрел сначала на меня, потом на крем, а потом снова на меня. Черт, что он хочет сделать?! Ответ на свой вопрос я получил спустя три минуты, когда стоял раком со спущенными штанами, а Пейн молча смазывал мой анус кремом. И на него не действовало ничего. Вообще ничего: ни мольбы, ни угрозы, ни попытки отвертеться хоть как-нибудь. И я в тот момент не думал ни о чем, кроме того, что меня сейчас поимеет парень. И, конечно, я не подозревал, что меня спасет человек, которого я боюсь и ненавижу больше всего. - Это что, мать твою, здесь происходит?!