Belief

Извините меня ради всего святого, что проды не было слишком долго( Не буду оправдываться( Но просто для написания дарка лично мне нужен определенный настрой. Как только я нашла его, и муза соизволила прийти, я тут же написала) Люблю всех) надеюсь на отзывы и критику:* _______________________________________________________________ - Отсоси теперь у своего брата, ведь ты так любишь сосать, малышка. - Хоран, это уже не смешно, - сказал я злобно. – Ты заигрался. Это не то, чем шутят. - А кто говорит, что я шучу, - ответил усмехающийся ублюдок. А Валия сидела у него в ногах, прикрываясь одеялом. – Давай же, милая. Я жду. - Вал, уходи. Просто оденься и уйди к черту, - но она не реагировала на меня, - Валия, слышишь? - Давай, Вал, - перековеркал меня Хоран, - отсоси своему братцу, а потом выполни его просьбу. Давай же! Я хочу увидеть это. - Н-найл, он же мой брат, я не могу. - Соси, идиотка. Какая разница, кому, - отмахнулся он. – На колени! – взбесился в конец блондин. Он встал и, взяв скулящую сестру за волосы, подтащил ко мне и нагнул ее голову к моей промежности. - Убери ее! Хоран, мать твою! Ублюдок ты чертов! Она моя сестра! И она этого не сделает! – я начал дергаться изо всех сил, но голова Валии была наклонена ко мне, поэтому я невольно задевал ее, благодаря чему из моих губ вырвался стон. – Я убью тебя, Хоран! - Ха, ха и еще раз ха, Малик. Убьешь? Ублюдок? Хочу это увидеть. Но позже, а теперь соси, шлюха, - бросил издевательски он и стащил с меня штаны, оторвав пуговицу и задев сестру так, что она упала. Но спустя пару секунд та уже трогала руками мой член, сразу же начавший предательски затвердевать под умелыми прикосновениями тонких пальчиков. - В-вал, у-ах-ходи, - начал постанывать я, когда сестра взяла уже порядком затвердевший член в рот. Она так умело все делала, что я забыл обо всем: и о том, что она моя сестра, и о Хоране, наблюдавшем за нами, и о том, кто я вообще такой. Для меня в те минуты существовали только ее умелый рот и язык, вытворяющий такое… Все, что последовало дальше, вылетело из головы и не желает возвращаться. Помню только, что после того, как все закончилось, Найл схватил сестру за волосы и выкинул в коридор следом за ее вещами. Ничем ей помочь я бы не смог, да и, если начистоту, не хотел. Тяжело было осознавать, что единственный человек, которого ты ценил и уважал, оказался последней шалавой. Интересно, было бы так, если бы родители не погибли? Была бы она такой, как сейчас? Был бы я таким же мямлей? Я бы все отдал за то, чтобы узнать. - Ну, как ее ротик? Рабочий, правда же? Только вот… Вагина слишком растянута, на мой взгляд. Ну, хотя чего ожидать от телки, которая побывала не меньше, чем в сотне постелей, - я рванулся, забыв о связанных руках. – Эй, эй, полегче, парень. Я же не вру! - Пусти меня, придурок! Хватит ржать! Пусти, говорю! – похоже, мое поведение не понравилось блондину, потому что его серые глаза потемнели еще больше. Зрачки сузились, открывая красивый узор радужки. Блядь! Какого хрена?! Из-за него моя сестра сделала мне минет, а я тут о его глазах рассуждаю! – Нет, правда, у меня руки затекли. - Ах, да, прости, - стушевался почему-то Хоран. Слишком резко меняется его настроение и поведение. А мне с ним в комнате жить… Все в приюте знали о сменах настроения Найла Хорана. Сейчас он улыбается, а уже через пару секунд начинает жестоко избивать тебя. Однажды, когда только попал сюда, я имел неосторожность спросить у блондина что-то. Сначала он мне доброжелательно улыбнулся и ответил, а когда я подарил ему ответную благодарную улыбку, резко ударил меня в живот. Для меня, восьмилетнего парня, только что потерявшего родителей, это было слишком болезненным воспоминанием. Не столько физически, сколько душевно: тебе улыбаются, ты начинаешь немного доверять, и вдруг такая подлость от улыбчивого сероглазого мальчугана. Черт, снова я отключаюсь от действительности. Когда я вынырнул из воспоминаний, Найл сидел на коленях передо мной и растирал мои затекшие руки, наклонив голову и приоткрыв рот. И мне очень захотелось толкнуться бедрами вверх, чтобы мягкие розовые губы обхватили мой член так же, как это делала моя сестра недавно. От таких мыслей я почувствовал напряжение в паху и сразу залился румянцем. Попытка успокоить свое воображение нисколько не помогла: мне только больше захотелось чувствовать своего соседа. Видимо, Хоран заметил мое возбуждение, непонятное мне самому, потому что хитро поднял глаза: - Хочешь продолжения, детка? – последнее слово было произнесено настолько сексуальным голосом, что я вырвал свои руки из его и крепко вцепился в сильные плечи блондина, выгнувшись на стуле. – Правда? Ты этого хочешь? Я так и сидел со спущенными штанами, смотря Хорану в глаза. Найл, не разрывая контакта, стал медленно наклоняться к моему члену. Он медленно провел языком по верхней губе, после чего закусил нижнюю. Не осознавая своих действий, я повторил его движения. Тишину нарушало только мое громкое нервное дыхание. Дикий смех сероглазого заставил меня вздрогнуть. - Серьезно? – хохотал он. – Ты серьезно думал, что я отсосу тебе? Правда? Думал, что уподоблюсь твоей шалаве-сестре? Злость снова закипала во мне. Мне хотелось размазать его ничтожные мозги по стене. Затянуть кишки на его же шее и задушить. Хотелось убить самым изощренным и извращенным способом. Только для того, чтобы он никогда не открывал свой гнилой рот, из которого сыпались только издевательства, угрозы и оскорбления. И плевать было, что со мной сделают после этого. Только бы он молчал. Вечно. Резко двинув ногой ему в пах, я толкнул его в плечи обеими руками со всей силы. Бессильный от мощного удара по своему достоинству, Хоран безвольно грохнулся на спину. Не теряя ни секунды, я уселся сверху на живот блондина, не заботясь ни о чем. Блондин взвыл от моего приземления на него. Он и так был ослаблен ударом в пах, а падение семидесяти с лишним килограммов на живот, полностью выбило его из колеи. Он стонал подо мной, правда, немного не в том качестве, в котором хотелось бы. Но моя злоба еще не вся вышла. Поэтому я сжал кулаки и стал ими бить Хорана по всему телу. У парня уже не осталось сил защищаться, поэтому он тихо скулил под моими ударами. И все бы ничего, если бы дверь вдруг не открылась, и я не услышал знакомые голоса. Последним, что я запомнил в тот чертов день, был удар чем-то тяжелым по затылку.