В тумане сокрыт образ твой

       Лечебница Ламбета. Она вымощена холодными и большими гранитными глыбами. Чем ниже опускаешься на этаж, тем больше темноты, пауков, холода. В каждой камере, по другому это не назвать, абсолютно ничего нет. Лишь пол и стены, где на кольцах висят толстые цепи, которые просто невозможно порвать. Маленькое, узкое окошко тускло освещает камеру. На громоздкой двери висит массивный замок. Такие двери могут держать некоторое время удары даже осадного тарана.       Коридор освещается зловещим желтым светом масляных фонарей, отбрасывающих размытые тени на блестящие от ледяной слизи стены. Не всякий отважится сюда спуститься по собственной воле. Здесь больные — беспристрастные зомби-скелеты. Для них лечебница — их естественная среда обитания. Здесь они всесильны, преклоняясь только перед «повелителями», да и то не всегда. Никто не знает, сколько уровней вниз идёт больница, сколько камер на каждом уровне… Страшно предположить, что эти мрачные катакомбы раскинулись не только под всей площадью замка, но и за его пределами.        Агата очнулась от громкого шума. Она подняла голову с сырой земли, в глазах немного двоилось. Девушка пока не до конца осознавала, где именно она находится. Она смогла различить только маленький прямоугольник света, который вскоре превратился в большой, по размерам схожим с дверным проемом. Младшая Фрай нахмурилась и тыльной стороной руки провела под носом. Кровь. Тогда ее определенно просто ударили по затылку. Это уже немного обрадовало пленную, однако он все еще не понимала, что происходит. Раздались гулкие шаги, которые отозвались эхом не только по камере, но и, казалось, по всему зданию. Было ощущение, что кроме Агаты и человека, подошедшего к ней, больше никого не существовало. Неизвестный присел на корточки перед девушкой, и только теперь она смогла разглядеть, кто к ней наведался.        — Так, так… Пташка очнулась, — его голос был словно дефибриллятор. Он резко врезался в сознание, как электрический разряд, затем распространялся по всему телу и оставлял какое-то желание услышать его еще раз. Возможно, это из-за приятного тембра и хрипоты, которая придавала его голосу большей мужественности и брутальности. Младшая Фрай вздрогнула, прижавшись спиной к сырой стене. Страх заковал ее разум в тяжелые кандалы, заставляя невинную жертву мелко подрагивать. Она прикусила пухлую нижнюю губу, стараясь не закричать от ужаса, что наводил на нее Джек. По веснушчатым щекам потекли кристально-чистые слезы.        — Что… Тебе от меня надо? — надрывающимся голосом спросила Агата, обхватив себя руками. Она думала, раз он не прикончил ее сразу, то ему что-то нужно.        — Конкретно от тебя — ничего. А вот от твоего папаши… — Потрошитель грубо схватил девушку за подбородок пальцами в кожаных перчатках, не раз запачканных в чужой крови. Она смогла увидеть, как его блеклые глаза недовольно прищурились, увидев кровь под носом своей пленной. — На. И чтобы ни звука от тебя не слышал, — мужчина небрежно кинул ей в лицо идеально белый платок, который достал из внутреннего кармана своей одежды.       Младшая Фрай еще сильнее вжалась в камни, что больно впились в спину, когда дверь камеры зловеще хлопнула, оставляя ее наедине с темнотой, сыростью и страхом. Она уткнулась лицом в колени, давая волю слезам. Она до смерти боялась ее окружения, винила себя в том, что ослушалась отца, винила себя за идею отправится в прошлое в принципе.       А Джек стоял за дверью, слыша и слушая, как девушка плачет. Он не понимал — раньше плач его жертв приносили ему удовольствие, он наслаждался каждой оброненной ими слезой. А сейчас? Сейчас ему не хотелось этого. Ему не нравилось, как она плачет. Она ему не нравилась. Так почему же он не убил ее раньше?        — Джейкоб, скажите… Вы ведь знаете Джека Потрошителя? — Реджинальд искоса посмотрел на отца, что был рядом с ним. Они оба сидели близ камина, греясь после улицы. Сегодня искать убийцу было бы бессмысленно, так что это было решено перенести на завтра.        — Называй меня «отец», — Фрай улыбнулся на один бок. — Да, я знаю его. И ты его знаешь.        — Я не про это. Вы знаете его лично? — этот вопрос был больше похож на утверждение. Ассассин неотрывно смотрел на пляс огня в камине.        — С чего такие выводы? — мужчина посмотрел на сына, стараясь скрыть некое волнение. Он хотел бы, чтобы оба близнеца вступили в Братство, однако рассказав ему о «дружище-Джеке»… Реджи может отвергнуть кредо так же, как это сделал Потрошитель.        — Тогда откуда бы вы знали, что именно вы ему нужны? — юноша внимательно смотрел на отца. — Ведь Потрошитель убивает только девушек-проституток. Вы не слишком походите на особь женского пола, а на ту, которая работает в борделе — тем более.       Джейкоб на это немного посмеялся. Все-таки, чувство юмора у него было, чего он не мог сказать о Вики.        — Да, ты прав. Просто у меня и Джека… Личная ссора. А своими убийствами он мне мстит, — от улыбки не осталось и следа. Как бы он хотел избежать этого разговора.        — Дж… Отец, если вы не хотите говорить об этом, то не будем, — мрачно отозвался Реджинальд, снова переведя взгляд на камин. Дрова мерно потрескивали, нарушая напряженную тишину.        — Я расскажу тебе, и твоей сестре, но позже. Прошу, пойми меня! — юноша кивнул, даже не посмотрев на отца. — Лучше расскажи мне, как мама? Она хотя бы вспоминает меня? — Фрай поднялся с кресла, подходя к книжным полкам и беря какой-то пыльный том.        — Она мертва, — сухо произнес Реджи, одернув ворот рубашки. Ассассин с хлопком закрыл книгу, выпуская из нее миллионы пылинок.        — Что?! Вы же сказали, что она в порядке! — он в миг оказался напротив сына. Мужчина не верил своим ушам. Как? Его любимая умерла, неизвестно как давно, а он узнал об этом только сейчас!        — Агата так сказала, чтобы не тревожить ваш… Вашу душу, — старший Фрай вздохнул, наконец переведя голубые глаза на Джейкоба. Тот медленно осел на пол, смотря куда-то сквозь время и пространство. Он не верил. Такого просто не могло быть.        — И… Давно? — безэмоционально спросил Фрай, медленно сводя брови к переносице.        — Десять лет назад.       Темноту освещал широкий луч желтого света. Он думал, что был один в этой комнате. На нем был элегантный черный костюм, лакированные туфли. И ощущал он себя в два раза моложе. Так и было. Он сделал осторожный шаг вперед, как услышал негромкий цокот каблучков. Он остановился всего в метре от луча света. Туда же вышла девушка, красивая девушка. Кудрявые русые волосы спадали на плечи, обрамляя круглое личико с веснушками. Пышные ресницы прикрывали, он знал, голубые глаза. На ней было прелестное белое платьице до колена, а на ногах не менее прелестные белые туфельки.       Она наконец открыла свои очи, посмотрев на человека, стоявшего напротив нее. Она улыбнулась ему такой ласковой улыбкой, которую, он помнил, она редко кому дарила. Эта была его Вики. Он едва сдерживал порыв чувств, что скопились в нем за эти двадцать лет. Джейкоб приблизился к Виктории, невесомо проводя подушечками пальцев по ее щеке. Он покачал головой, сдвигая уголки бровей вверх.        — Детка… — Фрай вдохнул тонкий аромат корицы и старых, пыльных книг. Он не спутает его ни с чем. — Я скучал по тебе. Очень, — Вики на это лишь немного посмеялась. Это насторожило Джейкоба. Она очень редко показывала свои эмоции, тем более положительные. Он нахмурился.        — Глупенький Джейкоб, — девушка покачала головой, сильно схватив мужчину за основание кисти. Он от такого даже поморщился, а затем с непониманием посмотрел на возлюбленную. Что-то в ней изменилось.        — О чем ты говоришь, Вики? — Джейк на мгновение прикрыл глаза, пытаясь восстановить ощущение реальности и, наконец, осознать, что это не она. Ее больше нет.        — Ты ошибаешься, Фрай, — тоненький женский голосок сменился грубым мужским. Хватка стала еще сильнее, а после ассассин почувствовал, как он принимает горизонтальное положение, однако он не мог открыть глаза. — Посмотри на меня!       В жилах Джейкоба застыла кровь, когда он понял, с кем на самом деле говорил. Но он по-прежнему не мог посмотреть в лицо своему главному страху. Сердце колотилось с огромной скоростью, дыхание внезапно участилось, по коже вдруг пробежал колючий мороз.        — Трус! Ты всего лишь жалкий трус, Джейкоб! — голос будто бы специально подначивал его на какую-то глупость. Мужчина скрипнул зубами и резко распахнул глаза, успев увидеть лишь, как прямо в его лицо устремился клинок.        Джейкоб очнулся ото сна в кресле у уже потухшего камина. В квартире была полуночная темнота, разрываемая лишь светом тонкого месяца, который проникал в помещение через пыльное окно. Рядом с ним стоял Реджинальд, совсем не обращая внимания на внезапное пробуждение отца. Он лишь вглядывался в небесную синь, пытаясь отыскать там ответы на возникшие вопросы. Но, пока что, безрезультатно. Фрай со вздохом поднялся с кресла и встал на место рядом с сыном. Теперь для него подвернулся удобный случай, дабы разглядеть его получше и сравнить с Вики.       У Реджи были слегка волнистые темные волосы, маленькая прядь которых спадала на лицо, а остальная часть была убрана за левое ухо. Чуть выпирающие скулы были усыпаны редкими веснушками, но их было почти не видно. Под голубыми глазами, которые постоянно будто были прищурены, пролегали темные круги, как если бы он не спал уже месяц. Кожа его была бледнее привидения, однако она не выглядела болезненной. В свете луны она казалась еще белее. Тонкие губы в какой-то момент начали сжимать сигарету. В следующий миг она уже была зажжена и юноша сделал недолгую затяжку, а после выпустил изо рта густой дым. Джейкоб на это поморщился.        — Тебе мать не говорила, что табак вредит здоровью? — мужчина вырвал изо рта сына сигарету и потушил об оконное стекло.        — Говорила. Но я курю редко, только если нервничаю или размышляю, — беспристрастно ответил Реджинальд, сложив руки на груди и продолжая высматривать что-то через грязное окно.        — И что же ты сейчас делаешь? — с усмешкой вопрошал Джейк, оперевшись одной рукой на подоконник.        — Больше нервничаю, чем размышляю. Однако второе не исключено, — все с той же интонацией в голосе проговорил старший из близнецов Фрай, вздохнув.        — О чем размышляешь? Не сочти это за допрос, мне просто хочется узнать вас получше, — последняя фраза, как показалось Реджи, прозвучала даже в какой-то мере виновато.        — О вас и о маме. Вы правда ее любили или… Это была временная заинтересованность? — только сейчас молодой человек взглянул на отца.       Тот сразу же померк от такого вопроса. Теперь вспоминать Вики ему стало гораздо труднее. Ассасин молча подошел к небольшой тумбочке, из ящика которой он достал фотографию. Это был небольшой снимок Виктории. Он случайно увидел его в библиотеке, когда был еще в 21 веке. Она показалась ему очень красивой, поэтому Джейкоб решил оставить ее себе на память, о чем сама хозяйка фото не догадывалась.       На фотографии юная мисс Холмс была снята лишь по основание шеи. Ее взгляд был опущен в правый нижний угол, из-за чего ресницы, накрашенные тонким слоем туши, едва прикрывали печальные голубые глаза. Пухлые губки были приоткрыты, чуть обнажая ряд ровных белоснежных зубов. Именно такой Фрай ее запомнил и полюбил — красивую девушку с печальной судьбой. И только эта фотография помогала не забывать постепенно размывающийся временем образ.        — Реджи… Если ты думаешь, что оставил вашу маму одну, да еще и беременной из-за того, что попросту не любил ее по-настоящему, то ты ошибаешься, — Джейк горько усмехнулся. — Она сама отказалась оставаться в моем веке и запретила мне быть с ней в 21. А про ее положение… Я даже не знал, — его лицо потускнело еще сильнее, плечи осунулись. — Я испытывал к Вики самые искренние и трепетные чувства, на которые только было способно мое черствое сердце.       Реджинальд на это усмехнулся, закрыв глаза.        — Я верю вам. Каждому слову. И думаю, что если бы у нас с Агатой было и отцовское воспитание в должное время, то сейчас я бы не закурил вторую сигарету, — его бледное лицо озарила улыбка. Она была очень похожа на то, как улыбалась Виктория: непринужденно, немного вяло и снисходительно к окружающим.        — И что же сейчас? Нервоз или размышление? — Джейкоб так же не сдержал ласковой улыбки, на которую был способен только родитель, и снова встал неподалеку от сына. Реджи покачал головой, сделав первую затяжку и одновременно с этим предложив отцу пачку сигарет. Фрай посмеялся и вытащил одну из бумажных трубочек, заполненную табаком. И они оба продолжили что-то высматривать в пыльном окне.