***
Греческий салат — царь всего в мире! И нет, я не накурилась конопли пока торчала в огороде. Просто я нарвала помидоров, огурцов, листьев салата и прочих овощей, а в холодильнике нашла сыр фету, который обнаружился даже в параллельной вселенной — вот и решила сварганить себе любимый салат. И, о Боги, как же приятно было есть не накачанные химикатами продукты! Я буквально смаковала каждый кусочек, растекаясь желейной лужицей от счастья. Лучшего и желать нельзя было. И омрачить этот день не могло уже ничего — даже очередной осмотр самочувствия Шисуи. В общем и целом результатом я была довольна. Хвала всем богам, живучести Учихам не занимать и я впервые настолько рада тому, что чакра может быть живой и воздействовать на тело своего хозяина без его непосредственного участия. Это настолько мне помогло, что я сначала даже не обратила внимание на какие-то неполадки с моей собственной. И дошла до меня одна простая истина только спустя три часа, когда я хозяйничала в пустом доме соседей, оперативно бегая по комнатам и собирая все вещи, которые могли иметь ценность хотя бы потенциально. Чакра... она явно изменилась и отрицать это было глупо. Вроде всё нормально, ничего особенного не произошло, но каким-то шестым чувством я ощущала еле-еле заметные в ней изменения. Несколько догадок вертелись в голове, но я решила пока не зацикливаться на себе. В конце концов, проблемы есть и поважнее, чем мелкий сбой в работе моих чакроканалов. Изначально я хотела сразу пойти в банк и напрямую спросить о моём счёте, но потом передумала. Будет странно и необоснованно, если ребёнок, — без недели сирота — сразу же после похорон своих родителей пойдёт в банк и будет переводить в наличку все сбережения клана. Да и эти вездесущие старейшины могут что-то заподозрить. Я в любом случае сомневаюсь, что мне вообще удасться воспользоваться этими деньгами до совершеннолетия, если там до этого самого совершеннолетия вообще хоть что-нибудь останется. При всём уважении — я уверена на сто процентов, что эти деньги загребущие руки Данзо и остальных старейшин быстро пристроят себе, и никто им ничего не скажет наперекор. Так что, хочу я этого или нет, но я должна заниматься таким кощунственным делом, как грабёж моих мёртвых соседей. В принципе, в этом нет ничего такого плохого и в детстве я занималась этим постоянно, но именно здесь так делать не принято и если об этом узнает хоть одна живая душа, мне несдобровать. Не понимаю я такого — что плохого в том, чтобы оптимально использовать никому не нужные вещи? Бред да и только. О, серебрянные приборы и фарфор. Если узнаю где их можно сбыть, получу где-то по пятьдесят йен поштучно. Вот бы только найти оружейные припасы: Такахаши-сан, дедушка Тен-Тен, с радостью забрал бы их и обменял на новые, а может и дал рекомендацию в другие лавки. А мне бы хорошая репутация в определенных кругах не помешала. В своём родном городе меня знала каждая псина с каждой подворотни, а пару раз я даже по крупному попала из-за того, что меня знало даже больше человек чем нужно. Какой-то ворюга облапошил банк на крупненькую сумму и ему нужно было через кого-то сбыть ворованный товар за границу. Как не кстати я была первой, кого он решил для этого использовать. В тот раз меня сильно выручили папины связи в органах и его оперативники, в противном случае, я бы могла потенциально попасть в мир Наруто на пару лет раньше. Я не дура и повторения этой истории не хочу, поэтому с Акацуки и Кровавым Туманом дел иметь не собираюсь. По крайней мере напрямую. Можно, конечно, что-то им сплавливать, но только косвенно и чтобы на меня в случае чего не смогли в последствии выйти. Так-с, вроде всё в сумку сложила. Можно сваливать отсюда и пробираться в другой дом. Знаю, что оставлять Шисуи одного надолго нельзя, но что поделаешь. У меня есть чуть меньше недели до того, как я должна буду явится на занятия в Академии, поэтому мне нельзя тратить время. Блеск, вот это уже плохо. Тихо цокнула языком, рывком прижимаясь спиной к стене в тени шторы. Не будь у меня музыкального слуха, могла бы не услышать хруста веток на улице. Кто-то приближается. Чёрт. Кому в два часа ночи приспичило явится в квартал? Накрыла сумку рукой, прижавшись к стене ещё ближе, и медленно вытянула из кармана кунай. Хотя, всё равно. Убью любого. Не впервой, да и не привыкать мне. — Ну же, давай... Иди сюда... — тихо прошептала я себе под нос и на пару секунд шуршание прекратилось. Но тут же снова хрустнула ветка, затем послышались глухие шаги со двора и спустя минуту входная дверь с протяжным скрипом отворилась. Я сглотнула, подняла глаза к потолку и стала считать шаги. Вот уже три, теперь остановился, стукнул ногой о пол в том месте, где я отковыряла доску и достала старую заначку бывших хозяев, снова пошёл вперёд, захрустели ступеньки лестницы. Что ж, пора. Любой, кто незаконно проник на территорию моего клана, должен быть наказан. М~м... Моего клана... А звучит. Мне даже нравится. Так, не отвлекайся. Снова шуршание. Давай, поднимайся быстрее. Давай же... Ещё немного... Три шага... Два шага... Один... Делаю один единственный выпад вперёд, словно живая тень выскальзывая из шторы, перекидываю кунай из одной руки в другую и засаживаю его по самую рукоять в шею того человека. АНБУ даже не успел отреагировать — сначала попытался выдернуть мою руку, но затем медленно упал на колени и съехал по стене на пол. Лужа крови стала растекаться практически моментально. Мои губы самопроизвольно растянулись в ухмылку, и я присела на корточки, снимая его маску. Увы и ах, я его не знаю. Но это даже к лучшему. Меньше проблем, да и совесть остаётся чистой. Было бы печально, если бы я нечаянно убила Какаши или Ямато, вот только для избежания таких случаев нужно уметь видеть фон чакры и знать её обладателя, чего я пока не умею. Поэтому придётся на время воздержаться от убийств, даже если это может мне чем-то помешать. — М, деньги... Деньги это очень хорошо... — я с улыбкой достала из потайного кармана его жилета несколько купюр номиналом в двадцать йен. Или как тут эти деньги считаются. Не знаю, но в общем цифра была двадцать, и я была безумно рада тому, что мне так подфартило. — Стоп. Это же японский! Цифра на японском! Повезло так повезло... я прочитала, а затем только поняла, что это был другой язык. Неужели мозг перестроился, и теперь я все иероглифы буду воспринимать как до этого русский алфавит? Было бы здорово. Довольно любопытно, между прочим, ведь, насколько мне известно, мои кровные родители россиянка и поляк, а приёмные — россиянин и японка. Я по этому немного шарю в японском и в этих традициях. Но всё-таки действительно необычно получилось — я теперь, получается, русский язык как иностранный воспринимать буду? Надо будет проверить, когда приду домой. Ведь когда я читала книги — вообще о такой мелочи не задумывалась. Наверное, тогда сказалась некоторая сонливость и сумбурность ситуации. — Итак... Ага, удостоверение... Рюноскэ Цукавэ. Нет, о таком не слышала. — спрятала в карман это подобие паспорта. А что? Может, понадобится потом. Да и этому Рюноскэ оно уж точно не пригодится. А вот мне оригинал удостоверения АНБУ всегда впрок. — В общем, дорогуша, сейчас мы будем вытаскивать тебя из дому. Ты же не против? Оставила сумку с фарфором около лестницы, — не хочу чтобы побились дорогущие чашки — обхватила пальцами штанины этого парня около ладыжек и начала разворачивать его. Затем стала осторожно спускаться по лестнице, пытаясь создавать минимальное количество шума. Вот только голова АНБУшника каждый раз знатно стучала, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку. Я уже хотела плюнуть на него и оставить здесь, но потом придумала другой способ. Предвкушающая ухмылка озарила моё лицо. У меня появилась идея. Выпустив его ноги, оставила лежать около лестницы, вихрем взбежала наверх сама, подцепила сумку и, незамеченная, прыгнула на ветку соседнего дерева. Затем перепрыгнула на ещё одно, и так далее. Пробравшись таким образом до своего дома, тихо отворила окно в своей комнате на втором этаже и проскользнула внутрь. В шкафу спрятала сумку с награбленным за ночь, — кстати, неплохой улов — и пошла в ванную. По пути заглянула в комнату, где лежал Шисуи — он спал как убитый, подложив руку под подушку. Поставила себе галочку в списке: надо будет как можно скорее вывести его из этого состояния комы, а то вся миссия по спасению накроется медным тазом. В ванной я немного покопалась около раковины, затем, когда нашла наконец резиновые перчатки, посмотрела в зеркало. Вид у меня был не ахти — волосы всклочены, на щеке развод крови, глаза горят безумством, а предвкушающая улыбка, играющая на устах, внушала ужас. Подумать только, а ведь это лицо семилетнего ребёнка. Что же, теперь я хотя бы знаю, как вживую выглядит безумство клана Учиха. Полюбовавшись собой пару минут, тряхнула головой, словно сгоняя наваждение, и направилась в другой конец комнаты. Там, за керамической ванной, я достала спрятанные на чёрный день пластиковые бутылки с кислотой. Нашла их пару дней назад в погребе одного из усопших соседей и забрала себе. Целых двадцать бутылок по три литра, пять железных бидонов и несколько пятилитровых банок. Пришлось знатно повозится, но оно того стоило. Расфасовав их по дому в самых сокровенных закоулках, я могла, вот как сейчас, преспокойно достать пару в нужный момент и избавится от непрошеного гостя. Таким образом, неся в руках по бутылке кислоты, я с воодушевленным видом вышла из дому и, прячась в кустах, быстро добралась до того поместья. Труп всё так же лежал на полу там, где я его оставила. Поставила бутылки около входа, снова схватила шиноби за ноги и парой сильных рывков втащила его в ванную комнату этого дома. Затем кое-как запихнула в, уже керамическую, ванную, упаковав так, чтобы ничего не торчало, и принесла бутылки. Перед тем как начать своеобразный «ритуал», я выдернула свой кунай из шеи мертвеца и вытерла его о полотенце, висящее на стене. Откупорила крышки и, мурлыкая себе под нос какую-то песенку, начала поливать труп. Тело начало моментально шипеть и потрескивать, кусочки керамики отваливались и расплавлялись. Когда первая бутылка была опустошена, в ход пошла вторая. Шипение, прекратившееся на пару секунд, продолжилось. Тело начало растворятся, я заметила как лоскуты кожи, теперь больше похожие на густой соус, стекали вниз, открывая обзор на мышцы и кости. Лицо, на которое досталась самая большая доза, было невозможно узнать. Непередаваемая предсмертная гримаса боли сменилась желеподобным месивом. Зрелище не для слабонервных. Но как по мне, так это единственный возможный способ избавится от трупа. Уж что-что, а жалости к человеку, незаконно проникшему на территорию моего клана, я не испытывала. Причём никакой. Постепенно закончилось содержимое бутылок. Как и сам, собственно, труп горе-спецагента. Кровавая каша цвета бабушкиного малинового варенья окрасила собой всю ванную. Вздохнув, я быстро наточила в те же бутылки воды, добавила какой-то гель для мытья посуды, взболтала до пены и смыла все разводы, пока они не засохли. Как говорила мама: «Гречку нужно от тарелки отмывать сразу». Так и здесь такая же логика. Наконец, с этим не особо приятным делом было покончено, и я с чистой совестью направилась домой. Я собиралась сегодня посетить ещё пару домишек, но, как теперь стало ясно, не судьба — уж слишком я вымоталась. Как физически, так и морально. Последнее, что я хотела сейчас делать, так это ещё раз кого-то убивать. Вот ей богу, хоть я и не противница такого способа самозащиты, но лучше иметь совесть чище на пару тонов. Так и самому спокойней. Вымыв руки (на всякий случай с мылом), я высунулась из окна и понаблюдала какое-то время за происходящим. Тихо и мирно. Вот и отлично. Стараясь не издавать лишних звуков, выбралась наружу, прикрыв за собой дверь, и трусцой побежала к цели — клановый особняк. Делать было откровенно нечего и я просто считала секунды; время, за которое я добралась, составило две минуты семь секунд. Вполне приличная скорость для ребёнка. Поначалу обрадовавшись интересной находке в своём новом организме, я даже первое время игнорировала странный зуд в голове. Лишь зайдя в дом и захлопнув дверь, на меня снизошло озарение — чертова интуиция опять орала на задворках сознания о чём-то, что мне не понравится от слова вообще. Короче, предупреждала быть настороже. Мыслено отругав её, — почему-то интуиция в моей голове всегда имела голос профессора Северуса Снегга, причём злого — за то, что раньше дрыхла и не предупредила о АНБУшнике, всё-таки снизошла до того, чтобы оглядеться в поисках чего-то необычного. Да нет, всё как и было. Сумка на тумбочке, вся еда, что я собрала днём — на кухне, вещи — тоже на местах, как и... Что-то упало наверху настолько громко, что я подпрыгнула на месте и с размаху налетела спиной на дверь. Грязно выругавшись, тотчас поспешила наверх, предполагая всё что угодно: от воскресшего АНБУ, убитого мной пять минут назад, до Наруто, почему-то влезшего в окно второго этажа в одиннадцать часов вечера. Всё оказалось прозаичнее, но оттого не менее плохо. Просто наконец пришёл в себя Шисуи. И это грозилось стать апокалипсисом. Я осознала это только появившись в дверном проёме и застав его, лежащего на полу, а как дополнение завернутого в одеяло. Шисуи мало того, что упал, так ещё и, видимо, о что-то ударился, раз сейчас я слышала глухое бормотание из кокона, в котором он сейчас находился. Не зная, как себя вести в данной ситуации, я начала с элементарного, а именно подала голос, чтобы он не начал мне тут Катон в ход пускать. — Шисуи, осторожно! Я сейчас тебе помогу! — воскликнула я, и, по-моему, даже слишком громко: он вдруг как-то притих и даже перестал шевелится. Быстро преодолев разделяющие нас три метра, я парой движений стянула с него одеяло и уложила на кровать. Дальше выяснилось, что Шисуи лежал на спине и это меня обрадовало — значит, не перевернулся нечаянно, а просто свалился. Уже лучше. Повязка всё ещё закрывала ему глаза, хоть в момент падения изрядно развязалась, а один кончик болтался у уха. Вот только стоило мне попытаться поднять незадачливого родственничка на ноги, как он шарахнулся в сторону и, сжав губы в тонкую полоску, рвано выдохнул носом. А затем размеренно произнёс: — Кто ты такой? — Саске. Ты что, голоса моего не помнишь? — Саске? — брови Шисуи наверняка сейчас взмыли вверх, раз интонация была столь вопросительной. — Но ты же... Что... Что вообще произошло?.. — Не знаю, — покривив душой, сказала я. Ну не выдавать же ему, что я знаю о его самоубийстве. — Я нашёл тебя пару дней назад. В реке. На противоположном берегу от причала. Сначала и знать не знал о том, что это ты, а потом вытащил и... Ну, в общем, я не мог тебя оставить там. Ты лучше... Ты можешь рассказать, что случилось? И почему... — я специально замолчала перед этими словами, чтобы сделать вид, будто не могу правильно сформулировать вопрос. — Почему у тебя не было глаз? Шисуи пожевал губами и глубоко вздохнул. Он дотронулся немного подрагивающей рукой к повязке, задумчиво замолчав, и явно нахмурившись. Я тоже молчала, не двигаясь, но в уме прикидывала, как так заговорить его, чтобы обратно усадить в постель. Додумать мне не дал его тихий голос: — Тебе, я думаю, знать об этом не стоит. Ты ещё мал. Можешь позвать Итачи? Я хотел бы с ним переговорить кое о чём. Резкий перевод темы должен был обозначить его нежелание выдавать мне информацию, но я, уже наученная опытом общения с разными типами людей, практически сразу осознала — ему банально больно говорить об этом. Причём даже не в физиологическом плане — тут я позаботилась, и его раны не должны были к этому моменту доставлять вообще никаких неудобств. Он... просто хотел утопить воспоминания, никогда больше никому их не показывать. Но это было явно нелегко сделать. Всё-таки он сейчас ничего не может видеть без глаз, а, как это обычно бывает в неподходящий момент, картинки явно так и стояли перед его глазами. Сочувственно вздохнув, я не стала давить. Вот только последующие слова дались мне с огромным трудом: — Его здесь нет. Никого нет. Теперь. Итачи вырезал весь клан, оставив в живых только меня. А ещё он... — снова драматическая пауза для накала страстей. — использовал... я не знаю... какую-то иллюзию на мне. Он вроде назвал её Цукиёми. И я попал в больницу. А потом я решил вернутся сюда. — Он... Итачи убил абсолютно всех? — хрипловатый ото сна голос резко стал холодным, пронизывающим насквозь. Поёжившись, я торопливо кивнула. И тут же назвала себя идиоткой, — в мыслях, конечно — ведь он этого не видел. Пришлось дублировать сей жест в слова: — Да, всех. Я уже ходил по кварталу — все дома кроме этого опечатаны. — Ясно. — Шисуи вздохнул как-то печально, слишком тоскливо, и я не смогла сдержать внезапного порыва. — Шисуи-кун, я не считаю его предателем, честно. Я не знаю точно, зачем он так поступил, но... Я уверен в том, что он слишком любил свою семью, чтобы убить их просто так! И я обязательно узнаю правду! Я найду его и всё узнаю! И тебе тоже помогу! Обещаю! — Саске... — это слово было сказано странным голосом: до одури нежно и уважительно-ласково. При этом губы Шисуи изогнулись в мягкую улыбку, а сам он протянул вперёд руки и махнул на себя. — Итачи говорил мне о том, что ты слишком уж добрый ребёнок, но чтобы настолько... Ну иди ты сюда, я же не укушу. Я секунд пять не понимала, что он от меня хочет, а затем осторожно присела на пол рядом с ним. Дотронувшись до его руки, я дала понять, где я нахожусь. Он практически сразу сориентировался и прижал меня к себе одной рукой за плечи, а второй встрепал волосы. Немного непонимающе уставилась на него, но было очевидным, что никакой ответной реакции не будет, если только не озвучить свои слова. — Что я такого сказал? — Ты только что убедил меня в том, в чём твой брат пытался меня уверить не один год. Теперь я понял, что он имел в виду, — Шисуи, продолжая мягко улыбаться, повернул в мою сторону голову. Немного неудачно — он не смог до конца определить, где я нахожусь, и «посмотрел» немного ниже и правее. Не став дёргать его голову лишний раз, просто поддодвинулась чуть ближе и глухо пробормотала: — Что-то не припомню, чтобы аники когда-то кому-то что-либо обо мне рассказывал. — Он не хотел тешить твоё самолюбие слишком сильно. — со стороны Шисуи донёсся фырк. — Кстати, я забыл тебя поблагодарить. Спасибо. — За чт... Не за что. — Ладно... — он последний раз провёл тёплой ладонью по моим волосам. — Сколько сейчас времени? — Где-то около полуночи. Скоро двенадцать. — А день? — Тридцатое июля. — Ещё раз спасибо. — Помочь тебе встать? — он коротко кивнул и я, подхватив его под руку, аккуратно поднялась на ноги. Он тоже встал, а затем мы вместе в пару шагов добрались до кровати. Затем он немного попротестовал против сна, но быстро «сдулся» — было невооруженным глазом видно, что ему после сильного чакроистощения нужен отдых. Поэтому я практически без проблем укутала его назад в одеяло, поправила повязку и, пожелав спокойной ночи, клятвенно пообещала примчаться к нему сюда, если вдруг что-то понадобится. Закрывая за собой дверь, я ощущала себя морально истощенной. Привалившись к ней спиной, я приложила ладони ко лбу и потёрла — нужно было взять себя в руки. Черт, прикосновения... Мне никогда не ерошили волосы. И никогда так к себе не прижимали. Это... было чем-то новым, странно-манящим и желанным, но в ту же секунду мне было не по себе от оборота собственных мыслей — невольно вспомнилась семья, оставшаяся в родном мире. Глубоко вздохнув и пару раз проведя пальцем по кончику носа, я неспешно направилась в свою комнату. Прямо так, не снимая одежды, а лишь разувшись, плюхнулась на кровать и мгновенно уснула. Сил даже на то, чтобы укрыться, не хватило, и меня забрал в объятья Морфей...Часть 5
20 августа 2018 г. в 21:52
Что ж, этот вечер официально один из худших в моей жизни. Так я не боялась никогда в жизни, а вспоминая как я перебинтовывала кровоточащие глаза Шисуи и как, взгромоздив его себе на спину, перебежками добиралась до дома, можно лишится чувств. Но осознание, что он всё ещё жив пришло лишь когда я начала делать ему искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, пытаясь этим вытолкнуть воду из его лёгких. Волнение, шок, страх — всё это накатило с небывалой силой, но не мешало, а словно открыло второе дыхание. Именно адреналин сподвиг меня на то, что я навалилась на Шисуи всем телом и попыталась сделать невозможное — переделать свою стихийную чакру в медицинскую, для того чтобы его собственная чакра могла продолжить лечение сама. И… у меня вышло. К утру, когда я уже банально падала от усталости, он уже смог дышать самостоятельно, хоть и прерывисто, а после того как я отрубилась прямо около него и очнулась где-то под вечер, сиплость из его дыхания исчезла, и кровь перестала течь из глаз.
— Я это сделала… Нобелевку мне... — я произнесла это тихо, хотела чтобы вышло с нотками победоносности, но все эмоции в какой-то момент словно исчезли, испарились. Я не ощущала ничего, даже усталости. Словно вместе с чакрой я отдала Шисуи все свои жизненно важные эмоции. Это было странно. Я не ощущала ничего. Впервые в жизни. Хотя должна была, но не могла. И это… всё же это меня порадовало, ведь я смогла без лишней паники заново перебинтовать его глаза, обработать другие раны и снять порванную и, разваливающуюся прямо в руках, одежду.
— Не надо было этого делать… Я за это поплачусь. — монотонно повторяла я сама себе, когда вытирала пол в гостиной половой тряпкой и выжимала в ведро, в котором вода уже успела стать мутно-алой.
Теперь, когда самое страшное было позади, я позволила себе немножко самобичевания по поводу опрометчивого поступка. Это действительно может стоить мне очень дорого. Неизвестно же какие высшие силы следят за этим миром и чем мне грозит настолько сильное вмешательство в естественный ход событий. Но горечи от того, что я спасла Шисуи, я не испытывала — отчасти из-за того, что я до сих пор не ощущала никаких эмоций, но по большей части оттого, что я была уверена, что поступила правильно. И твёрдая решимость не давала окончательно разувериться в себе.
Лишь спустя время я смогла сложить два и два и на меня снизошло, если можно так выразится, озарение. Я поняла, почему за полчаса до того, как я увидела Шисуи в реке, мне приснился тот сон о родителях, но радости это мне не особо прибавило. Это был не просто сон — некоторое подобие видения. Лишь проанализировав его, я поняла, что он значил — видимо, какая-то высшая сила знала о моей семье и хотела таким образом дать мне знать о... чём-то, наверное. Ну, если имелось в виду то, что моя семья в том мире — это альтернатива клану Учиха, то тогда всё сходилось. А моя младшая сестра, умершая год назад, но ещё живая во сне и упомянутая приемной матерью, была альтернативой Шисуи, и это был намёк мне на то, что теперь мне дали шанс спасти хоть кого-то. Ну, разумеется, до меня дошло не сразу, — то есть вообще не сразу — но зато дошло, и я смогла проанализировать лучшие стороны этой ситуации: Шисуи, во-первых, может спокойно продолжить род Учих, в то время как меня от самой мысли об этом коробит, во-вторых он чертовски умный и сможет что-нибудь придумать с ситуацией в Конохе и также сгладить углы, наладив хорошее отношение с старейшинами и Хокаге, правда, уже по новой. Ну а в третьих… Хотелось бы, чтобы он помог лично мне с моими планами на дальнейшее. Но вот здесь ребром вставал вопрос о том, что ему нельзя об этом знать. Никто не должен знать о том, что Саске уже не Саске. Но тогда прийдётся сделать выверт своими мозгами и хорошенько постараться не спалить себя, по ходу заставив его решить мелкие проблемки вроде Акацук и Четвёртой Мировой Войны Шиноби. С его складом ума и моими знаниями есть шанс придумать хорошую тактику и, возможно, даже выиграть. Но, опять же таки, для начала я должна хотя бы вывести его из стазиса — да, чакра творит чудеса, лишь бы только сохранить жизнь своему хозяину. А эта мини кома никак не хочет сходить на нет.
Вытерев насухо пол и ступеньки на первом этаже и убрав следы крови, я наконец смогла вздохнуть спокойно. Угроза лишних вопросов по поводу странных пятен на полу была ликвидирована. Прихватив на кухне бинты и набрав в тазик тёплой воды, поднялась по лестнице наверх и зашла в спальню, ранее принадлежащую Фугаку и Микото. Ну а сейчас на постели лежал, распластавшись звездочкой, Шисуи, пропитывая простынь своей кровью. Вздохнув, промокнула сложённую пополам тряпочку в воду и вытерла с его живота, боков и рук ту кровь, что ещё осталась от до сих по не заживших ран. Затем оторвала кусок бинта и, присев на край кровати у его головы, очень аккуратно убрала предыдущую повязку, стараясь не смотреть в сторону его глаз. Ну, точнее того, что от них осталось. Всё время бросало в нервную дрожь, стоило только увидеть эти зияющие чёрные провалы вместо глазниц. Брррр.
Поёжилась, заканчивая перевязку. Затем заново намочила тряпку и осторожно потёрла от грязи его лицо и немного намочила волосы. Их бы, по хорошему, вымыть с шампунем от кусков водорослей и тины, но я боялась даже двигать Шисуи лишний раз, что уж говорить о перетаскивании куда-либо.
Осмотрев дело рук своих, довольно кивнула, укрыла его одеялом почти до подбородка и оставила отдыхать. День выдался тяжелым. Слишком тяжёлым. А потому я благоразумно решила не идти к речке — ну как в моём состоянии я буду нормально медитировать или концентрироваться. Перед уходом оттуда я нацарапала кунаем на стволе дерева короткую записку для Наруто: «Сегодня меня не будет, но завтра точно явлюсь. Если хочешь, можешь прийти ко мне — самый большой дом в квартале мой. Саске», так что он должен был уже её прочесть. Если захочет, то явится, ну а если струсит, значит ещё не настолько доверяет, чтобы явится домой к Учихе.
Прикрывая за собой дверь, я думала о том, что всё-таки стоит рассказать Наруто о Шисуи. Если я хочу, чтобы он мне доверял, то должна сказать сразу и прямо — с ним только так и получается. И такая же ситуация с моим желанием переселить его к себе. Не скажу сразу, не скажу никогда. Такая уж у меня натура. Ну а Наруто не зря показался мне таким недоверчивым — ребёнок, выросший на улице, пока был не способен верить всем и каждому, а потому я должна быть с ним максимально честной. Парадокс. Я хочу говорить ему правду, скрывая при этом свою сущность. Логика идёт в пешее эротическое.
Весело усмехнувшись и начав напевать себе под нос какую-то матерную частушку, я спустилась вниз и, взяв корзину, неспешно пошла на задний двор — там, по слухам, есть грядки с помидорами.