Помидорки и редиски — любовь до гроба

Он всегда считал, что у каждого человека бывают как хорошие, так и плохие дни. Но его жизнь почему-то всегда складывалась откровенно хреново. И Саске даже не мог никому пожаловаться — родители бы не поняли, а Итачи не умеет отвечать без пафоса и нравоучений. Он честно хранил это всё в себе, никто и не догадывался о том, насколько тяжело ему живётся вторым ребёнком в семье главы ненавидимого всеми клана, в котором даже слепой бы увидел надвигающуюся бурю революции. Он всегда молчал. И изливал злобу на тренировках. Но тот день явно стал апогеем. Итачи просто превзошёл сам себя — унизил, посмеялся над ним, ещё и в гендзюцу какое-то запихнул. Не то чтобы он удивился, но это было явно неприятным. Всё-таки давно всё шло к побегу брата из деревни. А вот что действительно его удивило, так это странный дедуля, подошедший к нему когда он очнулся. Очень-очень старая одежда, серьезный вид, он нёс на руках какую-то девушку. И шёл прямо на него. — Саске Учиха? — спросил он, подойдя поближе. Саске, кажется, кивнул; этот мужчина вдруг показался ему знакомым. — Кто вы? Где Итачи? — Саске был в замешательстве, сразу же подскочил на ноги, — что даже было немного удивительно — и взмахнул руками прямо под носом неизвестного. — Откуда вы меня знаете? — Как же не знать, я все недавно умершие души знаю. — Ч-Что? Он испугался настолько сильно, что даже упустил момент, когда мужчина стал на колени и наклонился… к его телу. Саске тогда и представить себе не мог, что заорёт как девчонка, отскочит в сторону будто ошпаренный и начнёт бешено ощупывать себя. Но всё было в порядке. Всё, кроме того, что он стоял в пяти метрах от своего же тела! А тот мужик ещё и начал копаться и что-то там делать у этого самого тела. — Эй, объяснитесь! — заявил Саске. Незнакомец на вопрос хмыкнул. Вместо объяснений мужчина пододвинул к себе бессознательное тело девушки. Только тогда Саске внезапно осознал, что с ней самой что-то не так. До этого он не замечал легкого, еле заметного запаха гари, исходящего от неё, и даже не видел крайне странную подпаленную одежду и крайне неестественную позу. И её грудь не вздымалась. Она не дышала. — Какого хре… И в тот же момент незнакомец резко подхватил девушку и, зачем-то уложив её на его собственное тело, с силой надавил. То, что случилось дальше, стало шоком для Саске — яркое белое свечение охватило руки мужчины и перенеслось на два тела. Саске заорал и упал на колени от боли, что разрывала его словно изнутри. Но даже так он чуть ли не сразу же догадался — картинки, проносящиеся перед его глазами, это воспоминания. И чем больше сливалось его тело с телом той девушки, тем больше его голова разрывалась от странных картинок, образов и непонятных обрывков разговоров. Остановить это было невозможно. По крайней мере он не мог этого сделать. — Не волнуйся, со всеми такое в первые минуты происходит. — боль утихла в ту же секунду, что заговорил странный мужчина, и он ощутил прохладную ладонь на своём лбу. — Что за чёрт..? — ужасно хриплый голос. Мужчина мягко улыбнулся, похлопал всё ещё стоящего на коленях Саске по плечу и оглядел теперь уже одно тело в метре от себя. Тело Саске. Девушки больше не было. — Эта реальность может стать очень любопытной… — будто сам себе сказал мужчина. Сумасшедший, подумал Саске. — Саске, думаю, ты уже меня узнал. Не мог не узнать. — Это невозможно. — Но это так. Разве то, что ты только что увидел, не являлось таким же невозможным? — незнакомец усмехнулся, на что Учиха нахмурился. — Хамура Ооцуцуки? — предположил он; мужчина кивнул, склонив голову к плечу. — Брат рассказывал. Ооцуцуки провёл рукой по взъерошенным волосам бессознательного тела Саске, что-то пробормотал и в очередной раз усмехнулся. — Ты наверняка хочешь знать, что произошло. — сказал он непринужденным тоном и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Эта очень интересная история. Думаю, ты имеешь право знать. Только что я провёл обряд, перемещающий душу из своего тела в другое во имя спасения этого самого тела от смерти. Ты умирал, а я еле поспел вовремя. Тебе очень повезло, что нашлась подходящая душа. — Стоп! В смысле умирал? И… как… как это вообще..? — Твой брат немного переборщил с гендзюцу, — со вздохом ответил Хамура. — Вот твоя душа и отделилась от тела. Я успел не совсем вовремя — смог только остановить процесс уничтожения твоей личности, но теперь тебе придётся существовать в такой форме. Мне жаль, следовало поспешить. — Я… призрак теперь что ли? — у Саске словно язык отняло; он просто не мог связать воедино слова. Один из сыновей Кагуи кивнул, пожевал губами, вздохнул и нехотя сказал: — Да. — Откуда тогда… вот эта вот? — ему не хватило смелости назвать ту девушку как-то по-другому, хоть в его голове теперь метались миллионы её воспоминаний и он мог с точностью рассказать о ней всё. Но даже имя произносить не хотелось. Будто он мог осквернить её смерть. — Существует бесконечность миров, — загадочно ответил Хамура. — и она сама из одного подобного. Из того мира, в котором все шиноби и сам наш мир — просто выдумка. Но… больше об этом, увы, я сказать не могу. Эта реальность и без того искривлена появлением этой девушки и я не знаю как сильно повлияет на этот мир ещё и твоя возможная осведомленность о истине её дальнейшей судьбы. — Понимаю, — со вздохом согласился Саске. Хамура доброжелательно улыбнулся ему и похлопал ладонью по плечу, будто приободряя. — Я не могу долго оставаться в мире живых, так что до скорого. К тебе скоро придёт мой брат и возможно даст какое-то задание, связанное с помощью ему в загробном мире. Это делают все души умерших, так что просто подожди его. Увидимся! Саске уныло смотрел вслед удаляющейся фигуре Ооцуцуки и понимал, что, оказывается, его жизнь ещё была не такой уж и хреновой. До этого момента, по крайней мере. Тогда он просидел три часа у своего же тела, ожидая пока кто-то придёт и заберёт его, но в недавно вырезанном клане стояла тишь да гладь. За это время он даже успел упорядочить новые воспоминания. Удивился, конечно, в каких-то местах впал в ступор. Но незадачливая девушка, пожертвовавшая жизнью ради спасения других, ему понравилась. Он надеялся, что в жизни она окажется лучше, чем в её мыслях — если бы депрессия была человеком, то это бы было её точное описание. И будучи ещё ребёнком, Саске честно не понимал, почему она так себя позиционировала. Додумать до конца ему тогда не дал какой-то шиноби АНБУ, пришедший на ту улицу. Не то чтобы он удивился этому, но всё же осадок остался — его тело в больницу донесли где-то минут через двадцать, да и то медленным вальяжным шагом. Словно эти шиноби надеялись, что он нечаянно умрёт в процессе и не придётся объясняться начальству. Саске это неимоверно взбесило и он сильно жалел, что не мог навялять им как это делал его аники. Когда она пришла в себя через несколько дней комы и тихих бормотаний сквозь сон, Саске сначала не знал как себя вести. И показаться ей было спонтанным решением. Он ожидал криков, истерики, всей этой женской чепухи и неимоверно тупой логики, но всё оказалось куда прозаичней. Даже диалог конструктивный получился. Скучно как-то. Но вот её мысли… Ничего смешнее он никогда не слышал. Он никогда не имел возможности знать о том, о чём именно думают представители женского пола, и вот он шанс — он слышал всё её мысли. Признаться, это были самые ебанутые мысли, когда-либо им услышанные. Он банально не поспевал за ней, а иногда просто терял нить «повествования». В принципе, ожидал он чего-то подобного, — он судил так из её предыдущих мыслей и воспоминаний в его голове — но не мог представить, что она считает себя настолько отвратительным человеком. И то у неё не так, и это тоже, и вон то, а вот та фигня вообще причина для самоубийства, до которого просто руки не доходят. Но несмотря на это она оказалась смышлёной. Очень смышлёной. И забавной. Ему очень не хватало такого легкого общения за долгие годы. Но говорить ей об этом было бы слишком грубо и прямолинейно, ещё и учитывая её собственные слова — «Со мной даже в родном мире давно никто так не разговаривал. Так по-простому, я имею в виду». Учихе такого в жизни не говорили ни разу. Лучший комплимент. Первая, кто не сравнил его с братом. После матери, разумеется. А они были похожи с Микото, промелькнула в его голове мысль, но заглушилась под натиском её воспоминаний. Оказалось, что не он один вспоминал своих близких. Саске был приятно впечатлён, когда ей удалось использовать хенге. Она этого не знала, но он уже выучил эту технику, выпросив у Итачи несколько часов совместных тренировок. И именно поэтому у неё и вышло. Но ей знать было не обязательно — маленькая победа слишком вдохновила её на подвиги, чтобы одним неуместным словом всё разрушить. Их отношения ведь только начинали строиться. А в Саске так внезапно проснулись взрослые черты характера. И почему-то ему казалось, что это под впечатлением от увиденных событий будущего. Ох как же его повеселило то, как она пыталась поубираться в его непомерно огромном поместье! И то как она глухо материлась сквозь зубы, но продолжала оттирать кровь с пола шваброй, в полразмера большей чем она сама. Но она быстро приспосабливалась — это было видно невооруженным глазом. Саске наблюдал за тем, как она перекладывала сакэ, припрятанное его братом, а потом отхлебнула немного и вырубилась на несколько часов; он крутился рядом и когда она была в ларьке на торговой улице, покупая самые дешёвые сигареты. И по возвращению домой Саске не смог удержаться, чтобы не наехать на неё. Но эта непробиваемая девушка лишь кивала, хмыкала и делала новую затяжку. Он уже успел понять, что уговаривать её бесполезно. Кристина была в этом так похожа на Итачи, прямо один в один — то же упрямство, тот же нрав, такой же огонь в глазах, стоило её распалить во время спора, та же улыбка. Ужаснейшей мукой для него было видеть эту улыбку. Словно смотрел на лицо Итачи, ставшего девушкой. Отличались у них только глаза. Прохладные, глубокие темные омуты брата будто были зеркальным отражением экспрессивных, живых и энергичных ярко-зелёных глаз дерзкой девчонки, что всегда держала спину прямо и была готова ко всему. Особенно к ножу в спине. Наверное именно поэтому она и не умела усидеть на месте в одной позе дольше десяти секунд. Он также каждый раз наблюдал, пока она вертелась у зеркала, охала и покупала вечером не любимую низкокалорийную еду, а брала фаст-фуд на вынос в разных кафе. Она искренне хотела, чтобы её новое тело не выглядело как ходячий мертвец. Саске было, в принципе, всё равно, но что-то тёплое каждый раз разрасталось в груди от её заботы. И она ведь не знала, что он за ней наблюдает от скуки. Она делала это просто так. Саске тихо посмеивался, когда ей не удавалась какая-то техника или когда она проваливалась под воду на тренировках. И каждый раз соглашался помочь, стоило ей только попросить. Единственное, чего он не хотел делать по её просьбе, так это делиться воспоминаниями. Умом он понимал, что это нечестно, но просто не мог заставить себя отдать практически незнакомому человеку, буквально, часть себя, хоть она имела все права знать его прошлое в деталях. Но он оттягивал этот момент. Она ведь терпеливая, а он никуда не спешил. Саске помнил, как переживал, когда понял, что тело Шисуи плавает в речке всего в каких-то пятидесяти метрах от Кристины. И решил помочь, подкинув в её сон подходящее воспоминание. Он не был близко знаком с Шисуи, но он был уверен на сто процентов, что идея спасти его была хорошей. И он даже не сомневался в том, что Кристи хватит сил его выходить. Оказалось, все представители клана при активированном шарингане могут его видеть. Это он узнал после того, как бесшабашная девка вернула Шисуи его глаз, а тот увидел его, стоящего за её спиной. Саске просто чудом пронесло — Шисуи ничего не сказал по этому поводу, наверное списал на галлюцинации. Вот только потом, пока она была в деревне, позвал его по имени и в приказном тоне заявил, что Саске надо немедленно появиться, ведь он всё знает о переселениях душ из других миров и прочем. Ох и долго они орали друг на друга тогда. И оба отстаивали не только свои, но и чужие права — Саске не мог позволить отзываться плохо о своём брате даже его лучшему другу. В ход пошёл даже Мангёке Шисуи. Сошлись на том, что обоим казалось оптимальной идея натаскать Кристи и слать её на «переговоры» к Итачи: из её же воспоминаний оба без особых проблем вычленили её искреннюю симпатию к современному гению клана Учиха. Саске помнил каждый раз, когда Кристи проводила время с Наруто. Он всегда был рядом. И ревновал. Просто жутко ревновал. Особенно сильно когда она пошла выяснять отношения к банде малолеток, постоянно наезжающих на Наруто. Конечно, он не имел права возмущаться, но собственничество заставляло его каждый раз хмуриться и сопеть, стоило только Кристи улыбнуться или чем-то помочь Наруто. До последнего он надеялся на то, что это лишь подростковый максимализм и она при первой же возможности отстанет от Узумаки. Его мнение поменялось ровно в тот самый момент, когда она подставилась АНБУ, решившим в очередной раз поглумиться над Наруто у школы. Именно тогда он перестал считать, что это просто увлечение. Она действительно хотела помогать Наруто, искренне хотела. И именно тогда он перестал ревновать. Просто Саске слишком естественно провёл аналогию с его собственным отношением к Итачи и его собственному искреннему желанию в любой ситуации помогать своему аники, чтобы не понять отчего Кристина без каких-либо сомнений пошла на такой, чуть ли не самоубийственный, поступок. Шисуи, выслушав этот монолог из уст Саске, только посмеялся и сказал, что дети всегда всё утрируют. Саске на его слова обиделся и три раза подряд включал ледяную воду, пока старший Учиха был в душе. Их с Кристиной разговоры всегда имели характер ссор у молодожён — битые вещи, крики, хаос, обиды и взаимные претензии. Но для них стало привычным, чтобы каждый вечер он возвращался и садился рядом с ней пока она читала очередную книгу. Каждый раз он возвращался, и каждый раз она готовила ему чашку свежевыжатого томатного сока. Это было чуть ли не традицией. Шисуи даже не удивлялся уже, увидев как Саске сидел у её бока, попивая сок, а на коленях лежала голова сопевшего Наруто. В принципе, это были хорошие дни. Жаль только, что для того, чтобы их наконец получить, нужно было умереть от рук собственного брата.