Принцессы всегда должны улыбаться

      После этого отдыха, который разрешил многое между Мун и Тоффи, Баттерфляй лежала в кровати и вертела в руках свой кулон, думая над его предназначением и зачем он вообще именно ей.       Летний день был чрезвычайно тёплым и солнечным, что не могло не нравиться. Баттерфляй ещё пару минут пролежала в кровати и решила, что стоит найти хотя бы немного информации о этой вещице, иначе она не сможет спокойно спать. Мун пошла в библиотеку. Увидев за столом работника, который с многозначительным лицом читал взахлёб какую-то книгу, принцесса медленно подошла и тихо кашлянула, намекая на своё присутствие. Работник тяжело вздохнул, думая, что в библиотеку пришла очередная девчонка, любящая повыпендриваться и показать себя умнее всех, каких, к сожалению, в современном мьюнианском обществе было достаточно много.       — Как всегда, понапривозят всяких фифочек, а потом разбирайся с ними, — захлопнув книгу, чуть грозно сказал работник. Мужчина поднял голову и увидел принцессу, после чего тут же замялся, — Оу, принцесса Баттерфляй, прошу прощения…       — Мне не привыкать, — процедила сквозь зубы весьма скромно девушка, чуть съёжившись.       — Я мог вам чем-нибудь помочь? — любезно спросил мужчина. На вид ему было около пятидесяти лет, он давно работал в библиотеке в замке, помнил Мун ещё совсем малышкой, которая любила зачитывать до дыр сказки про принцесс и любовь, и знал многих посетителей.       Мун задумалась и сняла кулон, посмотрев на него, как в последний раз.       — Возможно, я спрошу глупую вещь, но… — девушка замялась, нервно хихикнув, — Я хочу найти хотя бы малейшую информацию об этой вещи. Я не имею ни малейшего понятия, что с этим делать. История того, как у меня это появилось очень странная и я не хочу её рассказывать, иначе вы меня примете за сумасшедшую…       Мужчина ничего не ответил. Он аккуратно взял кулон из рук девушки и начал разглядывать его с большим интересом.       — Этот кулон — ценный артефакт, если можно так выразиться. Эта вещь весьма древняя, и была утеряна ещё несколько тысяч лет назад, — сказал библиотекарь спустя минуту осмотра, — Это кулон богини Луны, который передавался из поколения в поколение, но после битвы мьюнианцев против так называемого Охотника за голубой кровью, кулон был утерян. Возможно, это покажется грубостью, но мне хотелось бы всё же поинтересоваться, откуда он у Вас?       Мун тяжело вздохнула. Она рассказала всё про странный сон, про призраков, и прочее, в том числе и про Эклипсу, которая также являлась частью сна. Всё было слишком запутано.       — Если у меня и есть литература про Ваш кулон, принцесса, то она весьма древняя и ветхая. В конце концов, эти истории уже давно забыты, — с неким сожалением сказал работник.       — Ничего страшного, я, может, сама что-нибудь поищу… — сказала Баттерфляй, вздохнув и чуть опустив плечи. Девушка пошла в самую глубь библиотеки, обычно там было скопление старых книг, тем более, туда никто не ходит, а значит, принцессе никто не будет мешать.       Мун взяла несколько книг, которые, по её мнению, смогут как-то помочь ей. Сев за стол, девушка сделала резкий вздох и решительно принялась за первую книгу. Она была чересчур пыльная.       Мун быстро пробегала взглядом по строкам, иногда цепляясь за какие-то слова и переосмысливая их. Дело близилось к вечеру, и Мун ничего дельного не нашла. Она думала над некоторыми строками и двумя личностями, которые она смогла выискать в литературе и о которых, возможно, говорил библиотекарь.       При одной из битв между мьюнианцами и Охотником за голубой кровью (который был так назван ввиду покушений и убийств представителей королевских кровей, но личность так и не установлена), род древних поселенцев Мьюни с фамилией Винсент, был проклят забвением, но спаслась лишь одна девушка — Венера, которая всю оставшуюся жизнь посвятила изучению заклинаний. Использовав запретное заклинание бессмертия, стала призраком и нашла кулон в форме полумесяца и сердца, с чьей силой она не смогла справляться.       Каждые сто лет она могла вернуться в физическую форму ровно на три дня, являясь во сне тому, кому по давно прописанному пророчеству мог быть необходим кулон богини Луны, пытаясь отдать кулон, но всё было безуспешно — Венера не могла найти достойных.       Мун думала, почему, если никто за тысячи лет не подходил для этой роли, то почему кулон выбрал ее? Неужели она настолько особенная?       «Я же просто обычная принцесса, которой когда-нибудь нужно стать достойной своего народа королевой… Может я и правда связана с этим кулоном, хотя бы малейшей частью… Но кто я такая, чтобы так думать? Я никогда не была какой-то особенной, я не сделала ничего необычного или выдающегося…» — думала Мун. Она смотрела на полки книг, на стопку рядом с собой.       «На самом деле я просто…» — начала новую мысль девушка.       — Ничто… — закончила мысль девушка, только последнее слово она проговорила вслух, чего сама не заметила.       — Что? — переспросил Тоффи, который уже около получаса сидел сзади девушки за читательским столом, и читал какую-то книгу. Мун испугалась и резко обернулась. Её глаза стали как две тарелки. В голове девушка успела перебрать все нецензурные слова, которые она только знала, только встал вопрос — откуда престижная девушка из весьма приличной семьи понабралась таких слов?       — Ты какого чёрта здесь делаешь?! — спросила девушка тихо, но её удивлению не было предела.       — Я просто пришёл почитать в тишине, и случайно увидел тебя. Ты была настолько увлечена, и ничего не замечала вокруг, что я не стал мешать. Так поступил бы каждый нормальный человек на моём месте, — ответил Тоффи, после чего продолжил: — Флай, уже поздно, думаю, тебе надо отдохнуть. Ты чересчур бледная и выглядишь очень уставшей, — сказал он уже нежнее.       — Да, ты прав… У меня голова пухнет от всей это информации… Не стоит себя так нагружать сразу, — согласилась девушка, после чего встала из-за стола, сложила книги в стопку и убрала их, потом подошла к ящеру, — Пошли, что ли, вместе… — предложила она, чуть смущаясь.       Тоффи улыбнулся и тоже встал со стула, уходя из библиотеки вместе с девушкой.       — Кста-а-ати, завтра же во дворце бал в честь Дня Воссоединения монстров и мьюнианцев. Я же приглашён, принцесска? — после этих слов Мун остановилась и посмотрела на ящера с доброй улыбкой на лице. Уставшие глаза словно сверкнули в вечернем сумраке. Баттерфляй с минуту поглядела на парня и тихо ответила:       — Конечно, Тофф, — после этих слов она нежно поцеловала ящера в холодные и шершавые губы, чуть обняв его широкую спину, — Я люблю тебя, — прошептала она.       — Я тебя тоже, Мун, — ответил Тоффи, так же обняв принцессу и целуя её в макушку чуть растрёпанных платиновых волос. ***       На следующий день в королевство Баттерфляев съехались многие жители Мьюни — начиная простыми людьми и заканчивая представителями знатных родов монстров. Кто-то был рад, что монстры и мьюнианцы отныне могут жить вместе, а кто-то был совершено против этого, тихо ненавидя одну из сторон.       — Оу, Мун, наконец-то я тебя нашёл, — сказал Тоффи, чуть ли не подбежав к принцессе. Он был рад, что наконец-то нашёл её среди других фифочек, создающих серую толпу одинаковых девушек. Однако, Мун была какой-то другой. Баттерфляй улыбнулась словам ящера и пошла с ним на тихий балкон, где было не было надоедливых личностей. Принцесса молча глядела на полумесяц в небе, который был ярче всего этим вечером. Вокруг были усыпаны мерцающие звёзды, — Красиво… — сказал парень, глаза которого тускло светились в темноте. Мун чуть поёжилась от холода и Тоффи улыбнулся. Он снял свой бордовый пиджак и накинул на плечи девушки. Баттерфляй улыбнулась и тихо сказала:       — Спасибо… — после этих слов она чуть отошла и села на небольшое кресло, приглашая ящера сесть рядом. Тоффи, любуясь девушкой в лунном свете, добавил:       — Тебе идёт бордовый цвет, — подметил он, поправляя пиджак на плечах девушки, который постоянно падал ввиду того, что он был очень велик принцессе. Мун начала понимать, что в какой-то мере ящер прав — ей идёт кровавый бордовый цвет. Мун всегда старалась игнорировать тёмные цвета, помимо своего любимого синего, считая, что тёмные цвета совсем не для особей королевских кровей, таких, как она. Мун собралась уйти обратно в зал празднования, чтобы взять охлаждающих напитков, но Тоффи её остановил, сжав руку девушки.       — Не уходи, — прошипел парень, сильнее сжимая ладонь девушки, прижимая к своей груди. Мун начала ощущать его быстрое сердцебиение. Септарсис прижал к себе девушку и чуть наклонил голову, собираясь её поцеловать, — Я надеюсь, тот тупой, как бревно, паренёк по имени Ривер не отобрал у тебя первый поцелуй?       Мун даже сало мерзко от таких слов. Она ненавидела Ривера.       — Нет, я бы давно уже порвала его за такое, — тихо ответила девушка, выдыхая ему в губы, кладя руки на покатые плечи парня и мягко целуя, чувствуя всю ту нежность, что она никогда не ощущала прежде, — Я просто хочу взять напитки нам, — после этих слов принцесса, не зная, куда деть руки, поправила галстук на шее ящера. Мун сжала его слишком сильно и Тоффи негромко прокряхтел, начиная тяжелее дышать. Мун ойкнула и ослабила хватку, чуть хихикнув. Тоффи одной рукой прижимал Мун за талию к себе, а другой он аккуратно проводил когтями по тому месту на груди, где проходил вырез платья. Тоффи чуть наклонился и поцеловал девушку в шею, чуть прикусывая кожу. Та еле слышно простонала, для неё такие ощущения были в новинку. Девушка глядела на парня своими чуть сонными глазами цвета полевого василька и произнесла: — Тофф, отпусти.       Тоффи отпустил девушку из своей цепкой хватки, и та ушла, шурша бальным платье, которое не было в пол и не слишком пышным. Мун не любила такие платья. По пути принцесса увидела сестру. Метеора улыбнулась.       — Вы с Тоффи так мило смотритесь, — после этих слов Метт приложила руку к своей щеке, а в глазах засияли искорки гордости за свою старшую сестру. Мун чуть смутилась.       — Ты правда так считаешь? — спросила старшая принцесса.       — Безусловно, — ответила та, чуть ухмыльнувшись.       Мун вернулась к парню с двумя стаканами холодного лимонада со вкусом вишни. Мун выпила вес стакан сразу и облегчённо выдохнула.       — Я просто умирала от жажды… — сказала та. Тоффи заметил по взгляду девушки, что уже засыпает.       — Кажется, кое-кто хочет спать, — ехидно произнёс ящер.       — Да, ты прав… — устало произнесла та. Тоффи подхватил Баттерфляй на руки, отчего та испугалась, — Что ты делаешь?!       — Принцесса, не стоит утруждать себя, я тебя сам донесу до постели, — после этих слов Мун налилась алой краской, а её ромбы начали тускло сиять от переполняющих её эмоций. Губы растянулись в улыбке наслаждения. Тоффи нравилось доводить Мун до смущения и порой даже до стыда.       Тоффи аккуратно открыл хвостом дверь в комнату Мун и уложил её на кровать.       — Может, тебе надо переодеться? Ты же не будешь спать в душном платье с тугим корсетом, да ещё и в моём пиджаке? — спросил Тоффи. Мун привстала и вздохнула, подходя к шкафу и взяв первую попавшуюся под руку ночную рубашку, после чего удалилась в ванную переодеваться. Тоффи повесил свой пиджак на стул, который в свою очередь стоял за письменным столом.       В хаосе мыслей Септарсис муторно потёр ладони друг об друга и чуть напрягся. Он вытянул вперёд извилистый хвост и чуть потянулся, давая мышцам расслабиться. Мун вышла из ванной в одной коротенькой голубой ночнушке. Баттерфляй молча легла в кровать и чуть улыбнулась, наслаждаясь моментом, что она наконец-то легла в кровать, приняв горизонтальное положение и начав предаваться сну. Баттерфляй, несмотря на загруженный график, очень любила поспать подольше и могла долго нежиться в кровати, даже если ей давно надо было вставать и собираться по каким-нибудь важным делам.       Тоффи поцеловал Мун в висок на ночь и собрался было уходить, но его остановила тёплая ладонь девушки.       — Тофф, может останешься? — попросила Мун с мольбой на лице. Тоффи не смог устоять перед таким милым личиком девушки и сел на кровать, гладя её по голове, а сам медленно снимая обувь. Раздевшись, он лёг рядом с Мун и приобнял её.       — Спокойной ночи, — сказал он, после чего услышал, как Мун уже тихо сопела.       На следующий день Тоффи ушёл раньше, чем Мун успела проснуться. На стуле остался висеть пиджак бордового цвета, который безбожно забыл Тоффи.       Или специально оставил?       Баттерфляй проснулась незадолго до обеда (впрочем, все привыкли, что Мун не приходит на завтрак в выходные дни или на каникулах, или когда она болеет типичными простудными заболеваниями). Девушка увидела на стуле аккуратно висящий пиджак и удивилась — Тоффи в кои-то веки забывает свои вещи? Неужели он не такой идеальный, каким он всегда стремится показать себя в глазах принцессы? Девушка не придала этому какого-либо должного значения и решила переодеться в более подобающую и чистую одежду, после чего прогуляться до дома Тоффи и с чистой совестью отдать ему пиджак.       Баттерфляй надела лёгкое голубое платье с вышивкой в виде розовых цветов на груди, а волосы убрала розовым ободком. На ногах были кеды такого же цвета, как и само платье. Мун любила голубой цвет, прямо как её волосы или глаза на солнечном свету, и он ей шёл.       Комет всегда считала, что её дочь — почти точная копия отца — тот же самый склад ума, глаза, многие привычки и характер, бойкость и отвага, даже оттенок волос отличался всего лишь в несколько тонов, у покойного короля они были немного темнее.       Баттерфляй быстро дошла до дома парня и собралась позвонить или постучать в дверь, как сзади неё она услышала его же голос:       — Мун, я здесь, — Баттерфляй оглянулась и подошла к ящеру, который, видимо, решил полежать на траве в столь погожий летний день. Дом ящера находился на небольшом склоне, а сам парень лежал на его склоне, откуда можно было рассматривать бесконечно голубое небо или тёмный небосвод, усыпанный тысячами звёзд. Мун не стала терять время и легла рядом с ящером, поправляя своё платье, — Не знал, что ты настолько крепко спишь. Я хотел тебя разбудить утром, чтобы сказать, что я ушёл, но ты просто что-то недовольно пробормотала.       — Ага, — согласилась Мун, после чего опомнилась, для чего она сюда вообще пришла, — Ты у меня пиджак забыл…       — А? — переспросил Тоффи, поначалу не понимая, о чём принцесса вообще говорит, — А, это… Можешь его себе оставить, — Баттерфляй удивилась.       — То есть… Как? — Мун казалось это странным, — А, дай угадаю– тебе стало мерзко, что я его носила и решил просто сбагрить этот пиджак мне? — девушка хитро улыбнулась своим же словам. Тоффи тихо рассмеялся.       — Нет, я просто считаю, что на тебе он смотрится намного лучше, — Тоффи встал с травы и протянул принцессе руку, помогая ей встать. Септарсис выхватил элемент одежды из её рук и накинул ей на плечи, любуясь, как же она всё же неописуемо хороша в пиджаке, который, казалось бы, несколько часов назад принадлежал ему. Мун бы ни за что не подумала, что что-то тёмное хорошо смотрится на ней, хотя, он и не исключала вариант, что Тоффи чисто для приличия сказал это, дабы не расстраивать свою любимую принцессу, — И ещё вот, — с этими словами он аккуратно одел на голову девушки венок из незабудок, который несколько мгновений назад крутил в руках, словно маленький мальчишка.       Мун задумалась — может она далеко не других обманывала вокруг себя, а саму себя? Иногда принцесса задавалась вопросом — почему всё должно быть так плохо, когда не надо, но ответа за все четырнадцать лет её светской жизни так и не было. Изредка девушка думала, что всё вокруг — это бесконечный сон, а сама Мун в реальности спит в тёплой постели и живёт совсем другой жизнью. Без королевских проблем, без тех, кого она готова зарезать и одновременно крепко обнять, никуда не отпуская.       И она совсем не Баттерфляй.       Баттерфляй часто писала мысли по поводу этого в своём дневнике, который она всегда хранила под подушкой.       Хотя лучше бы она хранила там нож.       Мун всегда обманывала себя тем, что она может иметь своё собственное мнение, волю, и другие качества и умения, которым должен обладать каждый уважающий себя человек. Но Мун не может. Она ведь принцесса. Принцессами рано или поздно мечтала стать каждая девочка, не понимая, какая порой боль скрывается в этом слове. Баттерфляй — наследница королевского престола — Мун Баттерфляй, которую рано или поздно все полюбят и будут (не) уважать. А для самой себя Мун — жалкая трусиха и ничтожество. Она никогда не делала чего-то выдающегося, как все другие королевы в её возрасте. По крайней мере, Мун сама так считала. За неё всегда всё выбирали, начиная платьем и заканчивая решениями, ссылаясь на то, что она ещё слишком мала для принятия собственных. Её не спрашивали. Ей всегда говорили: «Ты — принцесса. Ты должна быть идеальной. Ты не должна показывать свои эмоции при простых людях. Принцессы всегда должны улыбаться, и в какой бы то ни было ситуации оставайся камнем в душе».       И так всегда, но Мун привыкла.       Мун вспомнила, что как-то раз она писала в своём дневнике:       «Наверное, я ненавижу быстротечность времени просто из-за того, что у меня есть потаённый страх…страх отпускать тёплые воспоминания, которые хотелось бы держать при себе дольше, страх смотреть в лицо холодной реальности. Ведь вся моя жизнь и есть сплошная холодная реальность.»       Тоффи обхватил лицо девушки руками, продолжая непрерывно смотреть в её очи, в которых словно спряталось небо, в которых отражалось солнце столь приятного душе дня.       — Я люблю тебя, — прошептал он, после чего начал нежно покрывать лицо Баттерфляй поцелуями, особенно аккуратно он обходился с ромбами на щеках. Тоффи помнил, что Мун когда-то говорила ему, что место, где находятся фамильные знаки Баттерфляев, очень чувствительны и нежные, их легко поранить, что Тоффи очень легко мог сделать своими острыми клыками, поэтому Мун всегда просила целовать её щёки особо аккуратно. Пожалуй, это единственное, чему Тоффи слушался, когда что-либо было связано с его горячо любимой Мун. То, что Тоффи в принципе всегда аккуратно обходился с Мун и порой даже был готов умереть за неё — это его уже личные принципы. Мун приложила свои тёплые, в какой-то мере даже горячие (по крайней мере, так казалось Септарсису), руки к его холодным ладоням и потупила взгляд вниз.       — Я тебя тоже, — проговорила она с лёгкой улыбкой на лице. Её улыбка была как сахарная вата — такая же мягкая, нежная и сладкая.       Её улыбка была как первый снег в ноябре, который тут же таял и пропадал.       Её улыбка была в точности как у Эклипсы.