Дорога из жёлтого кирпича

      Голова болела жутко. Дворник, пришедший на работу в пять утра, сначала удивился спящему человеку, а затем разбудил. Мия первые десять секунд просто сидела в ступоре, а затем нервно поблагодарила мужчину и пошла в сторону супермаркета. Хотелось спать и пить. В голове судорожно переплетались воспоминания — свои и чужие — о сегодняшней ночи, не укладывалась спокойно лишь одна мысль (чужая): «Не стоит искать меня».       После бутылки воды стало легче и дышать, и мыслить. Ключи от квартиры нашлись в кармане куртки, сама квартира в уже светлом жилом квартале. Редкие собачки и кошки пробегали там и сям, некоторые даже выли друг на друга, отчего девчачья голова пошла по швам: на небе появилась радуга, на деревьях застыли обезьяны, под собственной кроватью — Красный Череп… То ли сон, то ли галлюцинации — девушка не поняла. Она проснулась в холодном поту, вспоминая, как уродливый Зола играет с мозгами немцев, американцев, Барнсов, Поуисов… После долгих глубоких вдохов-выдохов спокойствие было найдено, и девушка прошла на кухню, не спеша собирая остатки еды в тарелку, наливая кофе в кружку. На часах было шесть вечера, значит, вот-вот начнутся вечерние новости. В Бухаресте редко происходило что-либо важное, но Мие казалось, что проспала она как минимум полвека, так что не включить телевизор не получилось. Как оказалось, пятнадцатого августа, то бишь завтра, состоится праздник в честь Святой Марии. В прошлом году большинство мелких предприятий приостановило свою деятельность, на в культурных парках собралось множество людей. Девушка решила, что посетит мероприятие, потому что хочется развеяться.       Помыв посуду, Поуис включила ноутбук и зашла на сайт своей школы. Не той, в которой училась, а той, в которой совсем скоро начнёт преподавать. Вообще, со своей английской школой ассоциируются лишь дождь и бледные одноклассники. Почему-то бледными она их считала не за цвет кожи, а за то, что ни одно лицо она бы не припомнила с улыбкой: они были мрачные, скучные, тусклые и немногословные. Последнее передалось и самой девушке, но смотрится это вполне приемлемо. Ещё была Эмма. Единственная, кто слушал то же, что и Мия, одевался так же, читал те же книги и даже ушёл из дому, чтобы поддержать подругу. До прошлого года они жили вместе, правда, пути их заметно разошлись: рыжая переезжала, увлекалась экономикой и социологией, а шатенка отчаянно собирала информацию об инертных газах. Часто они зависали в кофейнях и библиотеках, просто читая Карла Маркса и Менделеева. Эмма хотела в Россию, потому что сохла по русскому парню. В этом году они должны начать встречаться по-настоящему, и Поуис нужно будет в этом убедиться.       Учеников в старшей школе триста, и социология у них появится впервые. Придётся знакомиться со школьниками, знакомить их с предметом… Это как раз то, чего боится девушка с раннего детства. После постоянного хождения с одним человеком совсем неудобно, да и не надо заводить новые знакомства. Джеймс — просто исключение; наваждение, вышедшее из-под контроля. Мужчина оказался спорным типом, на самом деле, и Мия по-прежнему плохо понимала, почему всё ещё жива, почему находится здесь, просиживая задницу без дела, почему видит сны о Баки Барнсе и желает с ним разговаривать.       Девушка быстро накинула куртку с перчатками, и покинула квартиру. Улица встретила ее легким ветром, стрекотом насекомых и едва уловимым запахом кофе, вслед которому двинулись сразу несколько человек. Ближе к трассе запах растерялся, но вернулся с удвоенной силой спустя двести метров: он бил отовсюду. Оголив правую руку, Поуис легонько, словно невзначай коснулась незнакомого блондина, улыбнулась и свернула налево. Здесь горели огнями салон «Мрачная красота» и новая кофейня. Девушка подумала, что где-то уже видела салон, и недоумевала, почему не видела эту кофейню. Внутри было просторно: всего несколько столиков, кресла, стойка и стены в американском стиле.       — Привет, — акцент у официанта тоже американский. Внешность соответствующая. — Желаете круассанов, тостов или просто кофе?       Мия выдохнула и посмотрела на парня. Типичный задолбавшийся студент — по опыту знала, как утомляют эти бездонные мешки под глазами.       — Всё вместе, — сказала девушка на английском, прикидывая, поймёт ли тот намёк.       За окном стояла счастливая группа людей, кажется, школьников, широко улыбающихся, и Поуис думала о том, что же у них на уме, что за плечами. Вспомнился незнакомый блондин, проходивший здесь совсем недавно. Заставивший её улыбнуться, ведь, боже, как же они похожи. Двадцатилетняя Мия и тридцатилетний Шелдон.       … Сигаретный дым приятно заполнял лёгкие, приглушал столь надоевшее гудение в ушах, закрывал глаза на проблемы. Растяжимое понятие… Проблемы. Кто-то, возможно, потерял бумажник, у кого-то потёк макияж от дождя, а у кого-то вся жизнь — сплошная проблема. В последнее время он часто ловил себя на мысли, что лишь сигареты спасают его от бессонных ночей, отсутствия аппетита, неустойчивых эмоций, нежелания писать, нежелания выходить на улицу, готовить, ходить в туалет, разговаривать, пить, существовать. Жизнь превратилась во что-то тусклое, безликое, пустое. Ему казалось, что он попал в какой-нибудь роман, главный герой которого сначала попадает в глушь, а затем произойдёт нечто невероятное, из-за чего персонаж станет отчаянно цепляться за жизнь. Впрочем, сейчас ему это всё неинтересно. Сейчас ему нужна лишь сигарета.       Плотный туман затмил обзор, или он просто ослеп? Перед глазами то царила тишь, то всплывал чей-то блёклый образ. В ушах звенело. Хотелось снова провалиться в сон, но чей-то голос изо всех сил этому препятствовал. А затем и губы. Сухие, твёрдые, изредка покрывающие чужие. Он задохнулся, видимо, однако воздух в него успели вкачать. Причём этот воздух ничуть не помогал, напротив — выкачивал последние мысли мужчины.       Всегда был слишком брезглив, чтобы позволять себе находиться среди отвратного запаха. А сейчас чьи-то безжизненные губы грубо вкачивали в него воздух, отчего он закашлялся. Кто-то поблизости облегчённо выдохнул.       Долгожданная мгла. Неизвестно, сколько он пролежал в таком состоянии, но в определённое время в него попадали две лекарственные капсулы, и парень бы даже поморщился, если бы не неспособность соображать. Только очнувшись, он понял, что невольно пьёт анальгетики, любезно принесённые улыбчивым незнакомцем. Хозяин дома был молод, но улыбался так, словно прожил как минимум тридцать лет, пропитанные безумием.       — Приятного аппетита.       Мия испугалась, услышав эту фразу после разбора воспоминаний человека, выжившего после этого.       — Спасибо, — мягко сказала она и ополовинила длинную кружку кофе.       … Мгла. Сначала он думал, что это туман или дым, но это оказалось нечто менее значимое, отныне и до конца преследующее его.       Где-то внутри веяло гарью, словно кто-то всё не собирался выключить газ, словно пытался избавиться от страха, сжечь его. Раз и навсегда.       Но все мы понимаем, да, что разом всё не закончится? Тщетные попытки. Навсегда тоже не закончится. Отныне и до конца кое-что будет ходить по пятам, пускай в тени, на краю сознания.       Хочется затянуться, подумал он, проснувшись. Часов в комнате не было, шторы плотно перекрывали обзор на улицу, но слабый свет всё равно просачивался. Парень выдохнул с трудом. Застонал. Подумал, что ему снова втолкают в рот эти чёртовы таблетки, начал оправдываться перед собой, все ещё скуля от боли. Ноги обдавало тупой болью, задевая, кажется, даже паховую область и живот. Тошнило…       Мия не поняла, чьё воспоминание только что увидела.       … Пара мыслей не давала ему покоя. Он особо не ввязывался в любовные отношения, его на это не тянуло. В подростковом и в начале студенческого возраста за ним бегало немало девушек, с которыми он был не прочь поразвлечься. Поразвлёкся. Ему хватило гадкой любви сполна. Нет, не было безответной любви, утери половинки или прочих сопливых вещей. Кроме секса не было ничего.       Наутро девушка проснулась в разгромленной квартире.