Нежный звон Рождества

Название: Право судить Пейринг/Персонажи: Артур/Мерлин Жанр: Романтика Рейтинг: PG-13 Предупреждения: модерн АУ, реинкарнация Краткое содержание: Иногда в спорах рождается истина. Иногда - вражда. А иногда право на новое счастье. Тема дня: Письма и открытки «Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним». Мерлин много раз слышал эту фразу и каждый раз нервно улыбался в ответ, активно кивая головой и повторяя выразительное: «О, да-а-а!» Он каждый раз говорил это с таким видом, словно бы его лично коснулись эти изменения, и это ему пришлось в них тяжелее всех, на что, как правило, все друзья, знакомые и просто случайные собеседники не могли удержаться от насмешки. Худощавый, лопоухий, неуклюжий и нелепый Эмрис никогда не производил впечатление человека, хоть что-либо знающего о жизни. Выразительный идиот, всем казалось, что он живет в каком-то своем, не тронутом временем мире, и это его активное участие в обсуждении перемен ни на кого не производило впечатления. Мерлину каждый раз было обидно почти также, как и века назад, когда он где-то на задворках Камелота спасал жизнь наследному принцу, а Артур потом выговаривал его за слишком частые походы в таверну. Вот только мнение Артура было важно для Мерлина, а насмешки этих людей — нет. Впрочем, это не мешало ему дуться — столь же выразительно — и отмахиваться от любых рассуждений о переменах и истории. Он мог бы рассказать много интересного всем этим напыщенным дуракам, но они бы все равно никогда не поверили. Да и не было это важно. Мир и впрямь менялся. Стремительно, неудержимо, Мерлин иногда не мог понять, в какой момент запряженные лошадьми кареты вообще успели смениться на первые автомобили. Мобильные телефоны и вовсе до сих пор заставляли его восхищенно качать головой. И да, разумеется, это тоже было темой для насмешек для всех его приятелей. Но вот тут-то Мерлину было совсем не обидно. Как бы они могли понять, насколько стремительно на самом деле человечество движется вперед? И как сложно успевать за этим шагом, не позволять себе стоять на месте, не приговаривать «это все для молодых», а спешить, спотыкаться, узнавать. Не отставать ни на полшага и меняться-меняться-меняться. А еще умудряться во этих переменах оставаться собой, тем, кем был когда-то, чтобы однажды, когда состоится такая долгожданная встреча, не изменилось ничего. * Чтобы не отстать во всей этой спешке, Мерлин решил, что для него главное — занять себя чем-то. Так он будет всегда в гуще событий, будет следить за веяниями современности изнутри и, что немаловажно, у него не останется времени на ненужные, тоскливые мысли. Когда-то он пытался жить в стороне от общества, просто бездельничая, и в итоге чуть не свихнулся. Повторять прежний опыт он не хотел, спасибо большое. Так и получилось теперь, что днем Мерлин наизнос работал официантом, а вечером учился. Не для профессии, а просто так, лишь бы занять голову и измотать тело. Впрочем, все университетские шапочные приятели тоже были хорошим дополнением его долгой жизни. Они отвлекали и развлекали, и Мерлин был рад развлекать их в ответ, даже если и служил обычно причиной многих шуток. Все это было мелочью. Университет, который выбрал своей целью Мерлин, не без причины гордился своей исторической кафедрой, а потому часы по этому предмету пихались в невероятном количестве на любой факультет, что на юридический, что на математический, что на психологический. Обычно это смотрелось просто нелепо, но Мерлин был не против, ему всегда было интересно на лекциях по этому предмету. Забавно было сравнивать собственные воспоминания с теми, что печаталось в учебниках, искать различия и подмечать то, что вписали победители. Отчасти, эта помешанность на истории и была одним из факторов, почему Мерлин выбрал этот университет, так что грех теперь жаловаться, но все-таки, когда лекции коснулись истории британских островов шестого века, он не мог на своей задней парте не побиться головой о столешницу. Что ему меньше всего хотелось слушать, так это «сказания о Камелоте». Лектор, как на зло, оказался человеком, явно вдохновленным этой темой. Он расписывал легендарное королевство с недостойным историка восторгом, а Короля Артура представлял великолепным рыцарем. Мерлин терпел, сколько мог, а затем не выдержал, бросил записывать лекцию и начал с чувством выписывать на углу парты послания для всех, кто будет здесь после него. «Король Артур — выдуманный коронованный дурак» — именно так звучало его послание для потомков, основанное на знаниях полуторатысячелетней давности. На самом деле, он мог бы подняться на кафедру и рассказать много куда более интересного и намного более правдивого, но кому это было надо? Так что, стараясь не раздражаться, он занялся вырисовыванием вензелей на своем коротком послании и даже дорисовал над ним неказистую корону. Стыдно ему не было. Все, что плел профессор, было неправдой, и того Артура, которого он описывал, никогда не существовало. И слава Богу. Когда долгие полтора часа, наконец-то, закончились, и лекция подошла к концу, Мерлин немного успокоился, подумал было даже о том, чтобы уничтожить надпись, но потом махнул на нее рукой. Пусть будет, невелика беда. И, в общем-то, забыл об инциденте. Вспомнил он о своей глупой записке на следующей же лекции, когда буквально случайно занял то же место. Под его посланием красовалось другое, четко выведенное черными чернилами: «Зато о нем слагали легенды!» И, подписанное чуть ниже, явно не в адрес Короля Артура: «придурок». Мерлин вывел «сам придурок» прежде, чем успел задуматься о том, что вообще делает. Он что, всерьез собрался спорить с каким-то неизвестным ему идиотом, не то с другого факультета, не то и вовсе из прожигающих свободную студенческую жизнь «дневников»? Хотя, конечно, нашелся защитник. Какой-нибудь малолетний ролевик или реконструктор, растерявший все мозги в восхищении от легенд о рыцарях круглого стола. Мерлин бы посмотрел на этого защитничка в Камелоте, когда он попался бы под руку раздраженному Артуру! Вот уж Артур бы сумел в два счета выбить всю дурь у него из головы. Помедлив, именно это Мерлин и дописал на парте: «и Артур — придурок, который и половины из всех этих баек не совершил!» И, да, видимо Мерлин и впрямь собирался спорить с незнакомым ему фанатом легенд о короле Камелота. * В следующий раз, когда Мерлин оказался в той же аудитории, его место оказалось занято. Он, конечно, сам был виноват, что опоздал, но, в общем-то, было обидно. В конце концов, он все это время мучился от любопытства, ответил ли ему что-то тот придурок или нет. С трудом дождавшись окончания лекции, Мерлин метнулся к нужной парте и склонился над ней, уже держа ручку наизготове. Там и впрямь была новая запись. «Величие определяется не поступками!» — сочилась пафосом первая строчка, и Мерлин насмешливо фыркнул. Слышал бы это Артур, ему бы непременно понравилось. Хотя о чем это Мерлин? Артур достаточно самодовольный осел, чтобы ему понравилось вообще все, что плели о нем на лекциях. Неосторожная, опасная мысль отозвалась острой болью в груди, и Мерлин поспешно вернулся к перепалке на парте. Это был опасный, тонкий лед, на который он уже века назад научился не ступать. Не было причин допускать ошибок сейчас. Тем более, что и на парте еще было, на что отвлечься. «Если история приписывает столько подвигов какому-то человеку, значит, он был достаточно велик, чтобы снискать такую славу!» «Снискать», только подумайте! Точно, это был ролевик. С ним даже и спорить было ниже достоинства Мерлина. Впрочем, Мерлин никогда не был гордым. Он дочитал на парте последние два слова («завистливый придурок») и взялся за свою часть. «…или у всех этих людей просто не было объекта получше Артура. Не из-за того, что этот Король Артур был так уж хорош, а потому что…» Тут Мерлин замер, поняв, что понятия не имеет, что писать дальше. Вообще-то, что-то в его письме явно пошло не так и сейчас грозило скатиться в восхваления Артура. Не то, чтобы Артура не за что было восхвалять. Господи, Мерлин любил этого придурка полторы тысячи лет и всегда был готов отдать за него свою жизнь, но это все было ради настоящего Артура, а не этого унылого образа из легенд! Не найдя ничего лучше, Мерлин послюнявил палец, потер им свою запись, пытаясь стереть, а, когда не достиг особых результатов, старательно заштриховал и начал заново: «Все эти галимые байки умаляют настоящие свершения Артура, словно бы без людских выдумок он ничего и не стоил.» Мерлин замер, растерянно глядя на то, что вышло из-под его руки. Вообще-то, совсем не то, что он собирался. Кажется, случайные мысли об Артуре захватили его сильнее, чем он сумел заметить и чем мог бы себе позволить. С этим нужно было что-то делать, и Мерлин, плюнув на все, бросился вон из аудитории, а потом и вовсе из университета, забив на все последующие лекции. Тот самый тонкий лед в воображении отвратительно громко захрустел под ногами, и Мерлину нужно было как можно быстрее убираться с него. Три вечерних сеанса в кино помогли выкинуть из головы все опасные мысли и, добравшись до дома, Мерлин уснул сразу же, как только упал на диван. А утром, как и всегда, было легче. * «Людям всегда нужен герой. Иногда они находят для этого более удачных кандидатов, иногда менее. Иногда выбирают одних, забывая о других. Иногда и вовсе создают общий, собирательный образ. Ты-то откуда вообще знаешь, что здесь выдумка, а что правда? Нашелся знаток истории.» Вновь оказавшись за «своим» столом, Мерлин три раза перечитал это непонятное послание и удивленно нахмурился. Они, что, в самом деле собираются удариться в философствования на столешнице задней парты аудитории №35? И что этот ролевик вообще хочет услышать от Мерлина? Очевидный ответ «уж побольше твоего» вряд ли был хорошим вариантом. Не то, чтобы Мерлину было важно, что этот парень — если это вообще парень! — о нем подумает. Но от чего-то он казался уже меньшим идиотом, и завязывать этот разговор не хотелось. Хотя можно ли это было вообще назвать разговором? Раз в несколько дней они пишут что-то на парте, да и то не факт, что однажды кто-нибудь не сотрет все это. Мерлин колебался всю лекцию, а под конец, вздохнув, написал под чужими строчками свой номер телефона и короткую записку: «Артур не заслуживает того, чтобы быть собирательным образом». Больше ничего писать Мерлин не собирался. Если этот ролевик пожелает продолжить разговор, они вполне могут сделать это и через смс. Если же нет, то Мерлин и подавно не собирался какому-то незнакомому типу навязывать разговор об Артуре, как бы ему не хотелось бы поговорить о своем короле. Конечно же, жаль, если его мобильный станет достоянием общественности, но, это была незначительная жертва. В конце концов, у Мерлина не было родителей и близких друзей, из-за которых было бы сложно расстаться с «засветившимся» номером, так что большой жертвой этот шаг не был. И все-таки чуть ли не впервые за многие, многие десятилетия это был настоящий шаг Мерлина навстречу другому человеку. * Смс пришла к нему утром в понедельник, как раз, когда он был на работе, сразу подтвердив, что все это время Мерлин общался со студентом дневного отделения. Восторженным придурком-ролевиком, который, наверное, жил на шее своих родителей и даже и не думал работать. Впрочем, Мерлин устыдился всех своих грубых мыслей сразу же, как прочел сообщение: «Я стер твой телефон со стола, придурок. Понятия не имею, сколько человек уже получили его, но это твоя вина. Итак, какого черта ты решил, что в праве судить? Что заставило тебя считать, что Король Артур недостаточно хорош?» Мерлину пришлось ждать перерыва, чтобы забиться в угол в подсобке и ответить. «Спасибо, в смысле, за телефон. Не важно, у кого он теперь, я всегда могу сменить номер. И ты не понял, я считаю, что Артур слишком хорош сам по себе, он стоит намного больше, чем то, что из него делают.» Он хотел было дописать что-то еще, но слишком долго размышлял и в итоге не заметил, как отведенное ему время закончилось. Он успел разве что отправить сообщение и броситься обратно в зал. Телефон достаточно скоро снова завибрировал у него в кармане, но времени на него у Мерлина уже не было. По всему выходило, что на работе лучше не переписываться хотя бы и потому, что он просто не успевает толком сформулировать мысль. По пути до университета у него слишком мерзли пальцы на декабрьском морозе и в итоге нормально взяться за ответ Мерлин смог только уже заняв место в аудитории и полностью забив на лекцию по математике. Точные науки больше тысячи лет плохо давались ему, так что глупо было надеяться, что за сегодня что-либо могло измениться. В общем, Мерлин совсем не сожалел, предпочтя телефон учебе. «Из Артура делают Великого Короля, и ты считаешь, что это плохо?» — гласила смска от «ролевика». Мерлин фыркнул, скривился и начал быстро набирать ответ. «Собирательный образ — это ужасно! Это стирает все достижения одного человека, все его победы над собой и другими. Делает его не настоящим в глазах людей и будущих поколений. Сейчас существует столько книг и сказок, фильмов и театральных постановок. Куча интерпретаций, где нет ничего настоящего. Даже те, кто восхищаются, не верят. Просто потому что нельзя верить, что все это — один человек. Вот ты знаешь, чего Артур добился сам, а что ему приплели, чтобы приукрасить?» «Да уж побольше твоего!» — пришел ответ, и Мерлин недоверчиво хмыкнул. Господи, он общался с потрясающим напыщенным придурком! У самого Мерлина вот пальцы не повернулись такое написать, хотя прав у него на это было явно больше. Он уже хотел было написать в ответ какую-нибудь гадость, как пришла вторая смс: «Но я понимаю, о чем ты говоришь. Это неожиданная точка зрения, особенно учитывая, с чего ты начал. Сначала я решил, что ты по какой-то своей дурацкой причине не любишь историю про Камелот.» Мерлин невольно улыбнулся и окончательно погрузился в переписку. «О, поверь, я не люблю! Историю про Камелот я точно не люблю. Так, а что насчет тебя? Ты что, курсовую про Артура пишешь? Звучит так, словно ты ученый, который жизнь посвятил истории Камелота, а тут тебе кто-то в душу плюнул и на труд всей твоей жизни.» «Вот знаешь, почти в точку! В душу ты мне точно плюнул, придурок. Чем тебе не угодили истории про Камелот? Уверен, это было великолепное королевство. И не обязательно быть замшелым профессором, чтобы хорошо разбираться в какой-то теме.» «Ты ролевик, верно? Или реконструктор. Какой ужас! Вы что, собираетесь с какими-то твоими приятелями, назначаете среди себя рыцарей и короля и развлекаетесь по вечерам вместо того, чтобы работать?» «Королей не назначают, ты, идиот. Это тебе не парламент. И вообще, почему в таком случае ты не считаешь, что мы не назначаем еще и Великого Мага Мерлина?» У Мерлина чуть телефон не выпал из дрогнувших рук, когда он прочитал это. Конечно же, это было логично, нормальное продолжение темы, и, если он и впрямь говорил с ролевиком, то от того можно было ждать чего угодно. Может, они еще и эльфов с хоббитами в Камелот приплели, с таких парней станется. Чему удивляться, что мистическая сторона этому парню интересна также, как и романтический образ рыцарей? Не его вина, что, когда Мерлин печатал ответ, у него горло перехватывало от злой глухой боли, от которой он так удачно бегал. Лед треснул в самый неподходящий момент. «Потому что „Великий Маг“ меньше всего заслуживает места в этих легендах. Артур хотя бы заслуживает того, чтобы остаться в легендах, а этот — нет.» Он отправил ответ и зажмурился, пытаясь перевести дыхание и хоть немного взять себя в руки. Пальцы тряслись, в глазах отвратительно жгло, а сердце отбивало болезненный, нервный ритм. Он знал, всегда знал, что полторы тысячи лет — слишком короткий срок, чтобы простить себя, но за все это время, не считая времени в Камелоте, он умудрялся ни с кем не обсуждать это. Он должен был — обязан! — сразу догадаться, что такие разговоры слишком опасны. Что они могут сломать его самообладание и привести на порог безумия, в которое он чуть не провалился когда-то. Нужно было спасаться, сменить обстановку, убежать от своих мыслей, своей боли и, быть может, он еще успеет исправить положение. И для начала, конечно же, нужно было завязывать с этой перепиской. Как назло, именно в этот момент телефон завибрировал в его руке, и Мерлин почти случайно бросил взгляд на экран. «Это не тебе решать, козел!» — короткое и на удивление злое сообщение отозвалось в Мерлине новой волной боли, и он сорвался. Хоть раз за все эти долгие годы он мог сорваться, разве нет? Он так долго ждал, так много терпел, так много спешил, менялся, держался в надежде на то, что все не зря, что Великий Дракон не обманул, и однажды Артур все-таки вернется к нему, но сейчас у него просто не было сил держаться. А потом будь, что будет. Он машинально — какая глупость в его-то состоянии! — побросал вещи в сумку, подорвался с места и, не слушая окриков профессора за спиной, выскочил за дверь, уже нажимая на телефоне кнопку вызова. Гудки прекратились почти сразу. Голос на другом конце звучал раздраженно и даже зло: — Знаешь что, придурок, у меня нет ни малейшего желания обсуждать с тобой… — Нет уж, ты выслушаешь! — так же зло рявкнул Мерлин, не видя ничего вокруг несясь по коридорам университета. Он понятия не имел, куда спешит. Куда угодно, подальше от знакомых, лекций, людей. Парень на том конце телефона тоже был лишним, он случайно попал по больному и, в принципе, глупо было что-то ему доказывать, но Мерлин уже сорвался. — Так вот, идиот, кем бы ты там себя не считал, каким бы знатоком артурианы не являлся, мне плевать! Достоин Мерлин легенд или нет решать только мне, черт бы тебя побрал, и я тебе говорю — не достоин! Он был никчемным, неловким идиотом, не имеющим ничего общего с этими сраными легендами, и если бы он только был меньшим ничтожеством, то Артур бы не был сейчас всего лишь собирательной сказкой. Он бы совершил все эти подвиги, даже еще больше, и все это были бы его — только его! — достижения! Он бы объединил Альбион, он бы сделал свое королевство самым счастливым, он был бы достойным и прекрасным правителем. У него была бы великолепная, долгая и счастливая жизнь, состоящая из одних только заслуженных им легенд, если бы Мерлин не был таким бесполезным, неловким идиотом! Так что заткнись там, кем бы ты ни был, и не смей даже заикаться, что этот урод заслуживает хоть одного слова в его честь. И вот теперь все, нам больше не о чем говорить, и… — Мерлин, подожди! — голос на другом конце трубке звучал испуганно, и на одно страшное мгновение показался вдруг Мерлину таким знакомым, что он чуть не споткнулся на ровном месте. Впрочем, дыхание у него все равно перехватило, ноги подкосились, и он обессиленно повалился на пол прямо там, где стоял. Как хорошо, что в это время в коридорах никого не было! Как хорошо, что никому ничего не нужно было объяснять. Как хорошо, что Мерлин мог наконец-то сойти с ума без лишних свидетелей. — Что?.. — чуть слышно прошептал он в трубку и только отстраненно удивился, услышав, что глухо всхлипывает. И когда он только успел расплакаться? Ну что за идиот, в самом деле, даже свихнуться достойно не может. — Мерлин… — голос на том конце звучал все так же знакомо и переливался целой гаммой удивительных чувств. Восторгом, недоверием, надеждой, страхом… Всего этого не могло быть, начиная с одного только голоса, но Мерлин все равно слышал его. — Мерлин, идиот, я поверить не могу. Это ты! Ты, придурок! Господи, ты думаешь все это! Какой же ты придурок, боже правый. Сколько времени прошло, а ты все такая же бестолочь. Где ты сейчас? В университете? Не уходи никуда, я сейчас приеду за тобой. Пять минут… Нет, десять! Нет, черт, восемь, обещаю. Восемь минут, только не двигайся с места! — Артур?.. — неверяще прошептал Мерлин, все еще не в силах даже подняться на ноги. Господи, а сойти с ума оказалось намного приятнее, чем он думал. Почему он только сопротивлялся все это время? — Я, идиот, я. Где ты? В универе? Где? Ну, не молчи же, а то меня сейчас удар хватит! Мерлин машинально огляделся. — На третьем этаже. У триста пятого кабинета. В коридоре. На полу. Какая разница? Артур… Артур! Мне столько нужно сказать тебе… Я так много лет хотел сказать тебе… — На полу, — перебил его Артур недоверчиво. На заднем фоне у него звенели, кажется, ключи и хлопала дверь. — К черту, ладно. Пусть на полу, оставайся там. Никуда не уходи, понял? Вообще не двигайся. Это приказ! Потом все скажешь. — Я могу не успеть! — испуганно вскинулся Мерлин и начал было подниматься, но потом, вспомнив о приказе, послушно опустился обратно. — Вдруг я приду в себя? Или проснусь. Или, наоборот, еще больше свихнусь и начну называть твоим именем писсуар. Мне нужно сказать сейчас! — За писсуар ты мне при встрече ответишь, Мерлин, — наигранно проворчал Артур на том конце, но голос его все равно звучал необычайно мягко. — Мерлин, послушай меня. Успокойся и послушай. Я уже еду, слышишь? Мне недалеко, я скоро буду. Ты не свихнулся, правда, это правда я. Я все помню. И что ты, идиота кусок, маг, тоже помню, так что мы еще серьезно поговорим о вопросе доверия и вообще. А пока… хм. Знаешь что, не молчи. Ну-ка, расскажи мне что-нибудь. Что-то об этой твоей жизни, хорошо? Откуда ты, где живешь и… — Какой «этой жизни»? — растерянно перебил Мерлин. — У меня одна жизнь, ты же знаешь, откуда я. Из Эалдора, это небольшая такая деревушка. Ну, ты знаешь. Господи, хотя это не важно, если ты забыл, то это и не имеет значе… — Стой! Ты что, хочешь сказать, что ты, с тех самых пор… Что ты все это время… — Я ждал, — просто ответил Мерлин и невольно всхлипнул снова. — А теперь, кажется, свихнулся под самое Рождество. Вообще-то, отличный подарок. Хоть так. Я так скучал по тебе, Артур. Я так много хотел тебе сказать. И про магию, я так виноват, я… — Заткнись, — на этот раз голос Артура звучал пораженно и болезненно. — Господи, Мерлин, заткнись, пожалуйста. Полторы тысячи лет. Ждал. Господи, мне нужно время, чтобы осознать, через что ты прошел. Господи… Мерлин… Господи. И вся это хрень, которую ты мне наговорил… — Да что я сказал-то не так? — тут же вскинулся он в ответ. — Все так и есть. Артур! Я не уберег тебя, лишился тебя и так виноват перед тобой! И… — Заткнись, — оборвал его Артур. — Я скоро буду. Триста пятый кабинет, говоришь? — Угу, — промычал в трубку Мерлин и замолчал. Артур тоже молчал. На заднем фоне у него менялись звуки, гул машин сменился свистом ветра, а потом глухой тишиной, прерываемой лишь глухим топотом. Самое прекрасное помешательство в жизни Мерлина. Он сидел на полу, слушал дыхание Артура и думал, что готов был бы провести так весь остаток своей бесконечной жизни. Очень, очень длинный остаток. В какой-то момент звук шагов раздался не только в телефоне, но и на лестнице, а в следующий миг в коридоре показался… Артур. Мерлин обессилено опустил руку с телефоном и растерянно уставился на него, такого живого и прекрасного. Самый лучший подарок на все прошедшие праздники — такое реальное и счастливое сумасшествие. — Мерлин, — негромко позвал Артур, подходя ближе. Шаг, еще один, еще, а в следующий миг он уже оказался рядом и, осев тут же, на полу, притянул Мерлина к себе в крепкие, теплые объятия. — Черт возьми, Мерлин… Черт возьми. Мерлин хотел что-то ответить, но слова застряли у него в горле. Он только со всей силы вцепился в Артура в ответ и ткнулся носом ему в плечо. Что было дальше, он почти не помнил. Кажется, Мерлин плакал, но судить он об этом мог только по мокрому плечу Артура. Его трясло, и Артур гладил его по волосам, плечам и спине, прижимал к себе все крепче и крепче и шептал какие-то слова, которые Мерлин не мог даже понять. В какой-то момент он расслышал непонятно к чему относящийся вопрос «Согласен?» и кивнул головой, не разбираясь. Что бы там Артур не хотел, Мерлин был согласен на все. Даже если Артур предлагал разойтись по разным сторонам Лондона и никогда больше не видеться, Мерлин был согласен на что угодно, будь то желание его короля. Когда Мерлин немного пришел в себя, перестал вздрагивать и наконец-то понял, что лекции давно закончились, а мимо них шныряют любопытные студенты, он, наконец, заставил себя отстраниться от Артура и вымученно улыбнулся. — Ну… — неловко начал он, не зная, что теперь делать и говорить. Артур только усмехнулся и, поднявшись на ноги, подал ему руку. — Все, заканчивай, Мерлин. Поехали за твоими вещами. — Что? — с трудом поднявшись он растеряно огляделся и, заметив валяющуюся у ног сумку, потянулся за ней. — Да нет, не надо никуда, вот они. Он поднял взгляд на Артура, увидел его фирменный «ну-что-ты-за-идиот» взгляд и несмело улыбнулся в ответ чему-то такому знакомому и любимому. — Что?.. — Мы едем в твою квартиру за твоими вещами, Мерлин, - медленно, как маленькому или умалишенному, которым Мерлин сейчас себя и чувствовал, начал Артур. - Собираем все твое барахло, сколько бы его там ни было, и перевозим ко мне. Вместе с тобой, разумеется. Надеюсь, где-то в процессе ты окончательно успокоишься, мы сможем поужинать и лечь спать. А завтра начнем новую жизнь. — Что?! — Мерлин покраснел, удивленно выпучив глаза. — Что за ерунда?! — Ты сам согласился, — пожал плечами Артур и, усмехнувшись, вдруг дернул на себя Мерлина, крепко обнял за талию и, зарываясь носом в волосы, прошептал в самое ухо, касаясь его теплыми губами. — И уж конечно я даже и не подумаю разместить тебя где-то еще, кроме своей кровати. Есть возражения? — Что?! — в очередной раз воскликнул Мерлин, но на этот раз так хрипло и неубедительно, что даже сам себе не поверил. Так что не было ничего удивительного в том, что Артур только рассмеялся и потянул за собой к лестнице. — Я так и думал. А на Рождество я представлю тебя семье. Сестре и отцу. Моргане и Утеру. Помнишь Утера? — Утера?! — Я так и думал, что помнишь! — рассмеялся Артур и, уже свернув на лестницу, вдруг сделал шаг в сторону, подтягивая к себе Мерлина, и на мгновение почти болезненно крепко прижал его к себе. — Ты так нужен мне, идиот. Мой идиот. И Мерлин только зажмурился, обнимая его в ответ. После полутора тысяч лет ожидания новая жизнь пришла незаметно, но Мерлин не собирался выставлять судьбе претензии. Тем более, что он точно знал — на этот раз все будет намного лучше.