Дорога в тысячу лет

Безжалостны истории страницы, Писать на них – удел не слабаков. За каждой строчкой – чьи-то судьбы, лица, Рев пламени, лязг стали, стук подков. Но время – добрый друг и враг заклятый — Неумолимо увлечет их в тень, И станет для потомков просто "датой" Кому-то жизнь перевернувший день. И знали бы невольные герои, Борясь, спасая, веря и любя, Что, заполняя летописи кровью, Ни капли не оставят для себя. (с) То, что Рёджи топтал землю уже двадцать первый год кряду, было своего рода счастливой случайностью. А может, великим благоденствием, но в это как-то слабо верилось. Вряд ли богиня удачи решила когда-то обратить внимание на обычного мальчишку из деревенской семьи, которому суждено было умереть еще в возрасте девяти лет, и вероятней было то, что когда погибли и вся его семья, и селение, Рёджи спасся просто каким-то чудом. Рёджи не повезло родиться в смутное время, когда Локстенское королевство вело кровопролитную войну едва ли не со всеми соседними державами. С востока на земли его родины постоянно совершали набеги кочевые племена дикарей из Валара, плохо вооруженные и не блещущие интеллектом, однако многочисленные и не знающие пощады к врагам. Их ярость была до того неконтролируемой, что порой справиться с небольшим отрядом не удавалось целой роте отлично вооруженных королевских всадников. С западными границами дело обстояло не лучше, однако битвы, проходящие на окраинных землях, выглядели более изысканно, как бы абсурдно это ни звучало. Причина конфликта с этим соседом была в том, что Западная Аквилония хотела захватить часть пограничных областей, наиболее богатых и плодородных, испокон веков принадлежавших Локстену. Локстен не желал уступать собственные угодья жадным соседям, а те, в свою очередь, не торопились грабить и разорять земли, которые планировали однажды заполучить в свое пользование. Однако пока на правительственном уровне велись переговоры, о сути которых простые крестьяне, каковыми являлись родители Рёджи, знать не знали, аквилонцы совершали небольшие диверсии, разрушая отдельные дома и сжигая убогие деревни. Толку от таких на первый взгляд бессмысленных нападений не было, вот только смута среди простого населения росла, подогревая ненависть к королю правящей не первый век династии. С севера Локстен тоже постоянно ждал угрозы. Хотя на памяти Рёджи в этих краях никто никогда не воевал, о врагах, которые могли прийти из-за моря, ходили особые слухи, вызывавшие тревогу и опасения в сердцах людей. За Бескрайним морем, на берегах которого заканчивалась северная граница Локстена, жили удивительные существа, о которых Рёджи только слышал, но которых никогда не видел, именовавшие себя северными эльфами. Говорили, что эльфы всем похожи на людей, только свойственна им необыкновенная внешняя привлекательность. Что у них необычайно светлая, словно фарфоровая кожа, всегда светлые волосы да форма ушей немного отличается от формы ушей человека. Но самым поразительным было то, что любой эльф мог погибнуть лишь насильственной смертью, в то время как телесная оболочка оставалась юной и здоровой, и при благополучном исходе эльф мог прожить сколь угодно долго. Еще говорили, что эльфы умеют колдовать, читать мысли, что в их венах течет зеленая как сок травы кровь, потому что они близки природе, миру растений и животных. Но последние утверждения казались Рёджи выдумкой. В открытую у эльфов с Локстеном не было конфликта, однако по неведомым причинам к жителям лесных стран относились с опаской и постоянно ждали вероломного удара. Говаривали, что в столице Локстена – Саруне – порой можно было заметить иноземного бессмертного гостя, реже их встречали в других краях королевства, а Рёджи на своем веку не видел вообще ни одного. Иногда ему казалось, что эльфов просто выдумали, чтобы было о ком рассказывать детям сказки на ночь. Лишь юг Локстена жил относительно счастливо и благополучно – с этой стороны земли королевства тоже заканчивались на побережье – на побережье Южного моря. Рёджи не доводилось бывать там, но он слышал, что край тот поистине чудесен, что царит там вечный покой и мир, цветы не вянут круглый год, а фруктовые деревья плодоносят трижды за лето. Но Рёджи не посчастливилось родиться в таких удивительных местах, и на свет он появился в одной маленькой деревушке на востоке Локстена, названия которой никто уже и не помнил: в одну летнюю ночь, когда Рёджи был еще ребенком, валарские дикари, совершая очередной набег, сожгли ее дотла, вырезав все население. Рёджи оказался единственным спасшимся тогда, и помогло ему чудо. Летнюю ночную духоту было легче переносить в примыкавшем к дому сарае, лежа на стоге сена, которое заранее заготавливали для скота на зиму, и в ту злополучную ночь Рёджи в очередной раз упросил мать разрешить ему не спать в жарком доме. Именно эта мелочь и сыграла в судьбе Рёджи решающую роль, сохранив ему жизнь, когда погибли его родители, две младшие сестры, а вместе с ними и все селение. Проснувшись глубокой ночью от криков боли и ужаса, Рёджи онемел от страха и так и не смог заставить себя броситься на помощь близким. Позже, став старше, он понял, что даже если бы нашел в себе силы и храбрость поступить мужественно, беде это не помогло бы – девятилетний ребенок не был в состоянии противостоять целой ораве разбушевавшихся дикарей. И все же еще очень долго его пожирало чувство вины, и порой, бессонными ночами думая о постигшей родной дом беде, Рёджи сжимал кулаки, глотал слезы и клялся себе, что никогда в жизни больше не станет бояться врага. Набег длился совсем недолго, должно быть, меньше часа, а потом валарцы ускакали прочь на своих черных могучих скакунах, которых, как сказывали люди, те отлавливали в диких степях. Затаившийся Рёджи просидел в сарае еще некоторое время, когда почувствовал запах гари. Страх того, что он погибнет в огне, был сильнее страха перед грозным врагом, и Рёджи опрометью бросился прочь из сарая, пока не занялось сухое сено. Однако, выбежав наружу, он понял, что боялся напрасно – валарцев и след простыл. В те времена набеги яростных кочевников еще не стали частым явлением, и потому деревня оказалась совершенно неподготовленной к нападению врага. Через годы, когда нападения валарцев участились, не получавшие достаточной защиты от короля люди были вынуждены приспособиться обороняться собственными силами, и порой даже умудрялись давать отпор страшному врагу. Но все это произошло значительно позже, когда жизнь в Локстенском королевстве ухудшилась и ужесточилась. А тогда маленький Рёджи, оставшийся один-одинешенек среди горящих домов и мертвых тел некогда дорогих и знакомых людей, испытал настоящее отчаяние, не зная, как теперь быть и куда идти. Понимая, что просто пропадет без пристанища, Рёджи вспомнил о своем дяде – брате покойного отца, который когда-то приезжал к ним по каким-то своим делам. Кажется, дядя был кузнецом и направлялся на восток страны, чтобы продать часть изготовленного им оружия. По чистой случайности Рёджи помнил название селения, где тот жил и работал, и потому не нашел никакого иного выхода, кроме как отправиться вглубь страны на поиски единственного родственника, который остался у него в этом мире – все прочие, о которых Рёджи знал, погибли в огне или от рук валарцев. Дальнейшие злоключения Рёджи были долгими и драматичными, а рассказывать о том, как мучительно и с какими трудностями он добирался до селения дяди, как искал его, и как тот не хотел поначалу принимать ненужного ему мальчишку, можно рассказывать бесконечно. Но в итоге все свелось к тому, что когда измученный дорогой, голодный и оборванный Рёджи взмолился, упрашивая дядю оставить его у себя, тот согласился, предлагая племяннику убогий кров и небогатый стол при условии, что тот станет помогать ему в кузне. Отчаявшийся Рёджи был согласен на все, а снисходительность дяди посчитал едва ли не лучшим даром. Однако приют, который Рёджи нашел у дяди, не принес ни благополучия, ни утешения. Вскоре обнаружилось, что никакой симпатии ни к сыну родного брата, ни к людям в принципе дядя не питал, зато он искренне любил золото и потому драл с Рёджи три шкуры, лишь бы тот старательней работал. Да к тому же частенько дядя прикладывался к бутылке, после чего, если Рёджи не счастливилось попадаться ему на глаза, он мог в полной мере ощутить тяжесть дядиной руки и всю прелесть побоев без вины и причины. Рёджи прожил у дяди пять лет, после чего понял, что больше не может так, и просто сбежал, прихватив с собой часть дядиных сбережений "на первое время", как он тогда сказал сам себе. Эта кража стала по сути единственной, которую Рёджи довелось совершить за свою жизнь, но совесть не мучила его – он резонно полагал, что за время, прожитое с дядей, тяжким трудом заработал значительно больше, чем забрал. Кроме того, удирая, он мог взять столько монет, сколько получилось бы унести, но, повинуясь непонятному порыву, половину сбережений Рёджи великодушно оставил нелюбимому родственнику. Деревня, в которой он провел несколько лет, в чем-то стала для Рёджи домом, и связывали его с этим местом не исключительно плохие воспоминания. Дядя, сам того не желая, многому научил племянника, и тот приобрел такой полезный навык, как умение обращаться с металлом: при желании Рёджи теперь мог легко найти себе поприще, работая кузнецом или даже чеканщиком – эту нехитрую науку он тоже освоил в достаточной мере. Кроме того, постоянно работая с оружием, выковывая его и обтачивая, Рёджи по собственной инициативе научился обращаться с мечом. Порой он часами упражнялся, размахивая тяжелым оружием и сражая воображаемых врагов, не забывая тренировать обе руки, в результате чего в скором времени мог одинаково успешно драться, сжимая меч хоть левой, хоть правой. Тяжелый труд и постоянные тренировки привели к тому, что к пятнадцати годам Рёджи мог помериться силой со взрослыми мужчинами селения. И это было не единственным его достижением, которому завидовали местные крестьяне: несмотря на юный возраст, Рёджи успел перепортить немало деревенских невест. Чем он так привлекал красавиц, которые таяли в его присутствии и на все соглашались, не понимал даже сам Рёджи. Быть может, в чем-то сыграла решающую роль его необычная для здешних краев внешность – в центральных провинциях Локстена крайне редко можно было встретить людей такого высокого роста, как Рёджи, да еще и с длинной гривой светлых волос. Но вероятней, было в нем что-то еще, что не позволяло даже невинным и приличным девушкам отказать. Когда Рёджи уходил из деревни, он не без усмешки думал о том, что многие местные вздохнут с облегчением, когда узнают от дяди, что его племянник скрылся в неизвестном направлении. А также немало девиц утрет скупую слезу, вспоминая о том, как имели неосторожность поддаться слабости и поверить в ласковые слова соблазнителя. Покидая селение, кроме денег, Рёджи позаимствовал из кузницы дяди еще и меч с ножнами, который самостоятельно выковал за пару дней до побега. Политическая ситуация в королевстве за последние годы обострилась: до деревни, в которой жил Рёджи, часто доходили слухи о том, что валарцы на востоке совсем озверели – не получая должного отпора, медленно, но верно уничтожали уже не только крохотные деревушки, но и крупные села. На западе Локстен все сильней щемили аквилонцы, и нежелание короля уступить сильному соседу часть земель повлекло за собой немало смертей. Даже в глуши люди начинали роптать, не чувствуя себя в безопасности и постоянно ожидая беды. И где-то за пару лет до побега Рёджи из дома, ставшего ему на время родным, вышло распоряжение короля о разрешении на ношение оружия абсолютно всем локстенцам, вне зависимости от пола и возраста. Лишь приезжие жители иных держав были обязаны получить специальное разрешение. Крепя ножны к поясу, Рёджи думал о том, что королевский указ вышел очень кстати – одинокому путнику на пустых дорогах да в ночное время находиться было небезопасно, и с мечом Рёджи чувствовал себя намного уверенней, понимая, что сможет дать отпор двоим, а то и троим врагам. Рёджи думал о том, чтобы увести у кого-то из селян лошадь: верхом у него было больше шансов скрыться поскорей из знакомых краев. Но воровать у соседей, которые его хорошо знали и порой даже были добры к нему, не позволяла совесть, потому Рёджи рассудил, что сможет купить лошадь в ближайшем более-менее крупном городе, до которого доберется – дядиных сбережений должно было хватить на такую покупку. Вот только все сложилось несколько иначе, чем он предполагал. Рёджи сам не мог объяснить, куда идет, да и старался не задумываться об этом. В первую очередь надо было уйти подальше из родных мест, а там поискать себе пристанище в каком-нибудь поселении. Рёджи справедливо предполагал, что найдет себе работу, а еще он не планировал нигде задерживаться надолго, желая немного попутешествовать и получше узнать родной Локстен, а там, быть может, побывать и в соседних краях. И уже на следующий день после побега, когда Рёджи не успел уйти далеко, у него появился первый в его жизни друг. Проходя нехоженой тропой мимо одного из многочисленных пастбищ, Рёджи увидел пасущихся стреноженных коней, которые лениво мерили шагами луг и щипали траву. За пастбищем виднелось большое село, но Рёджи, у которого еще не закончились скудные запасы, прихваченные из дома, решил не искушать судьбу и не заходить туда – в вероятность погони верилось слабо, но Рёджи не хотел рисковать без надобности. Когда он обходил по краю цветущий луг, неожиданно от стада лошадей оторвался один совсем маленький рыжий жеребенок и поскакал в его сторону. – А ну иди отсюда, – сердито потребовал Рёджи, останавливаясь и пытаясь отогнать неразумное животное, но жеребенок только весело заржал и сделал пару неловких прыжков вокруг Рёджи, словно был не конем, а козленком. Уходить по-хорошему жеребенок не желал, и Рёджи попытался напугать его, сперва прикрикнув, а потом запустив под ноги камнем. Он не ставил целью ранить животное, просто хотел заставить его вернуться к матери, однако и это не помогло. Жеребенок обиженно заржал и отбежал в сторону, тут же замирая и настороженно глядя на сердитого человека. "Пойду отсюда, сам отстанет", – махнул рукой на сложившуюся ситуацию Рёджи, принимая собственное бессилие как данность. Возиться с глупым жеребенком не хотелось, да Рёджи и не верил, что того надолго хватит следовать за человеком. Но он ошибся. Когда Рёджи устраивался на ночлег, найдя укромное место на лесной опушке, жеребенок топтался в отдалении и периодически украдкой поглядывал на него, а когда Рёджи проснулся наутро, тот подошел еще ближе, переступал на месте тонкими длинными ногами и смотрел на него поразительно осмысленными глазами. – Мне от тебя не отделаться, да? – спросил Рёджи, поднимаясь на ноги и приближаясь к жеребенку, который даже не подумал бежать. И когда он протянул руку и погладил его по гладкой морде, тот ткнулся теплым носом в его ладонь. Рёджи ничего не оставалось, как принять неизбежное, и обреченно он подумал о том, что за два дня успел стать сперва вором, а потом и вовсе конокрадом. В то, что жеребенок пошел за ним по доброй воле и вопреки его желанию, никто никогда не поверил бы. Как назвать своего нового друга, Рёджи думал недолго. Наблюдая в одно утро, как ярко-рыжий жеребенок резвится на зеленом лугу, он невольно пробормотал: – Как веснушка… – и эта случайная мысль стала определяющей при выборе имени. О том, насколько он ошибся, окрестив коня такой легкомысленной кличкой, Рёджи понял значительно позже. Пройдя еще изрядное расстояние и поверив, что теперь гнев дяди точно не настигнет его, Рёджи нашел себе место в одной небольшой деревне, где устроился помогать местному кузнецу. Тот был уже немолод, однако не имел ни единого сына, который мог бы помочь в его работе, и потому неожиданному опытному подмастерью обрадовался. В печальную историю о том, как родной дом Рёджи вместе со всей семьей сгорел, а он сам отправился на поиски счастья в других краях, захватив с собой только любимого жеребенка, местные жители охотно поверили – в смутное время немало странников мерило шагами пустые небезопасные дороги в поисках лучшей доли. Рёджи выделили небольшой угол при местной кузне, а сам кузнец, рассмотрев в своем ученике не дюжий потенциал и оценив его трудолюбие, всерьез вознамерился со временем женить его на одной из своих подрастающих дочерей. Рёджи только улыбался таким рассуждениям – задерживаться так долго в забытом селении он не собирался. Немало внимания Рёджи уделял своему жеребенку, которого лично выхаживал и кормил. Веснушка рос на глазах, и уже через несколько месяцев у Рёджи закрались подозрения, что с именем он прогадал. Когда же Веснушка превратился во взрослого коня, Рёджи лишь утвердился во мнении, что кличку он выбрал, мягко говоря, неподходящую. Его конь был высоким и статным, едва ли не в полтора раза крупнее обычных лошадей, а еще обладал лихим норовом, из-за которого местные жители боялись подходить к животному, которое могло укусить или лягнуть. Лишь одному человеку – своему хозяину – Веснушка всегда был безгранично рад, приветливо ржал и покорно склонял голову, чтобы тот погладил его длинную морду и угостил каким-нибудь лакомством. Как Рёджи и думал, в деревеньке он не прожил и двух лет. Оседлая жизнь быстро надоела, новые впечатления потускнели, а сам он с необъяснимым волнением и тревогой думал о том, сколько всего удивительного ждет его в мире где-то за линией горизонта, куда Рёджи изо дня в день смотрел со все большей тоской. Иногда он ловил себя на мысли, что время летит стремительно быстро, а он тратит годы на ковку и чеканку, пока где-то его ждут невероятные приключения, новые знакомства и волшебные открытия. В конце концов, эту деревню Рёджи покинул так же, как и предыдущую, глубокой ночью и ни с кем не попрощавшись, чтобы избежать ненужных уговоров и причитаний, с той лишь только разницей, что теперь у него не было необходимости воровать, да и верный конь уже был вместе с ним. Последовавшие за этим три года непрерывных скитаний Рёджи были наполнены самыми разными интересными и опасными событиями. Отныне он нигде не задерживался надолго, постоянно странствуя, как одинокий кочевник. Путешествуя от города к городу, Рёджи действительно немало повидал, неоднократно сталкивался с разбойничьими шайками на безлюдных дорогах, иногда лишь чудом выходил победителем из драк, подрабатывал в городах и селениях, но, заработав достаточно на неопределенное время, пускался в дальнейшие странствия. Вероятно потому, что настоящего дома он лишился, когда был еще совсем ребенком, Рёджи не чувствовал тяги пустить корни в одном месте и жить сыто и спокойно, никуда не торопясь и не двигаясь с насиженного гнезда. Напротив, от одних мыслей о подобном Рёджи бросало в холодный пот, и он надеялся никогда не дожить до старости, а еще лучше – погибнуть в седле в схватке с достойным врагом, лишь бы не превратиться в медленно увядающее растение, прикованное к земле. Менялись города и веси, менялись лица людей, встречавшихся на его пути, как менялись и многочисленные женщины, к которым Рёджи испытывал непреодолимое влечение, и только Веснушка да верный меч оставались единственной неизменной частью его жизни. Неизвестно, как долго еще Рёджи странствовал бы вот так, борясь с мелкими трудностями и почти не сталкиваясь с серьезными неприятностями, если бы однажды с ним не случилась настоящая беда. Все началось с того, что как-то раз Рёджи понял, насколько сильно он жаждет увидеть столицу Локстена собственными глазами: как много он ни путешествовал, добираться до Саруны ему еще не доводилось. Недолго думая, Рёджи в тот же день, когда его посетили эти мысли, сорвался с относительно насиженного места, где он жил и работал пару месяцев кряду, и отправился в путь. Осень только начиналась, стояли теплые погожие дни, а в сердце Локстена, славившегося своим умеренным климатом, листву деревьев еще даже не тронула желтизна. Веснушка бодро трусил по широкой разъезженной грунтовой дороге, в которой все чаще начинали появляться валуны и которая постепенно перешла в мощеный тракт. Рёджи с интересом озирался по сторонам: прежде ему не приходилось бывать в столь цивилизованных краях, так как путешествовал он все больше по окраинам, где даже деревенька в сотню душ не считалась маленькой. В Саруне, Рёджи слышал, обитало более десяти тысяч жителей, и он слабо себе представлял, что это за толпа народа такая – считать он умел лишь до ста, и то не был уверен, что называет числа в правильном порядке. Когда дорога сделала очередной поворот, перед ним замаячили высокие каменные стены и остроконечные башни за ними, а сердце тут же забилось быстрей в предвкушении новых открытий. С детской непосредственностью Рёджи ждал чудес и, въезжая в широко распахнутые городские ворота, чувствовал себя так, словно переступал порог в сказку. В те времена Саруна мало кого могла приятно удивить. Общий упадок Локстенского королевства сказался и на его столице: мостовые убирались кое-как, обветшалые здания не ремонтировались, да и случаи воровства, а порой и вооруженного грабежа прямо на улицах города участились. Однако Рёджи в столице понравилось абсолютно все и сразу: и шум, и гам, и пестрые наряды женщин, и необычные иностранцы, приехавшие сюда из далеких, может, даже заморских земель, и даже толчея. Цели у путешествия Рёджи не было, потому он решил сперва оглядеться, а потом уже определить, где остановиться на ночлег. Проехать верхом по узким улочкам не всегда представлялось возможным, и, взяв Веснушку под уздцы, он бодро зашагал в неопределенном направлении, смутно надеясь попасть на центральную площадь, где он ожидал увидеть особенные красоты и занимательные лица. Рёджи не прогадал: не прошло и получаса, как он вышел на широкую главную площадь, где в будний солнечный день кипела привычная для города торговля. Никогда прежде Рёджи не видел такое пышное разнообразие публики, никогда не попадал на такие базары, где торговцы предлагали настолько богатый выбор любого товара: от экзотических тканей и мехов невиданных зверей до удивительных сладостей. Рёджи жадно оглядывался по сторонам, не зная, на чем остановить взгляд, и сам не осознавал, как счастливо улыбается от новых впечатлений. Вышагивая по длинным ярмарочным рядам, Рёджи в конце концов решил купить немного конфет с необычным, ни на что непохожим вкусом, которыми щедро угостил Веснушку, а еще получил пару предложений продать удивительного рыжего коня. С непривычки Рёджи удивляло то, что высоченный норовистый Веснушка не внушает страха отважным покупателям, и он пораженно отмечал, что жителей Саруны, видимо, ничто не могло удивить. И именно в этот солнечный и такой счастливый, богатый впечатлениями день Рёджи угораздило попасть в неприятность, которая стремительно набрала обороты и за считанные минуты превратилась в настоящую беду. Все началось с того, что, прогуливаясь, Рёджи увидал впереди скопление народа: людей вокруг в принципе было много, но на отдельном, относительно свободном от ярмарочных лотков пятачке собралась особенно плотная толпа зевак. Туда же неторопливо направился и Рёджи, желая поглядеть, на что так увлеченно глазеет толпа. Открывшееся зрелище возмутило Рёджи, и у него перехватило дыхание, когда он понял, какая драма разворачивается на глазах у глухонемой к чужим бедам толпы. В центре круга, который образовали случайные зрители, стоял высокий полный мужчина в дорогом камзоле с множеством перстней на толстых пальцах, при этом за шиворот он держал ободранного босого мальчишку, который извивался и безрезультатно пытался вырваться. По громогласным воплям и ругательствам, которыми сыпал толстяк в адрес чумазого ребенка, Рёджи за минуту понял, что произошло. Пользуясь тем, что вокруг кишела толпа, оборванец попытался обворовать богатого горожанина, однако, вытаскивая толстый кошель, имел неосторожность попасться. Безусловно, вора следовало наказать, и сперва Рёджи хотел идти дальше своей дорогой, когда события приняли неожиданный оборот. Наоравшись вдоволь, богатый толстяк сделал неопределенный жест рукой, и к нему тут же шагнули из толпы двое статных вооруженных воина. "Ух ты, охранники", – тут же догадался Рёджи, оценивающе глядя на стражников. О том, что особенно богатые и занимающие высокие посты чиновники и купцы держат при себе личную охрану, Рёджи неоднократно слышал, однако видеть своими глазами ему не приходилось. От того Рёджи стало особенно любопытно посмотреть на этих людей, и он не ушел сразу, а уже через секунду понял, что сейчас произойдет. Насколько было известно Рёджи, стража должна была защищать своего нанимателя от врагов, и потому он никак не ожидал, что один из телохранителей схватит за руку оборванного ребенка, а второй вытащит клинок. От осознания того, что сейчас произойдет, у Рёджи на миг потемнело в глазах. За время долгих странствий ему приходилось убивать людей и видеть, как убивают другие, но чтобы кто-то поднимал меч на ребенка или женщину, Рёджи не мог представить и уж тем более не мог такого допустить. – Уходи, – негромко произнес он, отпустив поводья и несильно шлепнув ладонью по шее Веснушки, который, давно обученный многочисленным командам, фыркнул и отступил, оставляя хозяина одного. Прямо перед Рёджи стоял какой-то человек в роскошном серо-зеленом плаще с капюшоном – даже в такой ситуации Рёджи успел мельком взглянуть и оценить, как красиво переливалась дорогая ткань на солнце. Незнакомца он грубовато оттолкнул в сторону, делая шаг вперед, автоматически оказываясь в центре импровизированной сцены, и тут же чувствуя, как все любопытные взгляды безучастной толпы оказались разом прикованы к нему. – А ну не сметь! – грозно и смело рявкнул он, желая добавить еще пару слов о том, что только трусы и слабаки поднимают руку на голодных детей, но договорить ему не дали. – Это еще что такое? – взвизгнул толстяк, гневно уставившись на человека, помешавшего ему вершить самосуд, и Рёджи немного растерялся, не зная, что ответить на это. А богатый горожанин в ту же секунду завопил: – Прирежьте его! Воры! Воры кругом! Такого поворота Рёджи никак не ожидал и не предполагал, что его ни с того ни с сего прикажут прирезать. Он допускал, что, возможно, придется ввязаться в драку, и потому за долю секунды выхватил меч из ножен, однако обвинения в воровстве ошарашило его, а еще больше поразило то, что никто не стал разбираться в происходящем: забыв о мальчишке, оба стражника бросились к нему, одновременно замахиваясь своими короткими изогнутыми клинками. Размышлять было некогда, оставалось только защищаться. Рёджи панически успел подумать о том, что хотя количество врагов незначительно превышало его численностью, он проигрывал им из-за собственного оружия. Длинный меч Рёджи был хорошим подспорьем в бою на безлюдных тропах, где хватало пространства, чтобы отскочить в сторону и бить на расстоянии, однако в толпе его обладатель казался весьма уязвимым. Однако сдаваться Рёджи не спешил. Отскочив назад и краем уха услышав, как заверещали женщины за его спиной, отступая и освобождая ему немного места, Рёджи замахнулся и нанес по возможности сильный удар охраннику, нападавшему на него слева – тот оказался на долю секунды ближе к Рёджи, чем его напарник. Отразить удар стражника справа он тоже смог, однако повреждения, нанесенные первому врагу, оказались недостаточно сильными – перехватив свой меч другой рукой, тот снова замахнулся и ударил, и лишь каким-то чудом Рёджи удалось увернуться. Последовав примеру врага и быстро перебросив меч в другую ладонь, он опустил клинок, рассекая толстую куртку охранника между шеей и плечом. Тот охнул от боли, пошатнулся и начал медленно опускаться на колени, но на него Рёджи уже не смотрел, резко оборачиваясь ко второму врагу, который занес свое оружие для удара. Вероятно, тренированный и закаленный в боях Рёджи еще мог побороться и, чего только не бывает, выйти победителем из этой схватки, однако когда он схватил рукоятку меча обеими руками, чтобы ударить сильнее и наверняка, почувствовал, что на его затылок опустилось нечто тяжелое, а перед глазами начало стремительно темнеть. Неловко взмахнув ослабевшими руками, Рёджи выронил меч и услышал звон, с которым тот упал на камни мостовой. А уже в следующий миг провалился в забытье. Когда Рёджи очнулся, на осознание того, кто он и где он, ушло не более пары секунд. Он мгновенно вспомнил все, что с ним случилось, и резко подскочил на месте, со стоном прижимая руку к затылку – от быстрого движения в висках стрельнуло, и Рёджи почувствовал острую боль. Воссоздать картину произошедшего оказалось несложно. Он дрался с охранниками толстосума, который приказал убить мальчишку, и даже почти победил, но кто-то подло огрел его сзади по голове, причем приложил настолько сильно, что Рёджи потерял сознание. В том, где он теперь находился, тоже не возникло сомнений: глухие кирпичные стены в сыром подвале и узкая щелка окна где-то под высоким потолком дали исчерпывающий ответ: он загремел в местную темницу. В маленькой камере не было ровным счетом ничего, кроме одинокой лавки под стенкой, и, неуклюже поднявшись с пола, Рёджи побрел к ней, чтобы присесть на край, гадая, что теперь с ним будет. С какой стороны он ни пытался взглянуть на ситуацию, получалось в любом случае безрадостно. Если его собирались обвинить в воровстве согласно брошенным еще на площади словам подлого толстяка, Рёджи грозило одно наказание – в соответствие с локстенскими законами за такое отрубали правую руку. Однако Рёджи прекрасно знал, что фактически это было равносильно казни: такую кару мало кто переживал, потому как оказывать лекарскую помощь преступникам не спешили, и обычно те умирали в горячке в течение пары дней, не в силах вынести нанесенную травму. В случае же вменения Рёджи вины посущественней, например, нападение на почтенных граждан города или вообще убийство, если раненый охранник не выжил, его ожидало повешение. Почему-то Рёджи больше склонялся ко второму варианту развития событий – богач, с которым Рёджи рискнул вступить в конфликт, выглядел слишком важным и зажиточным, а потому наверняка мог повлиять на правосудие, в благоразумие которого Рёджи не торопился верить. Но самым страшным ему казался исход, в котором о нем просто забывали, оставляя на много лет гнить в сыром подземелье. От этой мысли Рёджи стало откровенно не по себе, он вскочил с места и сделал несколько лихорадочных шагов из стороны в сторону, гадая, как долго он уже находится здесь, а после бросился к наглухо закрытой двери, забарабанив по ней кулаком и решая, что бы такое закричать, чтоб ему поскорей ответили. Почему-то Рёджи в накрывшей его панике показалось, что будет так ломиться в запертую дверь бесконечно долго, и оттого сильней он поразился, когда через какую-то минуту та распахнулась, отчего Рёджи отскочил и чуть было не завалился на пол. Во все глаза он уставился не высоченного громилу, замершего перед ним в проеме. Оружия у охранника не было – по крайней мере, он ничего не держал в руках, – и у Рёджи мелькнула суматошная мысль, не попытаться ли вырваться. Однако за долю секунды разглядев узкий плохо освещенный коридор за спиной здоровяка, Рёджи понял, что если он решит бежать, делать это надо позже, когда хотя бы выберется из длинного каменного рукава, в котором не сможет сразиться ни с одним вооруженным охранником, коих тут наверняка имелось в избытке. – За мной, – коротко бросил стражник и, развернувшись, пошел прочь, почему-то даже не сомневаясь, что Рёджи последует за ним, и будто вовсе не опасаясь, что тот нанесет удар в спину. От этой уверенности Рёджи почувствовал себя неожиданно уязвимым и слабым, а нападать перехотелось окончательно: откуда-то пришла уверенность в том, что так просто он не вырвется, а безоружность охранника – лишь обманчивая видимость. "Не паниковать, думать, прежде чем что-либо делать", – приказал себе Рёджи, глубоко вдохнул и неуверенно поспешил за успевшим уйти на несколько ярдов вперед человеком. Коридор был совсем узким, прямым и без ответвлений. Через каждый десяток метров на стенах крепились медленно тлеющие факелы, почти не дававшие света, и Рёджи жадно оглядывался по сторонам, лихорадочно ища хоть какую-то лазейку, чтобы улизнуть и попытаться скрыться. Однако все было тщетно – камни в стенах плотно прилегали друг к другу, местами они покрылись наростами и слизью неизвестного происхождения, и никакого намека даже на самый узкий коридор он не видел. – Здесь нет других выходов, – пробасил охранник, каким-то образом догадавшись о его внутренних метаниях, и у Рёджи что-то оборвалось внутри от жути, когда он понял, что все мысли были читаемы словно в книге для его неразговорчивого спутника. "Ладно, подождем", – решил Рёджи, приказывая себе не дергаться, пока они не дойдут до какого-нибудь места, откуда можно хотя бы попробовать удрать. Коридор тянулся недолго – уже через сотню-полторы метров они дошли до высоких ступеней, по которым поднялись на этаж выше, оказываясь в коридоре чуть более широком, чем предыдущий, но в остальном мало отличающемся от того, по которому они шли до этого. Повернув влево, охранник почти сразу резко остановился и дернул за кольцо в стене, открывая тяжелую деревянную, обшитую металлом дверь, которую Рёджи даже не заметил сразу, а после кивнул, будто предлагая ему войти. Как поступать теперь, Рёджи не знал и даже не предполагал, чего ожидать дальше. В голове мелькнули давние воспоминания о том, что он слышал, будто в тюрьмах Локстена пленников порой сводят с ума пытками, выбивая признания в том, чего они никогда не совершали. Отчего-то теперь Рёджи искренне верил в то, что слухи не врали, а в таком мрачном месте вообще не получалось сомневаться в рассказанных ужасах. Но выбора у него особо не было, и потому, сглотнув, он шагнул в комнату, тут же зажмурившись от ударившего в глаза света. – Я буду за дверью, – сказал охранник невесть кому, и за спиной Рёджи раздался глухой скрежет, с которым та самая дверь закрылась. Прикрыв ладонью глаза, Рёджи прищурился и понял, что находится в комнате, очень похожей на ту, в которой он очнулся. Видимо, это тоже была какая-то камера, только располагалась она этажом выше, и потому окно в ней было побольше, и его закрывала решетка. В окно лился яркий дневной свет, и Рёджи предположил, что провалялся без сознания недолго, а еще он не без облегчения отметил, что в помещении отсутствуют приспособления, хотя бы отдаленно смахивающие на пыточные. В камере вообще не было ровным счетом ничего, однако из-за ослепившего его света Рёджи не сразу заметил человека, стоявшего у окна и наверняка с интересом рассматривавшего его. Когда через несколько секунд глаза привыкли, и Рёджи смог присмотреться к молчаливому наблюдателю, он неожиданно понял, что видит тот самый необычный плащ, который заметил еще на площади – вроде бы именно этого человека он толкнул перед тем, как влезь в драку. Плащ был плотно запахнут, словно монашеская ряса, а еще незнакомец накинул на голову капюшон, и Рёджи задался вопросом, зачем это вообще нужно, когда что на улице, что в помещении было достаточно тепло, даже душно. А еще его не покидало неприятное чувство, что из-под тени капюшона, скрывавшей лицо незнакомца, его сверлят проницательные глаза. Тишина затягивалась и давила, а Рёджи, не имевший представления, чего ожидать от этого человека, только открыл и закрыл рот, не решаясь заговорить первым. Но испытывать его терпение долго тот, видимо, не желал – наконец он отступил немного в сторону от сияющего окна, что позволило Рёджи видеть его лучше, и поприветствовал, снимая скрывавший его лицо капюшон. – Здравствуй, – просто сказал он негромким голосом с незнакомым акцентом, но ответить что-либо Рёджи не смог, раскрыв от удивления рот. Существо перед ним выглядело как человек, обладало совершенно заурядной на первый взгляд внешностью, и сходу Рёджи даже не смог бы объяснить, что именно так сильно смутило его, и по каким признакам он сразу определил, что перед ним стоял представитель совсем иной расы. Он был одновременно похож и на женщину, и на мужчину, хотя Рёджи почему-то был склонен думать, что тот был все же молодым парнем, быть может, из-за низкого голоса, который услышал, когда тот поздоровался. Но во всем остальном гендерные признаки так сразу не были заметны. У парня – про себя Рёджи решил, что это все же он, а не она – были светло-рыжие волосы средней длины, даже не достигавшие плеч, и потрясающе белая, но отнюдь не казавшаяся бледной кожа. Напротив, она словно светилась изнутри, и совсем не к месту Рёджи поймал себя на странном желании прикоснуться к щеке неведомого существа перед ним – казалось, что на ощупь та окажется очень нежной и наверняка холодной. Еще у незнакомца были удивительные раскосые карие, почти черные глаза. Они казались неуместными на таком лице – если бы тот был обыкновенным представителем человеческой расы, при таких светлых волосах и коже глаза были бы голубыми, в крайнем случае, зелеными. Однако существо не было человеком – несмотря на все сходство, Рёджи почему-то был в этом твердо уверен. И прежде чем единственно верная догадка оформилась в связную мысль, парень перед ним слабо улыбнулся и спросил: – Ты, наверно, никогда прежде не встречал эльфов? – Не встречал… Прежде, – неуверенно пробормотал Рёджи и тоже улыбнулся, наверняка немного глуповато. Не вовремя ему вспомнилось, что нелюбимый дядя, когда напивался, ругал почем зря эльфов и называл их "длинноухими". Фантазия юного Рёджи рисовала смахивающих на людей существ с ослиными лопухами на голове, и теперь очень захотелось поглядеть, что там на самом деле у эльфа с ушами, хотя Рёджи сомневался, что воображаемая им роскошь могла скрываться под короткими рыжими прядками. – Теперь вот повстречал. Меня зовут Леда, – представился эльф, пока Рёджи удивленно моргал, привыкая к непривычному говору. – Мне, безусловно, приятно познакомиться с тобой, пускай и при таких печальных обстоятельствах. – Рёджи, – только и смог выдать в ответ свое собственное имя он и растерянно замолчал, не зная, что ответить на показавшееся вычурным приветствие. Манера говорить у эльфа была весьма своеобразной – вроде бы он произносил обыкновенные слова, но то ли из-за их странного хитросплетения, то ли из-за акцента Рёджи воспринял информацию с небольшим опозданием. Речь казалась ему немного напевной и чересчур красивой для обычного разговора – удивительный Леда словно читал стихотворение, причем настоящее, высоко-поэтическое, а не те пошлые стишки, которые Рёджи знал с детства. А еще с небольшим опозданием он понял, до чего же эльф был красивым по человеческим меркам. Рёджи отметил про себя, что черты его лица не были безукоризненно правильными, как у героев немногочисленных картин или фресок в храмах духов, которые Рёджи, странствуя, успел повидать. И, наверное, если бы художник старины написал портрет этого эльфа, он не показался бы простому обывателю прекрасным. Однако вживую смотреть на Леду было удивительно приятно, Рёджи даже поймал себя на том, что продолжает неуверенно улыбаться, позабыв о том, в каком плачевном положении оказался. Леда же глядел на него тоже с улыбкой, вежливой и сдержанной, однако Рёджи невольно обратил внимание на то, что проницательные черные глаза оставались серьезными, и эльф будто молча изучал и оценивал его. – Ты оказался в незавидном положении, – проронил он, видимо, не дождавшись от Рёджи еще каких-то слов, а может, просто рассмотрев все, что желал видеть. – Вступать в открытый конфликт с градоначальником Саруны – опасная затея. – Убивать детей на улице жестоко! – неподдельно возмутился Рёджи, напрочь забывая, что всего минуту назад, затаив дыхание, боялся слово сказать. – Я не знал, что это градоначальник. А если и так, то что теперь? Чем он лучше того оборванца? Все это Рёджи выдал на одном дыхании, и поток слов оборвался ровно в тот момент, как закончился воздух в легких, а Леда только удовлетворенно кивнул, показывая, что разделяет высказанное мнение. – Я согласен с тобой, – спокойно ответил эльф. – Но социальное равенство и правосудие далеки от этих краев. – Поступать все равно надо по закону, – огрызнулся Рёджи, снова перебивая заморского гостя, однако Леда и не подумал оскорбиться. – Он и собирался поступить по закону в своем понимании. Отрубить воришке руку в соответствии с положением о правах граждан Локстенского королевства, но отнюдь не убивать его, – терпеливо пояснил эльф, а Рёджи поймал себя на понимании, что манерность нового знакомого его уже немного раздражает. Эльф объяснялся витиевато и как-то слишком правильно, отчего с одной стороны хотелось заслушаться, а с другой – попросить побыстрей перейти к сути вопроса. – И что теперь? Скажешь, мальчишка пережил бы это и не умер от гангрены? – сердито дернул подбородком Рёджи, на что Леда лишь покачал головой: – Вероятней всего, он не дожил бы до следующей луны. – Вот именно, – ответил Рёджи и, скрестив руки на груди, отвернулся к стене, не желая больше глядеть на человека, который будто осуждал его. "То есть, он не человек же, – напомнил себе Рёджи. – И кто его знает, что у этих эльфов на уме. Не зря же говорят, что они живут в лесу. Дикари…" Собственная мысль смутила самого же Рёджи, отчего он даже нахмурился. Стоя рядом с эльфом, который хоть и был почти с него ростом, но из-за некоторой женственности казался хрупким и уязвимым, дикарем себя чувствовал именно Рёджи. А речь и манеры Леды вообще сбивали с толку: Рёджи не приходилось прежде общаться с аристократами, но почему-то казалось, что те ведут себя именно так – ненатурально и глупо. – Однако за благородный порыв теперь тебя самого ожидает смертная казнь, – певучим голосом поведал эльф. – Градоначальник за смерть своего телохранителя, а также за нападение на высокого чиновника – то есть, на него самого – велел завтра на рассвете обезглавить виновного. – Я не нападал! – от новой вспышки возмущения Рёджи снова забыл о том, что минуту назад злился на Леду. – Я защищался! А если бы какая-то паршивая гнида не дала мне по голове, я бы победил тех двоих! – Весьма вероятно, – согласился эльф. – И если я когда-нибудь доберусь до той скотины, которая сделала это, – продолжал кипятиться Рёджи. – Я ее лично… – Это сделал я. Слова Леды прозвучали совершенно спокойно, Рёджи осекся на полуслове и во все глаза уставился на своего собеседника. – Что сделал? – только и спросил он, не зная, что еще сказать. Почему-то в слова эльфа верилось с трудом, уж слишком не похож был диковинный гость на подлеца, а то, что он смотрел на Рёджи прямо и смело, будто не был перед ним ни в чем виноват, окончательно сбивало с толку. – Но зачем? То есть, за что?.. – пробормотал ошарашенный Рёджи, и эльф не замедлил ответить. – Градоначальника всегда сопровождают четверо телохранителей, – пояснил он. – Двое находятся непосредственно рядом с ним, еще двое – на небольшом отдалении. Они как раз подоспели, когда я ударил тебя. Прости за то, что причинил боль. "Бо-оль?! – чуть было не взревел Рёджи, чувствуя, что закипает изнутри. – Да из-за тебя, мерзавца, я завтра лишусь своей башки!" Но сказать вслух он ничего не успел, потому что эльф сделал предупреждающий жест рукой, призывая молчать, и даже в своем взведенном состоянии Рёджи умудрился заметить, до чего тонкой была его кисть и длинными пальцы. – Я сделал это не для того, чтобы причинить вред, а напротив, спасти тебя. Ты не справился бы один с таким количеством врагов, хотя умения твои в обращении с мечом и правда впечатляют. Более того, на помощь охранникам градоначальника с минуты на минуту подоспела бы стража, и тебя разрубили на куски прямо посреди площади. На этих словах Леда горько усмехнулся, и взор его на миг затуманился, будто от давних воспоминаний. Но эта пауза не длилась и двух секунд – уже через миг он продолжил: – Без сознания ты автоматически прекращал быть соперником и врагом страже, и, стало быть, у местной власти больше не было нужды чинить произвол. – Это ты сейчас хочешь сказать, что жизнь мне спас? – буркнул недовольный Рёджи. – Ты, наверно, не в себе, или с памятью проблемы? Завтра меня все равно казнят, и разбираться никто не станет. По локстенским законам выход у меня отсюда всего один – на плаху. – О нет, ты не прав, – возразил Леда, снисходительно покачав головой, и Рёджи тут же определил, что этот жест ему тоже не нравится. – В Локстене очень своеобразное толкование и прочтение законных актов. Согласно параграфу шестому королевского указа от пять тысяч сорок восьмого года после крушения и возрождения мира… – Покороче никак, а? – хмуро прервал тираду эльфа Рёджи, но тот снова не подал виду, что возмущен таким поведением собеседника. – Согласно параграфу шестому королевского указа, – терпеливо повторил Леда. – За учинение насильственной смерти особе, состоящей на королевской службе и выполняющей свой долг право и верно, полагается смертная казнь через обезглавливание… – Ну! А я о чем! – вставил Рёджи так удовлетворенно, будто бы речь сейчас шла не о его собственной голове. – …Либо же мзда в размере от ста до ста десяти золотых, в зависимости от важности и ценности убиенной особы, – закончил Леда, а у Рёджи закрались подозрения, что тот дословно прочитал параграф королевского указа, который Рёджи, будучи коренным жителем Локстена, ни разу в глаза не видел. – И так с каждым законом в вашей стране. От любой вины можно откупиться, если ты достаточно обеспечен для этого. – И что теперь? – грубовато спросил Рёджи. – Можно подумать, у меня есть сто или сто десять золотых. Да я столько отродясь в руках не держал. – Я заплатил сто пятнадцать золотых, – совершенно спокойно ответил на это Леда. – Сто десять, чтобы не возникло сомнений, будто я недооценил важность убиенной особы, и еще пять охране, чтобы не говорили лишнего. После этих слов Рёджи только рот открыл, тут же отказываясь понимать, что здесь происходит. Абсолютно незнакомое и невиданное им прежде существо, не человек даже, совершенно спокойно заявляло о том, что сперва спасло ему жизнь, а потом отдало целое состояние, чтобы спасти во второй раз. Рёджи не понимал, в чем тут каверза, но одно знал точно – ничего просто так в жизни не бывает. На миг стало страшно – он боялся даже предположить, какую плату потребует эльф за свою доброту, но уж точно не денежную, ведь и невооруженным глазом было видно, что возвратить долг Рёджи нечем. – Так. В чем подвох? – хмуро поинтересовался он, храбрясь изо всех сил и отступая спиной к двери. – Ты ведь сам понимаешь, у меня нет денег, чтоб вернуть тебе. – Понимаю, – кивнул эльф и предупредил: – Тебе не стоит опасаться меня, я не ставлю целью причинить вред. Я предлагаю сотрудничество. – Чего ты предлагаешь? – протянул Рёджи, ничуть не ободренный непонятными словами Леды, и тот поспешил пояснить: – Сотрудничество. Я крайне нуждаюсь в напарнике для моего дела и уже долго не могу никого подыскать. Однако твое мужество и явное чувство справедливости дали мне основания полагать, что, вероятно, ты смог бы составить компанию в моем непростом ремесле. – К-какое еще ремесло? – окончательно запутался Рёджи, но от удивления даже забыл бояться. – Я – наемник, – просто пояснил эльф. – Путешествую по стране, получаю заказы от различных особ и выполняю их за деньги, чаще всего, немалые. Задания обычно попадаются непростые, небезопасные, и меня это не смущает, но… – Ты наемный убийца, – догадался Рёджи. В своем собеседнике после признания последнего в том, что тот ударил его по голове на площади, он был настроен видеть сразу все пороки. Да и человеком Леда не был, Рёджи постоянно напоминал себе об этом. А что это за чудища такие заморские – эльфы – можно было только гадать: душу в обмен на спасение отдать не потребовал, и то хорошо. Но слова Рёджи Леду развеселили, он даже рассмеялся негромко и склонил голову немного к плечу. В темных глазах мелькнули веселые искорки, и стало неприятно от понимания того, что эльфа откровенно позабавили его слова. – Нет, ни в коем случае. Это недостойное занятие, – произнес наконец Леда. – Я выполняю обычные, порой деликатные заказы. Например, занять место охранника, когда заказчику грозит особенно сильная опасность, и он не рискует положиться на продажную стражу. Или сопроводить караван, отправляющийся по небезопасным тропам. – А-а, – только и смог протянуть Рёджи, неожиданно ловя себя на слабом разочаровании: траурный романтический ореол вокруг злодея-эльфа несколько померк. – Да, – тем временем кивнул тот и продолжил объяснение: – Но, видишь ли, моя репутация как исполнителя крайне сильного и разумного, не провалившего ни единого порученного дела, привела к тому, что задачи, поставленные передо мной, с каждым днем становятся все трудней. И не так давно я пришел к неутешительному выводу, что в один злополучный день могу не справиться один. Мне нужен кто-то, кто прикроет мою спину в страшный час. – Вот оно что, – наконец понял суть разговора Рёджи, но сразу же нахмурился. – А с чего ты взял, что я тебе подойду? Теперь Рёджи стало действительно интересно. Если до этого он ждал подвоха и испытывал раздражение из-за странной манеры эльфа высказывать свои мысли, то тут весь обратился в слух. И вопреки собственному волнению и настороженности, Рёджи невольно отметил, что предложение Леды, мягко говоря, звучит заманчиво. Разве может быть что-то лучше, чем путешествовать с приключениями, да еще и получать за это вознаграждение? – Мне показалось, что мы можем сработаться в тот самый миг, когда ты выхватил меч, – со слабой улыбкой снова принялся объяснять эльф. – Твоя одежда в пыли, а значит, ты прибыл издалека. Но лицо сильно обветренно, и я понял, что ты не впервые преодолел долгий путь и странствуешь постоянно. Ты не выглядишь, как оборванец, и, стало быть, ты не паломник и не нищий, но в то же время у тебя натруженные руки, какие обычно бывают у кузнецов и ремесленников, и значит, ты не вор. Ты ездишь по миру, останавливаясь ненадолго, чтобы заработать немного, и снова пускаешься в путь. Так я понял, что твой образ жизни схож с моим. А увидев, как ты держишь в руках оружие и как обращаешься с ним, я осознал, что ты подходишь по всем требованиям на роль моего напарника. – Прямо-таки по всем? – недоверчиво уточнил Рёджи. – Да, – убежденно кивнул Леда. – По крайней мере, по всем основным. Стремление защитить слабого от более могучей, чем ты сам, силы, тоже характеризует тебя с лучшей стороны. Значит, совесть и мораль не пустой звук для тебя. Все прочее не так важно и для работы не играет существенной роли. – А тебе не пришло в голову, что я уже и так путешествую с какой-то целью? – поинтересовался Рёджи, неожиданно понимая, что его настроение поднимается. Эльф выглядел очень забавно, когда пересказывал все, что узнал о нем по одним внешним признакам, и Рёджи даже восхитился, когда понял, что Леда почти ни в чем не ошибся. – У тебя нет цели, – отрицательно покачал головой эльф. – Когда есть цель, так безрассудно не рискуют жизнью из-за оборванца, который, скорей всего, и так найдет свою смерть если не сегодня, то в ближайшем будущем. Что ответить на это, Рёджи не придумал, а Леда, закончив говорить, снова поглядел на него внимательно и выжидающе. Последнее немного удивило Рёджи – эльф вел себя так, словно ждал согласия, словно у Рёджи был какой-то иной выход, кроме как пойти с ним. – Ты так смотришь сейчас, будто я теперь могу сказать нет, – усмехнулся он, скрестив руки на груди и невесело улыбнувшись. – Я так понимаю, выбора у меня нет. – Вообще-то есть, – спокойно заметил на это Леда. – Я уже заплатил и подписал все необходимые бумаги, и тебя в любом случае выпустят. А идти со мной или нет – решать только тебе. – И если я сейчас развернусь и пойду по своим делам, ничего мне за это не будет? – недоверчиво спросил Рёджи. – Не будет, – кивнул Леда, и прежде чем тот выразил свое недоверие, пояснил: – Мне не нужен напарник, который пойдет со мной по принуждению, и потом воткнет нож в спину, лишь бы поскорей избавиться от обузы. Как и не нужен тот, который пойдет только из благодарности, чтобы потом считать свои успехи в попытке определить, когда долг будет отдан. Эльф рассуждал удивительно логично и просто, и, внимая ему, Рёджи заслушивался и неожиданно даже для себя верил. А воображение рисовало удивительное будущее, которое его ожидает, если он ответит на предложение эльфа согласием. "В конце концов, что я теряю? – спросил он себя. – Прихлопнуть могут и так в любой момент, чего только сегодняшняя драка стоила. А так я буду путешествовать, смотреть на мир, отбиваться от ублюдков – то, что я и так всегда делаю – еще и что-то получать за это". Все эти мысли за секунду промелькнули в голове Рёджи, а Леда, терпеливо ожидавший его ответа, склонил голову к плечу. – Ладно, если я сейчас соглашусь, а потом вдруг захочу усесться в какой-нибудь деревне и выращивать овес, ты мне и слова не скажешь? – на всякий случай уточнил он, и Леда опять улыбнулся. – Разумеется, нет. – Ну, хорошо, – кивнул на это Рёджи. – Тогда давай попробуем. Все равно я ничего не планировал на ближайшее время. – Договорились. – Но ведь какое-то условие все же должно быть? – не унимался недоверчивый Рёджи. – Сейчас ты обязательно должен сказать "но", после чего я пожалею, что связался с тобой. – Нет, что ты, – снова тихо рассмеялся Леда, и его смех показался Рёджи каким-то совсем немужественным, несвойственным наемнику, который выполняет сложные опасные заказы. – У меня нет никаких особых условий. Хотя… Леда на миг призадумался, а Рёджи возвел глаза к потолку. – Ну? – поторопил он эльфа. – Возможно, однажды обстоятельства сложатся так, что я откажусь от легкого и простого заказа в пользу сложного и менее прибыльного, – помолчав, наконец произнес эльф. – В подобном случае ты не станешь спрашивать, почему мы поступаем так, а не иначе. – Проще говоря, ты решаешь, что мы будем делать, а я помалкиваю, – с готовностью внес ясность Рёджи. – Не совсем, – Леда чуть поморщился – очевидно, такое прямое объяснение ему претило. – Дело касается только выбора заказа. В остальных вопросах мнение напарника для меня безусловно важно. – Ну, лады, – махнул рукой Рёджи. – Мне, на самом деле, все равно. А денег у меня вообще нет и не было никогда, чтоб перебирать, где выгодно, а где нет. Так что я с тобой. – Отлично, – опять улыбнулся Леда, и Рёджи показалось, что в этот раз выражение его глаз стало немного теплее, чем было до этого. – Тогда предлагаю поскорее покинуть это убогое место. – Да уж, пожалуй, – не стал спорить Рёджи. – Надо еще Веснушку найти, пока не затоптал пол-Саруны. Впервые за весь разговор на лице эльфа отразилась тень удивления, и он недоуменно спросил: – Прощу простить меня… Что надо найти? – Не что, а кого, – ответил немного недовольно Рёджи, уже предчувствуя привычные насмешки над именем его любимца. – Коня моего. Веснушкой зовут. – О, вот оно как, – хмыкнул эльф и, кивнув, шагнул к двери, чтобы через миг постучать в нее. – Тогда ищем Веснушку, и за дело. – А у тебя уже есть заказ? – удивился Рёджи, пока скрипели тяжелые засовы, когда стражник открывал им. – Пока нет, – признался эльф. – А где же мы его найдем? – Не мы его, а он нас, – ответил на это Леда. – Заказчики приходят сами, причем намного быстрее и чаще, чем ты можешь представить. Скоро сам все увидишь. Рёджи хотел задать еще с десяток вопросов. Например, откуда потенциальные клиенты знают о Леде и как находят его, если тот постоянно странствует. И почему в каких-то неведомых случаях тот отказывается от выгодного заказа ради невыгодного. А еще очень хотелось узнать, действительно ли эльфы умеют колдовать, и какого цвета у них кровь, но дверь уже открылась, и Леда шагнул в коридор. Роскошный серо-зеленый плащ красиво взметнулся, когда тот выходил из камеры, и Рёджи, на миг залюбовавшись, только через секунду опомнился и поспешил за своим спасителем.