Там, на неведомых дорожках

      Глава I       Вернувшись в особняк на Гриммо-12, я первым делом упаковал и спрятал в самый дальний и, по словам Блэка, надежный подвал все те крестражи, что мне удалось найти и которые до сего времени хранились в Хогвартсе.       Выручай-комната место, конечно, надежное. Про него мало кто знает, да и спрятанные вещи отлично теряются в огромном количестве разнообразных предметов. И все же дом Сириуса дает в этом плане дополнительные гарантии.       Второе, что я сделал — это выбрался в город и купил бритву «жиллет» и пену для бритья. И наконец-то побрился — надо признать, что я немного затянул с первым разом. Но с этим турниром мне было не до этого.       Собственно, никакой щетины пока еще и в помине нет, так, просто легкий пушок над верхней губой и на скулах, который понемногу начинает темнеть.       Я провел рукой по гладкой и слегка покрасневшей после бритья коже — вот и начинаю входить в полноценную взрослую жизнь. Очень вкусно пахло пеной — обожаю этот запах.       — Матереешь, как кабан, — хохотнул крестный, заметив изменения.       Постоянное бритье еще тот геморрой, но и эти смешные усики начинающего взрослеть парня явно меня не красят.                            Первые две недели в Лондоне я просто отдыхал, пользуясь возможностью и тем, что действительно вымотался за последнее время. Усталость накопилась больше моральная, а не физическая, но дело этого не меняло.       — Вот тебе задание — ближайшие четырнадцать дней ты полностью, полностью, Гарри, исключаешь магию из своей жизни. Я тебе запрещаю даже самые простые заклинания. Понимаешь меня? — таково было указание Флитвика перед отъездом из Хогвартса.       Во всем присутствовала несомненная и вполне закономерная логика, и ученикам не просто так запрещали колдовать на каникулах. Такой запрет направлен на то, что ученик, уставший от занятий за целый учебный год, берет передышку, а его магия восстанавливается и полностью заполняет внутренний резервуар, который многие называют магическим ядром.       Эти циклы — магического истощения и магического наполнения направлены на то, чтобы последовательно и планомерно увеличивать потенциал мага и объём его магических сил.       Правда, наиболее эффективно это действовало лишь на тех, кто действительно учился, а не гонял весь год балду.       Удивляло то, что никто про это ученикам не рассказывал и не объяснял таких важных вещей. Нет, ребята из старых семей, такие, как Невилл, Луна или Драко, подобные вещи знали отлично. А вот большая часть простых учеников даже не представляла, зачем все это нужно. Почему-то мне кажется, что и канонный Поттер так и не догадался, что запрет на магию до наступления совершеннолетия несет в себе не только попытку контроля, но и вполне полезное начинание.       Четырнадцать дней я провел с пользой. Прочитал и перечитал несколько книг, до которых все руки не доходили — «Мастер и Маргарита» Булгакова, цикл «Проклятые короли» Дрюона, «Похождения бравого солдата Швейка» Гашека, стихи лорда Байрона, «Северные рассказы» Джека Лондона, «Рубаи» Омара Хайяма. Неунывающий пьянчужка Хайям слишком уж часто обращается в своих стихах к винной теме, но у него есть замечательные, можно сказать философские строки — это стоит признать. Одно мне понравилось особо:       Все, что видим мы, видимость только одна.       Далеко от поверхности моря до дна.       Полагай несущественным явное в мире,       Ибо тайная сущность вещей не видна.              Я выучил это, а также еще несколько других четверостиший, посчитав, что будет неплохой идеей при случае «блеснуть» знаниями. Думаю, некоторые из стихов и Флитвику придутся по вкусу — коль скоро они так хорошо соответствуют его мировоззрению.              Пользуясь случаем, написал несколько писем. Самое первое — Дадли Дурсли, в котором поздравил его с днем рождения. Он у него двадцать третьего июня и уже прошел. В суматохе, связанной с финалом Кубка, я о нем совсем позабыл и вот сейчас извинился и послал вместо подарка обычные английские фунты на карманные расходы — пусть что хочет, то и покупает.       Следующий, кому я написал — Мстислав Шуйский. Он живет в Санкт-Петербурге и это около тысячи трехсот миль или более двух тысяч километров. Для Хуги такое отдаленное путешествие — это первый опыт подобного рода. Впрочем, он уже вырос, можно сказать заматерел и через четверо суток вернулся обратно.       Шуйский и остальные наши друзья из Дурмстранга в этом году перешли на седьмой курс. В Дурмстранге точно такая же система, как и в Хоге — ученики поступают в одиннадцать лет и учатся семь курсов.       У него все хорошо. На мой осторожный вопрос, что там у них с Гермионой, он так же аккуратно ответил, что они решили не продолжать встречаться, посчитав это неперспективной затеей. Вот так вот. Блин, что-то Гермионе совсем не везет…                     — Прикинь, Гарри, Белая борода пригласил меня в Хог на должность профессора ЗоТИ! — как-то за завтраком «обрадовал» меня Сириус.       Сказано это было спокойным тоном, и наверняка ему любопытно посмотреть на мою реакцию.       Реакция вышла что надо — я едва не подавился горячим кофе.       — Умеешь ты делать так, что день с самого утра поднимает настроение! — я немного отдышался и сумел, наконец, что-то сказать.       — А что тебя не радует? — крестный выглядел озадаченным и даже слегка обиженным. — Я могу практически целый год быть с тобой и всеми вами вместе. Это же здорово! А то тут, в этом гребаном особняке, я малость «протух». С мамашей и маразматиком Кричером можно и вообще с ума сойти!       — А ты не боишься проклятия этой должности? Или того, что Дамблдор не просто так тебя пригласил? — что поделать, я понимаю мотивацию Сириуса, но как-то она мне не нравится. Меня вообще начинают настораживать вещи, смысла которых я сразу не вижу. Зачем Дамблдору Сириус в Хогвартсе? Идей десятки, от банального манипулирования и привлечения обратно в стройные и славные ряды Ордена Феникса до каких-то невероятных подозрений, заканчивающихся новой посадкой в Азкабан и банальным убийством.       — Херня, прорвемся, — он беспечно махнул рукой. — Ты разве не рад?       — Рад, но опасаюсь, — вообще, с Сириусом надо разговаривать по-другому, и лучше нападать, а не защищаться. — Постой-ка, а что это ты так говоришь, словно уже все решил и согласился?       — А что тут решать? — он беспечно хохотнул. — Конечно, я дал старику добро. Седины надо уважать, и вообще…       — Едрить твою налево… Бродяга, ты меня до нервного тика доведешь, — я несколько раз глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула, внимательно осматривая крестного.       Между нами на столике стоял завтрак — французские багеты, жареные яйца, тонко нарезанный и обжаренный до корочки бекон, сосиски, помидоры черри, масло, сыр, манговый сок, сливки и кофе в серебряном кофейнике. Все было свежее и невероятно вкусное, Кричер готовит так, что закачаешься! Вот только аппетит что-то пропал.       — Не понимаю, что ты разнервничался, как девственница перед дефлорацией? — он достал из пачки сигарету «Кэптэн Блэк», с наслаждением закурил, закинул ногу на ногу и в очередной раз ухмыльнулся, скользнув взглядом по пачке — Бродяга находил забавным сходство в название сигарет и собственным родовым именем. Чиркнула зажигалка "Зиппо" и по комнате "пополз" отдающий вишней аромат крепкого табака.       А что я мог ему ответить? Что должность учителя ЗоТИ проклята Воландемортом? Что все, кто на нее попадает, заканчивают плохо? Так он и сам все это знает. И более того, сознательно идет на риск. Блэк, он вообще, из тех, кто любит дергать льва за усы и с бесстрашием идиота ждать ответной реакции. Как говорится, бывших гриффиндорцев не бывает!       Хм, в этой ситуации радовало лишь одно — похоже, учителя ЗоТИ подчинялись странной закономерности: один год, в общем-то, неплохой, а второй более опасный. Квиррелл по сути нормально отработал на моем первом курсе и просто исчез. То, что с ним произошло спустя несколько лет уже другая история. А вот Локхарт на следующий год закончил плохо. Люпин на третьем курсе вновь отделался простым увольнением, а уже следующий, Барти Крауч-младший загремел в Азкабан. И если следовать этой логике, то сейчас будет относительно «легкий» сезон и Сириус может повторить учительскую одиссею Квиррелла и Люпина. Отделаться малой кровью, так сказать.       — В общем, за эти летние месяцы мне надо вспомнить, что к чему и подготовиться. Поможешь мне, старичок?       — Конечно, — я кивнул и невольно рассмеялся. Дожили, ученик, закончивший четыре курса, помогает будущему преподавателю! Впрочем, некоторые мысли появились практически сразу. — Колдовать мне Флитвик запретил, но я могу подробно расписать, чему на первом курсе нас научил Квиррелл, на третьем — Люпин и на четвертом — Крауч и Олимпия Максим. Квиррелл вел предмет сносно, а трое остальных, так и вовсе хорошо. Ты просто повторишь их программу.       — А второй курс?       — Там был Локхарт и он лишь пересказывал свои выдуманные подвиги. Впрочем, можно спросить у Луны или Колина Криви.       — Понял… — Блэк с силой, так, что даже щеки ввалились, сделал последнюю затяжку, затушил бычок в тяжелой базальтовой пепельнице и резко поднялся. — Пойду писать письмо Люпину. Пусть он меня погоняет эти два месяца и поможет вспомнить все необходимое.       — Давай, давай… — я задумчиво проводил взглядом его худую фигуру.       Вот так история выдала новый поворот…       Через пару дней мы с крестным выбрались в Лондон. Он покупал все необходимое для своей преподавательской деятельности, а заодно отправил письмо в Хогвартс, в котором указал, по каким учебникам собирается вести свой предмет и какие книги ученикам необходимо прикупить на новый учебный год.       Бродяга колебался в данном вопросе. Вначале я хотел посоветовать ему Герберта Гренчера — я сам ознакомился с ним, и из всего, что прочитал и о чем успел поговорить с друзьями, этот материал был действительно самым эффективным, делающим акцент именно на практике. Там было что-то из серии, что маг должен быть с кулаками, не бояться принимать непростые решения и уничтожать проблемы до того, как они станут действительно опасными.       К сожалению, от данной идеи пришлось отказаться — все это, хоть и эффективный, но скажем так, малость жестковатый, а временами даже и жестокий материал. А подставлять Блэка лишний раз не хотелось.       Сам Сириус склонялся к учебникам Жига Мышьякоффа. Тем более именно по ним вел занятия Римус Люпин.       Мне удалось уговорить крестного остановиться на книгах Квентина Тримбла — лучшее из того, что фактически попадало под определение Темных Искусств, но на что Министерство и Дамблдор все еще закрывали глаза. Именно по этим книжкам вели свои занятия Квиррелл и Крауч.       Последнее, что мы сделали в тот день — посетили больницу святого Мунго и встретились с Гиппократом Сметвиком. Он вновь осмотрел нас и выписал очередное зелье.       — Это предпоследний раз, — предупредил он меня. — Ты практически достиг всего, чего хотел, и в них больше нет нужды. Для успокоения совести я жду вас зимой.                     Десятого июля написал письмо Флитвику, в котором отчитался, как выполнил его задание и приглашал в гости. К сожалению, учитель не приехал, сославшись на дела и то, что две недели отпуска уже договорился провести в другом месте.                            А еще я беседовал с портретом Вальбурги и старым Кричером.       — Что тебе надо, негодный мальчишка? — обычно такими теплыми, или еще более добрыми словами встречал меня портрет. А потом он начинал ворчать и кричать, жалуясь на падение нравов, отказ от традиций, расшатывание устоев, предательство и тупость.       Мне часами приходилось выслушивать этот бред. И когда я уже совсем отчаялся и решил, что ничего путного с портретом у меня не получится, Вальбурга вдруг неожиданно задала вопрос:       — Постой-ка… А зачем ты меня навещаешь каждый день? — она вся «нахохлилась», как старая ворона, подозрительно поджала узкие губы и окинула меня недоверчивым взглядом.       — Хочу помочь Сириусу и восстановить род Блэков.       — Ишь ты, восстановитель! Молоко на губах не обсохло, а туда же, собрался восстанавливать! Ты мелкий и самонадеянный засранец, если думаешь, что благороднейшему и древнейшему роду Блэков понадобится твоя помощь!       Вальбурга принялась ругаться, и я посчитал за лучшее ретироваться. Вот только мои слова не прошли мимо ее ушей и кое-какие выводы она сделала! И на следующий день Кричер попросил меня спуститься в подвал и поговорить с его хозяйкой.       — Леди Вальбурга ждет вас, молодой господин, — Кричер даже изобразил намек на поклон. Да и себе под нос в этот раз он практически не ворчал. Похоже, мать Сириуса поговорила с домовиком. Хм, забавно, что я размышляю о волшебном портрете, как о полноценном человеке.       — Иду, я человек не гордый, — я кивнул и отправился в подвал. Лёд тронулся, господа присяжные заседатели.       Вот только зачем мне все это нужно?       Во-первых, необходимо получить медальон Слизерина у Кричера. А то старый мухомор, как правильно называл его Сириус, уперся и не то, что отдавать его не хотел — он и разговаривал-то с большой неохотой.       Ну, а во-вторых, мне нужен сам Бродяга, нужна его помощь и его дом — то место, где я могу спокойно жить, учиться, читать и тренироваться. Да и сам Сириус, как друг мне нужен в первую очередь. И конечно, я обязан попробовать ему помочь.              — Итак, что ты хочешь? — Вальбурга посмотрела мне прямо в глаза.       — Скажите, если Сириус женится на чистокровной волшебнице, это позволит ему вновь стать полноценным Блэком и восстановить род?       — Конечно, ведь он единственный оставшийся в живых прямой потомок мужского пола.       — И что ему еще надо, кроме женитьбы?       — Ты читал наш Кодекс?       — Да, миссис.       — Тогда ты знаешь ответ. Там все написано.       Действительно, Кодекс Блэков расписывал обязанности и права членов рода очень подробно и доходчиво. Читая толстенную пыльную книгу, я не обнаружил ничего страшного и невыполнимого. Блэк должен найти супругу из соответствующей среды, и у девушки за спиной должно быть минимум семь поколений чистокровных магов. Вместе они обязаны родить и вырастить ребенка, желательно мальчика. Четыре раза в год, на астрономические даты, ему предписывается проводить соответствующие ритуалы. Сириус обязан найти тех, кто причастен к смерти Ориона и Регулуса, и отомстить. Он должен взять на себя руководство финансами Блэков, и сделать так, чтобы деньги «бегали» и все работало. Ну и еще, он должен принять участие в нескольких магических ритуалах, подтверждая свое намерение и желание, а также для очищения перед входом, так сказать, в новую жизнь.       Ничего сложного, на самом деле, так ведь? Ага, я тоже думаю, что так. Вот только Блэк считал иначе, и во всю эту ритуальщину его и на аркане не затащить. И ему кажется, что слишком уж много этих «должен».       Кое-какие первичные шаги можно было сделать, и от Бродяги они бы не потребовали серьезных энергетических затрат. Главное, это провести церемонию в ритуальном зале, при которой он бы вновь стал полноценным Блэком. И там нет ничего сложного — опытный маг-ритуалист и около часа личного времени, не считая финансовых трат на различные магические компоненты.       Это бы позволило получить доступ ко всем финансам и документам Блэков. А также, например, отправить Кричера на заслуженную пенсию, и призвать нового, энергичного и не слетевшего с катушек, домовика.       Сам Кричер, к такой перспективе, кстати, отнесся вполне благосклонно. Домовики не живут вечно, хотя их век и долог. Но они, как бы это сказать, начинают уставать от жизни и мечтают вернуться в то место, где существуют изначально в виде духов. Это что-то вроде замкнутого и самодостаточного мира на астральном плане.       Получив предварительное добро Вальбурги, я начал медленно и верно «капать» Сириусу на мозг. Вначале он и слушать ничего не хотел, а потом мне показалось, что дело сдвинулось с мертвой точки, и я рассчитывал, что скоро все закрутится…       Вот только, как оказалось, плохо я знал крестного. Вернее я предполагал, что он может что-то выкинуть, но старательно гнал от себя подобную мысль.       — Я тут кое-что сделал, — Сириус выглядел немного неуверенно. В последние дни он постоянно куда-то отлучался, явно что-то проворачивая. На мои вопросы он отвечал, что навещает Андромеду Тонкс и ее дочь Нимфадору, да еще пару раз встречался в Косом переулке с Нарциссой Малфой. Это была правда... Но не вся.       — Мне уже не нравится, как это звучит, — в тот раз мы находились в просторной, немного мрачноватой гостиной.       Я сидел на узком вытянутом стульчике, рассчитанном на двух человек, повернувшись спиной к роялю и упершись локтями на закрытую гладкую крышку, лак на которой от времени уже пополз паутинкой.       В середине комнаты, напротив друг друга, находились два невысоких дивана. Сириус расположился в одном из них. По правую руку от него находился камин, незажженный по случаю лета. А над камином висело большое зеркало, отражающее массивную люстру с несколькими шарами.       Под ногами у нас лежал слегка выцветший, но все еще роскошный персидский ковер. Потолок находился на расстоянии ярдов четырех, не меньше, от пола. Как и все в доме Блэков, данное помещение создавало слегка мрачноватую, старинную и величественную атмосферу.       — В общем, в связи с тем, что меня пригласили в Хогвартс, я немного позаботился о твоем будущем.       — И?       — Я передал тебе все свои права и обязанности, как последнего мужчины рода Блэк и сделал тебя главным.       — Что?       — Теперь ты формально глава и наследник Блэков. Ну, пока я жив, а ты несовершеннолетний, твоя власть не такая полная. Но теоретически, ты теперь главный. Извини, но я не желаю участвовать во всем том дерьме, в которое ты меня втягиваешь.       — Твою ж мать, Бродяга, — я не сдержался и от души выругался. — Я столько часов провел с твоей мамашей! Мы так много планировали, обдумывали план и необходимые заклинания, чтобы минимизировать все и тебе было бы не так сложно… А ты все, единолично, в один момент, похерил. Спасибо тебе, черт бы тебя подрал! — я отошел к окну и встал к нему спиной, засунув руки в карманы.       На улице было тепло и светло. Пахло политым газоном и бензином. Молодая женщина везла перед собой коляску с ребенком. На противоположной стороне стоял высокий полицейский в форме. Около работающей машины разговаривали двое мужчин, судя по виду, приятели. Они над чем-то громко засмеялись. Городская идиллия…       — Прости, старик, — Блэк подошел и положил руку на мое плечо. — Понимаю, ты хочешь помочь, но позволь мне самому решать свою судьбу. Я так хочу и это мое, понимаешь, мое, личное! Не могу и не хочу я влезать в эти дела, меня они словно душат, до такой степени все чуждо, — он говорил быстро, от сердца.       — Ты хоть осознаешь, что на тебе может закончиться такой славный род? Блэков больше не будет! Разве это нормально?       — Если у меня будут дети, то они наследуют мое имя.       — Формально. Но они так и не станут полноценными Блэками.       — Ну и хорошо. А если захотят, то и сами сумеют провести нужные ритуалы и стать кем нужно.       — Да? Уверен? А если они появятся, вырастут и спросят, «папа, как же ты так накосячил», что ты им ответишь?       — Да ничего я не накосячил. Тем более у тебя теперь есть некие права. Ты сам можешь возродить Блэков.       — Это называется, перекинуть ношу на чужие плечи. Спасибо тебе, Бродяга!       Я пошевелил плечом, сбрасывая его руку, и отправился в свою комнату.       Крестный дал мне возможность побыть одному и спокойно все обдумать. И чем больше я думал, тем меньше и меньше во мне оставалось гнева. И в самом деле, а с какого это права я взялся и решаю судьбу другого человека? Разве он просил об этом? Разве намекнул?       Охренеть, вот так, незаметно, я начал повторять путь Дамблдора — пусть и масштабы пока куда скромнее! Влезая в чужую судьбу, указывая людям, как нужно и как правильно, я манипулирую, ограничиваю свободу воли. А это плохо, так как в таком случае я беру на себя чужую карму и судьбу. И Флитвик не раз говорил мне, что это не пустой звук!                     — Туше! — Малфой двигался легко и непринужденно. Он в очередной раз легко миновал мой блок и уколол шпагой в живот.       Сегодня мы, считай, второй час упражнялись в фехтовании. У Блэков нашлись хорошие старинные шпаги с затупленным острием, на которые Драко, в целях еще большей безопасности, нацепил винные пробки.       Моя рука с удовольствием ощущала тонко выделанную кожу на рукояти шпаги, а ее вес казался надежным и внушающим уверенность.       Малфой был еще тем буквоедом — когда я просил его позаниматься, а произошло это не в первый раз, он неизменно выдерживал все процедуры — заставлял нас надевать специальную одежду и соблюдать некоторые церемонии, касающиеся приветствия соперника и всего остального.       — Смотри, вот вариант стойки, которая носит название «венгерской». — Гох выдвинул вперед правую ногу, левую руку упер в пояс, а правую, со шпагой, выставил в септима. — Смотри на мои ноги. Раз, — он изменил их положение. — Два, — еще шаг. — Три.       Малфой перемещался плавно и очень экономно. Наблюдая, казалось, что повторить подобное раз плюнуть. Сам-то он признавался, что мастером в этом деле не являлся, вот только на фоне моего полностью никакого уровня, выглядел как Атос или Дартаньян — настоящие виртуозы при обращении со шпагой в «Трех мушкетерах».       Изучив стойку и постаравшись запомнить наиболее оптимальное нападение и уход в защиту, мы решили перейти к схватке.       Я попытался скопировать венгерскую, а Малфой встал в испанскую стойку — он вообще уважал эту школу, которая носит название дестреза. Гох развернулся ко мне правым боком, немного отклонил корпус назад и вытянул шпагу вперёд. Кончик дернулся и замер совершенно неподвижно, целясь в глаза. Левая нога друга вытянулась в сторону и оперлась на носок, а кисть левой руки зафиксировалась в районе плеча.       Кроме непосредственного занятия фехтованием, я получал и эстетическое удовольствие, наблюдая за действиями и движениями Драко. Как-то у него это все получалось непринужденно и изящно.       Я, как мог, сделал шаг вперед и постарался произвести укол из терции.       Малфой лишь слегка пошевелил кистью, пуская мой клинок вправо от себя, и тут же уколол меня в предплечье. Продолжая движение, он сместился и ударил в грудь — его шпага даже немного выгнулась.       Он быстро отступил и отсалютовал.       — Твою ж мать, — я беззлобно выругался. — Чувствую себя деревенским увальнем.       — А ты что, думал, раз-два и уже мастер? — немного рисуясь, резко, так, что сталь «запела», он сделал несколько взмахов клинком. — Продолжим?       — Давай.       Еще минут двадцать он гонял меня, как опытный ветеран, выбивая всю дурь из деревенского новичка, только-только попавшего в армию.       — Не, на сегодня хватит. Наелся! — я вытер пот со лба и устало, но вместе с тем и довольно, вздохнул.       Фехтование мне нравилось. Мало того, что оно позволяло развивать гибкость и координацию, так еще и будило какие-то забытые или непроявленные чувства. Все мы в душе мальчишки, и звон шпаг будоражит наши сердца.       Благодаря Малфою я уже неплохо освоился во всех этих терминах — секунда, прима, секста, кварта, восьмерка, укол, взятая защита, темп, парад*…       А вот во всем остальном так и оставался дилетантом. Несмотря на те приемы и упражнения, что показывал Флитвик, развивая необходимые магу качества, я ничего не мог противопоставить другу. Да оно и понятно, чтобы чего-то достичь, надо приложить упорство, силу воли и потратить немалое время.       Малфой занимался фехтованием с семи лет. Без фанатизма конечно, но раза три в неделю он находил на это время. Отсюда и результат.       — Слушай, а против магов можно так сражаться?       — Нет, неэффективно, — Малфой вздохнул. — Хотя, некоторые используют одновременно и палочку и что-то легкое, вроде кинжала или даги в другой руке.       — А ты?       — К этому надо привыкать и серьезно заниматься. Да и кто мне даст ходить по Хогу с кинжалом наперевес? — он хохотнул. — У Макгонагалл инфаркт случится, а у столь любимых ею Уизли днище выбьет, и они получат лишний повод для своих дебильных шуточек.       Через полчаса, приняв душ и приведя себя в порядок, мы расположились в моей комнате.       Драко занял вместительное кресло в углу и вытянул ноги, положив их на небольшой пуфик. Из одежды на нем были туфли-мокасины, джинсы и легкий пуловер. Не знаю, откуда пошел миф, что волшебники совсем не разбираются в одежде простых людей и частенько надевают не подходящие друг к другу вещи? Даже странно такое слушать, если честно.       Большинство из тех, кого я знал, включая министра Фаджа, Сириуса Блэка, Руфуса Скримджера, семью Малфоев и Диггори, Эдуарда Дюпре и Ксено Лавгуда, знали, как одеваться, и делали это даже с некоторым вкусом.       Некоторые маги принципиально не любили обычных вещей и предпочитали мантию на любой случай жизни. Но таких находилось не так уж и много — Дамблдор, Снейп, Макгонагалл...       Те же Малфои, все как один, обладали несомненным вкусом и умели не только надевать обычную одежду, но и правильно ее носить.       А иные, такие как Ксено, иногда позволяли себе необычные вещи, вроде камзола, треуголки или цилиндра, но и тогда было ясно, что они знают, что делают и просто наслаждаются процессом.       Да что там говорить, если даже Артур Уизли, который тащился от всего магловского, и который каждый раз проявлял восторг при виде вещей простых людей, практически всегда носил костюм-тройку с галстуком.       Да и нет у магов никакой особой одежды кроме мантии — по сути, они носят все то же, что и простые люди.       — Хотел с тобой обсудить кое-что, — в голосе Малфоя чувствовалось тщательно скрываемое напряжение.       — Валяй, — я сгреб в кучу несколько подушек-валиков и неплохо устроился на кровати, наслаждаясь заслуженным отдыхом.       — Мне тут письмо от Флитвика пришло. В общем, он предложил стать старостой.       — Красавчик, рад за тебя, — я ответил совершенно спокойно. Теперь понятно, почему Малфой переживает — наверняка думает, что я расстроюсь, что значок уплыл в другие руки.       А вот и не угадал. Флитвик еще раньше сказал, что на роль старосты он планирует именно Малфоя. Тогда, насколько я понял, учитель хотел посмотреть на мою реакцию, проверить на чувство собственной важности и тщеславность. А я что? А я ничего! Даже рад такому повороту. Ведь не все понимают, что быть старостой не только почетно, но и крайне муторно. Постоянно следить за малышней, поддерживать порядок, отчитываться перед Флитвиком и старостами школы — в общем, как не трудно понять, еще тот геморрой.       — Значит, обиды не держишь?       — Никакой! А кто второй староста? Хотя, что тут гадать, и так ясно.       — Ага. Грейнджер, — он ухмыльнулся. — С ней не заскучаешь.       — Надеюсь, что найдя, куда тратить энергию и время, она немного успокоится.       — Слушай, неужели тебе действительно безразлично, станешь ты старостой или нет?       — Абсолютно. Я даже рад, что ты избавил меня от ненужной суеты.       — А вот для меня, и даже больше для отца и матери, это очень важно, — Драко вздохнул. — Для них это знак престижа и проявления уважения к нашей семье.       — Ну и хорошо, — я зевнул, вытащив палочку, и принялся отрабатывать невербальные чары.       — Может, перекусим? — Малфой минут десять молча читал взятую с полки «Одиссею капитана Блада», а потом отложил ее в сторону и задумчиво посмотрел в окно.       — Давай. Кричер! — После обряда проведенного Сириусом, Кричер стал ко мне более лояльным. Он все еще продолжал ворчать, но дело свое делал. И, как мне кажется, немного ожил — появление в доме людей, циркуляция магической энергии придали ему сил и вывели из состояния невменяемости.       Старый домовик появился практически сразу. Мне он кивнул, а вот перед Драко не поленился и изобразил поклон. Малфоя он уважал, ведь в глазах домовика — тот идеал волшебника и полностью соответствовал такому высокому званию.       — А что Сириус? — спросил Драко, после того, как Кричер вернулся с подносом, заставленным различными продуктами: «эрл греем» в чайнике, сахаром, сливками, джемом, тарелкой с грудинкой и беконом, нарезанным хлебом и маслом.       Кричер все умело и даже красиво поставил на стол, сервировал и исчез.       — Он с Люпином у себя в кабинете занимается, — я не делал секрета перед друзьями, кто со следующего года будет у нас вести ЗоТИ.       — Что, он его натаскивает?       — Ага, — ответил я, сооружая сложный бутерброд. Грудинка была выше всяких похвал — нежная, слегка копченая, с тонкой полоской сальца — все, как я любил.       — Ну и как думаешь, что в итоге получится? — осторожно спросил друг.       — Ну, всяко лучше Локхарта или Квиррелла. Не думаю, что Блэк будет вести хуже Люпина, а он, вспомни, вполне нас устраивал.       — Это да, — согласился Малфой.       — Блэки традиционно хороши в боёвке, и как я понял, Бродяга будет делать акцент на практику, — поделился я своими соображениями.       — Звучит обнадеживающе. Жаль только, что с этим турниром я не смогу все это дело полноценно застать.       Мы принялись за еду, обмениваясь незначительными репликами.       Еще вчера, когда я рассказал Драко о Сириусе, он поделился и своим секретом — в этом году в школе Колдовстворец будет проходить турнир Зельеваров. Событие крайне серьезное и происходит раз в семь лет.       Драко планировал там участвовать. Он и так был чертовски хорош в зельеварении, а с целью сделать его еще лучше Снейп практически два летних месяца будет его серьезно и основательно натаскивать и готовить.       Он и ко мне-то в гости сумел вырваться буквально на сутки, воспользовавшись какими-то неотложными делами у Снейпа.       Малфой рассказал, что от Хога в Колдовстворец отправится делегация. Предположительно возглавит ее сам Снейп, который наберет дюжину, или чуть больше учеников, примерно так, как было в прошлом году, когда к нам приезжали ученики из Шармбатона и Дурмстранга.       Драко очень часто обладал свежей, практически никому не известной информацией. Он говорил, что сначала, в течение сентября в Хоге пройдут соревнования, по итогам которых будет выбран лучший зельевар из учеников. Он-то и будет представлять всю школу, а остальные войдут в группу поддержки.       И хотя традиционно, на этом турнире из участников больше всего семикурсников, но также часто попадаются и талантливые ребята с более младших курсов.       — А с чего мне не участвовать? — как-то поделился Малфой. — Ты на четвертом курсе победил семикурсников в турнире трех волшебников, значит и у меня на пятом будет шанс.       В его словах был крепкий резон. Я не видел адекватных ему по силам и талантам зельеваров на старших курсах.       — А как же квиддич? — поддел я его в том разговоре и Драко невольно скривился. Квиддич для него — это серьезно. Тем более Малфой на этой почве близко сошелся с капитаном Когтеврана Роджером Дэвисом. Они вместе придумывали тактику, различные приемы и схемы нападения и защиты. Роджер доучивается последний год и само-собой, Малфой станет новым капитаном команды нашего факультета.       — Не трави душу. Это как серпом по яйцам, — скривился Малфой. Он «подцепил» от меня несколько выражений, и это, последнее, после того, как я объяснил смысл, особенно пришлось ему по сердцу.       — Я хотел еще кое о чем поговорить, — после перекуса сказал Малфой. — Не о значке старосты, а о действительно важных вещах.       — Можно, — я подавил зевок. После еды как-то резко и сразу захотелось подремать. Прогоняя усталость, я подошел к окну, распахнул шторы и приоткрыл форточку. В комнату ворвался свежий ветерок, отчетливо отдающий городским смогом.       — Ты, конечно в курсе, что у многих древних родов полно недругов и периодически они насылают те или иные проклятия.       — Да, читал о таком.       — У Малфоев есть несколько «прилипших» порч различной степени вредоносности. Одно из них получил предок, уничтожая чернокнижника на Фарерских островах в семнадцатом веке. Того колдуна он убил, но взамен получил проклятие — с тех пор Малфои могут иметь лишь единственного ребенка в одном поколении.       — Невесело, — я кивнул. Старые магические семьи медленно, но верно тают в количестве своих членов. Это неприятный для многих факт, на который особо сильное влияние оказали войны, развязанные Гриндевальдом и Воландемортом. На этом фоне не имеющие возможности завести второго ребенка Малфои выглядели не самыми счастливыми. Интересно, уж не здесь ли кроется начало их осторожности и желание оставаться за спиной, играя роль «серых кардиналов»? Ну, а что, будешь тут осторожен, зная, что род может легко прерваться.       — Да, невесело, — согласился он, и его серые глаза остановились на мне. — Но у нас есть одно Пророчество.       — Неужели? Я так понимаю, это вещи откровенно мутные. К тому же, если пророчество благоприятное или заманчивое, маги пытаются сами под него подстроиться.       — В точку, — он вновь кивнул. — Дед Абраксас получил именно такое. Вот послушай, — и он небрежно продекламировал:       Дважды дракон полетел.       Мастерски брат в том помог.       Остров овечий забыт!       — И всё? — я так и не дождался четвертой строчки и меня неожиданно осенило: — Неужто, это хокку*?       — Да, оно, — друг странно на меня посмотрел. — Дедушка путешествовал по миру, и в Японии, в одном из кварталов Киото ему и сделали предсказание.       — Любопытно.       — В нем каждое слово имеет смысл. Знал бы ты, сколько времени и дед и отец с ним занимались.       — Продолжай.       — В общем, как ты правильно и сказал, они принялись подгонять события под пророчество. Люциус уже был рожден, но его сына — меня, они назвали Драко. Так появился первый дракон.       — Уже интересно, — во мне на самом деле пробудилось любопытство, а Малфой встал и принялся ходить по комнате. Похоже, парень немного нервничал.       — Дважды драконом я стал, когда ты совершенно случайно дал мне прозвище Гох. И заметь, никто и ничего не подгонял. Мои вообще думали, что данное упоминание как-то связано с нашим семейным гербом* или девизом Хогвартса*.       — А что значит «полетел»? — я сел на кресло, откинулся назад и закинул ногу на подлокотник.       — Ранее были различные идеи — и полеты на метле и левитационные чары… Все решилось куда проще. Я неожиданно, снова благодаря тебе, поступил на Когтевран. Наш символ — ворон, который летает. Так, формально, и я полетел.       — Хм… В таком разрезе вторая строчка смотрится интересно.       — Ага. Дед думает, что «мастерски» это значит, не только умело, но и то, что ты можешь получить этого самого мастера.       — Мне еще до мастера далеко… С «помог» ясно. Но дальше «брат», а не «друг».       — Да… — Малфой отвернулся к окну и замолчал. — Ты можешь стать братом, если мы проведем соответствующий обряд. Понимаешь, о чем я? — он развернулся и твердо посмотрел мне в глаза.       Знал ли я, на что он намекает? Конечно, знал. Перелопачивая Кодекс Блэков и другую их фамильную литературу, я наткнулся на этот обряд, при котором два друга, абсолютно доверяющие друг другу, смешивают кровь и становятся братьями.       Смысл его в том, чтобы усилить сильные и хорошие качества и стороны друг друга, и по возможности уменьшить плохие и негативные.       Определенно, такой ритуал может помочь Малфоям, хотя в ритуалах я и не специалист. Здесь чувствуется хороший потенциал.       Это серьезное действие и ответственный поступок, при котором два человека во многом разделяют общую судьбу. Как говорится, вместе и в горести, и в радости.       — Не подумай, что дело в этом пророчестве, — торопливо заговорил Малфой. — Я ничего про него не знал ни на первом, ни на втором курсе. И мы стали друзьями не из-за того, что так хотели мои родичи.       На щеках Гоха появились красные пятна. Да уж, наверняка ему непросто говорить подобные вещи. А еще хуже, если я подумаю, что Малфои собираются меня использовать.       Вообще-то, я так и подумал, особенно в первый момент. А потом рассмеялся и понял, что у этой семьи невероятные способности и у них как-то само-собой получается совмещать подобные вещи — дружбу и пользу, бескорыстность и личный интерес.       Хотя, о чем это я? Вот, вроде как и забыл, что именно я и организовал нашу дружбу, и сделал так, что мы все учимся на одном курсе. С такой точки зрения намек Драко звучит даже справедливо и правильно. Ведь дружба — не игра в одни ворота. Всегда надо не только что-то забирать, но и давать.       — Здесь надо думать, Гох. Ты же понимаешь меня? Я не могу вот так сразу дать ответ. И дело не в нашей дружбе, а в том, как это на нас с тобой повлияет. Понимаешь?       — Само собой, — он шумно вздохнул. — Ты правильно говоришь, что надо подумать. В конце концов, мы же не бестолочи Уизли! И мы не на Гриффиндоре, чтобы вот так, второпях, совершать такие судьбоносные поступки.       — Хорошо… А что с последней строкой? — я перевел тему и Драко сразу за нее ухватился.       — Тут все просто. Овечьи острова это Фарреры, именно там предка и прокляли. А слово «забыт» следует понимать, что про проклятие можно будет забыть, если мы станем братьями. Оно аннулируется.       — Да уж, круто все сошлось.       — И не говори. Дед и отец, когда поняли и сообразили, что наше пророчество начало исполняться, чуть кипятком не зассали от радости, — он рассмеялся.       — Слушай, а вот такой вопрос — как ты это на практике будешь осуществлять? Вот родился у тебя первый ребенок… Допустим, назовешь ты его Скорпиусом, — я заметил, как его брови от удивления поползли вверх. — А потом, что? Будешь кувыркаться с женой в кровати с ночи до утра, надеясь, что все еще раз получится?       — Ну, а что, не самое плохое занятие на свете, разве нет? — он не выдержал и захохотал.       — Еще бы. Вот только непонятно, как проклятие снимется?       — Мы выполним предсказанные условия. И твоя кровь, смешавшись с моей, поможет его окончательно аннулировать. Моя жена, кем бы она ни была, получит шанс на вторую беременность.              Мы еще немного обсудили проклятие Малфоев и переключились на другие темы.       А у меня появилась новая причина задуматься. Драко сделал очень серьезное предложение и его надо тщательно и всесторонне обдумать, при этом обязательно посоветовавшись с Флитвиком и Сириусом.       Хотя Бродяга, несмотря на симпатии к Нарциссе, матери Драко, скорее всего будет против.       Понятное дело, я получу официальную помощь и поддержку Малфоев. А вот что придется отдать взамен? Драко я считаю другом и доверяю ему. Также я уверен, что и он ко мне относится соответственно. И все же, надо думать.       Кстати, можно и у Луны об этом спросить. Вдруг она что увидит?              Тот вечер мы закончили просто шикарно. Сириус распрощался с Люпином и мы втроем выбрались в город.       Поначалу, пока мы ждали внизу одевающегося Сириуса, Драко намекнул, что был бы не прочь навестить «Ночной фонарь».       — Извини, но не могу, — я развел руками.       — Ясно. Это из-за Луны? — он всегда отличался сообразительностью. — Боишься, что узнает?       — Она узнает, но я не боюсь. Просто не хочется врать и обманывать.       — Понимаю, — он хмыкнул. — А ты молодец. Вот только что с таким раскладом будешь делать? Смотри руки не сотри, — он громко, в голос заржал.       Да, в «Ночной фонарь» мы не пошли. Зато заглянули в кинотеатр. С этим явлением Сириус ранее был знаком. А вот для Драко все в новинку.       Я повел их на один очень неплохой фильм. Назывался он «Побег из Шоушенка». Фильм вышел практически год назад, еще в девяносто четвертом, но благодаря невероятной популярности его прокат в Англии продлили.       Сказать, что Сириус был впечатлен, значит, ничего не сказать. Близкая и знакомая история заставила его ощутить и пережить массу эмоций. У него даже глаза увлажнились в самом конце.       Ну, а Драко, который может, так и не понял всю глубину ленты, был впечатлен совсем другим — кинотеатром и кинематографом, как видом современного искусства. А так как парень он умный, то и я уверен, это добавит ему определённых и правильных мыслей о маглах и о том, так ли уж всесторонне превосходят их маги.