Пташка на воле

Возможности

Светлана Она медленно просыпается из-за того, что кто-то мягко утыкается носом ей в щеку. Слишком жарко, чтобы спать так близко к другому телу, но для этого тела она всегда сделает исключение. Надежда вздыхает и переворачивается во сне, пинаясь в процессе. Светлана отодвигается от нее, потому что, хотя она и любит обнимашки, но только те, после которых не остается синяков. Надя всегда спит беспокойно и особенно, когда начинает просыпаться. – Ммм… – прямо ей в шею внезапно стонет мужчина, спящий с другой стороны от Светланы, и недвусмысленно целует местечко прямо под мочкой. Светлана инстинктивно выгибает спину, но, когда приходит осознание, отталкивает его. – У нас гости, – шепчет она ему на русском. Влад стонет вновь – в этот раз разочарованно. – Надежда, опять? Она не может спать с твоими мужьями? Светлана закатывает глаза. Она ненавидит, когда Влад их так называет. – Тащить ее в подвал, когда моя кровать всего в паре шагов? Ну уж нет. Они осторожно выбираются из кровати и бредут в прилегающую к спальне ванную. – Я не думаю, что Миша обрадуется, узнав, что его дочь иногда спит со мной в одной кровати, – говорит Влад по пути к унитазу. – Ты прав, – соглашается Светлана, – и не зови его Мишей. – Почему нет? Ты же зовешь. Она пронзает его взглядом, пока они меняются местами. – Я его жена. Ты мой бойфренд. – Жених, – поправляет ее Влад, и они обмениваются секретными улыбками. – И когда мы им скажем? Светлана смывает и ловит свое отражение в зеркале. Женщина, смотрящая на нее, кажется, за одну ночь прибавила в годах. Она разглаживает морщины на своем лбу, чтобы только поморщиться, когда они возвращаются. Наверное, этим она только вредит. – Света? – пытается достучаться до нее Влад. – Когда ты скажешь им, что хочешь развода? Светлана вздыхает. Они даже не говорили об этом, она и Микки, с тех самых пор, как он вышел из тюрьмы. Потом они решили сохранить этот брак ради Евгения, и потому что как такового повода для его окончания не наблюдалось. И тогда она уже знала, что Микки чувствовал себя обязанным. Защищать ее и обеспечивать, потому что она была рядом, когда он в ней нуждался. Это чувство не износило себя и спустя годы после возвращения домой. – Желательно никогда, – честно отвечает она, и Влад поникает. Светлана протягивает руку, чтобы разгладить его нахмуренный лоб, но вместо этого опускает ладонь на его грудь. Он слишком молод для нее (Микки часто напоминает ей об этом). Влад может себе позволить пару морщин. Это поможет ей не чувствовать себя так, будто она пытается похитить ребенка из колыбели. Она встретила Влада в школе Евгения (этот факт ее сын ненавидит). Влад отвечал за представление русской культуры на мультикультурном вечере в спортзале. Микки и Евгений носились от палатки к палатке, пробуя еду, и решили пропустить русскую кухню («Мы этого дерьма достаточно едим дома,» – сказал Микки), но Йен остался с ней. Иногда даже приятно, как они балансируют друг друга: сладкое с кислым. Влад представился студентом Чикагского университета, специализирующимся в истории, который пришел в школу, чтобы получить дополнительные баллы. Его родители русские иммигранты, и Светлана с радостью воспользовалась возможностью поговорить на родном языке. Влад принял Йена за ее мужа, что случалось частенько, когда люди видели их вместе. – Нет, – рассмеялся Йен. – Я любовник ее мужа. И это стало неплохим таким началом всего. Она и Влад встречаются уже полтора года. В мае Влад сделал предложение. И она согласилась. Он, может, и молод, но красив, энергичен и изо всех сил старается поладить с ее детьми. И хочет помочь ей получить гражданство. Светлана бы соврала, если бы не сказала, что это жирный плюс. И, к тому же, она готова схватиться за возможность, которая позволит ей больше не жить с Йеном и Микки. Одиноко наблюдать за тем, как они любят друг друга. – Я скажу им, когда будет подходящий момент, Вова, – уверяет она его. – Давай пока попытаемся преодолеть сегодняшний день, а потом посмотрим, захочешь ли ты вообще продолжать. – Ну что ты, я люблю тусоваться с твоим мужем, твоими бывшим и бывшей в одной комнате, – нахально дразнит Влад. – Что может пойти не так? Светлана пожимает плечами. – Там будут взрывчатые вещества, – насмешливо напоминает она. _______________________________________________________ Микки: год второй – Серьезно? – ворчит Микки, вытаскивая книгу трехсотой секции из шестисотой. – Насколько, блядь, сложно положить книгу на место? – Опять сам с собой разговариваешь, Милки? – сидя за столом, смеется Трумэн. – Гребаные мудаки не уважают блядскую десятичную классификацию Дьюи*(1), – жалуется Микки. – Это не сложно. Три предшествует шести, – качает головой Микки. – Блядские мозги размером с горошину, – он выходит из секции и добавляет книгу в кучу для возвращения. – Смейся-смейся, но если я опять увижу, что ты пытаешься положить учебник по праву в раздел компьютерных наук, то тебя им же и забью. После этого Трумэн быстро затыкается. Он неплохой парень. Здоровенные очки с толстыми стеклами – типа интеллектуал. Клянется и божится, что невиновен и проводит час в день в секции юридической помощи. Самая популярная секция Микки и самая раздолбанная. Сначала это казалось наказанием, когда Микки только получил эту работу. Жалким занятием для гребанных неженок. Но тогда каждое движение или резкий вздох отдавались болью в боку, поэтому он смирился с сидячей рутиной. Плюс, в первые несколько месяцев он нашел херову тучу контрабанды, заныканной между книжками, включая мертвый мобильник, три заточки, полный мешок лобковых волос (что за хуйня?) и целый набор таблеток, которые он отдал на пробу Треву в обмен на сигареты. Но сюрприз-сюрприз: Микки обнаружил, что ему вроде как нравится читать. Он никогда не был в этом хорош.. так ему всегда говорили в школе, поэтому к пятому классу он перестал пытаться. Но что, блядь, еще делать в тюрьме, особенно, когда сидишь в этой вонючей старой библиотеке, поэтому Микки и поднял книгу. Это похоже на просмотр фильма, только вот картинки он видит в своей голове. Даже круто, потому что люди выглядят так, как Микки хочет, чтобы они выглядели. Более трудозатратно, чем просмотр фильма, из-за чего привыкнуть к этому было сложнее, и иногда у него даже болела голова, но это его здорово занимает. Иногда он даже раздражается, когда свет уже выключают, а он так и не дочитал главу. В книгах куча всего, о чем он даже и подумать не мог. Например, блядские Голодные игры, полный пиздец! Он отдаленно помнит, как смотрел фильм накурившись вместе с Игги, но книга в сто раз лучше. Хотя и ее прочтение заняло у него две недели. Микки выгоняет Трумэна часом позже, после того, как заканчивает сортировку, и, взяв свою любимую книгу подмышку, отправляется в камеру почитать перед ужином. Он только устраивается поудобнее (насколько это возможно на скрипучем тонком матрасе), когда Трев заходит, стеная. – Моя блядская спина! – ноет Трев. – Они заставляют нас рыть землю под новый забор! Словно ебанных каторжников! Микки выгибает бровь. – Тебе не помешает подкачаться, – язвит он. – Так вот что тебе нравится? – дразнит в ответ Трев, улыбаясь и уворачиваясь, когда Микки кидает в него книгу. Трев нагибается, чтобы поднять ее, и бросает ее Микки, даже не смотря на название. – Почему ты все время читаешь? – Потому что делать тут все равно нечего, – пожимает плечами Микки. Трев плюхается на свою кровать, а затем морщится, потирая больное место. – Мне нравилось читать, пока не вылетел из школы, – рассказывает Трев, потягиваясь и хрустя спиной. – Блядь, какой кайф. – Так возьми ебанную книжку. Трев шмыгает носом и поворачивает голову по направлению к Микки. – Ты мне лучше почитай. – Отъебись. Трев смеется и отвечает на средний палец Микки тем же. – Подумывал попробовать получить справку об окончании школы, – застенчиво признается Трев. – Нахуя? – любопытствует Микки. – Тебе ж, вроде как, двадцатку мотать? – Ага, и еще тридцатку снаружи, если повезет. Хочу попытаться хоть что-то из себя слепить, когда выйду. – Ага, потому что справка об окончании школы отменяет судимость, – ухмыляется Микки. – Эй, не разрушай мои мечты, мужик. Ты же должен ради чего-то жить в этой дыре, правильно? А иначе, в чем смысл? Микки жует губу и бездумно касается пальцами татуировки на груди. Он думает об Евгении, и о том, как Светлана обеспечивает их, пока он взаперти. Честно говоря, у нее, скорее всего, все хорошо. Стерва находчива. И к тому времени, как он выйдет, пацан, вероятно, будет называть папкой какого-нибудь мудака. – Нахуй смысл, – решает Микки. – Ну и ладно, – закатывает глаза Трев. – Мои оценки надрали бы задницу твоим оценкам. Он кидает Микки хитрую улыбочку, и Микки выпрямляется. – Конечно, блядь. Трев с прищуром смотрит на него, прежде чем спросить. – Сколько классов ты закончил? – Какая разница? – щетинится Микки. Трев смеется. – Видимо, не очень много. Хорошо. Для меня, – кивает сам себе Трев. – В эту ловушку я не попадусь, мужик, – усмехается Микки. – Ага, потому что знаешь, что проиграешь, – Трев отвечает Микки широкой самодовольной улыбкой. Микки качает головой, не сумев подавить ответную улыбку. – Посмотрим еще, кто кого выебет! Слишком поздно он осознает, что только что сказал. Трев давится смехом, а Микки вновь кидает в него книгу. В этот раз она задевает его за плечо, и Трев издает удовлетворяющий вопль боли. Но в этот раз он не бросает книгу в Микки. Вместо этого он открывает первую страницу и начинает читать. «Брайан Робинсон рассматривает из окна маленького самолета бесконечную зелень северной глуши, лежащую ниже. Это маленький самолет – Cessna 406. Бушевый самолет. И двигатель настолько громкий, ревущий, раскатистый, оглушающий, что даже шанса на разговор не остается. Не то, чтобы у него было, что сказать.»*(2) Микки думает о том, чтобы остановить Трева, но у него довольно приятный голос. Не такой отрывистый, какой бывает у Микки, когда он читает про себя. Микки откидывается назад и закрывает глаза. На следующий день Трев забирает два пакета материалов для подготовки к экзамену из офиса Уилсона. Они лежат на общей полке, пока Микки стоически игнорирует их весь день. – Надеюсь, ты не сказал Уилсону, что второй пакет для меня, – ворчит Микки, натягивая одеяло до подбородка, после того, как гасят свет. – Что, пытаешься впечатлить Уилсона, притворяясь идиотом? – язвит Трев, переворачиваясь, чтобы посмотреть на Микки в приглушенном освещении. – Тест выглядит куда более сложным, чем я думал, – признает он. – Тонны математики. Все, что я знаю, как складывать да вычитать. – Я помогу тебе с математикой, мужик, – предлагает Микки. Поначалу время от времени он исправлял домашнюю работу Йена. В большинстве случаев только для того, чтобы насладиться выражением шока на лице рыжего. – Если ты расскажешь мне все о Гражданской войне. – Это та, в которой мы воевали с британцами? – спрашивает Трев. – Господи, – стонет Микки. – Забудь. – Так что, поможешь? – хитро улыбается ему Трев. Микки пожимает плечами. – Да все равно тут делать нехуй, – они смотрят друг на друга слишком долго, пока Микки не отворачивается. – Пиздец холодно сегодня. Микки дрожит и заворачивается покрепче в колючее одеяло. – А мне жарко*(3). Хочешь мое одеяло? – предлагает Трев. – Нет, – хрипит Микки. Он слышит скрип кровати Трева и шлепки босых ног по бетону, преодолевающих три шага до койки Микки. – Что за хуйня? – рявкает Микки, когда матрас прогибается. Он разворачивается от стены и держит одеяло, когда Трев пытается сорвать его с него. – Подвинься и пусти меня, – приказывает Трев. – Нахуй иди! Возвращайся в свою кровать, пока я тебя не заставил! – У тебя пальцы на ногах как сосульки, – спокойно комментирует Трев, пристраиваясь рядом с Микки. – Раньше не устраивал ночевки? – Нет, – Трев действительно теплый. Холод перестал пробирать его до костей. – Даже с Йеном Галлагером? – дразнит Трев. Микки резко сталкивает его с кровати. Трев постанывает между смешками. Когда он поднимается и пытается снова залезть в кровать, то Микки его не останавливает. – Чего ждем? Мы делаем это или как? – спрашивает Трев – тон ровный, но в глазах намек. Микки раздумывает. – Становись на четвереньки, – приказывает он, и Трев улыбается, выполняя то, что было сказано. Микки не трахался ни с кем годами. С тех самых пор, как Йен пытался принимать медикаменты за несколько недель до ареста Микки. И не особо до этого. Но Треву это знать необязательно. – Плюй, – командует Микки, протягивая ладонь. Он добавляет свою слюну, а потом смазывает себя – его тело уже предвкушает то, что случится. Он садится на корточки и кладет ладонь на оголенную задницу Трева, не в силах остановить себя. Затем толкается вперед. Трев мычит, а затем шипит, когда Микки проталкивается в него. Наверное, Микки следовало его подготовить. Он обычно не сверху. Да и не нуждался в тщательной подготовке, когда регулярно занимался сексом. – Ты в порядке? – спрашивает он, чувствуя себя немного виноватым за спешку. – Я готов, – стонет Трев. – Господи. – Ты же это уже делал, да? Трев давит свой смех подушкой Микки. – А ты? – дразняще кидает вызов Трев, и это все, что нужно было услышать Микки. Он задает быстрый темп и Трев встречает его толчок за толчком, тихо хрипя в подушку. – Здесь, – стонет он, когда Микки задевает чувствительную точку. – Блядь. Микки не хочет быть скорострелом, но с прошлого раза прошло столько времени. И когда Трев сжимается вокруг него, оргазм Микки приходит из неоткуда, и он кусает губу, когда кончает и мертвой хваткой вцепляется в бедра Трева. Блядь, он надеется, что не оставил синяков. Ради благополучия Трева. Он думает о том, чтобы извиниться за свою хуевую работоспособность, когда падает на кровать рядом с Тревом, но потом передумывает. Они не в отношениях. Это ничего не значит. Просто трах. Рядом с ним Трев отдрачивает в свои боксеры, стоня в подушку, когда кончает. Они лежат рядом около минуты, ловя дыхание. Наконец Трев садится – кровать скрипит под его весом. – Спасибо, – говорит Трев, и, хотя Микки и не смотрит на его лицо, все равно может сказать, что Трев улыбается. Вот дерьмо. _______________________________________________________ Йен Они привыкли заниматься сексом первым делом с утра в те недели, когда у Йена дневные смены. Это самый большой промежуток времени между приемами медикаментов Йена, а значит, имеется хороший шанс, что у него встанет без голубой таблетки. Он никогда не представлял, что они будут одной из тех пар, которая планирует секс. Иногда он ностальгирует по спонтанному, частому сексу, который у них был, когда они были тинэйджерами. Микки принимает все как должное, конечно же, как и все то дерьмо, которое связано с расстройством Йена. И они пытаются разнообразить монотонность, время от времени меняясь ролями. Этим утром они в душе, и Йен крепко хватается за карниз, пока остывающая вода бьет по его спине, а Микки помогает ему руками и ртом. Йен постанывает, кончая, и проводит пальцами по влажным волосам Микки, когда Микки прислоняется к бедру Йена, переводя дыхание. – Помоги мне подняться, – требует Микки, и Йен хватает его под локоть, поднимая его на ноги. Они меняются местами, и Микки открывает рот под струей воды и сплевывает. – Ты использовал всю горячую воду, – жалуется он, подрагивая. – Не моя вина, что ты не торопился, – дразнит Йен, прижимаясь теснее к груди Микки, чтобы согреть его. Он все еще чувствует жар от оргазма. – Говоря об этом, нам нужен мягкий коврик в ванную или типа того. У меня болят колени. Йен усмехается, протягивая шампунь. Возраст подкрался к ним незаметно. Линия роста волос Микки начала отступать, а Йен набрал жирка на животе, от которого никакие упражнения не помогают избавиться. Его метаболизм уже не настолько быстрый, и последний коктейль медикаментов этому тоже не особо помогает. Он раздумывал отказаться от кое-каких таблеток, но так и не решился, потому что в жизни не чувствовал себя настолько стабильно. А проблемы с эрекцией и лишний вес предпочтительнее, чем уверенность в том, что в руку женщины, с которой он столкнулся в вагоне метро, было вживлено отслеживающее устройство. Йен может, конечно, вылезти из душа и позволить Микки помыться в тишине и покое, теперь, когда он удовлетворенный и чистый, но он откидывается назад и смотрит, как Микки быстро моет тело и голову, чтобы поскорее выбраться из еле теплой воды. – Ты подновил свои татуировки? – спрашивает Йен Микки, рассматривая черные буквы на пальцах Микки. – Кажутся четче. – Ага. Пару дней назад, – говорит Микки, ненадолго опуская взгляд и сжимая-разжимая пальцы. – Отвел ребенка в новый тату-салон, пусть начинает думать, что хочет. Оказалось, что управляющий – мой приятель. Светлана взбесилась, узнав о планах Евгения и Игги провести Ева через обряд посвящения Милковичей. Микки втайне рад, что Евгений хочет подражать своему старику, сделав собственные татуировки на костяшках, но совместно они пришли к компромиссу. Евгений может сделать татуировку, которая не помешает его будущему трудоустройству. Но Йена все еще волнует тот факт, что Микки знает кого-то, кого не знает Йен. – Приятель? – повторяет Йен. – Как друг? Микки открывает глаза и вопросительно приподнимает на него брови. – Что ты, блядь, подразумеваешь? Йен смеется и ударяет Микки по боку, мгновенно отвлекаясь на то, как плотные мышцы вибрируют под его ладонью. – Думал, что знаю всех твоих приятелей. – Значит, не знаешь, – Микки отворачивается к струе воды. – Это парень из тюрьмы, – говорит он, стоя под душем. – Ого, – Йен ждет, но Микки не продолжает. – Хотел бы я как-нибудь встретиться с этим приятелем. – Конечно, – мгновением позже отвечает Микки. – Как-нибудь, – он выключает воду и выходит из душа. Разговор окончен. Йен поджимает губы и смотрит, как Микки вытирается полотенцем. Он чувствует – что-то не так, но не уверен, что именно. Может, Микки не хочет, чтобы его старый друг из тюрьмы знал, что он гей? – Ты будешь тут весь день стоять? – вопрошает Микки, бросая Йену полотенце с крючка. – Нам, блядь, нужно уже выдвигаться, если хотим успеть к Фионе до 11. А мне еще нужно забрать коробку. – Прости, – Йен начинает двигаться, а Микки внезапно заговорщицки улыбается. – Будем надеяться, что Влад еще не принял душ. Йен качает головой. Микки никогда не имел проблемы с мужчинами и женщинами, с которыми встречалась Светлана, но Влад задевает его за живое. Наверное, потому что это самые серьезные отношения Светланы за долгое время. И еще, наверное, из-за того, что Надя его обожает. Несколькими часами позже они все забиваются в машину Влада. Евгений, Микки и Йен втискиваются бок к боку на заднее сиденье, Надя карабкается на колени Йена. Она уже надела свой купальник с изображением американского флага и всю дорогу только и щебечет о том, как ее дядя Лиам пообещал запустить вместе с ней фейерверки. На переднем сиденье Влад шепчет что-то Светлане на русском, она вопит и отпихивает его. – Вам двоим лучше бы тут не обсуждать неприличное дерьмо. У нас тут ебанные дети, – огрызается Микки. – На днях слышал, как ты жаловался на то, что волосы с яиц Йена застревают у тебя на языке, – ухмыляется Евгений. Микки краснеет, а Йен усмехается. – Тут он тебя подловил, Мик. – У тебя волосатые яйца, папа? – невинно интересуется Надя, царапая пальчиками щетину на подбородке Йена. – Где они? Евгений начинает хохотать так, что давится жвачкой, и Микки крепко хлопает его по спине. – Где они? – снова спрашивает Надя уже куда более настойчиво теперь, когда ей становится понятно, что за всем этим скрывается какая-то шутка. – Эй, посмотри, мы на месте! – кричит Йен, чтобы отвлечь ее, когда Влад поворачивает к дому Галлагеров. Надя взвизгивает и открывает дверь машины еще до того, как они полностью останавливаются, затем спрыгивает с коленей Йена и, полностью игнорируя протесты четырех взрослых, улепетывает. – Жаль, что нет детей ее возраста, не с кем даже поиграть, – говорит Микки, вылезая с заднего сиденья следом за Йеном. – Кто бы мог подумать, что у этого поколения Галлагеров хватит ума пользоваться контрацептивами? – Думаю, мы учились на ошибках наших родителей, – пожимает плечами Йен. – Это, и ты не можешь от меня залететь. Микки с силой пихает Йена. – Счастливого четвертого июля! – вопит Фиона, выходя из-за угла дома. – Вы как раз успели на ланч! – она притягивает Йена в быстрое объятие, затем делает то же с Микки, который неловко похлопывает ее по спине. – Привет, Влад. Рада, что ты смог приехать! – Ни за что бы не пропустил, – искренне отвечает Фионе Влад, обнимая ее. Микки морщится, и Светлана дает ему затрещину. Фиона ведет их на задний двор, где Боллы разбили лагерь на их шезлонгах. В этом году Карл отвечает за гриль, пока его девушка, симпатичная, но банально выглядящая блондинка, поглощена телефоном, сидя на ступеньках позади него. – Привет, – здоровается Карл, пожимая руку Микки, и ударяя Йена по плечу. – Надеюсь, вы проголодались. Папа Бриттани мясник, он нас снабдил, – он открывает гриль и оттуда поднимаются пламя и клубы дыма. – Ах ты ж блядь! – Дал бы мне этим заняться, говорил же тебе, – отчитывает его Кев со своего шезлонга, почесывая яйца одной рукой, пока в другой держит пиво. – А где Лип и Дебс? – спрашивает Йен. Фиона шлепается на свой шезлонг и закатывает глаза. – Лип опаздывает, видимо. А Дебби… – Здесь! – объявляет Дебби, выходя из-за угла в крошечном бикини – Надя следует за ней хвостом. Лицо Микки принимает комически испуганное выражение, пока он переводит взгляд с огромной груди Дебби на лицо Йена и обратно. – Похоже тебе удалось пошатнуть гомосексуальность Микки, Дебс, – дразнит Фиона. – Отличные сиськи, Дебби! – восклицает Кев, получая смачный шлепок от Ви и недовольные взгляды от всей семьи Дебби. – Я отлично выгляжу, – Дебби откидывает волосы за спину. – Правда ведь? – тычет она в живот Надю. – Я хочу купальник как у Дебби! – пропевает Надя. – Лет через 10 – ладно, – спокойно торгуется Светлана. – Только через мой труп, – ворчит Микки, пока Йен вскрикивает «ну уж, блядь, нет!» – Ребят, если вы все еще хотите, чтобы это все по вкусу напоминало мясо, то пора начинать, – Карл раскладывает по тарелкам черные котлеты для бургеров, выглядя немного смущенным. Вокруг много людей и много еды. Тинэйджеры вылезают из своих укрытий, словно призванные едой, а затем снова исчезают. – Он тебе уже позвонил? – спрашивает Карл у Микки, пока они стоя рядом наполняют тарелки едой. Йен из любопытства поднимает глаза как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как Микки торопливо отводит взгляд от Йена и трясет головой. – Кто позвонил? – громко спрашивает Йен, потому что для него очевидно, что он не должен чего-то знать, а значит его интерес только возрастает. – Да никто, просто жду кое-какие запчасти, которые заказал для мотоцикла, – говорит Микки, пожимая плечами. – Твой мотоцикл уже как два года не ездит, – с подозрением отмечает Йен. – Поэтому, блядь, мне и нужны новые запчасти, – Микки качает головой, будто бы это Йен тут дурачок, но Йен знает, что он блефует. Йен смотрит на Карла, который только пожимает плечами, лицо не выдает совершенно ничего. У него лучший покерфэйс, даже лучше, чем у Липа. – Какие именно запчасти ты заказал? – буднично спрашивает Йен, надеясь подловить его на лжи. – Эээ…новый… – колеблется Микки. – Топливный насос, – в нужный момент помогает Карл, – так ведь? Йен смеряет взглядом их обоих, качая головой. – Серьезно, ребята? Карл безразлично пожимает плечами, но Микки жует губу, а затем кивает в сторону задней двери. Йен выбрасывает сухую черную котлету в мусорку и следует за ним по лестнице. – Так что происходит? – начинает допрос Йен, как только за ними закрывается дверь. – От кого ты ждешь звонка? – Я тебе рассказывал, как ходил в тату-салон на днях. – Да. Тот, которым управляет твой приятель. – Ага, – кивает Микки, игнорируя пассивно-агрессивный тон Йена. – Он ищет работников, так что я подал заявление. Йен моргает. – Ты подал заявление на работу в тату-салоне? – С тату работа не связана. Бухгалтерия, организационная деятельность, все это дерьмо, – пожимает плечами Микки, уставившись в пол. – Офигеть, Мик. Это потрясно! – Йен сжимает плечи Микки. – Ага, типа того, но я так ничего еще и не слышал. – Ты услышишь, – настаивает Йен. – Ты же сказал, что вы с тем парнем были знакомы, так? – Да, но он бизнесмен. Он не будет слету меня нанимать только потому, что мы вместе сидели в тюряге, – насмешливо фыркает Микки. – По крайней мере, ему плевать на мою судимость. – Я даже и не знал, что ты хочешь новую работу, Мик. Микки усмехается. – Ты же слышишь, как я вечно ворчу на Алиби. – Да ты на все ворчишь*(4), – дразнит его Йен, и Микки щелкает его по бицепсу. – А как получилось, что Карлу ты об этом рассказал, а мне – нет? – интересуется Йен, чувствуя себя немного уязвленным. Он-то думал, что они взяли за правило говорить друг другу все. Возможно, только в его голове. Микки делает шаг навстречу, опускает голову на плечо Йена и приобнимает его за талию. – Не хотел тебя разочаровывать, если не получу ее, – бормочет он в футболку Йена. – Ебаный стыд. Йен отпрядывает, чтобы посмотреть в глаза Микки. – Что за хуйня? С чего это я буду разочарован? – Микки пожимает плечами. – Ты гребанный идиот, раз так думаешь, – безапелляционно заявляет Йен. – Ну, спасибо, – Микки пытается выпутаться из объятий Йена, но тот не отпускает. – Мик, я горжусь тобой каждую секунду. – Что, за то, что я просыпаюсь каждое утро и иду на свою херовую работенку? Что умудряюсь не загреметь в тюрьму? – Ага, – соглашается Йен. – И за то, что ты прекрасный отец нашим детям, и за то, что еще не придушил Влада, и за то, что заботишься обо мне. – Ладно, ладно, – уступает Микки, и Йен позволяет ему высвободиться в этот раз. – Либо получится, либо нет. Все равно не так уж мне это и нужно. – Лгунишка, – качает головой Йен, мягко улыбаясь. – Можешь ты хоть раз немного в себя поверить? – Неа, – бормочет Микки, но одаряет Йена полуулыбкой. – Сделай это за меня. – Хорошо. Ты получишь эту гребанную работу! Когда они снова выходят на задний двор со слегка припухшими губами, вечеринка уже переместилась к бассейну, и успел приехать Лип. Он опирается на перила – сигарета свисает изо рта, и он внимательным взглядом рассматривает Йена и Микки. – Замышляете что-то недоброе? – с каменным лицом дразнит он. Микки показывает ему средний палец и проходит мимо него, стягивая футболку на ходу. Йен пялится на обнаженную спину своего бойфренда, прежде чем повернуться к Липу. – Все хорошо? – кидает Лип. – Ага. У тебя? Лип кривится. – Мы с Кэти расстались. – Вот дерьмо, Лип. Сочувствую, – Йен неловко хлопает Липа по плечу и тот отворачивается, харкает и сплевывает на землю. – Что случилось? – Она хотела пожениться, – пожимает плечами Лип. – А ты нет, – догадывается Йен. – Разумеется, – закатывает глаза Лип. – Почему нет? – любопытствует Йен. Лип делает долгую затяжку. – Не хочу быть связанным, наверное, – наконец отвечает он. – Лип. Вы были вместе годами. Вы уже связаны. – Именно! – Лип тычет пальцем в Йена так, будто тот только что доказал его точку зрения. – Нет, Лип, я говорю, что если вы все равно вместе, то почему бы вам не пожениться? И наслаждаться налоговыми льготами, например. – Брак для тебя важен? – интересуется Лип. Теперь очередь Йена закатить глаза. – Конечно, нет, – отвечает он. – Но если бы он захотел, то я бы сделал это. Потому что я люблю его. Лип ухмыляется. – Поэтому ты никогда не подталкивал его развестись со Светланой? – кидает Лип. Йен поворачивает голову и смотрит, как Микки подкидывает Надежду на руках и отправляет ее прямо в бассейн. – Отчасти, – честно отвечает Йен. – Брак имеет смысл ради детей. Плюс помог ему, пока он был в тюрьме. Брак с женщиной. Кроме того, я не думаю, что он продлится, – Йен кивает головой в сторону Светланы и Влада, которые лежат вместе на шезлонге и смеются над игрищами в бассейне. – Ты думаешь, Влад тот самый? – интересуется Лип, следя за взглядом Йена. Йен пожимает плечами. – Она хочет, чтобы он им оказался, – он знает, что Светлана переживает о том, что не найдет спутника жизни. Он видит, как она иногда смотрит на него и Микки. Лип выбрасывает сигарету. Йен продолжает. – Если ты действительно ее любишь, то, я считаю, что ты должен передумать. Брак ничего особо не поменяет. И сделает ее счастливой. – Не должна ли она хотеть осчастливить меня отсутствием брака? Йен смеется и качает головой. – Девушки так не работают, Лип. Лип вздыхает. – Тебе повезло, что ты гей, мужик. – Это да, – соглашается Йен, смотря как Микки выбирается из бассейна – по бледной груди стекают капли, плавки плотно облепили бедра. – Господи, только из штанов не выпрыгивай, – стонет Лип, переступая с ноги на ногу. Если бы так просто можно было получить эрекцию. – Эй, Опи*(5), ты идешь или просто будешь стоять там весь день? – кричит ему Микки, и Йен в последний раз сжимает плечо Липа, перед тем как присоединиться ко всем остальным в перенаселенном и переполненном бассейне. Позже этим вечером Надежда на руках у Микки, а Йен зевает в его плечо, Евгений, Доминик и Лиам запускают фейерверки, которые стащил Лиам. Микки целует Йена – долго и нежно – пока финальные аккорды вечера освещают ночное небо. _______________________________________________________ Микки: год третий – Как по мне, это будет выглядеть просто охуенно, – говорит ему Фуэнтес, делая наброски синей шариковой ручкой на спине Микки. – Начнем отсюда, – он тычет пальцем в мясистую часть поясницы Микки. – У тебя тут жирок, так что будет не очень больно. – Отъебись, – огрызается Микки, а Фуэнтес хихикает. – Рад, что ты вернулся, – буднично сообщает Фуэнтес, раскладывая инструменты. – Чернила будут отлично смотреться на твоей коже. – На воле ты тоже этим занимаешься? – сквозь зубы спрашивает Микки, когда игла неожиданно впивается в кожу. – Управлял собственной мастерской. Вел бизнес не лучшими методами. Остальное – история. – Бля. – Что было, то было, мужик. Ни о чем не жалею. Микки хотел бы сказать то же самое. Но если бы он только сделал все немного по-другому. Если бы он не заставлял Йена принимать таблетки. Если бы не затеял все это с Сэмми. Если бы он вообще никогда не связывался с Йеном Галлагером. Но ведь все постепенно становится лучше. Он больше не просыпается по утрам, путая горячее дыхание Трева на своей шее с дыханием Йена, и по ночам Трев никогда не уходит в свою кровать. Он больше не думает о Йене при первом подходящем случае, и вовсе не потому, что он заставляет себя не делать этого. Время залечивает все раны или что-то типа того. Да и Трев хорошее отвлечение. – Так почему птицы? – интересуется Фуэнтес, вытаскивая Микки из его мыслей. Микки прочищает горло. – Не знаю, мужик. Просто в голову пришло. Он и в самом деле не задумывался об этом. Это просто казалось правильным. – Птицы символизируют свободу, особенно улетающие птицы, – объясняет Фуэнтес. – Цыпочки их обожают. – Блядь, вовремя предупредил, – стонет Микки. – Честно, не думал об этом. Ничего они не означают. – Все татуировки что-то означают, – спокойно оспаривает Фуэнтес. – Даже если ты не уверен, что именно. Микки рассматривает фаланги своих пальцев. Эти он сделал, когда ему было пятнадцать, в качестве подарка от его братьев. Он ждал того дня с тех самых пор, как Джоуи сделал свои. Тогда это казалось традицией. Чем-то семейным. И хотя они доставляли больше неприятностей, чем того стоили, они ему нравились. Эти татуировки делали его тем, кто он есть, хотя тут, конечно, гордиться нечем. Он переводит взгляд на другую татуировку, это блядское имя над его сердцем. Фуэнтес должно быть проследил за движением головы Микки, потому что говорит: – На моей коже тоже есть имена. Он отрывается от спины Микки на минуту, чтобы показать рукописные буквы на своем правом запястье. Марла. – Та еще сука. Но я все равно оставил ее имя. – Почему? – Потому что она была моим первым поцелуем, первым трахом. Родила мне моего первого ребенка. Тату напоминает мне обо всем хорошем, а еще напоминает не связываться с ебанутыми сучками, – Фуэнтес останавливается и делает шаг назад, чтобы полюбоваться своей работой. – Много крови. Заполню их в следующий раз. – Вот дерьмо, – Микки прижимает скомканную майку к своей спине и морщится. Фуэнтес смеется над ним. – В следующий раз ты расскажешь мне о Йене, – встает Фуэнтес и указывает на грудь Микки. Микки инстинктивно отворачивается, краснея. – Да расслабься, Милки, мне на все насрать, пока ты платишь. Думаешь, я чего-то не слышал или не видел? – Фуэнтес хватает несколько пачек рамена и десяток сигарет с кровати, и поворачивается – расслабленный художник исчезает и появляется бизнесмен. – Договариваемся так. Ты хранишь материалы, если запалят, то это твои проблемы. Попытаешься сдать меня, и тебе пизда. Хочешь, чтобы я закончил работу – назначай прием. – Ага. Фуэтес салютует и молча уходит, а Микки осторожно переворачивается на живот и закрывает глаза. Он резко просыпается, когда кто-то ударяет его по ноге. – Привет, – говорит Трев. – Все-таки выбрал птичек? Ты замарал кровью всю кровать. – Ну и плевать, – бормочет Микки в одеяло, убирая щеку с того места на подушке, куда натекла слюна. – К вечеру не будет, – предсказывает Трев. Он наклоняется, рассматривая припухшую кожу. – Будет круто выглядеть. Символичненько. – Да почему сегодня все пиздец как помешаны на символизме? – сонно огрызается Микки. – Они просто ебанные птицы. – Кто-то выебал птиц?*(6) – восклицает Трев. – А вот это уже интересно! – Я надеру тебе задницу, – стонет он. – Завтра. – Может, однажды ты сделаешь татуировку с моим именем, – дразнит его Трев, смеясь, когда Микки показывает ему средний палец. – Хуй тебе. Чего захотел. _______________________________________________________ Йен – Йен. Рука нежно трясет его за плечо. Йен вздыхает и переворачивается на бок. Когда он спит один, то обычно распластывается на спине. – Ммм… – бормочет он, не открывая глаза. – Ощущение, словно только что уснул, – ночные смены не самое его любимое занятие, но он не возражает, когда вместо громкого будильника его нежно будит Микки. – Хочешь, чтобы я открыл шторы и дал тебе минутку? – спрашивает его Микки, пробегая пальцами сквозь волосы Йена. Йен, словно кот, льнет к прикосновению и снова мямлит. – Неа. Иди сюда, – он чувствует, как одеяло приподнимается и кровать скрипит, когда Микки устраивается рядом с Йеном. Он пахнет как Алиби. – Как работа? – сонно спрашивает Йен, утыкаясь лицом в плечо Микки. – Отлично, – Микки целует макушку Йена. – Написал заявление увольнение…ау! Больно, блядь. – Прости, – Йен вскидывает голову так быстро, что ударяет Микки по подбородку. – Ты действительно сказал то, что я услышал? – Сказал, что написал заявление на увольнение. А затем прикусил из-за тебя язык! Блядь! – Иди сюда, большой ребенок, – улыбается Йен и целует его, успокаивая язык Микки собственным. Микки с энтузиазмом отвечает, а затем стонет, когда Йен отстраняется. – Почему ты остановился? – Потому что мне нужны детали, мудачье. Значит, ты получил работу? – Ага, – Микки немного наклоняет голову, чтобы спрятать довольную улыбку. – Должен зайти завтра и заполнить кое-какие бумаги. Но вопрос уже решенный. – Мик, это же потрясающе! – он пихает Микки в грудь. – Как Кев это воспринял? – Думаю, пустил слезу, – невольно улыбается Микки. – Я буду скучать по этому идиоту. Не говори ему, что я тебе это сказал. Йен снова целует Микки, и Микки переворачивает их так, чтобы склониться над Йеном, опираясь на локти по обе стороны от его головы. – Есть время, чтобы отпраздновать, – Микки зубами прихватывает кожу на шее Йена и слегка потирается об его ногу. Йен разочарованно стонет. – Ты же знаешь, что я не могу. Даже если бы у меня было время. – Ну так прими таблетку по пути домой утром и разбуди меня, как приедешь, – Микки поправляет себя и слезает с Йена. – Этого я больше делать не буду. Закончил со стояком в поезде в прошлый раз, помнишь? – напоминает ему Йен. Это был один из самых унизительных моментов его жизни. Микки фыркает. – Не волнуйся, Мик. Мы отпразднуем, и я компенсирую тебе ожидание. – Очень на это надеюсь, – Микки поднимается с кровати и подходит к окну, открывая шторы, чтобы впустить свет вечерних сумерек. – Я приготовлю тебе что-нибудь. Яйца подойдут? – Ага. Спасибо. На этом Микки его покидает, и Йен вылезает из кровати, сразу направляясь в душ. Ему уже нужно начинать продумывать план празднования с Микки. В первый же выходной Йена они решают поужинать вне дома, только вдвоем, поэтому приодевшись они отправляются в центр города. Йен любит быть на людях с Микки в качестве реальной пары. И пока они едят Микки ловит ногу Йена между своих, и они сидят так, поддерживая физический контакт. – Теперь расскажи мне, как это будет выглядеть, – поощряет Йен. – Ты будешь заниматься бухгалтерией или чем-то типа того? – Ага. Наподобие улучшенной версии секретаря. Заказывать новые материалы и всякую разную херню. – У них есть медицинская страховка? – спрашивает Йен, протыкая картофелину вилкой. Микки моргает. – Блядь. Забыл об этом спросить. Очень сомневаюсь, – Йен кивает. Микки может приобрести индивидуальный план*(7). Хотя это и влетит в копеечку. – А что с зарплатой? – интересуется Йен. Глаза Микки расширяются, и он тянется к пиву, выбирая сделать большой глоток вместо того, чтобы ответить. – Господи, – тяжело вздыхает Йен. – Ты же сказал, что все законно! – Так, блядь, и есть! Я просто… забыл уточнить пару вопросов! – Пару очень важных вопросов! – упрекает его Йен. Микки совсем не ласково пинает Йена по голени. – Все будет в порядке, – настаивает Микки, хотя и не выглядит очень уверенным в этом. – Если не срастется, Кев снова наймет меня. Йен поджимает губы. Он был так рад тому, что Микки начинает что-то новое, что-то, что его воодушевляет, что сразу не озаботился тем, чтобы узнать детали. – Слушай, – пытается задобрить его Микки, хватая Йена за руку, когда тот тянется к своему стакану с водой. – Хочешь заглянуть завтра в салон и поздороваться? Посмотришь место и все дела? – Серьезно? – Йен от шока раскрывает рот. – Ты хочешь привести меня туда? – А почему нет? – хмурится Микки, а Йен пожимает плечами. – Подумал, может, ты не захочешь афишировать нас. Микки выглядит настолько оскорбленным, что это почти комично. Он откладывает вилку в сторону и решительно наклоняется. – Как ты, блядь, мог такое подумать? Мы вместе, и я этим горжусь, понятно? – Я знаю, – Йен тянется к руке Микки и хватает ее, пока тот не успел отстраниться. – Я знаю, Мик. Я просто подумал, что новая работа, тюремные приятели… – незаконченное предложение повисает в воздухе. – Во-первых, это один тюремный приятель, а не целые полчища. Невольно губы Йена изгибаются в улыбке. Он обожает, когда Микки вставляет старомодные словечки. Он припомнит ему это чуть позже. – И во-вторых, все обо всем знали, помнишь? Было не так-то легко спрятать твое дурацкое имя. И к тому же, о Фуэнтесе беспокоиться вообще не надо. Он нормальный. Он тот, кто сделал другие тату. Смутно Йен припоминает разговор, который состоялся у них с Микки много лет назад, после того, как тот вышел, о тату-мастере, который посоветовал Микки не убирать имя Йена. Конечно, Микки не будет держать их отношения с Йеном в тайне, и со стороны Йена было нехорошо даже мысленно это предполагать. Он знает, что Микки любит его, знает, что он бы кричал об этом с крыш, если бы Йен его попросил. Но есть что-то в прошлой тюремной жизни Микки. То, как он колеблется каждый раз, когда говорит о ней. Это заставляет Йена странным образом чувствовать одновременно, как вину, так и ревность. – Прости, – виновато говорит Йен Микки, сжимая его руку. – Не должен был в тебе сомневаться. – Без разницы, – Микки ерзает на стуле. Он все еще злится. – Давай убираться отсюда. – Ага, – Йен жестами просит счет. – Конечно. Микки успокаивается по пути домой, и к тому времени, как они доходят до своего квартала, он уже задевает своим плечом плечо Йена и бормочет о том, как они планируют провести их вечер. Они, спотыкаясь, пытаются зайти в дом через заднюю дверь – губы Микки на шее Йена, когда внезапно включается наружный свет. – Блядь, Света, – стонет Микки. – Обломщица. – Наверное, к лучшему, – тяжело дышит Йен. – Дети, скорее всего, еще не спят. Микки поправляет рубашку Йена, ухмыляясь, а затем толкает дверь. – Мы дома, – вопит он. – Вовремя, – отзывается из кухни Светлана. – Я как раз достала печенье из духовки. – Круто, – Микки направляется прямиком на кухню, забыв былое раздражение. Светлана сидит в одиночестве за кухонным столом, выглядя до жути кроткой, когда они заходят. – А где все? – интересуется Йен. Обычно в это время Ев уже вваливается домой (или наоборот уходит), а Надя готовится ко сну. – У Кева с Ви, – отвечает Светлана. – Почему? – Микки хватает печеньку с тарелки. Светлана пожимает плечами. – Подумала, что хорошо бы, если бы сегодня дом был в нашем распоряжении. – В нашем? А где Путин? – поджимает губы Микки. – Нахуй иди. Он же не зовет тебя Микки Маусом, да? – взъерепенившись, отчитывает его Светлана. Йен закатывает глаза. Только не это. – Пусть только, блядь, попытается, – бурчит Микки. – Я люблю его, Микки, – оба Микки и Йен поднимают головы и в удивлении смотрят на нее. Светлана не называла Микки его настоящим именем годами*(8). Спустя мгновение Микки неохотно пожимает плечами, выглядя немного огорченным. – Ну так что, у вас сегодня в планах извращенный секс? Нужно, чтобы и мы убрались из дома? – буднично спрашивает Микки, слизывая расплавленный шоколад с большого пальца. Светлана просто пожимает плечами, рассматривая свои руки. – Что, блядь, с тобой не так? – требовательно спрашивает Микки. – Ты ведешь себя странно. – Ничего, – ее глаза нараспашку, в них слишком много эмоций. Обычно Светлана врет куда лучше. Микки и Йен обмениваются взглядами. Микки делает шаг ей навстречу. – Ты выставила детей. Влад практически живет здесь, но его нигде не видно. Что происходит, Света? Ты беременна? Светлана расправляет плечи. – Нет, – говорит она. – Я хочу развестись. Йен давится воздухом. Микки озадаченно смотрит на нее. А затем смеется. – Влад попросил твоей руки или что? – Да. Несколько месяцев назад. Брови Микки взлетают на его лоб. Он не ожидал такого ответа. Он и Йен обмениваются скептическими взглядами. – И ты только сейчас нам об этом сообщаешь? – Я ждала правильного момента! У Йена выходной, ты начинаешь новую работу. Я и подумала, что сегодня хорошее время! Микки снова оглядывается на Йена, а Йен ошарашенно таращится в ответ. Он знал, что все к этому шло, но не ожидал исхода так скоро. – Так что, ребята, вы подпишете бумаги, и Влад официально въедет? – интересуется Йен. – Да, – Светлана кивает с энтузиазмом. Затем происходит заминка. – И, может быть, вы двое выедете. – Нет! – вопит Микки, мгновенно впадая в гнев. – Ни за что, блядь! Ты не заберешь у меня моих детей! – Миша, – успокаивает его Светлана, наклоняясь вперед, чтобы дотронутся до него. Микки пятится назад. – Я бы никогда так не поступила. – Что ты, блядь, имеешь в виду никогда? Ты только что сказала, что хочешь, чтобы мы выметались отсюда! – Хочу. Но мы придем к компромиссу. Они могут быть с вами одну неделю, и со мной другую, – сердце Йена замирает от мысли, что он не будет видеть Ева и Надю каждый день. Дети меняются так быстро, особенно в Надином возрасте. Они многое пропустят, – Или так, – снова пытается Светлана, когда видит, что данное положение вещей их не устраивает. – через день. – В этом случае будут проблемы со школой, – возражает Йен. Он внимательно рассматривает лицо Микки. Тот выглядит шокированным. Практически раздавленным. – Мы разберемся, – настаивает Светлана, проводя ладонями по столу. – Не торопясь. – Блядь, Света, – внезапно взрывается Микки. – Почему сейчас? Почему не подождать, например, пока Наде не стукнет восемнадцать? – Я не могу ждать еще тринадцать лет, – качает она головой. – И вам нужно пространство, в котором не будет меня, – она вскидывает руки, когда ей в голову приходит внезапная мысль. – Вы сможете пожениться! Устроим большую гейскую свадьбу! Микки фыркает, разворачивается и начинает мерить шагами крошечную кухню. Светлана поворачивается к Йену. – Он хочет помочь мне с грин картой. Получить гражданство. Это будет куда проще с настоящим браком, – она трясет головой и поправляет себя, – настоящей любовью. – Дело не в разводе, – кипит Микки. Йен тяжело садится напротив Светланы. Светлана говорит: – Я знаю. Но раздельное проживание не будет настолько отличаться. Евгений проводит столько времени с друзьями, что я его едва вижу, – она поворачивается к Йену. – И Надя. В те дни, когда ты работаешь ночные смены, ты ее практически не видишь, – тут она в чем-то права. Бывают дни, когда Йен видит ее вкупе всего несколько минут. И он уже и не помнит последнего раза, когда они ужинали вместе с их тинэйджером. Йен смотрит, как Микки рассекает комнату. Раз, два, три – поворот. Тишина тяжело повисает в воздухе. – Откуда в тебе это блядское спокойствие? – внезапно срывается на Йена Микки, кружа возле него, – Они и твои дети! – Меня это не радует, – уверяет его Йен. – Но я не думаю, что это ужасная идея, – сородительство в пределах одного жилища в целом носит успешный характер, но иногда он мечтает о том, чтобы Микки был только его. Чтобы они могли говорить о том, как прошел их день, без Светланы и Влада, сидящих на другой стороне стола. Ругаться без Светланы, которая всенепременно вставляет свои пять копеек (хотя и обычно она на стороне Йена). Трахаться не только в своей спальне. Единственный недостаток – придется делить детей. Он начинает быстро соображать. – Нам нужно время, чтобы найти приличное место. Недалеко, чтобы они могли зайти к нам, когда захотят. И нам нужна совместная опека. – Еще мы поделим выходные, – вставляет Микки, и Йен немного самодовольно смотрит на него. Микки сдается куда быстрее, чем он того ожидал. Судя по выражению лица Светланы, она тоже удивлена. – И Влад подпишет арендный договор вместе с Йеном. Я не собираюсь жить в крысятнике, – настаивает Микки. А это умно. Микки не пройдет проверку на приличное жилье.*(9) – Хорошо, – легко соглашается Светлана. Она, скорее всего, в любом случае настоит на том, чтобы лично одобрить дом. – И я забираю мебель, – добавляет Микки, жестом указывая на гостиную, в которой стоит любимая всеми мягкая мебель. – Ну уж нет! – в ярости орет Светлана. – Я ее выбрала. Она принадлежит мне! – Мы были теми, кто надрывал спины, затаскивая ее сюда, – Микки складывает руки на груди. – И, к тому же, и я, и Йен скинулись, так что нам принадлежит больший процент. – Ты заберешь этот диван только через мой труп, – рычит Светлана. – Господи, – стонет Йен. – На детей пофиг, но вы, ребята, готовы поубивать друг друга из-за дивана. Светлана и Микки продолжают уничтожающе смотреть друг на друга, но Йен видит дразнящий проблеск в глазах Светланы, и как уголки губ Микки подрагивают. – Ты в нем уверена, Света? – внезапно спрашивает Микки – в голосе не слышно ничего, кроме беспокойства. – Он тот, ради кого ты хочешь разбить эту семью? На мгновение Светлана выглядит так, будто сейчас заплачет. Ее подбородок подрагивает, прежде чем она берет себя в руки. – Мы всегда будем семьей, – твердо говорит она. Но тянется к руке Йена и сжимает ее, а затем вскакивает со стула, чтобы поцеловать Микки в щеку. – Только скажи, и я надеру ему задницу, ладно? А если он попытается заставить моих детей называть его папой, то я его, блядь, прикончу. – А я помогу, – эмоционально соглашается Йен. Светлана закатывает глаза. – Что же я буду делать без вас двоих? Она подразумевала это как шутку, но настроение снова становится мрачным. Микки пробегает рукой по лицу и вздыхает. – Мне кажется, что, наверное, нужно отметить этот момент групповым объятием, – сообщает им Йен. На что Светлана и Микки одновременно показывают ему средний палец. *(1) – Десятичная классификация Дьюи – система классификации книг, разработанная в XIX веке американским библиотекарем Мелвилом Дьюи. ДКД подразделяется на 10 основных классов, которые охватывают весь спектр знаний. Каждый основной класс подразделяется на 10 разделов, они, в свою очередь, – на 10 отделов (не все индексы во всех разделах и отделах заняты). В нашем случае: 300 это общественные науки, а 600 – техника (прикладные науки); *(2) – Трев читает отрывок из Топорика, который является любимой книгой Микки. Микки крадет старое издание данной книги из библиотеки, после чего дарит ее Евгению на его тринадцатый день рождения; *(3) – Треву жарко – предполагаю, что это один из признаков абстинентного синдрома (ломки); *(4) – Микки ворчит – в оригинале bitching, т.е. слово, которое Микки куда лучше подходит:); *(5) – Опи – очередное шуточное прозвище Микки для Йена. Опи Тэйлор является персонажем (рыжеволосым, разумеется), которого сыграл Рон Ховард в американской телевизионной программе Энди Гриффит Шоу (транслировалась на CBS с 3 октября 1960 года по 1 апреля 1968 г). Интересно, сколько времени своей жизни Микки посвящает на обдумывание способов поддразнить Йена; *(6) – Ебанные птицы – в оригинале шутка лучше звучит. Микки говорит: «fucking birds», что можно перевести как «ебущиеся птицы». Трев отвечает: «The birds are fucking?»: «Птицы ебутся?». Если у кого-то есть предложение как лучше перевести – открыта к обсуждению; *(7) – Индивидуальный план – речь идет о медицинской страховке, которую человек оплачивает самостоятельно (в нашем случае из-за того, что работодатель Микки не оплачивает ни полностью, ни частично его страховку). Человек сам выбирает тот ряд услуг, которые страховка будет покрывать. Стоимость страховки в среднем составляет от 150 до 500 долларов на человека в месяц (10 тыс.руб – 31 тыс.рублей), как вы понимаете, чем лучше страховка, тем она дороже. Кстати, порывшись в Интернете узнала, что медицинская страховка в США для всех легальных резидентов обязательна, и если ее нет, то за это положен штраф; *(8) – Светлана не называла Микки его настоящим именем годами – она называла его Мишей, что технически не является именем Микки; *(9) – Перед тем, как подписать договор аренды, арендатор проходит проверку (background check). Проверяется кредитная история, история аренды, доход, криминальная история и в целом документы. Понятно, что с отсидкой Микки проверку может не пройти (в определенных местах), т.к. требования везде свои. Чем лучше район – тем выше требования.