Любовь на грани фола

      Девушка жадно вглядывалась в вечерние огни, в которых утопал город, лишь бы не засмотреться на Малкина. Джоанна прильнула к стеклу, глядя на снующих туда-сюда прохожих, изредка щурилась от яркого света неона и фар встречных машин и страстно боялась, что ритмичный стук её сердца не могла заглушить даже музыка. Она незаметно выдохнула, когда Джино вдруг прибавил звук, но тут же затаила дыхание, закусила губу, услышав звуки песни «All I Want For Christmas Is You». В душе ожили воспоминания об «Атлантиде», но, к своему удивлению, Джоанна обнаружила, что помнила лишь свой голос и пристальный взгляд Малкина, словно в ту ночь там и не было больше никого и ничего.       Джино смеющимся взглядом скользнул по вытянувшемуся, словно струна, силуэту Джоанны и медленно опустил ладонь на её подрагивающую руку:       — Если бы не эта песня, я бы вряд ли решился появиться на пороге твоей квартиры. Но когда ты спела «Я лишь хочу увидеть своего любимого прямо у себя за дверью», глядя мне в глаза, я расценил это, как призыв к действию.       — Ты просто меня загипнотизировал, и я не могла отвести взгляд, — улыбнулась Джоанна, ощущая внутри трепет. Она всё ещё не могла чувствовать себя раскованно.       Джино рассмеялся и, слегка сжав пальцы девушки, вернул руку на руль. Он видел, что Джоанне не по себе, поэтому предпочёл не развивать эту тему, хоть и вспоминал ту ночь с необъяснимой нежностью в душе. Девушка же, боясь продолжения разговора, глубоко вдохнула и поспешила заговорить, чтобы прервать возникшее неловкое молчание, которое с каждой секундой становилось всё более тягостным.       — Куда мы едем? — поинтересовалась она, наблюдая за дорогой, ведущей в шумный центр Питтсбурга.       — Ты голодна? Можем поужинать где-нибудь.       — Нет, спасибо. Я вообще не хочу туда, где много народа.       — Как ни странно, я тоже.       — Тогда что будем делать? Бесцельно колесить по городу?       Малкин ненадолго замолчал, а Джоанна, с удовольствием отметив, что дрожь больше не пробегала по телу от одного только взгляда на Джино, и, воспользовавшись таким великодушием своего организма, неотрывно смотрела на парня. Он же сосредоточенно следил за дорогой, освещаемой многочисленными яркими фонарями и жёлтым светом фар. Наконец он словно решился — снова взял Джоанну за руку и тихо сказал:       — Знаешь, в России новый год отмечают совсем не так, как здесь, в Америке. Для нас этот праздник в первую очередь — сказка, то время, когда исполняются мечты, даже самые смелые. Хочешь попробовать сделать то, чего никогда не делала? Ну, может, и пробовала, но не со мной…       — Очень двусмысленное предложение! — рассмеялась Джоанна. — Ты бы в Америке поосторожнее с такими…       — Прости, — смутился Джино. — Не хотел тебя обидеть. Как бы это сказать, чтобы…       — Ты вовсе меня не обидел. Сегодня я целиком и полностью доверюсь тебе. Вези хоть на край света!       — А ты всегда такая покорная? — выдохнув, улыбнулся Малкин, поворачивая руль влево. Они выехали на Фифт-авеню и двинулись в сторону PPG Paints Arena.       — Даже не надейся! Покорность и послушание вообще не в моём характере!       — Как раз в моём вкусе, — подмигнул Джино, рассмеявшись. Он то и дело бросал на Джоанну пронизывающие взгляды, от которых у девушки по спине бежал холодок. Ей казалось, что этот парень видел её насквозь, читал мысли, знал самые смелые, сокровенные желания.       Джино остановил машину на пустой стоянке у арены, подъехав как можно ближе к служебному входу. Он на мгновение задержал взгляд на припаркованных в самом углу автомобилях и повернулся к Джоанне:       — Ты умеешь кататься на коньках?       — Пробовала ещё в детстве, — на лице девушки читалось недоумение, — но в Техасе коньки — не самое популярное развлечение.       — Так ты из Техаса?       — Да, из Хьюстона.       — Никогда там не был. Но надеюсь, что у меня всё впереди. Ну что, пошли? — Джино кивнул головой в сторону арены и игриво подмигнул.       — А она разве открыта? — удивилась Джоанна.       — Джоанна, мы с тобой сегодня выяснили, что фамилия «Малкин» начала творить чудеса — открывать мне все двери мира. Ну и тебе, когда ты со мной, соответственно, тоже.       — Но у меня нет коньков.       — Это я предусмотрел…       Джино потянулся на заднее сидение и достал большой подарочный пакет, играющий в свете многочисленных фонарей всеми красками радуги, и вручил изумлённой девушке:       — С Новым годом!       Джоанна достала из пакета коробку и медленно, словно чего-то опасаясь, открыла крышку. Внутри оказались новенькие фигурные коньки. Девушка не сводила с них восторженного взгляда, аккуратно провела пальцем по поблескивающему острому лезвию, мягкой коже ботинка, скользнула по шнуркам и наконец посмотрела на Малкина.       — Джино! — выдохнула она. — Я не могу принять…       — Перестань! Это просто знак внимания. Мне приятно видеть твою радостную улыбку. Надеюсь, тебе понравится. Пошли?       Едва они вошли в здание PPG Paints Arena перед ними возник грозный сотрудник охраны, но, увидев Джино, улыбнулся:       — Мистер Малкин, добрый вечер! Решили потренироваться?       — Да, прокачусь немного, — бросил он через плечо, увлекая Джоанну за собой вглубь арены.       Девушка пыталась запомнить дорогу, которой они шли к раздевалке «Пингвинз», отложить в памяти все детали арены, скрытые от посторонних глаз, чтобы потом рассказать об этом Кати и ребятам («Хотя парни вряд ли смогут оценить этот рассказ по достоинству», — мелькнуло в голове), но Джино вёл её быстро и такими лабиринтами, что разглядеть хоть что-нибудь было решительно невозможно. Наконец он толкнул одну из многочисленных дверей и пропустил Джоанну в святая святых — раздевалку команды «Питтсбург Пингвинз». Девушка остановилась посреди этой большой комнаты и огляделась. Шкафчики были пусты, но даже от имён хоккеистов на них кружилась голова. Она не раз видела раздевалку на видео, снимаемом после матчей на PPG Paints Arena, но даже не мечтала лицезреть её воочию. Сейчас же Джоанну переполняли эмоции — по телу то и дело пробегала дрожь, ладони были влажными, губы самовольно растягивались в улыбке. В душе тоже творилось что-то невообразимое! Вход сюда посторонним людям был категорически запрещён. Хоккеисты довольно суеверные люди, и чтили когда-то давно сложившиеся традиции и приметы. Но вопреки им сейчас она, простая девчонка, стояла посреди всего этого великолепия рядом с самим Джино Малкиным!       — Вот это да! — наконец выдохнула она и посмотрела на парня. — Спасибо тебе! Это — мой единственный и лучший подарок на Новый год!       — Это ещё не всё! — усмехнулся Джино и слегка подтолкнул её к месту, на котором красовалось имя Сидни Кросби. — Переобувайся!       Он, усевшись на своё место, скинул туфли и профессионально быстро зашнуровал коньки, исподлобья наблюдая за Джоанной и снисходительно улыбаясь, глядя на её неуклюжие движения.       — Я не могу так быстро! — рассмеялась Джоанна, пытаясь затянуть шнурок правого конька. Она неожиданно для себя почувствовала лёгкость и непринуждённость в общении, словно Малкин уже давно был ей другом. — Как у тебя это получается?       — Я шнуруюсь несколько раз в день, — тоже засмеялся Джино. — Давай помогу.       Он опустился перед ней на колено и уверенными, ловкими движениями закончил начатое Джоанной, после чего поднял голову и заботливо спросил:       — Не жмут? Коньки сложно подобрать без примерки.       — Откуда ты узнал размер? — Джоанна встала, прислушиваясь к ощущениям и с удивлением отмечая, что ботинки словно были сшиты по индивидуальным меркам — настолько ей было комфортно. — Сидят, как влитые.       — У меня есть информатор, — лукавая улыбка коснулась губ Джино. Он поднялся и взял девушку за руку, увлекая к выходу из раздевалки.       — Кати! Предательница! — проворчала Джоанна, устремляясь за Малкиным.       — Ни в коем случае! Очень милая девушка, которая любит лучшую подругу.       Джоанна в ответ лишь кивнула, но уже начала готовить для Кати негодующую речь, которая, впрочем, никогда не будет озвучена, ведь Джоанна была благодарна подруге за эти минуты счастья.       На этот раз долго идти не пришлось — через несколько десятков шагов показалась ледовая площадка. Многотысячный зал был погружён в тишину и полумрак, и от такого непривычного вида казался Джоанне совершенно незнакомым. Пустынные трибуны выглядели сиротливо, а мерцающий в свете тусклых небольших прожекторов гладкий лёд без единой царапины — чужеродным и неестественным. Он был так девственно чист, что резать ровную поверхность лезвиями было жалко.       Джино открыл калитку и повернулся к заворожённой новым для себя видом арены Джоанне.       — Всё нормально? — тихо спросил он.       — Да, — поспешно заверила девушка. — Непривычно видеть арену такой… тихой, пустой.       Джино тем временем выскочил на лёд и подал ей руку:       — Ступай осторожно!       — Я и не думала, что ходить на коньках так просто!       И Джоанна, свято уверовав, что скользить по льду так же легко, как стоять на резиновых дорожках, пренебрегла помощью Малкина, лишь слегка коснувшись его руки, но, едва ступив на лёд, растянулась в полный рост и весело рассмеялась.       — Не строй из себя супервумен! — тоже расхохотался Джино, помогая ей подняться. — Держись за меня!       И он, одной рукой нежно обхватив девушку за талию, а другой держа за руку, покатил по льду. Джоанна сбилась со счёта, сколько раз она падала, вставала и снова оказывалась на льду. Девушка выворачивала руки Джино, пытаясь удержаться на ногах, цеплялась за его одежду, но ничего не помогало. У неё болели ушибленные колени, от напряжения подкашивались и дрожали ноги, но не в характере Джоанны было сдаться.       — Этот лёд ужасно скользкий! — расхохоталась она, когда, в очередной раз пытаясь самостоятельно прокатиться, рухнула на спину.       — Лёд? Скользкий? — рассмеялся в ответ Джино. — Не говори ерунды!       Он наклонился и, словно пушинку, поднял девушку и поставил на ноги. Но лезвия её коньков снова заскользили по льду. Малкин ловко ухватил Джоанну за руку и, не давая упасть, притянул к себе. Она оказалась в его объятиях. Джино сильными руками нежно прижал девушку к себе и не торопился отпускать, его дыхание вдруг коснулось её волос. Джоанна подняла голову и встретилась с ласковым взглядом. Когда их губы несмело соприкоснулись, она затрепетала, ощущая себя одиноким листом на ветке дерева, который нещадно трепал осенний ветер. Малкин становился всё напористее, и поцелуй, затянувшись, превращался из нежного в страстный. Джино и Джоанна… Вдвоём, в полумраке пустого зала огромной многотысячной арены, в самом его центре, посреди льда, от которого нещадно веяло холодом, но который, казалось, вот-вот начнёт плавиться от водоворота поглотившей их страсти, от искр, что пробегали между ними, от огня, бушующего в душах. Растворяясь друг в друге, они потеряли счёт времени, и никто не мог сказать, сколько времени они наслаждались друг другом и внезапно накрывшим их счастьем.       Вдруг Джоанна нехотя отстранилась, высвободилась из объятий Малкина и с трудом, но самостоятельно, добралась до борта и крепко вцепилась в него обеими руками. Сердце бешено колотилось, щёки полыхали, на губах ощущалась сладость губ Джино. Она слышала, как тот подъехал сзади, и тут же ощутила на плечах горячие ладони.       — Прости, я не должен был этого делать, — сокрушённо прошептал Малкин.       — Не стоит извиняться. — Джоанна даже не повернулась. Она старалась говорить как можно тише, боясь нарушить покой пустых трибун. — Но и делать этого тоже больше не нужно.       — Я тебе неприятен?       — Ты же знаешь, что это не так.       — Тогда в чём дело?       — Твоя жена…       Услышав эти слова, Джино молниеносным движением повернул девушку к себе и, крепко держа за плечи, посмотрел ей в глаза:       — Это не должно тебя волновать, Джоанна. Вероника — моя проблема.       — Это неправильно! Я не хочу быть причиной разлада в вашей семье.       — Знаешь, хуже, наверное, уже быть не может. Не получается у нас семья. Живём, как соседи, каждый своей жизнью.       Джоанна усмехнулась, устремив на парня грустный взгляд:       — Я наблюдала за вами в «Атлантиде». Вы выглядели счастливыми. Но даже если и не всё так замечательно, как могло показаться, то легче мне от этого не становится. Ты просто решил заиметь себе запасной вариант в моём лице?       — Какая глупость! — Внутри у Малкина всё кипело, но он старался держать себя в руках и говорить как можно спокойнее. — А ты совсем не допускаешь мысли, что я влюблён в тебя?       — Ты меня совсем не знаешь.       — Никогда не слышала про любовь с первого взгляда?       — Я в неё не верю, — слукавила девушка.       — Очень зря. А я как сейчас вижу тебя на той трибуне, — Джино махнул рукой в сторону сектора, куда их с Кати впервые привели Коул и Робби. — С шайбой в руках — растерянную и от этого безумно трогательную.       — Ты помнишь? — ахнула Джоанна.       — Конечно! А потом встреча в «Атлантиде»… Я к тому времени отчаялся увидеть тебя когда-нибудь ещё. Тебе не кажется, что это судьба?       Джино выжидательно смотрел на девушку. Джоанна же, ощущая неимоверную тяжесть в душе, изо всех сил старалась сдержать слёзы. «Ну и плаксивая ты стала!» — одёрнула она себя, ощущая, как в сердце закипало негодование. Тишина звенела от напряжения. Мысли Джоанны путались, она стояла на распутье, выбирая между своим счастьем и сохранением чужой семьи.       — Что ты теряешь, если мы попробуем быть вместе? — Джино, наклонившись, шептал ей в самое ухо.       — Себя, — тихо ответила она. — Я потеряю саму себя.       Малкин выпрямился и грустно посмотрел на неё сверху:       — Не буду уговаривать. Я уважаю твоё решение и принципы.       А Джоанна вдруг испугалась. Одна только мысль, что она больше никогда не почувствует себя маленькой девочкой в сильных руках, не насладится бесконечной нежностью глаз, не почувствует вкус губ… От осознания этого стало невыносимо больно. Эта почти физическая боль сковала её. Джоанна и Джино смотрели друг другу в глаза, разговаривая душами, всё понимая без слов. Он видел её внутреннюю борьбу с собой, но давить не хотел. Решение она должна была принять самостоятельно. И Джоанна, глубоко вздохнув, наконец тихо сказала:       — Плевать на принципы! Пусть потеряю себя, но я не хочу лишиться возможности хоть недолго побыть счастливой. Ты — моя первая сбывшаяся мечта!       Джино, радостно улыбнувшись, легко подхватил её на руки и усадил на борт, подойдя вплотную, крепко прижал к себе:       — А ты — моя самая красивая новогодняя сказка!