Любовь на грани фола

      Джоанна открыла глаза от того, что Джино, не просыпаясь, сильной рукой сгрёб её и крепко прижал к себе. Она прильнула к груди, слушая биение его сердца, и наслаждалась последними минутами их близости. Часы на столе показывали четверть седьмого. Через пятнадцать минут его будильник снова разлучит их на неопределённое время.       Едва «Пингвины» вернулись в Питтсбург после выездных матчей, Джино и Олли примчались к девочкам. Они провели прекрасный вечер дома, вскоре разойдясь по комнатам, чтобы остаться наедине и насладиться друг другом после долгой разлуки.       Джоанна снова и снова прокручивала в голове вчерашний вечер и ночь. Счастливее их с Джино не было никого на свете. Они, растворяясь друг в друге, полностью отдались захлестнувшим их страсти и любви. Джино был самым нежным, ласковым, но в то же время напористым и страстным. С ним Джоанна вдруг становилась покорной и кроткой, какой её не знал никто. Ей хотелось быть такой только для него. Весь вечер Джоанна не сводила с Джино глаз, не веря своему счастью. Она замечала полувзгляды, малейшие повороты головы, жесты. И старалась запомнить всё, чтобы следующая разлука с Малкиным была наполнена воспоминаниями, которые бы несколько скрасили одиночество и тоску по Джино.       Проклятый будильник! Когда Малкин отпустил её и потянулся за телефоном, лежащим на прикроватной тумбе, Джоанна досадливо поморщилась и невольно вздохнула, ненавидя в этот момент весь мир. Едва в комнате наступила тишина, Джино снова привлёк девушку к себе и прошептал:       — Прости, я тебя разбудил.       — Я уже не спала.       Джино поцеловал её в висок:       — Ты — потрясающая девушка! Спасибо, что появилась в моей жизни.       Джоанна улыбнулась, коснувшись губами небритой щеки. Она не находила слов, чтобы выразить то, что творилось в душе. Счастье смешивалось с болью от скорого расставания, слезами оставляя солёный привкус этого микса на губах. Джоанна положила голову на грудь Джино и замерла. Она пыталась сдержать слёзы, но не получилось.       Джино почувствовал, как грудь обожгла слеза. Он протянул руку к тумбе, щёлкнул выключателем ночника и в тусклом его свете попытался заглянуть Джоанне в глаза, но та спрятала лицо за рассыпавшимися волосами.       — Что случилось, любимая?       Она только пожала плечами и снова тяжело вздохнула. Джино ласково погладил её по плечу, едва касаясь пальцами нежной кожи, потом аккуратно перевернул на спину и коснулся губами мокрой щеки:       — Что-то не так? Я тебя обидел?       — Ну что ты, — Джоанна наконец подняла глаза. — Я счастлива и несчастна одновременно. Поэтому совсем не представляю, как себя вести.       — Несчастна?       — Трудно осознавать, что ты мне не принадлежишь.       — Я сам себе не принадлежу, — усмехнулся он. — Я давно раб хоккея.       — Я не о нём, и ты прекрасно это понимаешь.       Джино вздохнул — он не находил слов:       — Да…       — Ладно, давай не будем об этом. — Джоанна почувствовала возникшую неловкость и поспешила сгладить её. — Я знала, на что шла.       — Жалеешь?       — Нисколько.       Малкин коснулся губ Джоанны, скользя ладонями по обнажённому телу. Она снова задрожала от накатившей волной безудержной страсти, запрокинула голову, подставляя шею обжигающим поцелуям. Её руки гладили его волосы, скользили ниже, по спине. Она отдавалась без остатка, и он ценил это, будучи самым нежным и ласковым. На тумбе протяжно завибрировал телефон Джино, в тишине раздалась его трель, но влюблённые словно не слышали.       — Разве тебе не пора? — задыхаясь от страсти, шепнула Джоанна. Но, задавая этот вопрос, она отчаянно надеялась на отрицательный ответ.       — Тренировка только в десять. Неужели ты думала, что я уйду, не попрощавшись?       Телефон смолк неожиданно, но почти сразу в дверь комнаты раздался стук, заставивший их вздрогнуть. Малкин отстранился, скорее, автоматически, нежели осознанно. И он, и Джоанна повернулись к двери, из-за которой раздался приглушённый голос Олли:       — Джино, подъём! Гончар звонил — Майк перенёс тренировку на восемь. До тебя дозвониться не могут, и я сказал, что ты у меня.       Малкин резко сел на кровати и, слушая удаляющиеся шаги, тихо выругался:       — Чёрт бы побрал и Олли Мяяття, и Майка Салливана!       Джоанна осторожно коснулась кончиками пальцев его плеча:       — Тебя ждут. Собирайся.       — Не хочу! — Он резко развернулся и навис над ней, всё ещё тяжело дыша. — Я впервые в жизни не хочу идти на тренировку! Что ты со мной делаешь?       — Я? Просто люблю.       — Значит, до тебя меня никто не любил. — Джино прервал разговор долгим поцелуем, который никак не хотелось прерывать. Наконец, оторвавшись от губ Джоанны, он виновато взглянул на неё и, словно извиняясь, прошептал: — Я тоже тебя люблю! Но работа…       — …есть работа, — грустно улыбнулась девушка. — Собирайся, тебя Олли ждёт.       — Вот, кстати, о нём! — Протянул Малкин, вставая и одновременно натягивая рубашку. — У меня совсем нет желания сталкиваться с ним по утрам. С этим нужно что-то делать.       — Я не могу его выгнать! И Кати заодно!       — Я об этом и не прошу! Ладно, потом поговорим на эту тему.       Джино быстро оделся и снова присел кровать, притянув к себе Джоанну.       — На выезде я заработал в свою статистику жуткие минус четыре! Если к вечеру не позвоню, значит, я пал смертью храбрых от рук грозного Майка Салливана, которому с удовольствием помогал мой друг и соотечественник Серж Гончар. Кстати, в моей невнятной игре ты виновата! После нашего вечера на льду я никак не мог сосредоточиться на работе. Мысли были далеко, с тобой!       — В таком случае, мы квиты! — рассмеялась она. — Потому что я тоже схлопотала парочку «неудов» благодаря воспоминаниям о новогодней сказке.       Джино прижал её к себе и вдохнул едва уловимый аромат волос:       — Так и сидел бы вечность… Ну и лежал иногда, но исключительно рядом с тобой.       Они опять потянулись друг к другу, соприкоснувшись губами, руками, сердцами. Страсть и нежность, сплетаясь воедино, становились осязаемы. Джоанна изо всех сил сдерживалась, чтобы не увлечь Малкина в постель, когда за дверью снова послышался голос Мяяття:       — Джино, поехали! Мы уже опаздываем!       — Нет, с этим определённо нужно что-то делать! — проворчал он, снова, на этот раз бегло, коснулся поцелуем губ девушки и нехотя поднялся. — Я позвоню.       — Пока.       Когда хлопнула входная дверь, возвещая, что парни ушли, Джоанна откинулась на подушку и погрузилась в воспоминания о прошлой ночи. Она всё ещё чувствовала горячие поцелуи Джино, неровное дыхание, слышала тихие стоны обоих и гулкие удары влюблённых сердец. Счастливая улыбка, блуждающая по губам, начала угасать, когда в душу медленно закралась холодная тоска и щемящее чувство безнадёжности. Джоанна вспомнила Веронику, Кристиана в объятиях другой, и поморщилась от ненависти к себе. Обессиленно ударив кулаками по постели, понимала, что уже не сможет отпустить Малкина и словно ничего не произошло жить без него. Поэтому ей не оставалось ничего другого, как довольствоваться ролью любовницы, разделив мужчину с той, которой он принадлежал по праву.       Наконец, вспомнив об учёбе, Джоанна встала с постели, накинула халатик и нехотя вышла на кухню. Кати уже сварила кофе и, увидев подругу, улыбнулась и подвинула ей чашку:       — Всё, как ты любишь! Доброе утро!       — Ты — самая гениальная подруга на свете! — Попыталась улыбнуться Джоанна, присаживаясь напротив. — Как прошла ночь?       — Фи, какой нескромный вопрос! Думаю, ничуть не хуже, чем твоя! Или?..       Кати пристально присматривалась к подруге, тогда как Джоанна старательно прятала глаза. Ей не хотелось обсуждать отношения с Джино — запретные, преступные, но такие маняще-нежные и ей необходимые.       — Да что с тобой? — Кати обошла стол и присела перед ней, ласково взяла за подбородок и посмотрела в глаза, затянутые поволокой грусти.       — Мерзость, — шепнула она и до боли в скулах сжала зубы, чтобы не заплакать.       — Что?       — Я… Мерзость. Я встречаюсь с чужим мужем. Это отвратительно. Я противна самой себе.       Джоанна отвернулась. Кати удручённо молчала, понимая чувства подруги. Ей хотелось поддержать её, убедить, что это — любовь, и в этом никто не виноват, но, зная Джоанну, понимала, что любые слова излишни. Кати молча обняла её, зная, что этого было достаточно. Девушки долго молчали, пока Джоанна не заговорила:       — Я знаю, что эффект бумеранга когда-нибудь настигнет и меня. Уверена — расплата за эту любовь будет совсем скоро, и цена окажется слишком высокой. Но я готова принять любое наказание, потому что сейчас слишком люблю Джино, чтобы отпустить. Эгоистично? Может быть. Но кто подумает о моих чувствах, если не я сама?       Кати радостно улыбнулась:       — Ты не представляешь, как я рада это слышать. Джино влюблён в тебя, ты любишь его. Пусть всё идёт так, как идёт.       — Да, видимо, я ещё успею наплакаться…       — Перестань, — перебила подругу Кати и взглянула на часы. — Хотя это вполне себе может ждать и меня, если мы не поторопимся в университет. Первая пара у мистера Блэка очень дисциплинирует.       — Точно! — улыбнулась Джоанна. — Этот монстр быстро заставит позабыть о личных проблемах.       И она, отставив кружку с остатками кофе, поспешила в свою комнату, откуда слышалась звонкая трель мобильного. Уже через минуту вернулась на кухню, в растерянности глядя на убирающую со стола остатки завтрака Кати.       — Едем в университет на автобусе. Коул и Робби везут на учёбу Линду и Дакоту, а это не по пути.       — Чёрт! Если не хотим опоздать, надо бы поторопиться.       — Предатели! — ворчала Джоанна, спешно натягивая джинсы и рубашку. — Из-за стройных ног и накачанных ягодиц забыть про друзей! Во мне всё кипит от возмущения!       — Сама виновата! — откликнулась Кати из соседней комнаты. — Кто нашёл мальчикам новых подружек?       — Подожди-ка! — Джоанна бросила ботинок, схватила телефон и набрала номер Коула. — Я знаю, чем их завлечь обратно… Алло, мистер Вуд! Доброе утро! Слушай, завтра «Пингвины» играют с «Рейнджерс», может, сходим? А то мы с Кати что-то не решаемся пойти вдвоём.       Нахмурившись, выслушала ответ и отключилась, недовольно покосившись на подругу:       — Эти… нехорошие парни пригласили своих новых подружек!       Кати рассмеялась:       — Именно для этого мы их и нашли! Выключай свой эгоизм и бегом на остановку!       Джоанна, всё ещё ворча, зашнуровала ботинки, и девушки выскочили за дверь.