In the shadow

В нём слишком много алкоголя, что даже дубак на улице не отрезвляет. Пальто расстёгнуто, на ботинках развязаны шнурки, а длинный шарф болтается из стороны в сторону. Юнги в одной руке держит полупустую бутылку, а во второй – уже истлевшую сигарету. Тэхён однозначно пагубно влияет на его здоровье, еще чуть-чуть и можно будет говорить печёнке «сайонара». Он последний раз смотрит в ночное пасмурное небо и выдыхает изо рта густой пар. Мин перешагивает порог подъезда высотки и направляется в лифт. Уже стоя возле входной двери своей квартиры, он еще сотню раз передумывает возвращаться домой, но очередной глоток «отравы» прибавляет немного смелости. Он отодвигает крышку на домофоне и клацает по светящимся цифрам, вводя пин-код. Выходит не с первой попытки, потому что перед глазами плывет, а окоченевшие от мороза руки не слушаются. Вот честно, им надо поскорее помириться, а то Мин лишится своих бубенчиков, простаивая каждый вечер на улице около дома. Юн проходит в коридор,(ну как проходит, скорее, вползает, при этом умудряясь задевать не задеваемое), разувается и скидывать пальто с шарфом прямо на пол. В доме тихо, средина ночи, как-никак, во всех комнатах мрак. Мин, держась за стены, плетётся на кухню, чтоб выпить стаканкувшин воды. Он включает свет и… —ОХ, ТЫ Ж, БЛЯ! – Мин хватается рукой за сердце и падает на пятую точку, больно ударяясь задницей. На кухне, за столом, сидит застывший Тэхён. Взгляд в пустоту, голова опущена, руки сцеплены. Он немного жмурится от внезапного света и говорит осипшим голосом: —Ты пришёл, – скорее утверждение, чем вопрос. —Почему ты не спишь? – Юнги пытается выглядеть трезвым, но «аромат» алкоголя давно уже заполонил воздух. —Тебя ждал, – Тэ так и остаётся в неподвижном состоянии, не поднимая глаз на хёна. «Что-то с ним не так…» – мимолётно проскакивает у Юнги. Старший поднимается на ноги, удерживаясь обеими руками за крышку стола. — Я это… ТэТэ… – Юн закусывает внутреннюю сторону щеки, более детально обдумывая, как правильно всё сказать. Он надеялся, что их разговор будет завтра, а не сейчас, когда Мин не в состоянии и двух слов связать. – Прости меня. Я всё осознал. Я понял, каким был идиотом… —Это еще мягко сказано… – Тэ наконец-то соизволил посмотреть на старшего. Юнги не видит в глазах напротив упрёка или обиды. Он видит что-то другое, необъяснимое, и это заставляет его сердце сжаться. —Не перебивай. Мне и так трудно даются эти слова, – он подходит к Тэхёну, ставит другой стул спинкой к спинке и усаживается на него. Так они делали в детстве, когда было сложно рассказать что-то в лицо. – Знаю, мне нет прощенья… Я не заслужил его… Я пообещал, что сделаю твою жизнь лучше, а в итоге подлил еще больше масла в огонь… Плохой из меня хён, – Юнги останавливается, чтоб вдохнуть воздуха поглубже, – Прости… Прости за то, что не замечал, как над тобой издеваются… Прости, что игнорировал твои попытки завладеть моим вниманием… Прости, что пустил всё на самотёк и даже не пытался тебе возражать… Прости… – он сжимает в руках ткань брюк и говорит почти шёпотом, – …за то, что сбежал… Прости, что бросил тебя одного… Я… Это… Прости за то, что… исчез именно тогда, когда ты так нуждался во мне… А Тэхёну каждое воспоминание врезается остриями лезвий под тонкую кожу. Сталь режет по самому больному, выпуская наружу чёрную зловонную грязь, что накопилась за годы молчания и напускного равнодушия. Он отдаётся всем телом эмоциям, что так долго спали в вечной мерзлоте на дне его океана. Казалось, из-за сумрака боли и страданий невозможно добраться до дна, но Юнги ломает все эти предрассудки и делает то, на что Тэхён уже не надеялся. Сегодня его практически вознесли до небес, но оттуда, оказалось, намного больнее падать. А хён – самое лучшее лекарство от его новых душевных ран, что так обильно истекают кровью, как слезы по бледным тэхёновым щекам. Младший смотрит в потолок, но солёные слёзы всё равно струятся по шелковистой коже, пропадая в ткани, на плечах. —Тэхён? – Мин слышит тихий плач Кима, и от испуга хочет развернуться. —Нет… Сиди на месте, – Тэ хрипит от кома в горле. – Всё в порядке. Продолжай. —Ты уверен? – Юнги разворачивает в полуобороте голову и видит согласный кивок сзади. Он снова вздыхает и продолжает. – Прости, что понял всё так поздно… – Он наклоняет голову назад, кладя ее на дрожащие плечи Тэхёна, – Я совершил слишком много ошибок в своей жизни… И не имею никакого права даже дышать с тобой одним воздухом… Но… Просто, знай… Я всегда любил и буду любить тебя… Неважно, насколько сильно ты меня ненавидишь и, как отчаянно будешь отталкивать... Теперь… Я буду рядом всегда. Тэхён уже не сдерживается: он плачет громко и надрывно. Его слёзы, словно дождь в пустыне, такие же редкие и практически нереальные. Они смывают все обиды и недоговоренности, обнажая зажившие шрамы с огрубевшими корочками. Юнги окончательно пробил толщу вечного льда и добрался до настоящего Тэхёна. Он не трогает, не оборачивается, только сильнее прижимает голову к чужому плечу. Плач за спиной разрывает ему душу, но Юн понимает, что так Тэхён очищается, скидывая с обоих то бремя недопонимая. —Я… То-же те-бя... Про-сти… Я вино-ват… – у Тэ дрожит голос, он запинается, но говорить не прекращает, – Я то-же иди-от… Я сто-лько… – он шмыгает носом и сорвавшимся голосом проговаривает, – Я нико-гда не… —Малыш, прекрати, я всё понял, – Юнги встаёт и садится перед Кимом на корточки. Он подносит палец к его губам и стирает пальцами слёзы. – Ничего не говори… Можешь не сдерживаться и не прятаться больше... Тэхён не медля, сразу же бросается в объятия старшего. Он утыкается носом тому в шею, к пульсирующей венке, и начинает выплёскивать все эмоции и чувства, что он сейчас переживает. А Юнги со всей нежностью, которая у него только есть, укутывает в своих руках комочек его личного счастья. Уже не важно, будет ли когда-нибудь Тэхён полностью его, Мину и этого достаточно: вот так сидеть и ощущать себя с ним единственным целым во всём мире. Когда плач прекратился, а на смену ему пришло тихое сопение, Юнги не разорвал объятия, а только начал успокаивающе поглаживать серебрянные волосы. Тэхён тоже молчал, он прислонился ухом к намокшей рубашке и начал вслушиваться в отдаленный стук сердца Мина. Только, когда за окном начало светать, Юнги поднял со своей груди голову Тэ и тихо прыснул от вида распухшего лица младшего. Тэхён обижено надул губки и ущипнул хёна за бок. —Ай, мелкий, мне же больно! – Мин хрипло издал смешок и схватился за раскрасневшиеся щёчки Кима. —Не надо было смеяться! Ты заслужил! Юнги виновато поднял глаза, а потом начал щекотать обиженного ТэТэ. —А, хён, прекрати! – он брыкался всем телом, пытаясь увернуться от очередной «атаки». Но сопротивляться не было смысла, потому что Мин – король щекотки. Тэхён еще долго бился в конвульсиях, пока Юнги сам не прекратил пытку. —Так, всё, пора собираться. Работу еще никто не отменял, – Мин смеясь отстранился от своей жертвы, давая Тэ самому подняться на ноги. А Тэхён вмиг побледнел и разочарованно взглянул на хёна. —Слушай, на счёт работы… Я могу на пару дней взять отгул? – Ким потёр затылок рукой. —На работе что-то случилось? – Тэхён отрицательно мотает головой. – Не ври, я же вижу, что тебя что-то грызёт, – Юнги пронзительно посмотрел на младшего, при этом нахмуривая брови, сводя их до болезненных морщинок на лбу. Он давно заметил синеватые отметины на шее Тэхёна, но решил не расспрашивать, пока тот сам не захочет всё раскрыть. —Эм… Кое-что действительно произошло. Но я не могу рассказать, – он опустил взгляд на свои указательные пальцы, что периодически сталкивались с друг другом. – По крайней мере не сейчас… – Тэ заметил обиду в глазах старшего. – Не потому что не доверяю, а… Хочу убедиться, что мне хватит сил самому во всём разобраться... Юнги смягчает выражение лица и берет Тэхёна за руку. —Хорошо, делай то, что посчитаешь нужным. Но знай, отныне, я не буду стоять в сторонке. Как только я пойму, что ты не в состоянии решить всё сам, мне придётся вмешаться, – Мин переходит на серьёзный тон. – И не факт, что твоё мнение будет меня волновать. Ты слишком мне дорог и я не хочу опять тебя потерять, – он прислоняется своим лбом ко лбу Кима, – Да и пора учиться на своих ошибках... Так что, готовься к тому, что теперь в твоей жизни появится настоящий хён. Тэхён расчувствовавшись начинает по новой плакать и шмыгать носом. —Ох, Тэхён-и, что ж ты такой сентиментальный… – Мин утирает большим пальцем скатившуюся слезу. —Это ты виноват, – Тэ слабо ударяет хёна в грудь. – Только попробуй ещё раз меня бросить и я тебя убью! —Не брошу, обещаю. Клянусь всем, что у меня есть, – Мин обнимает того за плечи и отпрянув, вспоминает. — У меня кстати хорошие новости, – Тэ поднимает на него заинтересованный взгляд, – Есть сдвиги в твоём деле: теперь ты не единственный подозреваемый. —А? Да? Это хорошо… – Ким растерянно улыбается. – Спасибо, хён. И я передумал, всё-таки я пойду на работу, так что... —Чур, я первый в душ! Тэ не успевает даже возразить, как чёрная макушка уже скрылась за дверью ванной комнаты. Он прислоняется к стенке холодильника и поднимает голову к потолку, шумно вздыхая. Тэхён и забыл, что вообще заставило вернуться его на родину. Дело о передозировке совсем вылетело из головы. Со всей этой суматохой с Юнги и Чонгуком Тэ потерялся во времени. А последний, так вообще, выбивает его жизнь из колеи. Тэхён после происшествия в туалете, окончательно запутался в себе и в их отношениях, коих, по сути, не было. Он бьётся головой об металлическую панель холодильника, стараясь выбить эти чёртовы воспоминания, что заставляют тут же покраснеть и шире расставить ноги, чтоб не перевозбудиться из-за узких джинс. Ох, у Тэхёна однозначно нерешённые счёты с дьяволом, а то как ещё объяснить такое невероятное «везенье»? Flashback Тэхёну удаётся вырвать одну из рук и он сразу же запускает её в волосы Чонгука, зажимая пряди между пальцами до приятной боли. В голове у Кима взрывается вселенная, потому что не верится, что всё происходит на самом деле. Нет ни сил, ни желания оттолкнуть от себя разгорячённого Чона. Он затыкает в себе Ви, игнорируя любой приказ заехать между ног и свалить с этого чёртового туалета. Ким прислушивается к каждому своему стуку сердца, просчитывает каждый свой вздох, ощущает всеми клеточками каждые невесомые поцелуи и прикасания… Он просто сходит с ума и не даёт никакой отчётности своим и чужим действиям. Чонгук отрывается от изгиба шеи и смотрит на него затуманенным взглядом. Тэхёну кажется, что в этих глазах он готов утонуть, лишь бы этот момент никогда не прекращался. Чон заново впивается в до безумия сладкие губы и окончательно отпускает чужую руку, чтоб приподнять Тэ за ягодицы. Тот обвивает своими ногами талию Гука, а руками держится за его плечи. Чонгук забирает всю инициативу на себя, не давая ни секунды расслабиться чужому языку. Он целует с напором и некой яростью, потому что его пальцы никак не могут добраться до оголенной кожи(да уж, комбинезон не самая удобная вещь гардероба). Чонгук, почти что трахает своим языком рот Тэхёна, при этом умудряется еще двигать тазом, имитируя характерные движения. Тэ надрывно стонет от каждого «толчка», а его руки блуждают то в волосах, то по лицу Чона. Он прощупывает каждый миллиметр чужого тела, пытаясь навечно отпечатать эти ощущения себе в памяти. Тэ с силой отстраняется от настырных губ и перемещается к чужому уху, перебирая при этом тонкими пальчиками волосинки на затылке Чонгука. И Тэхён делает верный выбор, потому уши Гука это сплошная эрогенная зона, и теперь уже у того сбивается дыхание и закатываются глаза от наслаждения. Но неожиданно Чон отдёргивает голову, распахивает глаза и делает пару глубоких глотков воздуха. Он вмиг осознаёт всю неправильность ситуации и грубо отталкивает от себя Тэхёна. —Блять… Чонгук сожалеюще смотрит на свои засосы на песочной коже и еле сдерживается, чтобы не сделать синяков побольше. Как же он сейчас зол на самого себя, потому что не удержался и пошёл на поводу своего желания. Он ухватывается за ненавистную хрупкую шею Тэхёна и отравлено шепчет ему в ухо: —Только попробуй, сука, кому-то рассказать об этом. Или вся твоя жизнь до этого, покажется сказкой, по сравнению с тем, во что я её превращу, – Чонгук отнимает руку и сразу же выходит из туалета. А единственное, что остаётся Тэхёну – позорно сползти по стенке и прижаться головой к коленкам. Он всеми силами отгоняет слёзы и давится горечью обиды. —Что это, блять, сейчас было… Было то, чего, наверное, уже никогда не будет. Потому что лечить себя человеком, что тебя сломал – сравнимо с самоубийством. Тэхён снова наступил на те же грабли. Вот только, если раньше он терзал себя о несбыточном, то теперь он знает, каково это вообще целоваться с новым Чонгуком. И поверьте, это незабываемо. Flashback end За два дня до Рождества… Люди, туалеты, мандарины, Чонгук, дом… Люди, туалеты, мандарины, Чонгук, дом… Люди, туалеты… Айщ! Чонгук, Чонгук, Чонгук! После примирения с Юнги всё вроде должно было наладиться. Нет, конечно, дома стало спокойней и даже уютнее, но хён редко приходит домой, потому что на носу благотворительный рождественский приём. Все куда-то постоянно спешат, у каждого нервы кипят и всё валится с рук. И Юнги с Чонгуком не исключение. Вот только второй еще умудряется периодически кидать на Тэхёна пылкие и одновременно ненавистные взгляды. А Тэ решил строить из себя ничего незнающего и незамечающего. Да, он готов выть волком от этих раздевающих глаз, но гордость на данный момент важнее. Правда, играть высокомерного и равнодушного удаётся только на работе, дома же он униженно глотает слёзы, сдерживая свои крики в подушке. Юнги всё слышит, но послушно стоит за дверью, выжидая ту крайнюю точку, когда можно будет действовать. А с каждым днём становиться всё хуже и хуже. И любой жест Чонгука хочется читать, как призыв к действиям, но пока что Тэхён не съехал окончательно с катушек. Но осталось немного. Впереди благотворительный вечер, на котором Тэхёна попросили быть официантом и он всеми фибрами души предчувствует, что этот день запомнится ему надолго. И не только ему…

***

Канун Рождества. Вечер. Главный зал «RJ (Royal Jeon) Group». Начало приёма. Вокруг всё сверкает, прямо-таки выкрикивая, что сегодня праздник. Все в невероятных нарядах: девушки в длинных соблазнительных платьях, а мужчины в строгих элегантных костюмах. Всё пахнет роскошью и богатством. Один только Тэхён, одетый в накрахмаленную белоснежную рубашку с красной бабочкой и в чёрной жилетке с брюками, не чувствует всё волшебство атмосферы. Его, откровенно говоря, бесит это напыщенное дружелюбие в глазах окружающих. Все они готовы друг другу глотки перегрызть, лишь бы за это заплатили. Но сейчас же наигранно одаривают сверкающими улыбками своих конкурентов, крепко пожимая друг другу руки. Фу, аж тошнит! Тэ смиренно стоит на входе в зал, куда понемногу прибывают гости, держа в одной руке поднос с шампанским. Ему приказано улыбаться каждому входящему, предлагая бокал шипучего напитка. Лицо сводит от неменяющегося выражения, а рука готова отпасть в любой неподходящий момент. Он немного расслабляет затёкшие мышцы, но тут же весь съёживается, стоит только заметить приближающегося Чонгука. Тэхён даже не замечает, как открывает свой рот, сражённый невероятным образом Чона. Тот одет в чёрную рубашку, чёрный пиджак с атласными чёрными лацканами, чёрные зауженные штаны… Эти ёбаные, непозволительно сексуальные, приоткрытые ключицы, выглядующие из расстёгнутой на две пуговички рубашки, эта рука, что так пафосно всунута в один из карманов штанов и, сука, эта походка… А под лакированными оксвордами, по-королевски роскошный, красный ковёр… Да от одной только картинки Тэхён готов кончить! Он настолько сильно засматривается на приближающегося «хищника» , что только когда неизвестная ему девушка обнимает Чонгука за плечи, Тэ приходит в себя. —О, Ёнхи, ты давно пришла? – Чон дарит девушке свою самую яркую улыбку. Тэхёна коробит, внутри у него всё горит от ревности, потому что девушка, рядом с Гуком, прямо-таки светится от счастья, придавая себе еще больше привлекательности и очарования. А она действительно очень красивая, что, кажется, даже гей способен в неё влюбиться. —Совсем недавно, Гуки, – а Тэ аж кривится от этого прозвища, что так сладко прозвучало из её уст. – Мы с Сонмёнг решили тебя не дожидаться и поехали вдвоём. —Прости, что не смог забрать вас, – Чонгук приглаживает каштановые волосы девушки, что так и не отлепила свои руки от его талии. – Кстати, а где наша малышка? Что? Тэхён верно всё расслышал? «Наша… малышка»? Думаю говорить о том, как всё у него внутри разрывается, не стоит… —Ах, вот же она! – Чон выпутывается из объятий красавицы и приседает на корточки, распахивая руки по сторонам. Тэхён смотрит в другую сторону коридора и видит, как на Чонгука несётся маленькая девочка. Она добегает до своей цели и тут же вспархивает на чужих руках вверх. Чон немного кружит её над собой, а потом приглашая к себе Ёнхи, окольцовывает их обеих в своих крепких объятьях. Он сначала целует девочку во вздёрнутый носик, а потом нежно прикасается губами к виску девушки. Тэхён еле держится на трясущихся ногах и пытается утихомирить ноющее сердце. Он готов прямо тут уйти в мир иной, потому что то, что он видит не укладывается в его голове. У Чонгука есть возлюбленная. У Чонгука есть ребёнок. У Чонгука есть семья. Тэхён явно здесь лишний…