In the shadow

Юнги отходит к бару за напитками, а Тэхён даже не замечает, как к нему сзади подходит скрыто-разъярённый и пьяный Чонгук, который по-собственнически укладывает свои сильные руки на его талию. —Так вот, значит, чем ты занят? – Чон шепчет на ухо, со стопроцентной уверенностью в том, что тот, не смотря на громкую музыку, всё равно расслышит эти слова. Тэхён резко поворачивается и врезается лицом в крепкую широкую грудь, а подняв голову – на, поглощающие разум и сердце, глаза. Он приглядывается к знакомым чертам лица и мысленно корит себя за то, что выбрал именно этот чёртов ночной клуб. Но все обиды вмиг превращаются в прах, стоит только поводить носом по белой чужой рубашке и учуять уже полюбившийся терпкий запах сандала с примесью резкого алкогольного. А Гука прям ведет от такого затуманенного взгляда Кима, но пожар ревности всё равно не потух, потому что рядом где-то до сих пор ошивается Юнги. Он крепко хватает Тэ за руку и выводит из прокуренного, пропахшего потом и спиртом клуба. Ким не сопротивляется, но на скорую руку печатает Юнги смс-ку о том, что ему срочно пришлось уйти. Домой к Чону парни доезжают на такси, потому что ни первый, ни второй не в состоянии везти машину. Гук, потому что пьяный в хлам, а Тэ просто не умеет водить. Чонгук ещё у подъезда до боли сжимает запястье сероволосого и тянет таким образом до самой спальни. Тэхён спотыкается, чуть-ли не падает, пытается вырваться, но всё без толку. Его, как куклу тащат до конца, пока грубо не швыряют около кровати на белый ковёр с высоким ворсом. —Что ты делаешь?! С чего ты такой жестокий? – Тэхён потирает покрасневшую руку, обиженно, но со злостью, смотрит на старшего. Чонгук снимает пиджак, расслабляет галстук и садится на край своей огромной кровати. Он горит изнутри, пламя слишком быстро перекидывается с одного участка на другой. Он видит перед собой этого нежного и милого, но в то же время, испорченного, непозволительно возбуждающего и знающего себе цену, Тэхёна. Чонгука просто разрывает, стоит только подумать, что этим может владеть кто-то ещё, кроме него. Была бы его воля, он бы тупым топором отрубил загребущие руки тем, кто посмел посягнуть на чужое. В частности, в данный момент, это касается Джина и Юнги. А Тэхёна… Чон бы привязал его самыми режущими мягкую плоть верёвками к своей кровати и трахал бы, трахал и трахал. Эх, жаль, что мы живём в цивилизованном мире. Но ничего, Чонгук уже знает, как накажет всех виновников его внутреннего пожара. Он, как можно шире расставляет ноги, и манит Тэхёна к себе пальчиком: —Малыш, иди ко мне. —Еще чего! – не успевает Тэ вдоволь навозмущаться, как Чон хватанув его за лодыжку, притягивает к себе. Гук умещает, не успевшего осознать всю суть, Тэхёна между своих колен и нагибает его голову себе в пах. —Малыш, я же обещал, что найду применение твоему язычку… – протягивает Чонгук, с наслаждение наблюдая на трепыхания парня у его ног. —Ты совсем охуел? – Парень дёргается, как может, но его попытки тщетны. Видимо, от алкоголя Чонгук стал сильнее в несколько раз. Чон оттягивает за волосы голову Тэхёна назад, чтобы полностью видеть это перекосившее от боли и ярости лицо. Он буквально смотрит в самую душу, игнорируя устрашающе-чёрные, как смоль глаза. И Тэ это видит, он понимает, что Чонгук до последнего будет стоять на своём, а он уже проиграл в этой битве. —Давай, малыш, покажи, что ты умеешь, – Гук ласково гладит по шелковистым волосам, начиная возбуждаться от непокорности младшего. Тэхён кусает через ткань внутреннюю сторону бедра Гука. Он не собирается унижаться и позориться, тем более, что этим он занимался не так часто. Точнее, никогда. Гук шипит и сжимает одной рукой щёки Тэ, что у того губы в трубочку превратились. —Соси, блядь, – Чон вжикает ширинкой на штанах, достаёт ещё мягкий член и тычет им в губы сероволосого. Тэхён делает ещё пару попыток увернуться, но понимая, что если он будет дальше так сопротивляться, всё станет намного хуже. Он уже видит огоньки в карих глазах сверху и принимает такую постыдную для себя участь. Тэ гадко и противно. Он уверен, что именно это испытывает человек, беря в свой рот чей-то детородный орган. Тэхён неопытен, но видел, как это делают в порнушке. Ну и однажды, ему самому делали минет. Но это было давно, да и Тэ со своим партнёром были под наркотой, так что особо тот случай ничему его не научил. Он неуверенно, почти боясь, касается пальцами члена, отодвигает крайнюю плоть и притрагивается губами к головке. Тэ высовывает язык, мажет им по уздечке, медленно опуская и поднимая руку по всей длине ствола. Чонгук начинает прерывисто дышать, периодически закидывая голову назад. Но ему недостаточно. Он хватает Тэ за серебряные пряди и суёт своим членом тому в губы, заставляя раскрыть рот. Тэхён как-мог оттягивал этот момент, но сдавшись, всё же разомкнул зубы, давая войти внутрь. Он берёт за щёку, потом легонько, еле ощутимо проводит зубами по коже, от чего старший рычит и дёргается. Тэ мысленно улыбается, потому что всё же он имеет какую-никакую власть над Чонгуком. Ким полностью смачивает член Чона, выпускает его изо рта и вновь заглатывает до самих гланд. Он чувствует, как орган во рту начинает пульсировать и увеличиваться в размерах. Чонгук намеренно выходит и скользит покрасневшей головкой по подбородку и щеке Тэхёна. Это ещё больше унижает младшего. Он дёргается назад и смотрит на Чона, обозлённым взглядом. Такое чувство, будто на того этот жест как-то повлияет. Тэхён опирается локтями о ноги Чонгука и перед тем как заново заглотнуть, оглядывает уже затвердевший ствол Гука. Эти выпирающие венки, потемневшая кожа и сочащаяся с головки смазка. Тэхён облизывает пересохшие от волнения губы и ощущает, как начинает тянуть низ живота. Его дико возбуждает вся картина, что развернулась в этой спальне. Даже доминантные наклонности Чонгука, дают новую горячую волну, что заставляет потянуться уже к своему паху. —Не смей, – велит старший, проследивший, куда опускается одна из рук Тэхёна. – Я запрещаю тебе к себе притрагиваться. Тэ разочарованно отнимает руку и не понимает, с какого хера, он вообще исполняет всё, что говорит старший. Чонгук, воспользовавшись замешательством Кима, резко насаживается и начинает размашисто и быстро вдалбливаться в горячий скользкий рот. Тэхён еле-еле держится за Чоновы ноги, пока тот, буквально, трахает его глотку. Голова кружится, а к горлу подступает тошнота. Тэ чувствует скорейшую разрядку, делает попытку отодвинуться, но Гук не даёт. Он вплетает в пряди парня свою руку, ещё сильнее и глубже насаживая на свой член. Тело начинает немного дрожать, он ускоряется и охрипшим голосом говорит: —Глотай. Тэхён исполняет приказ. Дожидается, пока Чонгук с протяжным стоном кончит, глотает вязкую, не особо приятную на вкус, сперму до самой последней капли. Он облизывается и вытирает губы тыльной стороной ладони. Чонгук отводит от младшего глаза, чтоб заново не возбудиться, застёгивает штаны и, отпихивая от себя Тэхёна, поднимается на ноги. Чон нагибается, берёт Тэ за подбородок и ядовито улыбается: -Спасибо, малыш. А теперь свободен. Не забудь закрыть за собой дверь, – он отпускает руку и скрывается за дверью спальни, наверное для того, чтобы пойти принять душ. Парень на полу расширяет глаза от удивления и возмущения и только хочет что-то высказать вслед, как подходящие слова застревают в горле, так и не слетев с опухших от минета губ. Тэ поднимается и выбегает из квартиры Чонгука. Он обещает себе не плакать, хотя уже наперёд знает, что как-только он зайдёт в свою комнату, то давящую тишину в ней разорвёт громкий и безнадёжный плач. И только подушка сможет сдержать крики отчаянья от унижения, что растоптало в пыль его собственные чувства. *** —Я пойду, возьму нам что-нибудь выпить, – Тэхён отвечает согласным кивком и Юнги идёт к бару, чтоб заказать напитки. За барной стойкой никого. Точнее там нет бармена, а вот людей, желающих окунуться в море виски и лёгких разноцветных коктейлей, завались. Мин просовывается сквозь толпу, спрашивает у нескольких человек, не видели ли они кого-то из персонала, но ничего внятного ему так и не отвечают. Ну раз гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе. А в нашем случае, Юнги проскальзывает за бар, а там в коридор, в котором разрешено пребывать только персоналу клуба. Он проходит несколько шагов и тут же останавливается, чтоб лучше прислушаться к одному из знакомых голосов. —Менеджер, ну, пожалуйста! – Хосок складывает ладошки в молитвенном жесте. Но из-за гипса, это выглядит как-то слишком коряво. – Дайте хоть какую-нибудь работу! Я согласен делать что-угодно! Менеджер потирает виски и смеряет Чона уставшим от уговоров взглядом. —Повторяю ещё раз. Пока это, – мужчина указывает на руку, – не исчезнет, чтоб даже ноги твоей здесь не было! —Но… – Хосок пытается что-то сказать, но менеджер замахивается рукой для удара, и тот инстинктивно весь подбирается и зажмуривает глаза. *звук сообщения* Как же не вовремя Тэхён со своей смс-кой! Две пары глаз реагируют на звук и оборачиваются на темноволосого невысокого мужчину. —Что вы здесь дел… – менеджер не успевает договорить, так как Хосок ударяет его по ноге кроссовком и срывается прочь из коридора, заодно, непонятно почему, прихватив с собой Юнги. Они выбегают наружу, где их с распростёртыми объятьями встречает лютый мороз. А Юнги без верхней одежды, между прочим. —Эй! Но там моя одежда! —Ничего, новую купишь, – отрезает Хосок. Отдышавшись, он поправляет одежду и идёт в сторону остановки. Мин обняв себя руками, чтобы было не так холодно, также начинает шагать в том же направлении, что и школьник. —Почему ты меня преследуешь? – Хосок перекрывает дорогу старшему, задавая вопрос в упор. —Ты слишком большого мнения о себе. Я иду к своей машине, – Юнги хмыкает и обходит преграду у себя на пути. Хосок хлопает несколько раз глазами, а потом натягивает шапку на пол-лица, прикрывая покрасневшие от смущения щёки. Ему становится очень неловко. В знак извинения, он догоняет Мина и накидывает ему свой шарф на шею. Теперь очередь Юнги хлопать глазами. Этот ребёнок слишком непредсказуем. —Прости… И за тот раз тоже… – Чон сожалеюще опускает глаза, водя пальчиком по затвердевшему гипсу. Хосок осознаёт, что поступает неправильно. И тот случай в больнице с каждым днём всё больше и больше грызёт его совесть. Он, правда, пытается извиниться. Но Чон не привык к такому, и единственное, что ему удаётся – это искренне улыбнуться старшему. —Почему ты работаешь в таком месте? Разве несовершеннолетним разрешено работать в клубах? – В голосе Юнги слышится забота и беспокойство. С лица Хосока вмиг слазит улыбка. Он понуро опускает нос, скрывая глаза за чёлкой. —Эй, с тобой точно всё порядке? Может тебе нужна помощь? – Мин тянется рукой к плечу Чона, но тот моментально её скидывает. Хосок не верит никому, кто когда-либо предлагал ему помощь. Потому, что концы у этих историй всегда трагичны. Кто-бы не пытался или делал вид, что пытался ему помочь, до последнего никто из них не оставался рядом. Спасибо, Чон обжигался и не один раз. Так что, Юнги он тоже не верит. —Всё нормально, – как-то слишком холодно отвечает школьник. – Я пойду. Шарф можешь оставить себе. Он мне не нужен, – Хосок видит подъезжающий автобус и заскакивает в него, прежде, чем Юнги успеет что-то предпринять. Нет, Чон не может привязаться ещё к кому-то. Он слишком много потерял. В этот раз он не выдержит. Парень с красивыми лисьими глазами навсегда останется в его памяти, как мимолётное знакомство и ничего больше. Хотя и этого уже достаточно. Юнги провожает грустным взглядом автобус и пиная камешки на дороге, плетётся на парковку, к своей машине. Мальчик этот ещё долго не может выйти из его головы. Этому ребёнку хочется дарить только ласку и заботу, коих, видимо, так не хватает парнишке. Хосок, как маленький, промокший под дождём котёнок, что шипит и поднимает на дыбы взмокшую шерсть. Так и Хосок злится на всех без разбору, просто потому что боится намокнуть ещё больше. Тэхён такой же. И какими бы сильными не казались эти два человека, они и дальше продолжают быть котятами, что нуждаются в заботе и защите. Юнги возвращается домой и с порога слышит то ли плач, то ли скулёж со второго этажа. Он быстро поднимается наверх, чуть ли не сбивая на ходу дверь. На кровати, замотавшись в кокон и зарывшись лицом в подушку, плачет Тэхён. Мин осторожно залазит на постель и обнимает кокон со спины. Тэ разворачивается к хёну покрасневшим и опухшим лицом, и также в ответ обнимает. Юнги уже порядком надоело вечное нытьё младшего, но любовь зла, полюбишь и… Кхэ-кхэ, соплежуя. —Хён? —А? —Давай уедем отсюда… Юнги мгновенно отстраняется и смотрит так, будто прямо в глазах можно прочитать немой вопрос : «Хули, ты только что сказал?». —Блять, Тэхён, ты совсем ебобо?