In the shadow

Пушистые, очень длинные ресницы, густые аккуратные брови, маленькая родинка на кончике носа, и губы, не слишком пухлые, но по-своему привлекательные. Тэхён очарователен. Нет, он прекрасен. Не смотря на эти мешки под глазами, маленькие, еле заметные морщинки от усталости и потускневший тон кожи – для Чонгука Тэхён всё равно всегда идеальный. Гук осторожно, чтобы не разбудить, поправляет упавшую на лоб прядь за ухо, и нежно трёт между пальцами волосинки, млея от их шелковистости. Тэхёну идёт чёрный. Хотя, ему пойдёт что угодно, в независимости о того, идёт речь об одежде или цвете копны на голове. Чонгук грустно улыбается и, почти не касаясь, проводит губами по лбу, а руками собственнически оцепляет талию парня. Действительность кажется сном. Одним из тех, что практически каждую ночь посещали Чона после расставания. Они окунали его в сказку, иллюзию, а после пробуждения толкали в беспросветную пропасть реальности. Тэхён – воздух. Самый свежий и самый вкусный. Без него можно прожить, давясь затхлостью и сыростью, но это будет больше похоже на пытку, чем жизнь. Эти три месяца Чонгук буквально задыхался, судорожно хватал кислород ртом и беспомощно мельтешил руками. Тэхёна не хватало, жизненно не хватало. *** Воссоединение с ним и смерть сестры очень сильно подкосили Чонгука. Он много спал, зарывшись губами в пушистые волосы Кима, а когда просыпался, спрашивал очнулась ли Мёнг, и на отрицательный ответ заново проваливался в царство Морфея. Тэхён был примерно в таком же положении. Он спал, изредка открывал глаза, испуганно смотрел по сторонам, если Гука не было рядом, и только стоило тому появиться на горизонте, как Тэ хватал брюнета в охапку и утыкался носом в любимую пульсирующую венку на шее. Хваджун неодобрительно смотрел на всю эту картину, тяжело вздыхал и ловил сочувствие в глазах бывшего помощника – Юнги. Мин подбадривающе клал руку старшему на плечо, и чуть ли не силком выводил мужчину из соседней с Мёнг палаты. Сердце отца-дедушки разрывалось на части. Он не мог помочь ни единственной внучке, ни собственному сыну. Пусть снаружи он строгий и неотступный председатель «RJ Group», глубоко внутри у него ещё теплилось маленькое, искромсанное разбитой любовью и драгоценной утратой сердечко. Что он скажет ребёнку? Что мама больше не придёт? А как быть с нездоровой любовью сына? Выдержит ли тот всю ту грязь, что польётся рекой, в случае, если общественность узнает о его нетрадиционной связи? Хваджун нервно закусил щеку изнутри и до побелевших косточек сжал руки в кулаках. Он не знал ответ ни на один из своих вопросов. Чон-старший устало потёр переносицу и откинулся на спинку кресла. —Может Вам съездить домой и немного отдохнуть? – Мин воровато посмотрел на экс-шефа и на его неменяющуюся за последние два дня (с того момента как только тот приехал в морг) смятую рубашку. —Всё в порядке. Я и здесь могу поспать. —Господин Чон, – твёрдо начал младший, – я сам могу приглядеть за ними всеми. Подумайте о внучке, ей нужен здоровый дедушка, а не этот измученный, заросший щетиной мужчина, что предо мной. Хваджун раздражённо пронзил Юнги глазами, но потом в знак поражения опустил голову. —Ладно. Как только Мёнг проснётся, оповести меня. – Он тщетно расправляет складки на штанах и выходит за дверь. *** Весной солнце садится позже, оно щедро наливает небо мягкими пастельно-розоватыми и фиолетовыми тонами, окончательно исчезая за небосводом, уступая место ярким, словно россыпь блёсток, звёздам и неполному одинокому месяцу. Тэхён в солнечных лучах – нереальный, а в лунных так тем более. Чонгук уже целый час таращится на младшего, мягко проводя подушечкой большого пальца по светящейся из-за луны коже лица. Ему не хочется вставать с кровати, возвращаться к той болезненной действительности и вообще, будь это возможно, он вечность так бы лежал и сжимал в своих объятиях такого податливого и очень хрупкого на вид Тэхёна. Но настоящая жизнь не ждёт, она не привыкла спрашивать разрешение. Чонгук от неожиданности дёргается и поворачивается в сторону, где прозвучал резкий, но не слишком громкий звук. В дверном проёме стояла Сонмёнг. Девочка чудом уцелела и получила всего лишь несколько царапин и лёгкое сотрясение. Однако, Сонмёнг не просыпалась целых два дня, будто её организм защищал свою хозяйку от стресса и шока, оттягивая момент пробуждения. —Дядя? Гук моментально слазит с кровати, двигаясь в направлении застывшей племянницы. Он с лёгкостью хватает её на руки и выносит из палаты. —Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Чон, отойдя на приличное расстояние от комнаты, где спал Тэхён. На часах далеко за полночь, потому не удивительно, что по коридорам лишь изредка шныряли медсёстры, а видимо, такой же замотавшийся, как и все, Юнги отключился и даже не заметил прошмыгнувшую мимо очнувшуюся Сонмёнг. Чонгук осторожно усадил ребёнка на лавочку у стенки, а сам присел на корточки, чтоб быть с маленькими глазками на одном уровне. —Нормально. Немного голова кружится, а так всё хорошо. – Девочка трогательно надула губки и постучала маленьким пальчиком по такой же маленькой головке. – Дядя, а где моя мама? —Мёнг… Ты хоть что-нибудь помнишь? – парень проглотил подкатившийся ком к горлу. —Помню… Мы ехали на машине в Пусан… Потом… Я уснула? Да, точно, мама тогда сказала, что когда я проснусь, то буду уже возле моря! – она восторженно всплеснула крохотными ладошками и вовсе имеющиеся неполные зубы заулыбалась. – Так, где же мама? Почему она не со мной? И мы что в больнице? У старшего перед глазами появилась мутная пелена, и очертания ребёнка начали немного расплываться. —Дядя? – Мёнг испуганно приложила ладошки к скатывающимся по лицу Чонгука слезам, и неуверенно, едва слышно ещё раз спросила, – где мама? Гук силком притянул малышку к себе, укрывая её от жестокого мира в своих железных объятиях. Девочка отпирается, бьёт по груди кулачками(прямо, как мама) и снова спрашивает, где Ёнхи. —Мёнг… Солнышко, мама… Мама больше не с нами... Сонмёнг вмиг застывает и поднимает на дядю полные кристальных слёз глаза. —Что? Она уехала? – девочка начинает покрываться мелкой дрожью, – где моя мама?! —Сонмёнг, мамы больше нет. – Гук сильно сжимает руки. Девочка отшатывается, всхлипывает и заносится в негромком плаче. Она не глупа, она видит свежие царапины на своём теле. Картинка в маленькой головке складывается слишком быстро. Мёнг знает, что такое смерть и что несут за собой дядины слова «больше нет». Мамы больше нет… Чонгук гладит рукой по голове девочки, утирает пальцами бусинки слёз и, ухватившись за детскую попку, убаюкивающе колышет ребёнка на себе. Он вдруг осознаёт, что хоть Ёнхи и ушла из его жизни, она оставила частичку себя, что на данный момент разрывалась от плача на его плече. Чонгук Сонмёнг убережёт, сделает всё, что угодно, лишь бы не потерять, как сестру, и кинет к её ногам всё, даже самого себя. —Мама… Моя мамочка… Я… – Сонмёнг обнимает шею дяди. – Верните мне маму! Я хочу увидеть маму! —Знаю, принцесса. Я тоже хочу её увидеть. – Сорванным голосом говорит Чонгук. —Мамочка… Моя мамочка… – Мёнг махонькими пальчиками жмёт чужую рубашку, – дядя, маме было больно? Она сильно страдала? – жалостливо спрашивает она. —Нет. Ей не было больно. – Отвечает тот. – Мама очень быстро уснула. —Мамочка… Вернись, я не хочу быть без тебя… Мамочка… *** Чонгуку долго успокаивать ребёнка не пришлось. Сонмёнг, обессиленная надрывным плачем, сама тихо уснула, продолжая ронять слёзы на чоново плечо. Ей, как и всем Чонам, предстоит ещё длинный путь к принятию правды и уроки новой жизни, в которой уже нет светлой и яркой Ёнхи. Гук относит слабо-сопящую племянницу в палату и укладывает её на огромную, как для ребёнка, кушетку. Как раз именно в этот момент просыпается Юнги. —Чонгук? – он с трудом открывает глаза. – Мёнг? Она очнулась?! – Мин аж подскакивает на месте, но сразу же притихает под пристальным взглядом Чона. —Будь тише, она только уснула. —Прости. Может вызвать врача? – брюнет отрицательно мотает головой, – ты ей рассказал о Ёнхи? – Чонгук кивает. – Ладно, мне нужно сообщить об этом Хваджуну. —Не нужно. Я сейчас буду ехать к нему. —Зачем? – Юнги смотрит на настенные часы, где часовая стрелка указывает на двойку. – А как же Мёнг? Вдруг она проснётся? —Позовёшь Тэхёна. С ним она будет чувствовать себя в безопасности, – бросает тот. —А Тэхён? С кем он будет чувствовать себя в безопасности? – прозвучало как-то слишком зло. Чонгук застыл на секунду. Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза. —Если ты собираешься сделать мне выговор по поводу наших с ним отношений – то лучше молчи. Я как-раз для этого и еду к отцу. – Грубым тоном отвечает Гук. —Я не собираюсь делать тебе выговор. – Юнги сдавленно выпускает воздух из лёгких. – Помнишь, я говорил, что привык собирать Тэхёна по кусочкам? – он прямо посмотрел на парня. – Его уже не собрать. Там осталась только пыль. Я сделал огромную ошибку, когда подтолкнул тебя к этим отношения. Чон слегка улыбнулся одними уголками губ. —Нет, Юнги, это была не ошибка. Ты сделал всё правильно. – Чонгук с теплотой вспоминал их разговор в кабинете. – Вот кто действительно крупно проебался, так это мы сами с Тэхёном. Мы пытались уберечь друг друга, но делали это… – он с нежностью посмотрел на Сонмёнг. – …неправильно. Я понял это только сегодня. – А дальше шепот. – Двадцать три года назад я потерял маму, три дня назад потерял сестру, а теперь могу окончательно потерять и Тэхёна. Навсегда. Мне было достаточно того Ада, что я пережил после нашего расставания. Пока у нас есть время и мы ещё можем дышать, я любыми способами буду пытаться привязать его к себе. – Чонгук ещё раз улыбается. – Отныне, в фразу «если любишь – отпусти» – я не верю. Так что, если Тэ и превратился в пыль, то только в золотую и мою. Юнги завороженно уставился на брюнета, стоящего посреди комнаты, боясь лишний раз издать хотя бы звук. Неужели? —Присмотри за Мёнг. Только не усни в этот раз, – приказал Чонгук. – И… Спасибо. За то, что был всегда рядом со мной и с Тэхёном. – Он благодарно склонил голову, – а теперь, я пошёл. Чонгук вышел за дверь и сорвался с бешенной скоростью на машине к дому отца. *** —Я уйду из компании. Могу исчезнуть из твоей жизни. Хочешь – лишай меня наследства, – уверенно перечисляет Чон-младший, – но я буду до последнего стоять на своём. —А? Что? – Хваджун непонимающе хмурит брови и недовольно щурит глаза от внезапного появившегося света в спальне. Чонгук как только приехал к отцу, сразу же ворвался в его обитель сна и беспардонно врубил на всю яркость потолочные светильники. Чон-старший не успел и глаза разлепить, как сын с порога начал яро что-то лепетать, и последнее, что он услышал, так это «…стоять на своём». Хваджун сквозь узкие щёлочки глаз посмотрел время на смартфоне, а потом перевёл недоумённый взгляд на сына. —Ты вообще время видел? Или ты перепутал солнце с луной? Гук ничего не отвечает, а только берёт ближайший стул, ставит его спинкой к отцовской кровати, садясь лицом к самому мужчине и опираясь локтями на той самой спинке. —Сонмёнг проснулась. – Неожиданно переводит тему тот. —Что?! – Джун зашевелился и протёр кулаком глаза. – Давно? И как она? Ты ей рассказал?.. —Недавно. С ней всё хорошо. Да, рассказал. – Грустно ответил парень. – Сейчас она спит, так что встретишься с ней утром. Хваджун кивнул и встал с кровати, попутно надевая чёрный длинный халат. Он ногами шмыгнул в домашние тапочки и присел на край кровати, прямо перед стулом, на котором сидел Чонгук. —А теперь с самого начала. Ты ведь приехал не только для того, чтобы сообщить мне о внучке. —Да, ты прав. У меня есть, что сказать, – Гук делает небольшую паузу. –Я разрываю помолвку с Лирён. Меня не интересует твоё мнение на этот счёт или сколько денег может потерять компания от этой сорвавшейся сделки. Я слишком долго плясал под твою дудку и почти забыл, что у меня как-бы есть своя жизнь и свои интересы. – Он окатил ледяным взглядом отца, но тот и бровью не повёл и не одним жестом не показал свою реакцию на его заявление. – Я люблю Тэхёна, хотя это ты и так уже понял. Да, он – парень, и сколько бы ты не верил в любовь между представителями одного пола, по-другому назвать то, что у нас с ним происходит никак нельзя. – Чонгук задумался, продумывая, что ещё нужно сказать. – Я сам уйду из компании. И признаюсь во всём общественности. – Чонгук словил шок в глазах отца и быстро продолжил свой монолог, пресекая любые попытки старшего что-то сказать. – И можешь даже не смотреть на меня так. Я уже всё решил, без каминг-аута не обойтись. Я хочу свободно держать Тэхёна за руку и целовать его в губы на людях. – Снова пауза. – Я не желаю обрывать с тобой связи, ведь ты как-никак мой отец. Но раз ты меня не примешь таким, каким я есть на самом деле, то что поделаешь – насильно мил не будешь. Прости, что разочаровал и не оправдал твоих надежд. Уверен, не такого себе сына ты желал. Чонгук закончил и в комнате повисла гнетущая тишина. —Это всё? – спросил Хваджун. —Да. —Хорошо, я сам подготовлю документы с приказом о твоём увольнении. – Беспристрастно протараторил мужчина. Чонгук разочарованно опустил глаза. Та последняя капля надежды, что глубоко таилась у него в сердце, окончательно испарилась, ведь отцу и правда плевать. Гук встаёт со стула и только собирается уходить, как папа неожиданно притягивает парня к себе и впервые за последние года обнимает сына. Тот оторопевши, широко распахивает глаза и застывает в одной позе. —Пап?.. —Прости. Я слишком долго с этим тянул. – Хваджун отодвигается и смотрит на побледневшего сына. – Я принимаю тебя. Каким бы ты ни был, маленький Гукки остаётся моим ребёнком. – Он ласково улыбнулся. – Только с «RJ Group» всё же придётся уйти, вернёшься обратно, когда буря после твоего признания уляжется, – мужчина потрепал парня по непослушным волосам. Отец отдалился, а Чонгук так и продолжал стоять заледеневшим истуканом. Хваджун устало зевнул и начал устраиваться на помятой постели для дальнейшего продолжения сна. А Чон-младший так и не сдвинулся с места. Он не верил, просто не верил. Как такое возможно? Отец действительно это сказал? —Почему? Почему только сейчас? – растерянно спросил брюнет. Мужчина взбил уже третью по счёту подушку и только потом ответил: —Я… Был глупцом. Слепым, причём. Прозрел только в больнице. – Хваджун напряжённо свёл брови, – не хочу потерять тебя также, как и Ёнхи. И пока не поздно, лучше я немного потеряю своей гордости, чем окончательно останусь без сына. —Спасибо… папа… – всё, что смог из себя выдавить Чонгук, прежде, чем снова обнять отца. Тот ещё раз нежно улыбнулся, погладив парня по широкой(когда он успел так вырасти?) спине. —Когда ты решил признаться? —Сегодня. —Ну тогда поторопись, Гукки. На улице уже светает, и дай мне наконец хотя бы пару часиков поспать, так как, видимо, ты прибавишь мне немало работы на уже сегодняшний день. – Хваджун стиснул гукову щёчку и взглядом указал сыну на дверь. Чонгук усмехнулся, он был готов поклясться, что видел блеснувшую влагу в глазах папы. Гук вышел на улицу и через несколько минут виллу Хваджуна покинул громкий рёв мотора чонгуковой машины. *** По пути к офису Чон набирает номер очередного своего секретаря, а тот, как назло не отвечает ни на один его звонок. Чонгук бесится, яростно тарабанит пальцами по рулю и рассекает не прогревшийся утренний воздух носом машины. Он быстро паркуется где-то недалеко от высотки и заходит через главный вход, чем очень сильно удивляет сонных охранников. Ну, во-первых, Чонгук только на днях потерял сестру, а во-вторых, в такой час на работе даже уборщиков не сыщешь. Пока ещё действующий президент поднимается на свой этаж и закрывается в кабинете на добрых два часа. Он перебирает документы, доводит до идеального состояния отчёты, выкидывает ненужный свой и не свой хлам. Когда громкая резкая мелодия автоматического будильника неожиданно раздалась по кабинету, Чонгук испуганно дёрнулся и посмотрел на розовеющие облака за панорамными окнами. Он будет тосковать по этой работе, ведь должность президента действительно приносила ему удовольствие. Но Тэхён важнее. За дверью послышались тихие шорохи и Чон решил лично навестить пришедшего секретаря. —Почему ты не отвечал? Парень, на вид лет двадцати, от внезапности вскрикнул и с осторожностью посмотрел на начальника. —Простите, господин Чон. Я случайно отключил звук. – Полнейшее враньё, так как по помещению гулял недвусмысленный алкогольный аромат. —Так, ладно. Как тебя там? – Гук поморщился от противного запашка, и даже не потрудился вспомнить имя подчинённого. – Мне нужно… Неожиданно дверь лифта открылась и оттуда вышел растрёпанный и не выспавшийся Юнги. —О, что ты здесь делаешь в такую рань? И кто остался с Сонмёнг? Юнги мигом остановился. Он тоже не понимал, что здесь делает Чонгук. —С ней сейчас Хосок. Тэхён ещё не проснулся. А ты почему тут? Я здесь по поручению твоего отца, он сказал занести эти документы тебе в кабинет. – Мин повертел в руках обычный белый конверт, в котором лежал приказ об увольнении. —Вот и прекрасно, хорошо что ты здесь. Созови мне срочную пресс-конференцию. – В повелительном тоне приказал Чон. —Прямо сейчас?! – Недоумевал Юнги. – Но зачем? —В любви к золотой пыли буду признаваться. – Гук, сполна насладившись отвисшей челюстью Мина, похлопал того по плечу и, забрав из его рук конверт, удалился из коридора в свой кабинет. *** Тэхён просыпается от лёгких, почти неощутимых поглаживаний по своим волосам. Он думает, что это Чонгук, потому ластится, подставляется, совсем не скрывая того, что уже давно не спит. —Тэ… Мальчик мой… Ким открывает глаза и видит перед собой Чжихё. Женщина тепло улыбается, продолжая и дальше мягко проводить рукой по чужой голове. —Мама? Почему ты здесь? – Тэхён оглянулся по сторонам и глянул на мать испуганными глазами, – а где Чонгук? —Тише-тише, Тэхён-и. Юнги сказал, что у него срочные дела, но он скоро вернётся. —Точно? —Да, милый. Не бросит он тебя, прекрати так уже трястись. – Она пересела со стула на кровать и окутала руками своего сына. – Я наконец-то хотя бы могу тебя обнять, а то из-за него у меня совсем никакого доступа к тебе не было. Собственник хренов. —Мама, ты умеешь ругаться? – Хриплый смешок. – Ты теперь правда всегда будешь рядом? —Да, сыночек, впредь я крепко-накрепко к тебе приклеена. —А папа? Женщина, совсем не ожидавшая такого вопроса, растерялась. —С папой всё намного сложнее. Ну ничего, рано или поздно он сломается, – Чжихё коварно заулыбалась и вновь притянула парня к своей груди. Как вдруг дверь в комнату раскрывается и в палату вбегает запыхавшийся Хосок. —Ой, здравствуйте, – приветствует он Чжихё. – Тэхён, там такое! Юнги сказал, чтоб я посмотрел прямой эфир со срочной пресс-конференции Чонгука, и, чёрт возьми, готов поклясться, что он только что признался, что по мальчикам. Ситуация для матери Тэхёна вновь повторяется: Тэ, не дослушав, переодевается в нормальную одежду и, накинув на голову кепку, мчится к офису «Royal Jeon Group». Такси в такой час не словить, но мама, как добрая фея из сказки, подъезжает к тротуару, где стоит Тэхён, на своей машине и просит быстрее садиться на переднее сиденье. Когда они прибывают на место, но главный вход вовсю облеплен наглыми или просто любопытными журналистам. Сейчас у Тэ нет на руках служебного пропуска, так что придётся прорываться сквозь озверевшую толпу. Он слабо чмокает маму в лоб, и, опустив кепку пониже на глаза, вышел из машины в направлении компании. Тэхён специально теряется между орущих и трепыхающихся людей, почти незаметно пробираясь к самим дверям. Но тут хрупкая, миловидная корреспондентка узнала знакомое лицо и сразу же начала нахально его фотографировать. Остальные моментально обратили на это внимание, и Тэ оказался в наглухо запертой ловушке. Его осыпали вопросами, развязно прикасались ко всем частям тела и продолжали щёлкать затворами фотоаппаратов. Тэхён, сам не понимая как, заметил вдалеке Намджуна, что с серьёзным видом раздавал по рации приказы своим подчинённым. Тэ, как только мог, окликнул его и, слава богу, тот его заметил. Намджун шепнул парочке своим парням и те, отодвигая журналюг по сторонам, двигались к Тэхену. Но тут что-то пошло не так, потому что преграда внезапно исчезла и все кому не лень попали внутрь. Из двери одного из малых залов вышел Чонгук, безоглядно о чём-то переговаривающийся с Юнги. Потом Гук обнаруживает среди оравы непрошенной прессы Тэхёна. Один взгляд и всё вокруг становится невидимым, будто исчезает, рассыпается на мелкие частицы и сходит на нет. Удар за ударом. Тэ ощущает каждый стук своего сердца. У него покалывают кончики пальцев и невольно подгибаются ноги. Вроде ещё совсем недавно они вдвоём лежали в обнимку на узкой кровати в пропитанной запахом медикаментов палате, но часы разлуки для обоих показались вечностью: нескончаемой и мучительной. Тэхён пугается своих мыслей и желаний, он боится вновь ощутить всю ту боль, но страх навредить Чонгуку намного больше. Он, как и в тот роковой день, начинает мотать головой и автоматически делать шаги назад. Чон это замечает, и, ярко улыбнувшись во вспыхивающие раз за разом объективы фотоаппаратов, кидает папку со своей речью Юнги и направляется в сторону Тэхёна, отступающего к выходу. Дождавшись всех гостей, президент «Royal Jeon Group» спускается со своего этажа и входит в кишащее прессой помещение. Он на твёрдых ногах заходит за стойку, открывает папку с подготовленной речью и, поправив несколько раз микрофон, наконец-то говорит: —Добрый день. – Чонгук дёргает галстук и окидывает присутствующих настороженным взглядом. – Давайте, я не буду тянуть резину и сразу перейду к делу, – он бегло читает между строк написанную речь, слишком резко захлопывает папку и тяжело вздыхает. – Я… Я должен кое-в-чём признаться. Корреспонденты ещё больше навострили уши и подготовили пальцы, чтобы напечатать сенсацию быстрее остальных. —Я снимаю себя с должности президента компании, – зал мигом оживляется, – сегодня утром председатель Чон Хваджун подписал приказ о моём увольнении, – как доказательство, Чонгук выуживает из папки листок с витиеватой подписью и демонстрирует его публике. – Это не прихоть и не следствие совершенной мной ошибки. Это абсолютно обдуманное и тяжело принятое решение. – Он шумно выдыхает в микрофон и немного попускает галстук. – Как вы знаете, моя сестра на днях погибла в автокатастрофе. Мне, на самом деле, сложно об этом говорить, но только лишь после её смерти я осознал, что упускаю кое-что важное в своей жизни прямо из-под собственного носа. – Гук делает недолгую паузу, давая присутствующим записать поданную им информацию. – С этих пор я решил следовать своим мечтам и желаниям. Поэтому, помолвка с наследницей «Shake Company», Чхве Лирён, отныне является недействительной. Также, я отдаю пятьдесят процентов своих акций «RJ Group», в знак извинения за причинённые неудобства и, возможно, денежных утрат. – Звуки клавиш становятся всё громче и быстрее. – А ещё… – Чонгук начинает нервничать. В мыслях каминг-аут не казался таким устрашающим. – А ещё я не тот, за кого себя выдаю. – Объективы телекамер приблизили фокус к самому чоновому лицу. – Перед тем, как сделать окончательное заявление, я хотел бы попросить прощение у всех тех людей, которые напрасно возлагали на меня столько надежд. Я не зря изначально показал отцовский приказ об увольнении, ведь моё признание может очень сильно навредить репутации компании. Так что, прошу, воспринимайте меня и мои слова не от имени «RJ Group», а от меня самого. – Гук последний раз мазнул пустым взглядом по комнате и, опустив глаза, выдал публике то, к чему не был готов никто. – Я Чон Чонгук, и я… гей. Парень под гробовую тишину и затихших поголовно журналистов, выходит вместе с Юнги из малого зала в холл, где его встречает прорвавшаяся внутрь пресса и одиноко стоящий среди неё Тэхён. Двенадцать шагов(Тэхён считал), замедлившийся пульс, спёртое дыхание и увлажнённые ладошки. Тэ, кажется, испытал несколько микро-инфарктов, пока Чонгук чётким быстрым шагом к нему приближался. Он по пути окончательно развязал свой галстук, взъерошил идеальную укладку и соблазнительно облизал губы. Тэхён нервно бегает глазами по сторонам, пугаясь такого целеустремлённого Чонгука, от которого можно ожидать чего угодно. Впрочем, и не зря боялся. Чонгук, игнорируя бесчисленные вопросы, как и людей в округе в целом, видит перед собой только его – свою цель и смысл жизни. Он доходит до Тэхёна, резко скидывает с его головы неуместную кепку на пол, обхватывает одной рукой кимову талию, а другой цепляется за подбородок. Вспышек становится ещё больше и отошедшие журналисты, что только вышли из малого зала, снова упали в осадок. Между ними миллиметры. Испуганные глаза Тэхёна, самодовольная улыбка Чонгука. На остальное плевать. Так что, идеально. Гук медленно опускает веки и сокращает дистанцию между их губами до нуля. Он целует мягко, нежно и чересчур слащаво. Но Тэ нравится. Ему всё нравится. И чоновы пальцы на его подбородке, и сильная рука на бедре. Конечно, зрителей слишком много, но раз Чонгук этого хочет, то и Тэ соответственно. Чонгук хочет перейти черту, добавить страсти в их поцелуй, но боится, что публика еле переживёт этот невинный чмок, куда уж там говорить о поцелуе с языком. Он отстраняется, разрывает поцелуй и всё-таки не удерживается от шалости – напоследок провести языком по тэхёновым губам. Чонгук нежно вытирает их смешанную слюну с чужого подбородка и, столкнувшись с Кимом лбами, целует того в кончик носа. Юнги дёргает за плечо одурманенного и ослеплённого Чонгука. Тот на этот жест практически не реагирует, но всё же берёт Тэхёна за руку и выводит его из душного холла на улицу. Наконец-то Чонгук ощущает эту сладкую свободу. Он может больше не прятаться, не скрываться, открыто проявлять свои чувства, а главное – теперь их с Тэхёном отношениям ничего не мешает. Им будет сложно, возможно, даже придётся уехать заграницу на несколько лет, но ведь уже вместе. —Зачем… ты это сделал? – спросил Тэ, когда они сели в машину. – Ты же всё потеряешь. —Потому что я люблю тебя, Тэхён-и – Гук приложился губами к чужой открытой ладошке. – И все те деньги, положение и репутация не стоят того, чтоб быть с тобой порознь. Я больше никогда тебя не отпущу, понял? Делай что хочешь, но с этого момента ты мой. – Чон переводит влюблённый взгляд на лицо и приближается, чтоб лизнуть языком кончик тэхёнового носа. – Все твои родинки, эти медовые губки, твои пальчики, – он поочерёдно расцеловывает длинные чужие пальцы, – всё моё. Твоё сердце, кожа, волосы… Я могу ещё долго перечислять, но всё это моё. Ты мой, а я твой. Тэхён настолько растрогался, что даже не заметил, как начал плакать. Эти слова распускали в нём самые красивые, самые непорочные цветы. Однозначно жасмины, сказал бы Чонгук, но Тэхён даже не уверен существуют ли настолько прекрасные растения, способные описать его чувства и их любовь друг к другу. У Тэ словно золотыми нитками сшивается разорванное в клочья сердце, а тело наполняется такой негой, будто патока разливается по конечностям и там, где громко стучит сердце, она бурлит от слишком высокого градуса. У младшего щечки, по которым спускаются солёные дорожки слёз, наливаются красным, а всё тело начинает дрожать от подкатывающей истерики. Он снова плачет, только вот теперь от счастья. Он им заполнен доверху. Потому что Чонгук рядом, потому что Чонгук ловит губами каждую слезу, потому что Чонгук теперь его. Кто-то мог бы сказать, что любовь не вечна и он будет прав. Ведь после любви приходит что-то большее, что-то, что невозможно описать ни одним из всех существующих слов. Ты это ощущаешь в уже приевшихся поцелуях, в уже не таких будоражащих прикосновениях, в уже приторных словах о любви и нежности. Только вот все эти «уже» видно одним окружающим, для Тэхёна же с Чонгуком всё также, как и раньше. Каждый новый день, как новая страница, как чистый лист, на котором ты волен рисовать любыми красками. И у Чонгука с Тэхёном там только самые яркие цвета. *** Два года спустя. —Нееет! Не хочу! Папа, я ни за какие деньги или конфеты не буду это есть! – Сонмёнг скривилась и отодвинула тарелку с чем-то похожим на кашу подальше от себя. Чонгук раздражённо выдохнул и выбросил тарелку с жижой прямо в ведро с мусором. Он несколько раз цокнул и удалился прочь с кухни. Мёнг поняв, что перекапризничала, поплелась вслед за ним. Тот уже успел добраться до дивана и устало бухнуться пятой точкой на мягкие подушки. Девочка взобралась на него сверху и обиженно надула губки. —Ну, папа, не будь такой букой. – Она загораживала собой телевизор, и Гук, пропустив её слова мимо ушей, повернул голову вбок, чтоб посмотреть не особо интересные новости. —Ну, папа~ —Что «папа»? Не хочешь – не ешь, будешь ждать до вечера, пока Тэхён не придёт и не приготовит что-то получше. – Гук сдвинул девочку с себя, лениво переключая каналы между собой. —Айщ, какой же ты вредный, – Мёнг показала высунутый язык и демонстративно пошлёпала босыми ногами на кухню. Чонгук держался, но боязнь, что ребёнок начнёт сам что-то готовить, заставил подняться с дивана и пойти к девочке. Малышка залезла на столешницу стола прямо с ногами и, сидя среди кипы газеток и купонов, набирала на папином смартфоне какой-то телефон. Гук немного подзавис, а потом спросил: —Что ты делаешь? —Заказываю еду с детского кафе. – Мёнг старательно набирала правильные цифры, тыкая пальчиками по скользкому дисплею. —И кто тебя этому научил? – удивлению Чонгука не было предела. —Юнги-оппа и Намджун-оппа. – Выдала со всеми потрохами старших Сонмёнг. —Ах вот как… – Чон заулыбался, вспоминая горы упаковок еды на вывоз в студии, где трудились парни. – Ну тогда и мне что-нибудь закажи, – он подошёл к девочке и уложил свою руку той на каштановую головку. За последние два года чонгукова жизнь, как в принципе и всех остальных, кардинально изменилась. Отец Хосока, как и обещал, уехал куда-то в Африку по волонтёрской программе помощи голодающим и бедным. Госпожа Чон всё также лежала в психбольнице, но уже могла говорить, так как однажды Юнги пришло в голову привести к ней Сонмёнг. Девочка, пусть и смутно, но напоминала малышку Анью, поэтому женщина начала буквально расцветать на глазах, как только Мёнг приходила в палату. Сам же Хосок трудился не покладая рук в своей академии и с достоинством выигрывал практически каждый танцевальный конкурс. Чжихё больше не прятала сына и открыто говорила всем своим знакомым, что Ким Тэхён её чадо и да, он гей. Она больше не стеснялась и не стыдилась выбора своего ребёнка. С господином Кимом всё оказалось намного сложнее, он никак не шёл на контакт и постоянно отказывался встречаться с Тэхёном. Хотя, по секрету, он часто спрашивал жену о состоянии и самочувствии их сына, и периодически заходил на разные форумы и сайты, чтоб под именем неизвестного пользователя спорить с теми поганцами, что поливают Тэ грязью из-за его ориентации. Ким-старший тот ещё упёртый баран, но рано или поздно его рога обмякнут или сотрутся. И вот тогда-то от сынишки не спрячешься. У руля «Royal Jeon Group» снова стоял Хваджун. Он решил, что никто, кроме него самого или Чонгука, так хорошо управлять компанией не сможет. Сын не очень-то хотел возвращаться обратно, да и рано ещё, потому Хваджун сказал, что холдинг достанется уже повзрослевшей Сонмёнг, а может даже и её ребёнку, со словами «как хотите, но вы не дождётесь моей кончины, пока я не увижу правнука!». Он с самым искренним сердцем принял нетрадиционные замашки Чонгука и начал даже воспринимать Тэхёна, как второго сына. А Чонгук, пусть и в тени, но помогал отцу разбираться и руководить компанией. Как-то было даже неожиданно, что после его каминг-аута ни акции, ни репутация «RJ Group» совсем не пострадали. Общественность, конечно, негативно отзывалась об «омерзительных и непристойных» отношениях между Чоном и Тэхёном, но всё же все быстро поутихли и перестали пережёвывать одну и ту же тему по сто раз. Людям нужны зрелища, скандалы, а не нежные, тепло любящие друг друга геи. Также Чонгук всерьёз занялся воспитанием Сонмёнг(так как права опеки были записаны именно на него), хотя на мамочку всё же больше походил Тэхён. Но обоих парней Мёнг называла папами. А, видели бы вы лица тех аджумм на детской площадке, когда девочка вовсю закричала «папы, идите сюда!». Поистине незабываемое зрелище! Сам же Тэхён начал понемногу исполнять свою подростковую мечту, а именно исполнять песни. Спасибо природе, голос был, а внезапно одумавшиеся Намджун с Юнги(оба практически одновременно уволились с компании и начали совместно арендовывать звукозаписывающую студию для записи своих треков) и с руками и ногами забрали новоиспечённого певца к себе. Правда новые песни выкладывались в сеть анонимно(конечно же под никами «V», «RM» и «Suga») и пока что абсолютно бесплатно. Лирён же, после объявления о полном банкротстве компании отца и разорванной помолвки с Чонгуком, показала всем фак и улетела со своим любовником Сном-фотографом куда-то в Европу. Она ни о чём не жалела, и, наверное, была даже счастлива. Джин же продолжал безбожно вести распутный образ жизни, хоть и после одной пьяной ночки, кое-кто прожигал уже блондинистого Сокджина ненавистным и ревностным взглядом. Но это уже совсем другая история. Уже вечером. Наевшиеся острым топпоки, Мёнг вместе с Чонгуком задремали на диванчике в гостиной. Тэхён осторожно, чтобы не разбудить, прошёл мимо них на кухню и начал раскладывать купленные продукты по полочкам холодильника. Когда белая дверца последний раз хлопнула и закрылась, то за ней уже стоял Чонгук. —Ух ты ж ё! – Тэ схватился за сердце. – Ты чего меня так пугаешь? Гук довольно заулыбался от удавшейся шалости и, моментально сменив озорной взгляд на похотливый, пригвоздил Тэ к ближайшей стенке. —Я скучал. Очень, – Чонгук прикусывает мягкую мочку уха. —Я чувствую, – на выдохе отвечает Тэ, ощущая в районе паха чужое возбуждение. –Только… ахх... – Старший засосал нежную кожицу на шее, – только… Мёнг… она… —Если будешь тихим – она не проснётся, – тот ехидно улыбнулся и оттянул зубами дрогнувшую губу. —С тобой невозможно… аа… Быть тихим… Чонгук на это лишь хмыкнул, осыпая всё лицо Тэхёна короткими поцелуями. Он настолько увлёкся своим занятием, что даже не заметил стоявшую в проходе девочку. —Папы? Что вы делаете? Парни резко от друг друга отскакивают и ошарашенно смотрят на Мёнг. —О, принцесса, ты проснулась, – Тэ открывает руки, в которые моментально падает Сонмёнг, – как дела в школе? —Великолепно. – Девочка сонно потёрла кулачками глазки. – Только меня там обижает один мальчик. —Тот, который тебе нравится? – спросил Тэхён. —Угу, – смущённо закивала девочка. —Не понял, почему это я впервые об этом слышу? – возмущался Чонгук. —Потому что ты любого порвёшь, кто даже на метр приблизится к Мёнг, – насмешливо заявил младший. – А Чимин-и хороший мальчик. Так что то, что он тебя обижает, моя принцесса, очень даже хороший знак. Вон, папа-Чонгук, ой как меня обижал, и смотри, сейчас и жить без меня не может! Старший пару раз фыркнул, но утвердительно кивнул малышке. Против правды не попрёшь ведь. —Значит, его имя Чимин? Мёнг ещё больше зардела и спрятала лицо в изгибе шеи Тэхёна. —Ну хорошо-хорошо, посмотрим ещё, что из себя представляет этот юноша. Но, обещаю, я покажу ему где раки зимуют, если хоть… —Боже, Чонгук, перестань, – смеясь, Тэ щёлкает Чона по носу. – Им же только по семь лет, ты чего так-то разбушевался? —Ага, знаю я этих семилетних. Пусть только попробует что-то с нашей принцессой сделать! —Да окей, ты только успокойся, мой ты защитник! – Тэхён с улыбкой на губах целует Чонгука. Тот отвечает и укутывает самых драгоценных ему людей в объятиях. Никто не знает, что ожидает их в будущем, но самое главное, что Чонгук понял – если вы вместе, то любые преграды на вашем пути не помеха. Не бойтесь открыться, не бойтесь сделать первый шаг, не бойтесь потерять абсолютно всё. Лучше испытайте один единственный шанс, лишь бы вскоре не пожалеть о своей трусости. Чонгук поставил всё на кон и получил сполна за свою смелость и самоотдачу. Тэхён полностью раскрылся и обрёл настоящих друзей, а главное возлюбленного. Они счастливы, и пусть это похоже на сказку, верить в неё не стоит прекращать. Всё же чуточку волшебства нашему миру не помешает.

~The end~