Мотылёк

      Ника так и не уехала домой, но и с Кейдом общение не ладилось. Инженер демонстративно проводил все время в лаборатории, как он называл тот ангар, где трудился над усовершенствованием Бамблби. А снайпер старалась не сидеть без дела, помогая автоботам в разведке. Наличие человека в разы упрощало решение ряда вопросов. Хотя они все равно старались лишний раз не светиться в больших городах, но приходилось от разу к разу выезжать на сомнительные сигналы из космоса. Так им удалось отыскать парочку рабочих из нейтралов, оказавшихся на Земле. Кибертронцы получали послание Оптимуса, и медленно, но не отвратимо заселяли новую планету. Только аборигены не были рады посланцам с неба.       Десептиконы тоже посещали третью от Солнца планету, но их встречали уже по-другому. Без полноценного командования они больше походили на шайку космических пиратов, и от того для многих встреча с людьми была первой и последней. Вот только достоверных доказательств смерти Мегатрона так и не находилось. А потому команда «бесславных воинов» не оставляла попытки отыскать лидера десептиконов.       Постоянные выезды на разведку, отслеживание сигналов, поиск Мегатрона, подтачивающее веру пустое ожидание вестей от Оптимуса Прайма — все складывалось в однообразную цепь событий. Чаще всего Штайен выезжала с Хаундом: он был лучше приспособлен к плохим дорогам и военному арсеналу человека. Кроссхейрз же отправлялся на операции в одиночку, и приходилось разрывать связь, отчего в коммуникаторе наступала длительная тишина. Привыкшая к постоянному потоку информации, Ника в начале терялась, затем наслаждалась безмолвием, а потом испытывала ощущение оторванности. Девушке чудилось, что ее приручили, как дикое животное. Впрочем, сильно ли отличалось сравнение от реальности? Вспоминая, как они с Кроссхейрзом проверяли друг друга на прочность, Ника осознавала, что оба играются с огнем. И шансы сгореть в этом пламени у нее были выше, а это придавало еще больше остроты их необычным отношениям. Ника вновь возвращалась к меткому образу, подброшенному Кроссхейрзом. Порой она ощущала себя мотыльком, попавшимся в цепкие руки натуралиста. Сбивая мелкие чешуйки с крыльев, однажды она рисковала не подняться. От этих мыслей становилось страшно — вдруг привязанность обусловлена простым исследовательским интересом, и ей предстояло оказаться сломанной игрушкой, переставшей развлекать и радовать. Слишком все было странным, необычным, пугающим.       Однажды Нике позвонили, сообщая неприятную информацию: Валентин Штайен в больнице. Снайпер лукавила, говоря, что ей некого защищать. Да, мать и отец давно лежат в земле. И сожаление о невозможности их обнять вновь кольнуло острым ножом в старые раны. Но дед был жив, хотя они редко встречались или созванивались. Он жил далеко, да и работа не позволяла свободно распоряжаться своим временем, а потом… Совестясь, Ника признавалась себе, что всегда находились дела «поважнее», а деду достаточно звонка, чтобы проявить заботу. Вот только люди моложе не становятся, а смерть неотвратима. Сейчас Ника ощущала это особенно остро, когда, казалось, что нашла свое место, настоящих друзей, когда ее сердце было наполнено любовью. Любовью противоречивой, вдохновлявшей и доводящей до сумасшествия одновременно. Собираясь, она наотрез отказывала автоботам в желании ее сопроводить. Друзьям безопаснее оставаться на базе, а с ней точно ничего не случится. По крайне мере ее имя не числится в списке желанных трофеев команды TRF, в отличии от остальных. Поэтому, забросив вещи в кузов пикапа, она села за руль, махнула напоследок рукой и надавила на педаль газа.       Встреча с дедом прошла хоть и в больнице, но была наполнена положительными эмоциями. Оказалось все не так страшно — простая слабость и потеря сознания на улице. Сердобольные соседи вызвали скорую, и одинокого старика отвезли в стационар. Сказывался возраст, что лишь усиливало ощущение скорого расставания. Но счастливая улыбка, радость от долгожданного свидания пересиливали все плохое, что нет-нет, да и возникало перед глазами. Седая голова покачивалась в такт тихой речи девушки, прижимавшейся к впалой груди. Ника гладила морщинистые руки, вглядывалась в подслеповатые глаза, и все острее осознавала — это последняя встреча. Она прятала подступавшие слезы, украдкой утирая их о больничное постельное белье, словно котенок терлась лбом. Сердце разрывалось от необходимости принять волевое решение: немногочисленная семья в лице одного старика или постоянное присутствие на базе автоботов, где ее всегда ждал Кроссхейрз.       Среди воспоминаний детства, юности дед конечно же не обошел стороной извечный вопрос замужества. Нике пришлось отшутиться, хотя щеки предательски вспыхнули алым. Она сама не могла до конца понять то, что происходило с ней. Но отказаться от этого было выше ее сил. Так и не определившись, она через пару дней уехала обратно к себе, оставляя деда под присмотром услужливого медперсонала. По дороге Ника в какой-то момент расплакалась за рулем. Пришлось остановиться на обочине, давая волю чувствам. Было горько и больно, хотя казалось, что все хорошо. Прогнозы по состоянию здоровья деда внушали доверие, обещая его скорейшее возвращение к обычной жизни. Жизни в одиночестве.       Завершив свое путешествие, Ника решила отдохнуть от долгой дороги, нахлынувших переживаний, и наконец-то открыто признаться себе, что она желала куда большей близости со своим напарником. Слова, отправленные Бамблби на коммуникатор после гонки, засели слишком глубоко, словно заноза, отзываясь тянущим напряжение внизу живота… Возможно ли, чтобы механические существа испытывали не только привязанность, но желание физической близости? Или это был неверный перевод? Но Бамблби очень давно был на Земле и необычайно легко сходился с людьми. Все сведения об автоботах, что Нике удалось почерпнуть из работы в NEST и при общении с кибертронцами вживую, были крайне неоднозначными и провокационными, но именно этот вопрос оставался за семью печатями.       Выдался погожий теплый денек. Солнце отыскало просвет в шторах и задорно заигрывало с девушкой. Ника нехотя разлепила глаза, отрывая себя от нахлынувших во сне фантазий. Нежась в кровати, она понимала: напряжение необходимо снять немедленно — слишком долго она была одна, слишком желанна скорая встреча. Господи, целая неделя прошла, а казалось, что вечность. Пришлось пересечь не один штат, чтобы совершить эту поездку. Но сегодня она собиралась вернуться к друзьям и увидеться с Кроссхейрзом.       Завернувшись в согретое ее теплом одело, Ника пошла в душ и включила воду. Комната наполнилась паром. Скинув с себя одеяло, постепенно выползая из пижамы, девушка забралась в душевую кабинку, наполненную жаром и брызгами воды. Подставляя тело под льющиеся струи, она растирала мыльную пену. Капли отскакивали от стройного тела, рассыпаясь мелкой взвесью, иные собирались, стекая тонкими ручейками. Вода словно обнимала, ласкала Нику. Подчиняясь внутреннему желанию, девушка коснулась упругих ягодиц, провела рукой по внутренней стороне бедра, поднимаясь выше по животу и дальше. Другой она ласкала округлую грудь, сжимала соски. Запрокинув голову, Ника ловила брызги лицом, закрыв глаза и закусив нижнюю губу. Дыхание участилось, стало неровным. Провела большим пальцем по губам, облизнула, погружая его глубже в рот, и медленно вынула, обхватывая кольцом губ. Ей хотелось большего. Она вспомнила хищную улыбку, холодный яркий свет оптосенсоров. Ника представила, как огромные ладони касаются ее тела, как проходятся по спине. Она податливо изогнулась, словно желала упасть в металлические объятия. Фантазия накрывала все сильнее, и не сдерживая стоны, девушка стала ласкать себя настойчивее. Пальцы коснулись лона, проникли вглубь. Ника взволнованно вздохнула, наслаждаясь накатившими ощущениями. Откинувшись на холодную стеклянную стенку, она рисовала телом свой силуэт на запотевшей поверхности. Тут же сознание пронзила аллюзия… Жар и холод, тепло мягкого человеческого тела и твердый леденящий металл. Дыхание стало рваным, в такт резким и быстрым движениям пальцев внутри, доводящим до пика наслаждения. Пронзительный стон, дрожь и слабость, рассекающая по всему телу. Ника сползла по стеклу, словно вода, омывавшая ее все это время. Все еще тяжело дыша, она сидела на кафеле, подставляя лицо и руки под струи, льющиеся сверху. Сладко тянуло внизу от пережитого удовольствия.       — Это было шикарное шоу! Празднуешь мой приезд? — насмешливо раздалось в динамике коммуникатора.       О черт! Ника забыла про устройство связи, которое привыкла всегда носить с собой, не снимая даже во сне. Она закрыла ладонью рот. Ей было стыдно, и в тоже время истома от оргазма еще не отступила, а голос Кроссхейрза будил свежие переживания.       — Отличное видео вышло. Как думаешь, стоит ли выложить в сеть? И сколько лайков наберет? — Насмешливо продолжал голос, от которого мурашки бежали по телу.       — Кросс! — не выдержала Ника, не зная что и сказать этому наглецу, посмевшему так бессердечно воспользоваться положением.       — Да, это я. Ты ждала кого-то другого? — Сквозь смех заскользили нотки ревности.       — Прекрати!       — У-у-у, какая грозная воительница! Но судя по тому, что я слышал, тебе было очень хорошо.       Больше сдерживаться Ника не могла. Она с яростью раскрыла дверцы душа. Окно оказалось открыто, и по телу, покрытому каплями воды словно росой, пробежали мурашки. В проеме окна нахально усмехался Кроссхейрз. Он провел глоссой по губам, повторяя человеческую манеру. Но оптики с Ники не сводил. От такого Штайен даже забыла, что не одета, подошла к окну и попыталась достать диверсанта, но поскользнувшись, чуть не выпала. Кроссхейрз моментально поймал ее и осторожно вернул на место.       — Крылышки сначала отрасти. Не думаю, что тебе хочется провести еще больше времени в дали от меня.       Ника сверкнула глазами, развернулась и достала полотенце, заворачиваясь в него. Ну как, как она могла вновь и вновь поддаваться ему?! Но вопреки здравому рассудку, хотелось упасть в его руки вновь, быть прижатой к броне, слышать, как работает мощный мотор, и слушать его нахальные, циничные шутки. Она подошла к окну, села на подоконник и свесила одну ногу вниз.       — Нет, не хочу. И все же ты эгоист!       — Это почему?       — Потому что ни с кем не поделишься этой записью.       — Хм… — почесывая подбородок, произнес Кроссхейрз. — Ты права, — и весело рассмеялся, понимая, что его подловили.       — Ты давно здесь? — ласково спросила Ника. Улыбка никак не сходила с ее губ.       — Достаточно, чтобы насладиться прекрасным зрелищем. Думала, я не знаю где ты? Передающее устройство в твоем коммуникаторе.       — Ты подлец!       — Нет, просто предусмотрительный.       — Значит тебе понравилось? — нагло посмотрела на него Ника. Она провоцировала напарника, ожидая подтверждения слов Бамблби.       — Значит, что я бы предпочел больше, чем просто наблюдать.       Его слова отдались во всем теле. Сознание пронзила мысль, что фантазии могут сбыться. Дыхание опять стало глубоким, а сердце застучало подозрительно быстро. Кроссхейрз провел пальцем по женской ноге, свисавшей с другой стороны окна. В ответ Ника вздрогнула, поддалась ласке, ухватившись за манипулятор, и вновь заводилась от его прикосновений.       — Нет, пожалуйста… — Мучительно было разрывать эту ласковую пытку.       — Ты уверена?       Ника не была уверена, что устоит сейчас. Разум кричал: «Да!», но тело просило больше и больше. Только бы продолжал! Единственное, что останавливало, это непонимание того, как! Хотя раз он так провокационно действовал, может быть знал, но… Черт! Черт! Черт!       — Кросс, наклонись. Я хочу тебя поцеловать.       И механоид подчинился просьбе, подставляя метал под человеческую ласку. Он наклонился, осторожно, чтобы ничего не сломать, максимально придвинулся к окну. Ника слезла с подоконника и коснулась губами уголка нахальной улыбки. На миг для нее весь мир замер.       — Ты хочешь, чтобы я тебя отполировала? — Игра в «кошки-мышки» продолжалась. — Тогда тебе придется подождать. Мне надо одеться.       — Глупости. Ты же не стеснялась наготы среди ржавых поездов, — и диверсант весело подмигнул.       — Вот же! — Ника бросила в трансформирующегося автобота первое, что попалось под руку. А потом звонко рассмеялась и пошла собираться.       Теперь была ее очередь подразнить нервы Кроссхейрзу.