Моя галлюцинация

Дни неумолимо близились к рождеству, хотя в их петле это и не особо было заметно. Ни тебе снежинок, хлопьями падающих с неба, ни ледяной дорожки от дома, по которой так любят кататься дети, ни украшенного дома, крыша которого обязательно должна быть обрамлена светящимися лампочками, ни настроения. Вообще ничего. Все то же вечно жаркое 3 сентября, все тот же оккупированный войной 1943. Енох упивался апатией, перестав общаться даже с Милладром, который неустанно заходит к нему каждый день. Казалось парнишка понимал его состояние, просто садился рядом, рассказывая, что интересного видел, либо молчал и был рядом. Своими действиями он словно говорил «я буду с тобой, даже если ты перестанешь меня принимать». Вот что значит настоящая дружба, непоколебимая, нерушимая, вечная. О’Коннор был благодарен Наллингсу, поэтому оставлял ему на столе шоколад, который так любил невидимка. «Я стал тряпкой. Тем, чье отражение никогда не хотел видеть в зеркале» Енох стоял на против отражающей поверхности, опершись руками о раковину. Он видел уже не себя, а парня с грустными глазами, просящего о помощи. - Не заставляй меня ненавидеть тебя, - сквозь зубы прошипел некромант, со злостью смотря самому себе в глаза. Отражение и не думало меняться. Приподнятые брови, опущенные уголки пухлых губ, потухшие угольки в глазах, которые казалось небрежно оставили после сильного пожара, еще более побледневшая кожа, через которую можно было увидеть синие и фиолетовые вены, идущие от скул вверх, теряющиеся на щеках и появляющиеся около глаз, уходящие к вискам. Все это было ему ненавистно. «Будь наконец мужиком!» Енох с размаху вмазывает кулаком в отражение, лицо которого исказилось в гневе. Слышен звон стекла, которые трескается и осыпается на пол. Парень не издал ни звука. Физическая боль не так страшна, как то, что творится у него внутри. Его не пугает вид собственной крови, которая уже успела собраться в лужицу на коврике, не пугает и то, что сотни мелких осколков врезались в его кожу. Он сжимает и разжимает раненный кулак, алые капли срываются вниз, окрашивая предплечье узорами. «Ну вот, испачкал рубашку, надо бы переодеться» Его похоже теперь больше заботит внешний мир, чем внутренний. Он не может больше так глупо ломаться, не имеет на это никакого права. О’Коннор слишком много пережил, для того, чтобы ныть сейчас как девчонка. Он с облегчением выдыхает. Он чувствует себя еще более живым, чем был до этого. «Так то лучше» - Енох, все в порядке? – Эмма аккуратно приоткрывает дверь ванной, заглядывая в нее. - А если бы я был голым? – Вопрошает О’Коннор, делая вид, что забыл об их странных дружеских отношениях много лет назад. Тогда Эмма только начала отходить от ухода Эйба из ее жизни. Он не отвечал ни на одно из многочисленных писем, которые ему строчила Блум целыми днями, она даже не знала жив ли он. Сам не зная почему, Енох старался ее спасать, хотя и отравлял ее существование своими колкими замечаниями по этому поводу. Они и сами не заметили, как сблизились, как опадала с их тел одежда, как с ее губ стали слетать стоны, а с его грязные ругательства, как на ее нежной коже оставались синяки от его требовательных рук, которые она пыталась скрывать под одеждой, не заметили и как это все закончилось. Никто не был против спонтанного конца. Так было даже легче. Без объяснений, без выяснения отношений, без оплеух, слез, обид и хлопанья дверьми. Они были такими же друзьями, как и раньше. - Меня не пугают нагие некроманты. – Отмахнулась воздушная девушка, протискиваясь внутрь. – Наконец-то ты со мной заговорил! – Блум кинулась к нему на шею, обнимая словно давно не видела. - Неужели без меня так сложно прожить? – Усмехнулся Енох, взлохмачивая ее волосы здоровой рукой. - Не то что бы! – В шутку сказала девушка, добавив уже серьезно, - не смей больше так делать. Ты здорово всех нас напугал, мы ведь семья, ты мог сказать Милу или мне что с тобой творится, мы бы что-нибудь придумали. Не думай, что когда-нибудь от нас отвяжешься, дурья твоя башка! Эмма отстранилась от парня с глазами цвета виски и легонько ударила кулачком его в плечо, от чего Енох наигранно согнулся, упал на колени и стал умолять ее больше не бить его. - Мадам, прошу, берите все, вот мой бумажник! – Пряча израненную руку за спиной, он швырнул в нее пустой бутылек из-под таблеток, - вам мало? Вот ключи от машины! – Ничего больше на полу не валялось, поэтому, он залез в карман и сделал вид что кидается невидимыми ключами, - все еще нет?! А вы не ненасытна, дамочка! Так уж и быть, берите моих детей в плен! – О’Коннор разыгрался. Эмма держалась за живот, пытаясь прекратить смеяться как обезумевшая. На ее лице было такое безмятежное выражение счастья, что Енох почти им заразился. - Вспоминаю нашего Еноха! – Воскликнула она и чмокнула его в нос, от чего О’Коннор слегка поморщился и забыв о том, что так старательно прятал руку, принялся вытирать тыльной стороной ладони пострадавшую часть тела. Девушка порывисто вскрикнула и прижала тоненькие ладони ко рту. Она испуганно посмотрела на Еноха, затем перевела взгляд на его руку. Ее и без того большие глаза расширились еще сильнее. Но больше ее напугал пол, усыпанный осколками бывшего зеркала, которые отражали потолок и ма́лую часть просторной ванной комнаты, сделанной со вкусом. «Ебаная память. И как я мог забыть?» Некромант выругался про себя, коря свою память и все на чем стоит этот мир. Эта мнительная особа обязательно потребует рассказать ей что случилось и из-за чего Енох с завидным самозабвением врезал своему отражению, прогоняя его навсегда. Этого ему хотелось меньше всего. - Ее надо обработать. – Тихо произнесла Блум, нежно охватывая его запястье, на котором остались следы от Джейкоба, который прижимал их к кровати. – Я не буду тебя спрашивать откуда все это. – Она будто прочла во взгляде Еноха его нежелание делиться тем, что с ним произошло. Парень благодарно посмотрел на нее кофейного цвета глазами. Все-таки, Эмма кажется уже заслужила место в жесткой иерархии его друзей и недругов. Прямиком на одну полку с преданным Миллардом, без возражений и бессмысленных думок «а стоит ли вообще». Взяла и заслужила. Она помогла парню подняться, поддерживая его за раненную руку. Енох мог бы и сам, только опоры не было. Ему не хотелось уродовать еще и вторую руку. - Пойдем вниз, там есть все что нам нужно. – Тихо, что бы никто не услышал произнесла девушка, утягивая его за собой и пряча руку некроманта за своим воздушным платьицем голубого цвета. По пути, она заглянула в комнату Хью, где недавно видела Милларда. Он так и сидел там, мастеря огромные снежинки из бумаги и приправляя их разноцветной ватой. Сообразительный невидимка отрывал ее, оставляя на чистом листе и окроплял краской, отчего кусочки выглядели как маленькие, не особо правильные проекции вселенной. Хью помогал ему чем мог, хотя такая работа была не для него. У него лучше получалось рисовать. - Мил, можно тебя на минуточку? Извини, Хью, я не на долго украду его! – Наигранно весело произнесла Блум, не выдавая Еноха, который стоял у двери, опершись о стену. Он наконец заметил солнечный свет, который так давно не видел. Наконец почувствовал свежий воздух, гуляющий по второму этажу, где окна были вечно распахнуты, занося в дом приятный запах степных трав и уходящего лета. Вечного уходящего лета. Некромант не понимал, как ему удалось так просто перебороть себя в стремлении навсегда закрыться в лаборатории и сидеть там до скончания дней. Но действие, видимо самый решительный способ на тропе войны за собственную жизнь. - Как дела? – Наллингс пока не видел Еноха. - Есть дело, - заговорчески подмигнула воздушная, зная, что Апистон все еще может их слышать. Она протянула руку и вцепилась в легкую футболку, вытягивая невидимку из комнаты и захлопывая дверь. Наллингс пытался возмутиться, но предусмотрительно не стал, зная, что когда Эмма чего-то хочет, она пойдет на все. - Енох! – Казалось он обрадовался другу даже больше чем наступающему рождеству. Он обхватил парня, стискивая того в объятиях. О’Коннор искренне не мог понять почему ребята так хорошо к нему относятся, ведь он вечно ходил угрюмым и язвил всем подряд, не исключая этих двоих, которые проявляли по отношению к нему немереную заботу. На его лице играло негодование вперемешку с глупой улыбкой. - Аккуратнее! – Эмма оторвала взбушевавшегося Милларда от Еноха и тихонько указала на его кровоточащую руку. - Ты опять с кем-то дрался? – Наллингс наивно потирал ногой, облаченной в белоснежные носки пол. - Относительно. – Туманно ответил некромант, нашаривая в воздухе голову друга и растрепывая его мягкие волосы. Для Еноха это было проявлением нежности. Ни объятиями, ни звонким чмоканьем, он не мог передать чувства, которые порой вырывались из-за толстой стены безразличия. Зато легкое трепание по голове вполне подходило суровому и жесткому юноше. - Так обработать ж надо! – Громким шепотом сообщил невидимка, видимо думая, что его друзья сами об этом догадаться не в силах. - Мы сейчас пойдем в ту ванную, что внизу, а ты пожалуйста приберись в этой, - девушка указала на дверь, оставшуюся позади них. – С ковром что-нибудь придумаем, но там осталось много осколков, подмети их. – Эмма умела говорить в приказном тоне и получалось это у нее вполне здорово, но к Милу она никогда так не обращалась, зная, что парнишка все сделает, для того, чтобы помочь. Его не приходилось заставлять. - Будет сделано! – Отчеканил невидимка, вытягиваясь и подставляя руку к виску на манер солдата. Он обожал так делать, в особенности, когда на пару с Енохом устраивал представления об искусстве войны на лугу. Он скучал поэтому их времяпровождению и каждый раз, заходя в темную и угрюмую комнату некроманта в тайне надеялся, что тот предложит ему сегодня позабавиться. Но упирался лишь в глухую стену молчания. Зато сейчас О’Коннор хотя бы выбрался из своей берлоги, что уже радовало. До комнаты, что была внизу они добрались без лишнего внимания. Енох облегченно вздохнув, уселся на край большой ванной. Блум копалась в аккуратной коробочке-аптечке, где были разномастные лекарства, которыми странные пользовались крайне редко. Чаще приходилось выуживать оттуда антиаллергические мелкие таблеточки, чтобы сбить аллергию Горация на укусы пчел расстроенного нечестной игрой Апистона, у которого чувство справедливости было развито больше, чем в ком бы то ни было. Он часто говорил о том, что хотел бы стать судьей. И все были уверены, что у мальца это прекрасно бы получилось, не застрянь он в петле. Он не оставлял своих надежд, изучая законы и всевозможные правила, которые потом применял на деле, особенно в играх. - Будет немного больно. – Предупредила Эмма, вновь беря запястье О’Коннора в руку, кожа которой показалась ему нежнее шелка. - Ничто не сможет меня блядь убить, родная! – Провозгласил Енох, на руку которого уже обрушился поток пергидроля, даря ненасытному в собственной физической боли некроманту, колющее ощущение. - Ничто кроме тебя самого, дорогой! – Нежно улыбаясь сообщила ему Блум, посылая небольшой поток воздуха на раны, чтобы сдуть с них пенящуюся алую жидкость, а на деле, что бы Енох не чувствовал боли. «Как же несёт неоправданной заботой, неужели я заслужил?» - Я слишком похуистично к этому отношусь. – О’Коннор спокойно наблюдал за действиями девушки, которая взялась за тонкий и длинный пинцет. Ее лицо стало сосредоточенным. Енох узнавал в ней себя за работой над марионетками. Он усмехнулся, на что девушка незамедлительно подняла глаза, задорно подмигнула ему и опустилась снова. Она принялась за большие осколки, которые некромант успел пересчитать. «Всего то четыре штуки, бывало и побольше» Она аккуратно вытягивала осколки в том направлении, в котором они вошли в бледную кожу, окрашенную кровью. Ее руки периодически пробивала мелкая дрожь, от того, что на пинцет нельзя было давить, чтобы не расколоть стеклышко еще сильнее. В такие моменты она останавливалась, закрывала глаза, поднимала голову вверх и глубоко дышала. После каждого извлеченного осколка, она поливала глубокие раны перекисью водорода, не жалея оной. - Там осталось еще много осколков, которые вошли прямиком под кожу. – Сообщила она, утирая испарину, выступившую на лбу. – Я сейчас. Она отыскала тонкую иглу в аптечке и вытерла ее о вату, смоченную спиртом. Девушка придирчиво посмотрела на нее и протерла еще несколько раз. Все что касалось микробов и грязи страшно раздражало чувствительную Эмму. Она боролась с ними изо всех сил, не жалея собственных рук, на которых порой можно было заметить ожоги от бытовой химии. Енох решительно не понимал, как ей удается потом добиться такой идеально нежной кожи, которая по идее должна быть жесткой как наждачная бумага, от постоянного контакта с водой, однако, у нее блестяще выходило. - Не беспокойся, зараза к заразе не липнет. – Язвительно заметил О’Коннор, улыбаясь так, как мог только он, оттягивая вверх лишь один уголок рта. - Врачам не нужны советы патологоанатомов. – Ответила воздушная, передразнивая некроманта. Она стёрла с его лица засохшую кровь. Из Эммы и в прям вышел был отличный врач. Ее руки умело управлялись с инструментами, голос успокаивал боль, как бы странно это ни звучало. Она умела найти подход к страждущим, укутать их заботой и вылечить. Обычно именно воздушная занималась укусами на теле Горация, за что он был ей благодарен. - Один-один. – Рассмеявшись согласился Енох. Ему нравилось, когда на его слова отвечают, когда язвят, потому что знал, его никто не сможет переспорить. Но все же, люди которые умеют постоять за себя были на ступень выше тех, кто тихонько молчал в тряпочку и ретировался при первом же слове, пропитанном ядом. Тру́сов никто не любит. Она выудила продолговатый фонарик, невесть откуда взявшийся в ванной. В этом доме все странным образом оказывалось в неожиданных местах. Что ж, иначе и быть не могло, ведь здесь жили странные, что само по себе необычно. Блум прикусила его, оголив идеально белые зубы и вновь склонилась над израненной рукой Еноха. Свет падал ровно так, как ей было нужно. Найдя один из осколков, который был дальше остальных, она всучила иглу в свободную руку О’Коннора и принялась давить на кожу, в районе раны, рассчитывая на то, что стеклышко выйдет само. «Не просчиталась, чертовка» Некромант мысленно ставил ставку на то, что она не сможет этого сделать так легко. Однако Блум сегодня била все рекорды в его глазах. Она победно поднесла ладонь с крошечным, едва видным стёклышком, отдающим зеленым цветом, к глазам Еноха, будто хвастаясь и ожидая похвалы. Он лишь нагло смотрел на девушку, перекатывая острую иглу во рту. - Ты что с ума сошел? – Воскликнула девушка пытаясь отобрать ее. – Отдай сейчас же! О’Коннор лишь криво ухмыльнулся и продолжил проворачивать иглу в вертикальном положении языком. Ему нравилось легкое царапанье острия, то на корне языка, то на его кончике. Да и к тому же, его забавлял вид злой Блум. В такие моменты, она становилась еще красивее чем обычно. «Если бы я недавно не кончил в рот Джейкобу, непременно оттрахал бы тебя тут» - Ты так прекрасна, - О’Коннор по́шло посмотрел на девушку, задерживая на мгновение иглу меж зубов. - Подлиза! – Хмыкнула раскрасневшаяся Эмма, сдавливая щеки Еноха. Ему уже стало скучно от этой минутной забавы, и он просунул острие иглы, сквозь вытянутые губы, от чего они казались еще более пухлыми. Девушка медлила ее вытягивать. Он приподнял брови, словно говоря «чего же ты ждёшь?», продолжая смотреть на нее тем же похотливым прищуренным взглядом. Енох умел смешивать невинность с блядством. «Ну что, я дождусь сегодня чего-нибудь интересного?» Блум потянула на себя кончик иглы, та стала выходить, задевая препятствие в виде зубов некроманта, который все еще ждал чего-то. Когда она почти вышла, он с силой сжал зубы, растягивая губы в улыбке и скалясь. Ушко осталось за рядом ровных зубов, среди которых выделялся острый клык. Эмму это невероятно взбесило, она резко наклонилась к его плечу и больно укусила О’Коннора, который от неожиданности разжал челюсти. Она с победным кличем подняла руку с иглой вверх. - Зачем кусаться то? След же останется! – Возмутился Енох, потирая пострадавшее плечо. - Тебе есть от кого это скрывать? – Спросила девушка, лукаво смотря на него. «Есть. Голубоглазому это явно не понравится» - Слишком много вопросов, Блум. И лишком мало ответов. – Интригующе ответил парень, нагло смотря на опешившую девушку. - Кто это? – Она с интересом уставилась на него. - Никто. – Так оно и было, Енох не солгал. Джейкоб был лишь галлюцинацией, иллюзией, которая доставляла ему столько головной боли и душевных терзаний, а вместе с тем и удовольствия. «Если появится еще раз, посмотрю на его реакцию» Енох улыбнулся своим мыслям, представляя, как разозлится Джейкоб, как будет кричать и требовать объяснений, как возможно врежет ему по лицу, как потом будет извиняться и зализывать раны О’Коннора. Эмма неудовлетворенная ответом, задумчиво ковырялась в его руке иглой, подцепляя кожу, выводя осколки из-под нее, а затем уже пинцетом вытягивала их. Закончив работу только через тридцать минут мертвой тишины, девушка выпрямилась и потянулась. Должно быть ее спина ужасно устала находиться в таком положении. - Спасибо крошка. – Некромант улыбнулся Блум, посылая ей воздушный поцелуй. - У тебя подозрительно хорошее настроение. – Заметила она, все еще обижаясь на то, что Енох ей ничего не сказал. - А у тебя подозрительно красивые черты лица. – Продолжил О’Коннор, который умел манипулировать девушками, наклоняясь вперёд, словно желал ее поцеловать. Она улыбнулась и смахнула со лба непослушную светлую прядь. «Всегда так делает, когда довольна собой» - Идем к Милларду, подлиза. – Она решительно открыла дверь и пошла в сторону лестницы. Енох любовался аккуратно наложенной на руку повязкой, которая как ни странно не стесняла его движений. Надо отдать Блум должное, она постаралась на славу. Наллингс ждал их около закрытой двери, меряя шагами ровный пол жилого этажа. Только завидев их, он принялся размахивать руками, как будто стоял среди толпы и его трудно было там найти. Он тоже не особо любил ждать и был знатным непоседой, так что этот час показался ему чуть ли ни вечностью. - Я никого туда не пускал! – Весело сообщил мальчишка подошедшим друзьям. – Вас так долго не было! - Молодец, капитан. – Похвалил его Енох. - Давно ты так не говорил. – Умилился невидимка, наматывая круги вокруг парня, расставив руки на манер планирующего самолета. - В тебе слишком много энергии. – Улыбнулась Эмма, пытаясь его схватить и втягиваясь в игру. «Как дети ей-богу» Некромант покачал головой, наблюдая за тем, как дурачились ребята. Иногда бывали моменты, когда ему и самому хотелось так же непринуждённо порезвиться, но его серьезная натура не позволяла. Чертова выдержка. - Разберитесь с ковриком. – Распорядился О’Коннор, которому в голову пришла идея. – Я к птице, нужно кое-что обсудить. Ждите меня в комнате Эммы, приведите Лив, Фиону и Хью. - Что ты задумал? – С беспокойством спросила воздушная девушка, хмуря бровки. Она знала, что некромант никогда просто так не собирает народ. Никакого приятного чаепития или задушевных разговоров им не светит явно. Будет нечто посерьезнее. - Тебе понравится. – Енох хищно улыбнулся и зашагал прочь, пряча руки в карманах.