Приоритеты

       Поехать в другой город и не купить на память какой-нибудь сувенир — настоящее преступление, и отягощается оно, если этот самый город — воплощение культуры, гармонии и красоты. С холма, на котором располагался отель и с которого многие из учеников Е-класса весело спускались, городок лежал как на ладони. Чётко различались узкие улочки, пёстрые пятна проходящих туристов и жителей, небольшие квадраты и прямоугольники отдельно стоящих киосков, красные покатые крыши, возвышающиеся храмы и деревья, окружившие городок плотным кольцом и вдалеке сливающиеся с синим небом.        Ночной разговор с Кармой вселил в Нагису смелость, а сумка перестала иметь то грандиозное значение, какое он ей упёрто приписывал. Пропала и пропала, какая разница? Зато можно идти вплотную к Карме, ссылаясь на подозрения по поводу потенциальных злоумышленников, чаще смотреть на него с некоторой загадочностью, расслабиться и отдать больший приоритет отдыху, а не малозначимым трудностям. Да и новые улики пока не появились, чтобы нарекать кого-то очередным подозреваемым.        Убедившись, что пищи для размышлений больше нет, Нагиса в общем и целом сумел сосредоточиться на экскурсии. К тому же, заняла она совсем мало времени из-за того, что достопримечательности не природного характера насчитывали пару храмов, дом некогда жившего здесь мафиозного клана, и разбросанные там и тут старинные статуи. А до называемого целебным источника, какой-то магической пещеры и вершины святой горы идти предстояло несколько часов, что ученикам пришлось не по вкусу, ведь впереди их ждали более весёлые занятия.        После поднятия уровня культуры и перекуса в стоящей неподалёку забегаловке, компания разделилась: некоторые предпочли вернуться в отель, а другие продолжили тур по городу и магазинам, немногочисленным, но предвещающим чудные сувениры и необычные вкусности. Нагиса и Карма решили присоединиться к группе исследователей, изучить местность и, по совету Кармы, проследить за потенциальными преступниками, ведь многие из них остались рядом, ведомые жаждой новых впечатлений. Предложения и идеи от Кармы вызывали у Нагисы смешанные чувства: спокойствие от присутствия сильного и надёжного помощника, уверенность в казавшейся сумасшествием теории о похищении сумки, определённую наглость из-за безопасности, дарованной широкой спиной Кармы, и навязчивое ощущение, что он попросту дурит, играя роль невинной овечки. Так что место на вершине списка подозреваемых он пока не освободил.        Группа из девяти подростков, в основном девушек, ходила от магазина к магазину и надолго задерживалась в каждом, рассматривая безделушки, брелки и сумочки, фигурки и куколок, маски, обереги и прочие местные диковинки. Не удалось пройти мимо киоска со сладкими блинчиками, кажущимися вкуснее, сочнее и мягче городских; скорее всего, благодаря самовнушению и здешней атмосфере. А Нагиса, вопреки искушению и соблазнам, особенно по части угощений, экономил каждую йену. Не только потому, что страшился необходимости отдать выкуп за потерянные вещи, но так же из-за осознания, что элементарно жадничает. Имелась у магазинов способность вселять в людей желание купить всё и сразу, в том числе совершенно бесполезное, что потом годами будет пылиться где-нибудь на полке. Нагиса успешно сопротивлялся позыву, а Карма ни на секунду не поддался его влиянию; видимо, предпринимательская жилка защищала кошелёк и разум от искушений. Но это, в каком-то особом смысле, было мило. Контрастные и постоянно сбивающие друг друга мысли утомляли Нагису, однако он никак не мог сфокусироваться на чём-то одном, пусть даже неприятном, то и дело отвлекался на всё, что видел.        В основном он хвостиком ходил за Кармой, наблюдал и заглядывал ему в глаза, надеясь что-то в них прочитать, например, клятву в честности. Но и намёка на искренность в высокомерном взгляде не находилось, как искр тайн, скрытности или вины. Они, эти яркие, прекрасные, янтарные глаза, не позволяли распознать истинные эмоции и мысли Кармы. И всё равно Нагису не покидала уверенность, что этот хитрый лис что-то скрывает. Вопрос в том, что именно. От краткого приступа беспомощности и потерянности, Шиота печально вздохнул. Сначала учитель Коро, теперь Карма, очередная неприступная и таинственная крепость, ключ к которой оставался целью и главным страхом Нагисы, ведь ему оставалось только гадать, что скрывается за её массивными дверьми. — Что думаешь? — вдруг прервал Карма размышления Нагисы ожидающим и тихим вопросом, что не помешало ему вздрогнуть от неожиданного обращения. Он абсолютно забыл, где и с кем находится, по инерции шёл за всеми. С лёгким смущением Нагиса почесал затылок. — Прости, о чём ты? — в ответ Карма коротко посмеялся, добро и без малейшего намёка на издёвку. Сократил всё не услышанное Нагисой обсуждение до минимума. — Мороженое будешь? — Нет, наверное. — Я угощаю, — игриво подмигнув, пояснил Карма, чем вогнал Нагису в краску. Недолго он обдумывал предложение, догадывался о его последствиях, но проиграл желанию полакомиться здешним мороженым за чужой счёт, поэтому робко кивнул.        Дроблёный лёд, обильно политый сладким сиропом, тёплое солнце, идущие рядом друзья и живописные пейзажи вокруг — вот, что действительно отвлекало и настраивало исключительно на отдых. Усиливающаяся развязность позволила Нагисе редко, но кокетливо поглядывать на Карму и в случае чего оправдываться словами благодарности за мороженое. Девушки замечали какие-то чарующие мелочи в привычных старых домиках, фотографировали их и фотографировались на их фоне, а Карма не скрывал овладевшей им скуки ни в походке, ни в выражении лица, ни в интонации, отвечая на редкие вопросы. Но зачем он пошёл осматривать город, если считал прогулку довольно тоскливым занятием, оставалось загадкой. О такой ерунде Нагиса не спросил, поэтому с чистой совестью убеждал себя, будто Карма согласился ради него, чтобы составить компанию.        Прогулка по городу, местами однообразному, но чем-то притягательному, могла длиться ещё долго, но природа не самым тактичным образом напомнила, что впустую тратить драгоценные часы не стоит. За несколько удивлений и комментариев слабый частый дождик превратился в предвестие потопа. По ставшим серыми улочкам забежала вода, капли забились о черепицу, карнизы, фонари и редкие разноцветные зонты, усердно сражающиеся с агрессивной стихией. Туристы и прохожие, в том числе ученики Е-класса, бросились в магазины и кафе в поисках укрытия.        Испытывая странное удовольствие от того, что бежали по лужам под тёплым дождём, Карма и Нагиса не стали пробиваться в уже забитое кафе и толкаться спинами, а отыскали убежище чуть дальше. Промчались вверх по улице, откуда стекали потоки дождевой воды, и остановились под навесом небольшого кафе. С волос обильно капало, пряди лезли на глаза, а потяжелевшая одежда нагло липла, вызывая необходимость постоянно её поправлять, чтобы скоро снова прилипнуть. Нагиса быстро смирился с поражением в битве с одеждой и оставил её в покое. Несложными манипуляциями убрал волосы со лба, поправил воротник рубашки и широко улыбнулся Карме. Промокший до нитки он не выглядел менее привлекательным, наоборот, как-то преобразился, стал загадочнее и по-своему красивее. Через промокшую рубашку виднелись мышцы, продавленная грудь и плоский живот. Роскошное зрелище. От него с трудом удалось оторваться. Нагиса с радостью продолжил бы любоваться великолепным телом Кармы, но признал, что уже переступает границы приличия.        Нагиса поспешил отвернуться. Ему не хватало времени, проведённого с Кармой наедине, возможностей пообщаться с ним, обсудить что-нибудь нейтральное и обычное, как раньше. А сейчас, когда шанс наконец появился, Нагиса трепетно сохранял тишину и слушал дождь, стоя рядом с Кармой. Оба молчали. Не хотели никуда идти и что-либо делать, просто наслаждались моментом. Делать это раньше, дома, мешало присутствие других и постоянно крутящееся в голове напоминание о необходимости убить учителя Коро, а здесь любые обязанности испарились, исчезли, ушли по стокам вместе с дождём. Он набирал силу, намекая, что не планирует заканчиваться в ближайшее время. Карма поднял взгляд к серому небу. Вёл себя спокойно и дружелюбно, что радовало Нагису сильнее, чем сама поездка.        Мысли постепенно утекли в поток анализа и не обошли одну неприятнейшую тему. Вспомнив о ней, Нагиса сжал пальцы и с серьёзным выражением уставился в пол. На нём продолжали появляться тёмные пятна от падающих с волос и одежды капель. С нотками тревоги, долькой напряжения и крупицей сомнений Нагиса нарушил благоговейную тишину: — Что… что думаешь про мою сумку? — суровый образ как ветром сдуло, едва Нагиса понял, что за нелепицу сказал. Он весело посмеялся, поймал добрую улыбку Кармы и сформулировал иначе: — То есть, куда она делась? — Думаю, что ты зря переживаешь. — Но ты сам сказал, что её украл… кто-то из наших. — Да, но я не говорил что-то с этим делать, — поправил Карма и ухмыльнулся. Жестом и фразой поставил Нагису в неловкое положение, обескуражил. Только что произнесённые слова противоречили тому, что Карма советовал ещё вчера вечером. — Всё что ты мог, уже сделал. Теперь отдыхай. — Ты меня запутал.        К власти вернулась тишина. Неловкая, но ласковая. Нагиса не понимал, чего Карма добивается: искренне хочет, чтобы они отдохнули и плыли по течению, рассчитывая, что сумка сама волшебным образом вернётся, или отводит от себя подозрения. Что-то в голове начинало закипать. После всего у Нагисы почти иссяк прежний энтузиазм, рвение преодолевать трудности, разбираться и тратить драгоценные часы или минуты на что-то, кроме развлечений, но и полностью отбросить предположения никак не получалось. Стоило бы согласиться с Кармой и забыть обо всём, но размышления то и дело возвращались к уже надоевшей теме. Раз за разом. Пока кто-нибудь не вмешивался, собирая внимание на себя, как и Карма сейчас. Он прошёл немного вперёд, выглянул из-под навеса на тоскливое серое небо. Затем посмотрел на Нагису с азартом и лёгкой хитринкой, намекая на очередной безумный план. — Может, пробежимся? — В смысле, до отеля? Так себе идея, — с усмешкой признался Нагиса, вспоминая, что бежать придётся долго, вверх по мокрому склону, грязи и лужам. Ненадолго Шиота отвёл взгляд и скоро вновь перевёл его на Карму. Теперь смотрел решительно, с вызовом. — Наперегонки? — Мы же отдыхаем, — в шутку упрекнул Карма, выдержал деликатную паузу и добавил: — Конечно наперегонки.        Не дождавшись согласия, кивка или любой другой реакции, Карма легко хлопнул Нагису по плечу и побежал по мокрому асфальту к холму, где над деревьями возвышались крыши отеля. И хотя назвал это едва ли не попыткой самоубийства, Нагиса не остался в стороне, с неподдельным восторгом побежал за Кармой. Стена ливня обрушилась на Нагису, как только он покинул убежище навеса. Волосы слипались, частые капли били в лицо, обувь норовила соскользнуть. Стало холодно, а одежда с усердием липла к коже, создавая дискомфорт, но всё равно Нагису наполняло неподдельное счастье. Пусть они с Кармой сошлись на варианте с гонками, не старались перегнать друг друга, бежали рядом и не скрывали радости от того, что вытворяют. Вдвоём. Как раньше.        Некоторым из Е-класса улыбнулась удача и они добрались до отеля без приключений, кто под зонтом, кто заказал такси, а одна парочка позвонила с просьбой поскорее забрать «из этой западни». В любом случае, ученики, мокрые, замёрзшие, но довольные, собрались в холле и расценили дождь как знак свыше. На сегодня планировалось знакомство с городом и окрестностями, а дальше планы у всех расходились, теперь же сплелись в общую цель, отогреться и помыться, в чём обещала помочь баня, такая же традиционная японская, как и всё в этих местах.        Оставив обувь в скромных закутках у входной двери, класс разделился: парни пошли в свою раздевалку, девушки — в свою. И, разумеется, не обошлось без шутки по поводу того, что Нагисе следует идти с девушками. Отделавшись вынужденным смехом, он зашагал почти вплотную к Карме, будто ища поддержку. Находясь рядом с ним, Нагиса перенимал смелость и уверенность, переставал воспринимать шутки о своей внешности как оскорбление, даже начинал гордиться ею. Кто ещё в классе обладал женской красотой и догадливостью, но при этом мужской силой и храбростью?        Поторопившись забыть обо всём, Нагиса вошёл в раздевалку, длинную, с настеленными на полу футонами, деревянными стенами и высокими шкафчиками. Скромно, но уютно и чисто. Пахло деревом и морем, а от тёплого света ламп деревянная отделка приобрела более светлые и приветливые тона. Раздевался Нагиса не слишком уверенно, не имел при себе ни сменной одежды, ни шампуня, ни полотенца, но Карма обещал одолжить всё необходимое. И отказываться Нагиса даже не подумал. Собирался использовать каждую попытку Кармы проявить заботу, причём использовать без неловкости и страхом перед общепринятыми правилами... если получится.        Ощутить аромат мыла и мягкость полотенца Кармы, вдыхать запах его кожи, максимально долго прикасаться и стоять как можно ближе, находясь в непринуждённой и умиротворённой обстановке — больше ничего Нагисе не требовалось. Более того, ему не хотелось переодеваться и уходить. Нагиса предпочёл бы остаться здесь, жаться к Карме, слушать его голос и шутки, усмешки и колкости, иногда жестокие, подлые и неуместные, но всё равно... любимые. Однако вечно витать в облаках, стоя посреди раздевалки, едва ли было можно — всем уже не терпелось окунуться в горячую воду.        Парни, бросив взгляды на стенку, не достающую до потолка и отделяющую мужскую раздевалку от женской, вышли в саму купальню, просторную и светлую, отделанную красивыми чистыми плитками. За рядами кранов на всю стену простиралась картина с величественной горой Фудзи, а под ней разместились длинные ванны, одна с тёплой водой, другая — с горячей. Повсюду витал пар, поднимающийся с поверхности бирюзовой воды. Вот бы сразу прыгнуть в неё и растечься, стать её частью, как какая-нибудь рыба или моллюск, но перед этим предстояло смыть с себя городскую грязь.        Однако не всех привлекала горячая ванна и покой, например, Окаджима и парочка вдохновившихся его идеей безумцев попытались подглядеть за девчонками. Не по вине низменных позывов или порыва извращённости, а по велению святого мужского долга — раз уж обстоятельства так удачно сложились, грех упустить возможность. Но попытки, какими бы оригинальными ни были, не дали результатов: из тазиков, поставленных друг на друга, лестница вышла не слишком надёжная, проплыть из одной ванны в другую не позволила горячая вода, таящаяся на дне, а когда Окаджима залез на плечи Терасаки, тот поскользнулся, попытавшись пройти вдоль ограждения, и оба с грохотом упали. Хорошо, что ударились они довольно слабо, но падение всё равно не выбило глупую затею из их голов.        А за перегородкой все обсуждаемые планы и стратегии, как и крики возмущения после их неудач, прекрасно слышали. И девушки не могли сидеть, сложа руки. Да, одноклассники, да, друзья, но они должны помнить, с кем имеют дело — с такими же тренированными убийцами. Девушки быстро нашли способ ответить, но из благородства намекнули на готовящуюся атаку. — Немного левее, — раздался голос Хаями. — Думаешь? — О чём они там? — с недоумением пялясь на стену, поинтересовался Терасака. — Точно, левее.        В следующую секунду из-за ограждения вылетело ведро, покрутилось в воздухе и упало туда, где секунду назад сидели Терасака и Окаджима. Повезло, что они успели среагировать и, сдавленно вскрикнув от удивления, броситься врассыпную. Ещё два ведра продемонстрировали меткость и опасность женской части класса, а мужская в это время залилась смехом. Новой атаки не потребовалось, рисковые парни, горестно всхлипнув, приняли поражение в не успевшей начаться войне и мирно уселись перед кранами. От них Нагиса, ещё раз усмехнувшись, перевёл взгляд на Маэхару.        Он сидел позади Исогая и нежно, с нескрываемым восхищением разглядывая мышцы спины, тёр его мочалкой. Иногда дотрагивался до плеч, шеи и поясницы, по велению случая или подсознания задевал бёдра, но Исогай не вёл себя должным образом, не возмущался и не одёргивался. Лишь улыбался и расслабленно сидел, опустив веки, не следя за осанкой и не поддерживая строгий имидж старосты. Эти двое совершенно не стеснялись, тогда, как такой дружеской услуге позавидовали бы любые молодожёны.        Милая картина зародила крохотное зёрнышко зависти в Нагису, у которого в подобной ситуации не нашлось бы достаточно самообладания, чтобы вести себя спокойно. Отношения Маэхары и Исогая поражали чрезмерной раскрепощённостью. Они становились счастливыми друг рядом с другом, не задумывались о том, на какие мысли наводят окружающих. И от этих самых мыслей, непривычных и почти неприличных, Нагисе сделалось не по себе, он неуютно поёрзал в воде. Увлечённые своими делами, остальные не обратили на странное поведение внимания, оно не скрылось лишь от глаз Кармы. — Ты напряжён, — заметил он и без каких-либо уколов совести взял Нагису за плечи; тот одёрнулся и резко, почти напугано, обернулся. — Слишком напряжён, — не расценив возмущения Нагисы как отказ, Карма положил пальцы на его плечи и потянул на себя. Не отрывался от личика Нагисы, околдовывал его яркими глазами и коварной ухмылкой. — Может, я смогу помочь? — Как-то неудобно, — замялся Шиота, краснея. — Да ладно, не одним же здесь ворковать, — Карма мотнул головой в сторону Исогая и Маэхары.        В тот момент он как раз прекратил щекотать Исогая и бросился на него с объятиями, повалив; в сопровождении громкого всплеска оба скрылись под поверхностью тёплой воды. Скоро парни вынырнули и глубоко вдохнули, наполняя сжатые лёгкие воздухом. Затем Исогай и Маэхара посмотрели друг на друга. Почти влюблённо, не скрывая чувств, так восхищённо и радостно, будто собирались на весь мир объявить о своей помолвке. Ласково улыбаясь, Юма убрал пряди, прилипшие ко лбу Маэхары, коснулся его щеки и заглянул в глаза. Оба весело засмеялись. Прелестно. Казалось, этим двоим неведомо слово «неловкость» или они просто тонули друг в друге, становились единым целом, забывая обо всём мире и глупых правилах, навязанных всем с детства.        Карма подождал, пока Шиота оторвётся от этой картины и хоть что-нибудь ответит, но так и не дождался никакой реакции. Второй раз спрашивать не стал. Без какого-либо подобия разрешения Карма принялся массировать плечи Нагисы, не взирая на его реакцию. Тот шумно, почти возбуждённо выдохнул сквозь разомкнутые губы, вздрогнул, прогнувшись назад, и тут же сжался. Но всё равно не выразил протеста. Слегка наклонился, чтобы Карме было удобнее, и попытался сбросить оковы с мышц. От первого же прикосновения вдоль позвоночника пронеслись искры или целые удары тока. За ними последовала блаженная слабость. Контроль медленно вырывался из-под власти Нагисы и уступил место исключительно чувствам, он будто сам превратился в них, чётко ощущал каждое, даже мимолётное прикосновение.        Пар, плеск горячей воды, непринуждённые разговоры и массаж от Кармы, непривычно бережного и осторожного. С ума сойти. Поддаваясь каждому движению, Нагиса издавал редкие приглушённые звуки, и не был в состоянии вычислить, произносит их вслух или всё-таки в мыслях, беззвучно открывая рот. Нагиса полностью растворился в ласках Кармы и уже не управлял собой, не видел смысла изображать невозмутимость и равнодушие. Жаль, что продлилось наслаждение не долго, зато принесло куда больше удовольствия, чем целый день на массажном столе в руках профессионала.        Когда Карма отстранился, Нагиса не сразу лёг рядом с ним, что хозяйски закинул руки на края ванны, а какое-то время сидел, возвращаясь в реальность. Глядел перед собой, ощущая, как последние искорки фантастических ощущений медленно угасают, и только после этого опустился в воду. В очередной раз Нагиса посвятил себя «исключительно отдыху», закрыл глаза и позволил играть со своими волосами Карме, что перебирал отдельные пряди и с увлечением разглядывал как невиданные диковинки, рассыпавшиеся по поверхности воды.        Пролежать бы так целую вечность, а то и две. Вода скрывала до шеи, от количества пара дышалось тяжелее. Поры раскрылись, в теле царила лёгкость и приятная усталость. Порой Нагиса ловил себя на состоянии, близком ко сну, и с неохотой боролся с ним. Некоторые играли и брызгались, состязались, кто на дольше задержит дыхание, а Нагиса наслаждался покоем до последней секунды. В планах на сегодняшний день имелась ещё пара важных пунктов, поэтому долго довольствоваться благами ванн не все горели желанием. Судя по голосам и суматохе за перегородкой, девушки тоже начали собираться.        Торопливо оглядевшись, Карма перевёл умиротворённый взгляд на Нагису, что не спешил подниматься, продолжал лежать на его руке, сам того не осознавая. Карме было немного неудобно, но совесть не позволяла без веской причины беспокоить Нагису, славного и наконец поддавшегося приятной слабости. Он медленно похлопал ресницами, словно просыпаясь, и первым делом увидел загадочную улыбку Кармы. Покраснел, отвёл неуверенный взгляд и вскочил, забыв, что абсолютно голый. Маэхара и Исогай ещё игрались, нежась в горячей ванне, а остальных увлекла очередная игра, так что в раздевалку Нагиса и Карма пошли первыми. Вновь остались наедине.        Как часто Нагиса видел Карму без одежды? Считать как-то не приходилось, но это случалось перед соревнованиями, бассейном и занятиями физкультурой, и каждый раз происходило одно и то же — как завороженный Нагиса разглядывал Карму. Изучал каждую мышцу, каждый изгиб, каждую выступающую вену. На все вопросы Нагиса отвирался давно заученными фразами, будто завидует телосложению Кармы, но причина крылась вовсе не в зависти. Нагиса не стремился быть на месте Кармы, достичь уровня его мускулатуры или силы воли, но хотел быть с ним. Рядом с Кармой Нагиса сбрасывал цепи и расправлял крылья, обретал свободу, побеждал всяческие предрассудки, становился собой.        Он очарованно изучал роскошные мышцы Кармы, его мокрые волосы, плавные, но уверенные движения, сосредоточенный пылающий взгляд. Нагиса понимал, что долго пялиться нельзя, пора самому начать переодеваться, но не находил достаточно сил, чтобы отвернуться. Поймал на себе вопросительный, но польщённый взгляд Акабане. От чужого внимания он вскинул голову и не скрыл высокомерия. И оно быстро одолело чувство такта, если у Кармы оно вообще имелось. — Что? Так смотришь, будто… — Ничего, — перебил Нагиса. Но Карма не отступил, двусмысленная атмосфера только подогрела его любопытство. Недолго он упорно заглядывал в лицо Нагисы, но тот так же упорно избегал встречи взглядами. Затем Карма отпрянул, а уголки его губ растянулись в почти злорадной ухмылке. — Я понял.        Эта короткая фраза породила тревогу, колко разнёсшуюся по каждой клеточке тела Нагисы. Он вздрогнул и выпрямился. Как окаменевший рассматривал Карму, распахнув глаза и в изумлении приоткрыв рот, не контролировал собственное тело. Не мог он догадаться… То есть, мог, Нагиса то и дело выдавал себя намёками, хотя каждый раз придумывал реалистичное оправдание, но… не так же резко, не в лоб, не при всех. Это слишком деликатная тема. По коже пронёсся жар. Голова измученно загудела, череп сдавливал мозг, от чего он в панике забился, а ему тут же подыграли остальные органы. Неужели Карма собирался обсудить это? Здесь? Прямо сейчас? Или он о чём-то другом? Боже... Нагисой овладел стыд, утягивающий куда-то вниз, под землю. Акабане в тот краткий миг сосредоточился на своём, поэтому не увидел контрастной палитры переживаний, отразившейся на лице Нагисы. Скоро поставил перед ним свою сумку, открытую, с аккуратно сложенными наверху футболками и рубашками. — Бери, что хочешь, — ухмыльнулся Карма, не придав значения тому, как изменились эмоции Нагисы. Сначала он с облегчением, будто сбросил с плеч тяжёлую шубу в разгар лета, выдохнул, а затем расцвёл от участия и доброты Кармы. Чуть не растаял или не закричал во весь голос от наплыва впечатлений. — Мог просто попросить.        Завершив акт благородной помощи, Акабане надел футболку, похлопал Нагису по плечу и вышел в коридор. Сердце Нагисы до сих пор билось часто и громко, а жар не до конца отступил. Теперь же к прочим малоприятным мелочам добавилась дилемма: взять чистую рубашку Кармы или ту, что он недавно носил. Она наверняка пахнет им, запахом его кожи и волос. Нагиса тут же выбрал бы её, но мешало волнение, что Карма отличит рубашки как минимум по скомканности. С другой стороны, что тогда изменится? Вряд ли Карма станет допрашивать. А если станет, что отвечать? Нечто вроде: «Правда? А я и не заметил», «И вовсе не специально откапывал её на самом дне сумки», — добавил в мыслях Нагиса. Или выбрать честное: «Ты мне нравишься, я хочу быть ближе к тебе»? Оба варианта влекли за собой непредсказуемые последствия, пусть и не космических масштабов, но всё равно значительные как минимум для Нагисы.        Внезапно открывшаяся дверь и вошедшие одноклассники заставили его схватить первую попавшуюся рубашку, наспех нацепить её и, закинув сумку на плечо, выйти из раздевалки. Всё ещё находясь во власти стеснения, Нагиса остановился в коридоре рядом с дверью. Глубоко вдохнул. Сжимал лямку сумки, не в силах сдвинуться с места или отдать её Карме, что стоял у автомата с напитками. Нагиса смотрел на спину Кармы и искал подсказки, почему до дрожи боится открыть ему свои чувства. Не сломал бы сердце отказ, не обременило бы согласие, но если Карма возненавидит за симпатию… весь мир перевернётся с ног на голову, рухнет, рассыплется в пыль. Ради его сохранения Нагиса не предпринимал попыток сблизиться с Кармой, стать для него самым важным, пусть всё нутро ежесекундно молило об этом. — Спасибо, — шепнул Нагиса и передал Карме сумку. Тот молча поставил её у ног, нажал одну из кнопок на автомате и развернулся к Нагисе, которому рубашка оказалась навырост. Медленно оценил его взглядом. — А ты меньше, чем кажешься, — не удержался Карма от комментария, каким одновременно смутил и расстроил Нагису. Раз Карма сказал это, значит удивлён, значит не обращал внимания раньше. В глубине души Нагиса верил, что Карма хоть раз, украдкой, незаметно и без страстного влечения, но посмотрит на него в раздевалке или в бане. А теперь слепые мечты развеялись, раскололись на крохотные осколки, впивающиеся в сердце. Скрывая норовящие скатиться слёзы и стягивание в груди, Нагиса неловко посмеялся. — Какой есть. — Пить хочешь? — вдруг предложил Акабане, на что получил еле живой кивок.        Приглушённый механический звук, усердно издаваемый автоматом, не привлёк Нагису. Он уставился прямо перед собой, в стекло, защищающее баночки с молоком и соком разных объёмов и цен, но словно не видел их, вообще ничего не видел. Перед глазами всё темнело и сливалось в расплывчатые образы. Невыносимо оказалось Нагисе принять гадкий факт, что он не интересует Карму. Совсем. Ни капли. Когда представился отличный шанс, когда пристальное наблюдение не вызвало бы подозрений, он не воспользовался им, ведь не видел повода. Карме не было нужды украдкой подглядывать за предметом обожания, ведь его попросту не существовало. Гордость, боясь потерять уважение Кармы, вынудила Нагису подавить слёзы, как бы колко боль не рвалась наружу вместе с ними, и продолжать стоять рядом, натянуто улыбаться. Как хорошо, что вялость улыбки оправдывала слабость после ванны. — Запишу на твой счёт, — усмехнулся Карма и передал Нагисе бутылочку молока. Тот принял её, из последних сил поблагодарил и вдруг различил на переменившемся лице Кармы неясно, чем вызванную заинтересованность. Тот разглядывал что-то на голове Нагисы, а затем нежно провёл пальцами по выбившимся прядям, подцепляя их. — У тебя волосы спутались. Давай я… — Я сам, — одёрнулся Нагиса.        Его сердце оглушающее ударило, ноги задрожали. Полотенце и шампунь ещё ладно, рубашку тоже удавалось оправдать дружеской заботой, но это уже перебор, явный намёк с романтическим подтекстом. И как же больно воспринимать его таковым при всём безразличии Кармы. Чего он добивается, предлагая подобное? Нагиса глубоко вдохнул, но не сумел медленно выдохнуть. А Карма, судя по растерянному выражению лица, не догадывался, что его действия воспримут как-то неправильно, и какую бурю он способен породить в чужой душе.        Нагиса расчесался сам, одолжив у Кармы расчёску. Из-за мелочей зависел от него, держался его в отеле, и никак не мог определить, хочет, чтобы это продолжилось, или жаждет избавления от хаоса неопределённости. Так было бы легче, но где-то глубоко-глубоко внутри теплилась вера, что Карма проверяет как относится к нему Нагиса и боится спросить напрямую. Хотя едва ли в Карме можно отыскать страх, безрассудство уже давно поглотило бы его. Или Карма элементарно играл и тешил своё самолюбие. Что из этого лучше?        Вдруг губы Кармы дрогнули. Он проронил короткое и почти насмешливое «Слушай», но стоило одноклассникам войти, как душещипательный разговор закончился, так и не начавшись, и потушив искры возродившейся надежды. Все весело болтали, что-то обсуждали и смеялись, не подозревая, что нарушили важный, а может и судьбоносный момент. Нагиса не дождался какого-либо решения, хмыкнул, с лёгкой тоской изобразил поддельную радость и пошёл за остальными. Увы, реальность редко совпадала с надеждами, тем более с надеждами влюблённых школьников, и Нагиса понимал это как никто другой.        Наблюдение за игрой в настольный теннис, ухаживание за садом, живая музыка и любование пёстрым закатом под запах дождя не доставили Нагисе ни капли удовольствия. Не осталось в нём даже крохотной частички энергии или запала, чтобы радоваться и восторгаться. Здесь необычно и здорово, рядом друзья и полная беззаботность, но когда мысли заняты переживаниями, сложно концентрироваться на хорошем. В рот не лезло ни крошки, и сон не сходил на Нагису, ему мешали нескончаемые мысли и целые теории заговора, выстроенные из них. С трудом отличались предположения от настоящих намерений Кармы, но если он и способен на романтические чувства, то точно не подарит их обыкновенному мальчишке, не разобравшемуся с собственными проблемами. В этом не приходилось сомневаться.        Момент, когда в первый раз за долгую ночь заснул, Нагиса не отследил. Он часто просыпался и снова засыпал. И сколько бы ни просыпался, ощущал чудовищную физическую усталость и аномальную мозговую активность, мешающую сомкнуть глаз. Сердился. Старался не поворачиваться к Карме, лежал строго на одном боку, не в силах смотреть на него, скрытного, эгоистичного, коварного и манящего, такого желанного. Он спокойно дышал. Перевернувшись будто во сне, Нагиса осторожно приоткрыл глаза и убедился, что Карма спит или же притворяется, что спит. Такой красивый, умиротворённый и довольный. На его лоб упали пряди, мягкие и блестящие, но дотронуться до них было нельзя.        Боясь проиграть искушению, Нагиса резко перевернулся. Вновь размышлял о том, чего на самом деле хочет и что из этого осуществимо, анализировал, не зря ли отверг предложение Кармы расчесать волосы. Это было бы потрясающе, волшебно, прекрасно. Дышать наверняка стало бы сложно, по коже проносился бы трепет, а тело окаменело от горячих прикосновений. И всё это напрасно бы обнадёжило. Все мечты упали бы с ещё большей высоты и разбились, когда открылась бы правда. Нагиса с радостью бы поверил в неплохую иллюзию, твердящую о любви Кармы, но мешало долгое наблюдение за ним — в его арсенале при всём изобилии подколок и козней не имелось любовной тематики. Или он маскировал привязанность и влечение под детские шалости вроде дёрганья за косички.        Мысли быстро сменяли друг друга, но крутились исключительно вокруг Кармы. Попытки забыть о нём не давали результата, твёрдость хоть какого-то решения мгновенно развеивалась, ни оставить стремление сблизиться с Кармой, ни набраться смелости признаться у Нагисы не получалось. На таком нелестном фоне даже навязчивость пропавшей сумки стала выглядеть довольно привлекательной. Собственно, о ней приходилось забывать только благодаря отвлекающим факторам, порождённым преимущественно Акабане. Он вполне мог стащить сумку, а попытками помочь просто отводил от себя подозрения, всячески изворачивался, пользуясь отношением Нагисы. Чтобы развлечься. Но даже если так, как на такого роскошного обольстителя злиться? Нагиса измотано выдохнул. Пришла пора что-то делать либо с сумкой, либо с недосказанностью по отношению к Карме.