Приоритеты

       Время стремительно уходило, а количество проблем только росло. Теперь и с Кармой следовало решать вопрос: либо отдалиться от него, либо выкрикнуть заветное «Ты мне нравишься» и, затаив дыхание, ожидать ответа. Но подходящего момента всё не находилось, постоянно что-то или кто-то мешал. Не столько одноклассники, то и дело снующие рядом или разрушающие идеальную атмосферу мелочи, сколько странное чувство, поселившееся в Нагисе с прошлого вечера. Не вина, но что-то близкое к ней, вызванное суровым и холодным отказом Карме. Он хотел проявить заботу, работал над характером, а Нагиса среагировал так, будто Карма попросил почку или печень, а не предложил расчесать волосы.        Нагиса приходил к неизбежному выводу, что если бы вернулся в прошлое, без колебаний согласился бы. Вчерашний вечер что-то изменил, чуть не перечеркнул всё прекрасное поездки, близость, яркость, нежность, воображаемую романтику, всё чуть не пошло под откос. Из-за единственной ошибки. Два на импульсе брошенных слова испортили то, что Нагиса и Карма годами выстраивали, пошатнуло целостность их отношений, особенных, не похожих на другие.        К великому сожалению, Нагиса не очень драматизировал — уже сегодня утром конфликт напомнил о себе: когда они с Кармой столкнулись в коридоре, неловко переглянулись, оба попытались что-то сказать, но так ничего и не произнесли. Разошлись, даже не обернувшись. За завтраком Карма общался со всеми, кроме Нагисы, пока тот закрывался в себе и искал укромный уголок, чтобы подумать. Подумать над тем, как было лучше поступить и что за чертовщина вообще происходит. Не расстроился же Карма из-за какой-то ерунды. Он не из таких. Только если… Карма на самом деле неравнодушен к Нагисе. Его передёрнуло. Как сложно, приятно и ужасно, и до сих пор не понятно, как из этого всего выпутываться.        Он тяжело провёл руками по лицу. Кровь пульсировала в голове, внутри копошились противоречия. Карма… Прошедшие два дня он превратил в фантастические уже своим присутствием, а услужливостью и отзывчивостью сводил Нагису с ума, окрылял, вдохновлял. И, быть может, это была не часть хитроумного плана, а симпатия, в какой не удавалось признаться вслух. Карма издалека прощупывал почву, разведывал, маскируя флирт под совпадения, боясь проиграть принципам, и вот к чему всё привело. Или нет, и доброту на самом деле вызвали лишь товарищеские отношения и не угасшее сострадание.        Постепенно Нагисой овладевали сомнения, догадки и неуверенность. Они всё портили. Портили раньше, твердя, что Карма — неприступная запретная крепость, портили сейчас, мешая сосредоточиться на поиске решения. Наверняка и Карма не в своей тарелке, а с его характером неизвестно, чем это закончится: ударами кулаком о стену, изувечиливанием здешних деревьев ножом или дракой с местными бандитами. Любой из этих раскладов не грел душу. С Кармой необходимо поговорить, немедленно.        Целеустремлённая походка, смелый взгляд, стальная решимость, которую ничто не могло разрушить, делали Нагису неузнаваемым. Его вечно отстранённого и приветливого окружила аура зверя, дикого, хищного. Настоящего волка, невысокого, но матёрого, крепкого, выносливого, успевшего набраться опыта во всевозможных сферах. И сейчас ему предстояло найти коварного лиса, чтобы во всём разобраться. Будет непросто. Придётся столкнуться с его изворотливостью, харизмой и умением убеждать. Но это не важно, главное попросить прощения. Карма не каждый день делился с другими личными вещами, вылезал из образа независимого одиночки, пересиливал себя, доверялся. А в качестве благодарности за такие жертвы заслужил удар по руке и упрёк. При воспоминаниях об этом совесть нанесла очередной сокрушительный удар по Нагисе.        Однако, будто специально сводя на «нет» все старания и результат его душевных терзаний, элементарный замысел испортила маленькая сложность — Карма куда-то исчез. Он не отдыхал в спальной комнате, не нежился в массажном кресле, не бродил по саду и не кормил пёстрых кои, а главное, никто из класса не видел его после завтрака. Побег Кармы не вызывал удивление, для него такие выходки привычны, но почему-то Нагиса не прекращал беспокоиться.        Он утешался мыслью, что свежий воздух и отсутствие суеты пойдут Карме на пользу, помогут собраться, проанализировать всё без отвлекающих факторов, но до конца проникнуться светлой идеей не получилось, слишком она была притянута за уши. В довершении, внезапно в голове всплыло что-то, что Карма не озвучил тогда, в коридоре бани. Карма совершенно не походил на себя. Или воображение рисовало идеальный образ, или пар, обида и расслабленность сказались на зрении. Без разницы, эту тему Нагиса решил не ворошить, поставил извинение главной и единственной целью. Нужно только его отыскать. Вряд ли Карма один отправился в город, хотя повод имелся — за завтраком работница отеля уведомила, что ранним утром приехала то ли ярмарка, то ли выставка, в памяти Нагисы эта информация не отложилась, на которой обещали какое-то магическое выступление, разные сувениры ручной работы, дегустации, старинные легенды и прочие мелочи.        Заманчиво. Нагиса с удовольствием лично поприсутствовал бы там, но совесть упорно призывала искать Карму, заставляла отказаться от всевозможных благ и искушений. Нагиса корил себя. Не мог просто взять и уехать, отдыхать и веселиться, как ни в чём не бывало. Пришлось соврать о заболевшем животе, долго уговаривать всех, особенно Карасуму, клясться, что достаточно обыкновенного отдыха, покоя и пары стаканов воды. Напоследок настоять, что учителю куда логичнее остаться с подавляющим большинством, а не с единственным учеником, который вполне в состоянии позаботиться о себе, ещё и в комфортном отеле, под опекой отзывчивого персонала. Логика и красноречие сделали своё дело.        Имитируя лёгкое недомогание, Нагиса проводил остальных, уверяя, что сиделка не нужна, и когда класс скрылся из зоны видимости, зашагал обратно в отель, преисполненный желанием довести дело до конца. При всей самодостаточности, наглости и любви прогуливать уроки, Карма не отличался безответственностью, кому-нибудь обязательно шепнул бы про уход, хотя бы Карасуме.        Нечто сродни одержимости вело Нагису по коридорам, вынуждая искать Карму именно сейчас, невзирая на отсутствие причин для паники или элементарной тревоги. При всей силе, таланте, находчивости и смелости никто не представлял для Кармы угрозу, за него не приходилось переживать, но Нагиса давно подозревал, что внутри Карма не такой холодный, каменный и неуязвимый, каким пытается казаться. При мысли об этом Нагисе стало ещё хуже от эгоистичного поступка, от отказа, порождённого глупым страхом.        С губ сорвался измотанный вздох. Карма создал вокруг себя бесчисленное множество тайн, головоломок и загадок. Даже Нагиса, обладая завидной сообразительностью и умом, не понимал его, мог только гадать, где вымысел, а где не поддающаяся осмыслению правда. И на фоне Кармы, окружённого туманом и высоким забором с сотнями замков, учитель Коро терял титул самого таинственного существа на планете. Хотя бы известно, где он, а Карма до сих пор не дал о себе знать.        Нагиса улыбнулся. Вопреки замкнутости и отстранённости, Карма очаровывал. Его глаза, его навыки, каждое его движение завлекало, он умел вселять уверенность даже в самые безумные планы. Девушки влюблялись, парни завидовали или вдохновлялись. А Нагиса… а Нагиса испытывал всё это вместе и что-то ещё, что не до конца прочувствовал.        Неспешные мысли, то и дело перекатывающиеся с темы на тему, нарушила полоса света, резко выделяющаяся на фоне коридора, утопающего в блеклых тенях. И ничего удивительного не наблюдалось бы, не тянись свет из приоткрытой двери в комнату, принадлежащую мужской половине класса. Нагиса последним покинул её и закрыл, не на уровне рефлексов, а намеренно. Все уехали, до этого постоянно мелькая в поле зрения, уборка закончилась пару часов назад, значит, остался единственный, кто мог войти.        Не слушая разбушевавшееся сердце, Шиота вошёл и окинул комнату разгорячённым взглядом, но искры в нём быстро потухли. Пусто. Снаружи, повинуясь ветру, покачивались листья и звенели колокольчики. Свет падал через широкие окна, устраивался на полу и мягких постелях. Обделил вниманием лишь те, что расположились в тени, в том числе футон в углу, и кое-что в нём изменилось. Нагиса подошёл, чтобы разглядеть лежащий на краю своей временной постели лист бумаги, сложенный пополам. Любопытно. Возможно, его оставил Карма. Больше некому. Воодушевившись этой идеей, Нагиса сел на колени, из-за размеров бумаги предвкушая длинный текст, и раскрыл лист. Но он нёс в себе не любовное письмо или гневное послание, а единственное слово: «Попался».        Не успел Нагиса прикинуть, к чему и зачем это написано, как оказался повален на постель; за миг до нападения уловил шелест, скрип и беглые шаги. В другой ситуации Нагиса тут же наградил бы нахала парочкой чётких ударов, но только не Карму. Он навис над Нагисой, зажав его под собой, хитро сощурился и приподнял уголки губ в обольстительной хищной улыбке. Злиться или обижаться на его исчезновение не получалось, все тревоги как рукой сняло от единственной улыбки. Не самой добродушной, зато привычной, любимой и обнадёживающей.        Перевернувшись с полубока на спину, Нагиса усмехнулся. Неужели Карма прятался в шкафу для постельного белья? Сколько он там просидел? Часа полтора?        Сердце билось громче, но сохраняло умеренный ритм. Ох уж этот Карма. Рядом с ним не сдержаться. Один взгляд, одно прикосновение и всё, самообладанию конец. Тоже улыбнувшись, чтобы разрядить обстановку и подыграть, Нагиса приподнялся, но Карма опустил ладонь на его грудь и без усилий уронил обратно. Молчал, нагоняя смесь предвкушающего интереса, восторга и опасения. Карма стал таинственнее, чем обычно, его намерения скрывались под пеленой неизвестности. Понемногу Нагиса вспоминал, что никого рядом нет, все уехали, сотрудники заняты приготовлениями к обеду, а поведение Кармы между тем всё больше настораживало. От него начала исходить угроза, что опаляла кожу и настойчиво пробиралась к внутренностям.        Нагиса, подчиняясь мимолётному жесту, лёг на живот и затаил дыхание. Ждал каких-нибудь объяснений непривычного поведения, но, если они и имелись, делиться ими Карма не торопился. Сел сбоку от Нагисы и фиксировал его, ткнув между лопаток. Не давил, лишь бережно касался, но и этого было достаточно, чтобы полностью обездвижить Нагису. Уставившись в стену перед собой, он чётко представлял лицо Кармы: самодовольную ухмылку, саркастично поднятые брови и пылающую победу в янтарных глазах. Нагиса замер, вцепившись в постель, как напуганный грозой котёнок. Вздрогнул и затрепетал, едва Карма провёл вдоль позвоночника, медленно, с садистским наслаждением. Ничего удивительного, но как-то непривычно. Вибрировавшую тишину прорезал ядовитый голос Кармы, что двигал пальцем вниз, к пояснице Нагисы. — Ты сильный убийца, — тот сжался, не удосужившись воспринять комплимент, — пожалуй, сильнейший из нас. Но и у тебя есть слабости.        Когда Карма дотронулся до копчика, Нагиса дёрнулся и попытался вскочить, но ещё до того, как приподнялся, Карма навалился сверху. Поймал запястья Шиоты и прижал к полу, второй рукой держал его под живот, мешая предпринять хоть что-нибудь. Действительно «попался». Паника нарастала. Любые звуки превращались в глухое рычание. Нагиса тщетно вырывался из стальной хватки и из-под тяжёлого тела. Примерно понял, как чувствует себя загнанная в угол добыча. И спасения ждать неоткуда. — Тише-тише, — шепнул Акабане и дыхнул в ухо Нагисы; его мгновенно сковало, по телу щекотливо пронеслись мурашки. Голос Кармы звучал ровно, без капли раскаяния или сожаления, почти как обычно, но что-то в нём всё-таки изменилось. — Я просто хочу прояснить один момент.        «А по-другому никак», — планировал прошипеть Нагиса, но не сумел выудить из сдавленного невидимыми когтями горла ни единого слова, только кряхтение. Карма продолжал контролировать Нагису, ощущал напряжение, грозящееся превратиться в агрессивное сопротивление. Сложно предположить, кто бы вышел из сражения победителем. Держал Карма крепко, но не причинял боль. Второй рукой странствовал по коже на тонкой шее Нагисы. Опустился вниз, к ключицам, массирующим движением изучил впадинку между ними. Ещё ниже, к груди, что из-за сбитого дыхания хаотично поднималась и опускалась. Нагиса заёрзал и забился под Кармой, вынуждая его встать на колени прямо над поясницей Нагисы и зажать её ногами. Немного больно. Казалось, органы сбились в кучку в надежде спастись от угрозы. И мозг, и сердце, и лёгкие, все утратили слаженность и порядок, творили, что вздумается, без какого-либо плана или контроля.        Ласки возобновились. Горячие пальцы нарочито медленно скользили по груди, вызывая пламя на коже и сковывающий лёд в сердце. Жарко. Внутренности плавились. Мозг, что в истерике бился о черепушку, не справлялся с задачей проанализировать причины, мотивы, намерения Кармы, и предпринять соответствующие действия, придумать тактику действеннее, чем безрезультатно биться, как выброшенная на берег рыба. Голубые глаза цеплялись за каждую мелочь, сменяли цель за целью. Игривое нападение перестало выглядеть забавным. Карма вёл себя серьёзно, не стеснялся своего поведения, уподобился хищнику, каким и был в душе. Но ради чего? — Скажи мне правду, Нагиса. — О чём ты? — прокряхтел тот. В горле пересохло. Вся влага в организме стягивалась к голове, пытаясь вырваться наружу слезами, которые Нагиса упорно сдерживал. — Эта поездка, твоя сумка, неоднозначные намёки. Ты думал, я ничего не замечу? — Не понимаю о чём… — Хватит играть со мной, Нагиса, — от интонации Кармы, требовательной, холодной, безжалостной и умоляющей, он задребезжал. Страх мучительно овладевал натренированным разумом Нагисы, отламывал от него по крупице, сокрушал, выводил из равновесия. Но боялся он не грубого доминирования, не силы, не того, чем всё может закончиться, а чего-то другого. Нагиса с усилием сглотнул. Странно. Всё как во сне, такое эфемерное и хрупкое, знакомое, но совершенно чужое. — Скажи или я заставлю тебя это сделать. Кажется, я нашёл твоё слабое место, — заигрывающее намекнул Карма, от чего Нагиса вздрогнул.        Его дыхание остановилось, а сердце прекратило биться. Всё вокруг неожиданно исчезло, потеряло краски и форму, и возродилось гулом в груди. С блаженством Карма изучал Нагису. Его нутро застыло. Он рефлекторно на вдохе втянул живот и упёрся ногами в футон, когда ощутил пальцы ниже груди. Остатками ума понимал, что ситуация не безвыходная, можно попробовать извернуться, ударить, вскочить и сбежать, но тело не подчинялось, честно откликалось на прикосновения Кармы, совершенно забив на хозяина. Сорвалось с цепи. Предало, как и рассудок. Он сдался, покинул в столь важный момент, безвозвратно ушёл. Всё вокруг темнело, сливалось в неразборчивые образы. Видя это, Карма в очередной раз убедился в своей правоте. Затаил дыхание и, проникнув рукой под юкату, сжал дрожащие пальцы на пахе Нагисы. Тот рванулся вперёд но, издав тихий писк, почти сразу окаменел. Карма потирал член Нагисы через бельё, а сам он, рвано дыша, смотрел куда-то сквозь пол, не понимая, где находится. — Я только разогреваюсь, а у тебя уже стоит. У тебя на всех такая реакция или только на меня? — от оскорбительного вопроса Нагиса оскалился и прорычал. Его сердцем, а тем более телом, не завладеешь одной лишь грубой силой и обаятельной мордашкой. — Ах, да, тебя ведь ещё никто не касался здесь.        Соглашаясь, что превратился в извращенца, или из-за порыва тёплого сопереживания Нагисе, Карма не заходил за установленную черту. Аккуратно гладил, задевал нежные места ставшими влажными пальцами, робко прикасался и не надавливал. Из-за импульсивного характера Карма с трудом управлял собой, собственным телом и дыханием, чтобы резко не вдохнуть от переизбытка эмоций, для верности повторял, что цель оправдывает средства и все действия верны.        А Нагиса, не вернувший контроль ни над одной мышцей, ни над одной клеточкой тела, упирался в пол и стискивал зубы. Всякое желание извиняться за прошлый вечер бесследно исчезло, настала очередь Кармы считать себя виноватым. Нагиса не старался освободиться. Не сдался, но доверился ему. Верил, что Карма не удовлетворяет садистские наклонности, что всё неспроста, а ведёт к чему-то, что необходимо ему для душевного спокойствия. Карма злодей, настоящий злодей, и раз за разом убеждаясь в этом, Нагиса не переставал доверять ему жизнь, время, силы, тело, если на то пошло. Но и это не помогало осознать, какую именно правду Карма так рьяно жаждет услышать. Он не успокаивался, требовал отчётливее и нахальнее. Грубо провёл вниз, намекая, что невинными шалостями дело может не ограничиться. Изнемогал от нетерпения. — Ну же, признайся, — настаивал Карма. Он ощущал, что Нагиса держится из последних сил, поэтому обхватил его член у основания и потёр большим пальцем. Налёг на спину Нагисы, полностью подмяв под себя, и дыхнул ему в ухо. — Давай же, — тот уткнулся в одеяло и сжал зубы. Не мог вернуть власть над телом и не мог терпеть. Давление и возбуждение скапливалось ниже пояса, разогревались и рвались наружу. Как тяжело терпеть. А Карма не останавливался. Повторял вновь и вновь, унимая дрожь в голосе: — Скажи это, Нагиса. Ты должен сказать вслух, — сладкий голос проникал прямо в сердце, испепелял изнутри, — я хочу это услышать.        Почему-то по щекам текли слёзы. Породил их не страх — на него не присутствовало и намёка, — не рефлексы неизвестно на что, не суровое обращение Кармы или собственная беспомощность. Что-то иное. Говорили, что слёзы — доказательство истины. Похоже, Нагиса добрался до неё. Карма готов пойти на что угодно, чтобы добиться желаемого, и сейчас цель — признание. Ему нужна одна фраза. Короткая, простая, из-за которой мир никогда не будет прежним.        Карма окончательно сошёл с ума. Дыхнул на шею Нагисы, из-за чего он содрогнулся, и одарил раскалённую кожу кратким поцелуем. Нагиса устал. Тело требовало избавиться от возбуждения, но Карма не позволял. Покрывал беглыми поцелуями, не заботясь о чувствах Нагисы, был уверен, что видит их как на ладони. Убегать бессмысленно, глупо и больно. Не факт, что что-нибудь изменится в отношениях с Кармой, но хотя бы сердце угомонится. — Карма, — раздался надсадный голос. Акабане на секунду разжал пальцы и приподнялся. Вскинул голову и распахнул глаза с не угасающими языками огня. Наконец-то. Вот оно, то, ради чего пришлось подставить Нагису под угрозу, напоить страхом и безысходностью. Лишь бы оно того стоило. — Я… я... — Продолжай, — нетерпеливо перебил Карма, предвкушая победу. Нагиса снова уткнулся лицом в постель. Отступать некуда, но почему тогда так страшно? Карма принуждал почти с маниакальной настойчивостью. Что им движет?.. Не важно. Плевать, чем всё закончится, Нагиса хотел признаться в первую очередь для себя, как бы эгоистично это ни было. По крупицам он собирал остатки воли. Приподнял голову, чтобы измученный голос не поглотило одеяло, и крикнул: — Я влюблён в тебя!        «Люблю» прозвучало бы слишком многообещающе. Нагиса и сам толком не определил, что конкретно испытывает к Карме, но ему хватило и этой ни к чему не обязывающей влюблённости. Освободившись из захвата, Нагиса рухнул на футон. Наконец облегчение. Причём в обоих смыслах — едва Нагиса выдал судьбоносное «влюблён», Карма сразу же разжал руку. Уступил. Как необычно. Не приходилось сомневаться, что он будет играться и смакует победу, скажет что-нибудь суровое перед тем, как эффектно уйти, демонстративно хлопнув дверью напоследок, но нет. Что-то тут не чисто.        Нагиса постепенно поднялся, опираясь трясущимися руками в постель. На ней красовались влажные пятна, ровно как на юкате. Придётся менять. Но не сейчас. Растрёпанные волосы лезли на лоб, кожа горела, картинка перед глазами слегка расплывалась, однако пелена не помешала чётко разглядеть каждую мелочь в Карме. Он сидел на полу, закрыл лицо и изредка вздрагивал, только не из-за смеха перед абсурдностью случившегося и тем более не из-за слёз. Может, от злости? Нагиса плавно приблизился. Его сердце не прекращало учащённо стучать, а сотни голосов в голове велели немедленно убежать, вот только никто их не слушал.        Судя по реакции Кармы, не всё соответствовало его плану. Такое вообще возможно? Он же идеальный, умеющий просчитать наперёд последствия любых действий, знающий всё и всегда. Неужели он в самом деле ошибся? Сев на колени, Нагиса приоткрыл рот, но этим дело и ограничилось. Тут нечего сказать. Ни вопрос, ни извинение, ни что-либо ещё не будет уместно сейчас. К счастью, брать инициативу в свои руки не потребовалось. Словно выйдя из ступора, Акабане повернулся. Положил руку на полусогнутую ногу. На выдохе усмехнулся. Его лицо было красным. — Не такого откровения я ждал, — как можно более безразлично произнёс Карма, пока Нагиса, околдованный, улавливал чуждое ему поведение и интонацию. Робкий, растерянный, осторожный. Сдержанное поведение, голос, пронизанный дрожанием, нотками стыда и нерешительности. Невероятно. — «Я трансвестит» или «Это я спрятал сумку», вот, что ты должен был сказать. — Извини. — За твои чувства или за то, что не оправдал мои ожидания? — с иронией уточнил Карма. Он улыбнулся. Искренне и умиротворённо, как не улыбался ни разу. Склонил голову.        В лёгком выдохе Нагиса ухмыльнулся. То ли влияла нелепость признания, что вынашивалось годами и обещало стать самым романтичным в мире, то ли подсознание издевалось над Кармой, то ли нервы пошаливали от накала страстей. Карме открыто признались в любви, а отвечать он не торопился. Или… С его щёк не сошёл румянец, плечи оставались ссутуленными, а пальцы сжимали простынь. Он нервничал. Ветер затих, чтобы не мешать единению сердец, лишь наигрывал едва слышную мелодию на колокольчиках, висящих снаружи.        Уйти Нагиса не решался. Сперва инстинкты, паника и лёгкий испуг склоняли к побегу, но дружба и симпатия к Карме не позволяли поступить столь бесчестным образом. Не та симпатия, что перед сном предлагала репетировать фразы вроде «Мы с Кармой пара» или «Акабане Карма из 3-Е? Конечно знаю, он мой парень», а та, что восхищалась им как убийцей, как человеком. Он тоже в шоке. Но это же Карма, он ни за что не покажет слабости. Тогда есть ли смысл откладывать щепетильный разговор после домогательств и почти изнасилования? Чего стесняться? Вот именно, нечего. Глубокий вдох и... — Карма, — аккуратно позвал Нагиса. Потянулся к нему, но не отважился коснуться. — Насчёт того, что я сказал… Это было не просто так. Ты правда мне нравишься.        Карма обернулся. Не радовался, не злился и не грустил. Расслабленный, тихий, смущённый, он опьянял красотой. Никаких ярких эмоций не читалось на его лице, ни гордости, ни высокомерия, ни издевательства. Только наслаждение. Уголки губ Кармы приподнялись в беззаботной и нежной, по-настоящему нежной улыбке. Но кое-что окончательно поразило Нагису, замедлило его дыхание и даже ход мыслей — Карма опустил голову на его плечо. — Я знаю. Твои взгляды сложно не замечать. Но не думал, что такой, как я, может тебе понравиться... Чем? — Ты немного странный, — спокойно заявил Нагиса. Его обуяло пламя. Вот, чем обернулась обыкновенная поездка. С подобным сложно смириться, ещё и после обилия неоднозначных и сложных моментов в их отношениях. Нагиса понимал, что сейчас должен, просто обязан хоть на пару минут стать мужественнее Кармы, чтобы защитить его и успокоить. Должен. Никто другой не в силах это сделать. — Но ты честный. Иногда немного грубо, но ты всегда говоришь и делаешь то, что хочешь. И… что бы ты ни затеял, всегда поддерживаешь тех, кто следует за тобой. — Тоже мне детективы… Я принимаю твои чувства, но мне нужно подумать. Согласен? — К-конечно. Я и на такое не надеялся, — кивнул Нагиса, не смотря на Карму. Слышал его размеренное дыхание и учащённое биение собственного сердца. Когда Карма поднялся, вновь источал привычную уверенность и чуточку ехидства. Быстро он пришёл в норму. — Кстати, — неловко начал Карма и, во что не до конца верилось, стыдливо отвернулся, — прости, что я… так с тобой поступил. Это было ужасно.        Любой другой возмутился бы, стал качать права и требовать моральную компенсацию, но Нагису волновало кое-что другое, на что он боялся не получить ответ: — Тебе… было неприятно? — А ты можешь представить, как я делаю что-то неприятное? У тебя мягкая кожа, волосы пахнут моим шампунем и прелестный голос, — ровной интонацией оценил Карма. Бесстрастный тон произвел куда больший эффект, чем если бы Карма пытался соблазнять, ведь именно в этом бесстрастии он оставался собой. Сердце Нагисы билось чаще, краснота не сходила. Как легко Карме давались столь сокровенные слова, что закрадывались подозрения. С осторожностью Нагиса проронил: — Это не сон?        Карма, не переставая наблюдать за Нагисой, вскинул бровь. Забраковал идею пошутить, видя настороженность и намёки на страх, пытающийся сокрушить Нагису. Он серьёзен. Шутки тут неуместны. Уперевшись в пол, Карма на миг приблизился к нему и чмокнул в губы, играючи и невинно. Агрессии не последовало, как и чего-то иного, Нагиса лишь хлопнул ресницами и шире открыл глаза. Неплохо для начала. Убедившись, что двигается в верном направлении, Карма положил ладонь на щеку Нагисы и плавно притянул его ближе. Второй поцелуй продлился несколько потрясающих секунд, не изобилил пошлостями, однако оставил неизгладимый след в душе, яркий, сочный, пёстрый, сверкающий, поистине незабываемый. Когда отстранился, Карма не убрал пальцы со щеки Нагисы, всё так же гладил его, настраивая на нужную волну. — Разве во сне было бы так сладко? — Но… я же, — отрывисто, задыхаясь, не одолев чары поцелуя, прошептал Нагиса, — я же парень. — Заметь, тебя это во мне не смущает, — напомнил Карма. — И, раз никто из нас не брал твою сумку, вопрос остаётся открытым.        Внезапная смена темы с животрепещущей и сложной на ту, что имела цену целую вечность назад, когда отношения Кармы и Нагисы не превосходили дружеские, вызывала благодарность. У них обоих появилась пища для раздумий: будущее, любовь, дружба, откровения, пропавшая сумка, за которую и стоило взяться, чтобы отвлечься. Забавно, мелочь, чуть не испортившая поездку, привела к самому фантастическому завершению, превзошедшему любые мечтания. Карма так среагировал, смутился и, о боги, поцеловал. В губы. Их всё ещё не покинул клубничный привкус. Нагиса не боялся проснуться и осознать, что происходящее лишь плод воображения. Окажись всё сном, Нагиса всё равно открылся бы Карме при первой встрече, сам бы поцеловал его, пригласил на свидание.        Нагису нисколько не тревожило, что смелость вселяла бесповоротность случившегося. Всё уже произошло и теперь Нагису наполнял восторг. Они с Кармой наедине разговаривали о чём-то простом и обыкновенном и не испытывали при этом неудобства. Оба предвкушали нечто новое, неизведанное, существующее исключительно для них двоих. Карма и Нагиса сидели в просторной комнате, наполненной прохладой, забыв про одноклассников, что веселились в городе, про шуршащие рядом деревья, и чистую реку, что серебрилась неподалёку. Они не привлекали, абсолютно. В целом мире не существовало что-либо, способное перехватить внимание. После пикантных подробностей и неприличных разговоров Карма и Нагиса сидели на футоне и общались как раньше, без неловкостей и стыда.        Их не волновало, как прошла ярмарка, выставка или кто она там, ужин, особенно богатый на деликатесы и разнообразие блюд, фейерверки, что устроила та же ярмарка и на которые с холма открывался захватывающий вид. Весь мир потерял ценность. Только напоминание Карасумы о том, что уезжать предстоит завтра утром, поэтому вещи лучше сложить до сна, уговорили Карму и Нагису покинуть их уютный маленький мирок. Нужно подготовиться заранее. Найти сумку. Это последний шанс.        Пока Нагиса имитировал сладкий сон, мозг активно работал, вычислял таинственного вора, сопоставлял все факты, но скоро предоставил себя более приятное теме, Карме, роскошному и невероятному. Сперва он завладел телом, затем мыслями. Чем дальше? Рассудком, мировоззрением и тем немногим, что останется? Предполагая совместное будущее, Нагиса отпустил воображение в свободный полёт. Устроился удобнее. Как тепло, здорово и уютно. Не из-за пушистых одеял, покоя, прохлады, древесной свежести и традиционного японского оформления. Нет. Дело в Карме. Именно в нём.        Нагиса не отследил, как ненадолго проиграл грёзам, оказался в их сладком плену, воплощающем любые фантазии в некоторое подобие реальности. Минут на пять или десять отключился, лицезрел прекрасные образы. Главное, остальным хватило, чтобы заснуть и блаженно посапывать до самого утра. Нарушил дрёму любимый голос, зовущий Нагису по имени, немного погодя он ощутил мягкое прикосновение. Просыпаться бы так каждое утро. Наверное, однажды так и будет.        Минуя спящих одноклассников, Карма и Нагиса направились к двери, оглядываясь. Определённо, совершенно точно никто не пошёл бы на кражу, пусть ради шутки, пусть воруя у товарища. Из учеников в комнате находились все, по крайней мере, парни, а за прошедшее время, согласно показаниям Кармы, никто не просыпался. Список потенциальных злоумышленников сузился до самых безумных вариантов: учителя Карасумы, что спал в отдельной комнате, и девушек.        По коридору Карма и Нагиса шли бесшумно, поворачивались к любому шороху и звуку, следили за танцующими на стенах тенями. Скрываться нет причин, зато так веселее, воспоминания станут интереснее и ярче. Но вместо того, чтобы миновать стойку администратора окольными путями, Нагиса предпочёл уведомить девушку, сидящую за ней, о вынужденном уходе. Пришлось выслушать короткий инструктаж-нравоучение и убедить, что в сопровождении нет нужды, с чем Карма справился без каких-либо проблем, пустив в ход лисью сущность и обаяние.        Забавно, ещё вчера Нагиса при виде картины, где предмет его обожания почти флиртует с миловидной девицей, заревновал или разозлился бы, однако после событий сегодняшнего дня сохранял равнодушие. Карма не обещал ровным счётом ничего, но не стал злорадствовать и не отказал. Это вселяло светлую веру в счастье рядом с ним.        С лёгкой опаской девушка за стойкой отпустила парочку. В конце концов, охраны достаточно, места тихие, да и гости пусть молодые, очень ответственные. И скоро эти ответственные ребята затаились в кустах, караулили недалеко от багажника. Если и снимать с себя подозрения, возвращая сумку, а вместе с содержимым она вряд ли кому-то сдалась, она в принципе никому сдалась, то делать это нужно, пока все спят и автобус остался без пристальной охраны. То есть, в ближайшие полчаса, или час, или всю ночь. Времени достаточно. — Весёленькая ночка, — отметил Карма. Его глаза сияли, согревали, становились прекраснее и роднее. Не сразу получилось оторваться от того, как луна тонула в них, чтобы согласиться. — Точно.        Карма и Нагиса вернули внимание автобусу. Быть может, никто не явится, быть может, сумка не пропадала, быть может, это сон, не важно. Это лучшая ночь. Вспомнив о том, что сидит наедине с Кармой, в зарослях, вдали от всех, Нагиса чуточку напрягся. После той интимной дикости днём он ежесекундно ждал нападения. Едва Карма звал по имени, как Нагису наполнял жар, а сердце замирало от предвкушения. В следующий раз он хотел бы большей нежности. Казалось, это противоречит характеру Кармы, но за прошедшие три дня он проявил непривычное участие, так что кто знает, вдруг и этот откровенный безумец умеет гладить не в порыве низменных желаний, а по велению искренней чистой любви, и робко держать за руку.        Взять Карму за руку, ощутить его силу и бережность, здесь и сейчас… это было бы прекрасно. Он совсем рядом. Даже подходить не придётся, лишь протянуть руку. Будто случайно задеть Карму или просто решиться на это Нагиса не успел, помешало нечто, вспышкой появившееся перед автобусом. Нечто высокое. Нечто жёлтое. Нечто с щупальцами. — Так это Вы устроили, учитель Коро, — покидая укрытие, громко заключил Карма, а Коро от неожиданного обращения вздрогнул и обернулся, держа щупальцами спортивную сумку. — Ты неправильно понял, — начал Коро, но тут же замолчал, заметив, как из-за кустов поднялся и сам Нагиса. Тот испытывал смешанные чувства. Не сразу нашёл, что сказать. — Но… зачем?        Кто угодно на месте Коро воспользовался бы скоростью в двадцать махов или ушёл от вопроса, сменив тему, но не он. Как настоящий учитель, в первую очередь Коро испытывал уважение к ученикам, наблюдательным, находчивым, сплоченным. Они застали врасплох, так что глупо отвираться, они заслужили ответ на вполне справедливый вопрос. Взывая к состраданию, Коро виновато свёл два щупальца и слабо тыкал ими друг в друга. — Ну… как бы сказать… — Скажите, как есть, — негромко, но настойчиво попросил Нагиса. Карма же, стоя рядом и гордясь им, вскинул голову. — Просто, ну, между тобой и Кармой ведь что-то есть, вы так общаетесь, да и дневник его я случайно прочёл, — ненавязчиво добавил Коро, на что Акабане с вызовом оскалился, — вот и хотел, как бы… подтолкнуть вас. — Вот оно как, — ехидно вмешался Карма, различив растерянность со стороны Нагисы. — Знали бы Вы, что ему пришлось пережить: надеть купальник, мыться чужим шампунем, даже переодеться после дождя он не мог, а уж спать без пижамы.        С каждым словом учитель Коро становился бледнее, а Карма — кровожаднее. Он давил, самодовольно выслушивая оправдания, а Нагиса раскладывал по полочкам обилие новой информации. Коро заметил симпатию, Карма ведёт дневник, в котором про него, Нагису, что-то написано, и сумка, вернее её пропажа, сблизила их. Голоса неразборчиво гудели на заднем фоне. Конкретных слов не удавалось разобрать, да и происходящий разговор не вызывал интереса, в отличие от дневника Кармы. Вот, о чём хотелось бы узнать. Покинул вереницу мыслей Нагиса довольно резко, когда учитель Коро упал на колени и взял его ладонь в щупальца. — Извини, Нагиса! Я понятия не имел, что всё так получится! Сможешь ли ты меня когда-нибудь простить?! — В-всё в порядке, учитель, — заволновался Нагиса, затем строго добавил: — Но прошу больше так не делать. — Клянусь, этого не повторится! — выкрикнул Коро и снова уронил голову. Карма и Нагиса переглянулись. Ощущали особую связь, ставшую крепче, чем когда-либо. Связь, которую оба хотели поддерживать, сохранять и укреплять. Тонкое мгновение единения прервал неравнодушный голос Коро: — Но, между нами говоря, вы ведь стали ближе?        Ответить что-либо конкретное Нагиса не сумел. Зардел, осознавая, насколько они с Кармой сблизились. А без вмешательства Коро этого могло не произойти. Никогда. Из краткого ступора вывел Карма, что обхватил Нагису за плечо, почти обнял. Сердце мощно ударило. — Да, намного ближе.        Порадоваться Коро не успел — показавшийся за углом свет фонаря, заставил бросить сумку и исчезнуть так же стремительно, как появиться. Пока Карма объяснял охраннику, что они тут забыли, Нагиса заталкивал сумку в забитый багажник. Наконец-то всё закончилось. Оба, уставшие физически, но бодрые разумом, Карма и Нагиса отправились спать. Обратная дорога по длинному коридору стала легче и радостнее из-за чувства выполненного долга. Возвращение сумки уже воспринималось как должное, но принесло долгожданное успокоение. Нагиса собирался всецело посвятить себя восстанавливающему безмятежному сну, но сперва упомянул кое о чём необычном: — Ты даже не попытался напасть на учителя. — Да, — пожал плечами Карма. — Не до того было. — Ты правда дневник ведёшь? — осторожно уточнил Нагиса, не будучи уверенным, насколько это личная тема. — Я пробовал, но мне быстро надоело.        Нагиса смутился, но куда сильнее воодушевился. Его щёки украсил румянец, а во взгляде заискрилось счастье, смешанное с неподдельным интересом к подробностям. Наверное, даже дневнику, надёжно скрытому от чужаков, Карма не до конца доверял, не раскрывал ему всех секретов. — И… и что там написано? — Любопытно? Там в основном про тебя, — Карма хитро прищурился. Шутка, забавная и обидная, застряла в глотке. Видя встревоженный, полный надежд взгляд Нагисы, Карма хмыкнул. В который раз сдержался, чтобы не отшутиться, перевести тему или превратить разговор в очередную игру, а проявить максимальную честность. — Если найдёшь, можешь читать.        На подобное Нагиса не рассчитывал. Сердце билось в собственном темпе, мысли в голове свободно вертелись, дышалось легко, внутри царствовала гармония.        Как хищники на охоте, Карма и Нагиса ступали по полу, перешагивая одноклассников. Некоторые мирно спали, на боку или на спине, кто-то разбросал руки и ноги, а неожиданной парочкой Нагиса ненадолго любовался — Маэхара ласково прижимал к себе Исогая, что подложил руки под голову, уткнувшись лбом в его грудь, и прелестно посапывал. Исогай как всегда проснётся первым и уйдёт прежде, чем кто-нибудь застанет их в неловкой позе. Как романтично. Спать в объятиях любимого должно быть потрясающе, но проверять Нагиса не спешил, сегодняшней страсти хватило на ближайший месяц, а то и на два. Лучше всего сейчас сосредоточиться на приятной усталости и ни о чём не беспокоиться.        Сердца Кармы и Нагисы стучали чаще и громче. Игнорируя вечернюю прохладу, оба ощущали теплоту, исходящую изнутри. Нагиса собирался зарыться в одеяло и заснуть, но услышал тихо произнесённое собственное имя, и лениво поднял тяжёлые веки. Карма подпёр голову рукой и слегка покраснел, пытался смотреть в глаза, но всё-таки отвёл взгляд. По спине Шиоты пробежали мурашки, а вслед за ними жар. Казалось, Карма вот-вот начнёт приставать, трогать там, где кроме него никто не трогал, и, что самое странное или хорошее, Нагиса не выразил бы протеста, позволил бы творить с собой всё, что Карме заблагорассудится. Видя его лицо, освещённое холодным светом луны, Нагиса затаил дыхание. — Спасибо. — За что? — За всё. В особенности за твою дружбу.        Щёки Нагисы ощутимо налились краской, но он не стал прятаться, как сделал бы раньше. Пусть Карма видит каждое движение, слышит каждый вдох, ловит каждую эмоцию. Скрывать нечего. От всей души Нагиса улыбнулся. Карма нежнее, чем пытается казаться. Храбрится, кичится, строит из себя властителя мира, но внутри, глубоко, там, куда добраться дано лишь избранным, Карма оставался хрупким и ранимым, зависящим от мнения со стороны. — Тебе тоже, — на этом можно было закончить, протяжно зевнуть и заснуть, но сказать кое-что ещё Нагиса посчитал чуть ли не своей обязанностью. — Знаешь… ты невероятный. — И это ты мне говоришь? — подмигнул Карма.        Они могли бы всю ночь в свете луны шептать о вещах, не имеющих отношение к школе или учителю Коро, но из-за скрипа в коридоре вспомнили, что уже поздно. Не хотели мешать одноклассникам, но, что куда больше склоняло к молчанию, Карма предложил как-нибудь остаться у него на ночь. «Как-нибудь» не из серии «через год или два», а «ближе к выходным», чтобы так же болтать о всякой ерунде.        Оба устроились удобнее, предвкушая сладкий отдых, лежали лицами друг к другу. Ощущался некоторый дискомфорт, но Нагиса не отворачивался. Лунный свет путался в волосах Кармы, он ровно дышал, казался удовлетворённым. Не имеет значения, что он решит по поводу влюблённости, Нагиса готов был до последнего вздоха следовать за Кармой и поддерживать его.        Ночь, полная раздумий на эту тему, не прошла без последствий — пока ученики весело рассаживались, в последний раз фотографировали окрестности, обменивались впечатлениями и вспоминали об уроках, Нагиса находился в неком промежутке между сном и бодрствованием. Не до конца проснулся или не до конца заснул. В отличие от остальных, он предпочёл сразу сесть в автобус у окна, чтобы не грузить друзей тяжёлым настроением. В полудрёме Нагиса изучал верхушки деревьев и пирамиды холмов, пестрящую рябью реку и бескрайнее небо. Понемногу смыкал глаза. Не планировал засыпать, это вышло само собой.        Многое, что не удалось озвучить за прошедшую ночь, Карма надеялся обсудить в долгой дороге, в какой-то момент даже подумывал разбудить Нагису под какую-нибудь остроумную фразу, но не отыскал достаточно наглости, чтобы осуществить задуманное. Доверчиво прислонившись к Карме, Нагиса обезоружил его. Он ничего не мог поделать. Смотрел на сверкающие волосы, спадающие на лоб пряди, разомкнутые губы и пушистые ресницы. Ласкать его при всех Карма не стеснялся, но догадывался, что даже при слабом намёке обязательно пойдут слухи, сплетни, шутки, а ведь Нагису так легко смутить. Пусть пока всё останется в тайне.        Автобус тряхнуло на кочке. Затем второй раз, ощутимо сильнее. Кто-то шутливо простонал, что у него печень застряла в рёбрах, а Карма глянул на спящего Нагису. Убедился, что он не проснулся, и, обняв за плечо, прижал к себе. Не хотелось бы, чтобы он ударился головой. Пусть отдыхает, и плевать на сплетни хотя бы в этот раз. Словно почуяв тему для них, Рио обернулась. О чём-то недолго поговорила с Каяно, пробежалась взглядом по салону автобуса и быстро вернулась к Карме и Нагисе, сидящим в углу. Глаза её загорелись азартом, а губы растянулись в коварной ухмылке. Рио вдохнула, чтобы воздуха хватило на весь комментарий к милому зрелищу, но Карма прервал её. Не колкостью и не угрозой, а приложенным к своим губам пальцем, в немой просьбе взывая к молчанию.        Постепенно тишина взяла верх. Всеми овладел покой. Ученики радовались поездке домой, пересматривали фотографии, слушали музыку, разглядывали мелькающие за окном пейзажи и молчали о том, как что-то изменилось. Это не удавалось потрогать или увидеть, но это ощущали все.