Sonne

      Где-то внизу играют уличные музыканты, люди активно хлопают в такт музыке, кидают мелочь в чёрную шляпу и тихонько подпевают знакомые слова. На улице уже давно загорелись уличные фонари, люди вышли на улицы спустя несколько часовую варку в квартирах.       Солнце давно спряталось за горизонтом, оставив за собой розово-оранжевый след из туч. Ветер приятно играл с моими волосами и подолом платья. Хосок немного прижмурился и повернул лицо на яркие тучи. Его глаза отливали золотом, волосы весело подпрыгивали от дуновения ветра, а губы расплывались в приятной улыбке. — Я хочу поднять этот бокал за тебя, Хоби, моя любовь! — привлекая к себе внимание парня, я подняла вверх бокал и стала ждать, когда он тоже поднимет свой.       Хосок повернул лицо обратно ко мне, взял бокал с кровью в руку, приподнял его и широко улыбнулся мне в ответ. — I love you~ — из уст Хо выскользнули самые важные и самые нежные слова в мире. А благодаря его интонации и тембра голоса слова эхом разлетелись вокруг меня и нежно обволокли как пелена.       Мы много разговаривали, ели и пили «нашу» еду. Мы наслаждались присутствием друг друга, слышали лишь наши сердца, касались друг друга, смотрели в глаза и не могли оторвать взгляд, обнимались и целовались словно это наш последний вечер вместе.       Наши глаза медленно скользят по очертаниям лица друг друга, по шее, опускаются ниже и Хосок разрывает наши объятия. Он скидывает со стола посуду с едой и кровью, усаживает меня на стол и пристраивается между моих ног. Нежные, лёгкие поцелуи сменил страстный французский поцелуй и… — Многоуважаемая Неа Ларсон! Прошу к столу!       Вот я снова была грубо вырвана из своих воспоминаний. — Неа! Хватит летать в облаках, мы уже на стол накрыли! — кричала мне с столовой ХёнА.       Я лениво поднялась с кровати и побрела вниз к остальным. Но как оказалось в доме были лишь мы втроём. Нян Ын с Хо обучали Чонгука, Чимин уехал к родителям, а мы просто раздолбаи у которых дел никаких нет и мы можем катать шары.       Остались именно те, кто любит поесть и долго не церемонится с едой. Спустя минут десять-пятнадцать мы съели все, что было приготовлено на человек десять, а спустя ещё минут пять мы уже попивали кровь элитных сортов в гостиной, делились своими воспоминаниями и у кого самое неинтересное — тот пел. — Тэ, а разве это не та самая кровь из запретной коллекции Юнги? — прищурив глаза, колыхая кровью в бокале, спросила ХёнА. — Да. Да, это она! — хитро улыбаясь ответил он. — А вы помните, как Юнги нас обучал распознавать кровь на вкус и хвастался своей коллекцией из разных вкусов? Ххах! — вспомнив яркое событие из прошлого, я поделилась им с ребятами. — Да-да! — вскрикнула подруга. — Я помню, как попробовала кровь чувака, который перед смертью около недели ел одни мандарины и выплюнула её на пол. Вот Юнги тогда злился! — Хаха! А мне понравилась мандариновая! — А я помню как мне Чимин сказал, что я пью человеческую кровь. Я тогда долго плакал на чердаке… — тихо сказал Тэхён и допил остатки крови в своём бокале. — Нееет! Ну ты сам напросился парень! — завелась я. — Давай ты просто не будешь пить, а просто петь свои песенки?! — предложила ХёнА. — Нет! Это нормальное воспоминание! Чего вы?       Мы с Хёной вытолкали ногами Тэ и то свалился на пол. Поднявшись он взял в руки свою гитару и начал настраиваться на песню. — Вот там и сиди! — выпалила я. — Да-да! И пой нам свои творения! — поддержала ХёнА. — Какого чёрта я вообще с вами остался… — вздохнул парень и его пальцы коснулись натянутых струн гитары и прозвучала мелодия.

***

      Как говорится: «Кто рано встает, тому Бог подаёт»? После встречи с дьяволом я разочаровалась в боге. Поэтому моим вариантом будет — кто рано встаёт, того нежно целует Хосок.       Хосок очень ответственный мужчина, если на него возложено что-то, или хотя бы вы поручили ему что-то, поверьте, он это доведёт до самого идеального конца! Поэтому перед ним восстало самое ответственное задание из всех — быть братом. Несмотря на боль, на слабость и на присутствие смерти рядом, Хо продолжал проводить время с Чонгуком и делится с ним своими знаниями и опытом. Наше совместное время сократилось до банальных встреч в кровати.       Так к чему я всё это веду. Одним чудесным утром, Хо проснулся и решил разбудить меня поцелуями, которые плавно изучали моё тело. — Доброе утро-о-о — медленно прошептал мне в губы Хосок и я, открыв хитрые глаза, поцеловала его в ответ, а спустя несколько секунд одеяло улетела далеко за пределы кровати, а я сидела на бёдрах своего мужчины.       Наши руки изучали изгибы тел, словно мы впервые встретились; сердца бешено колотились от прилива страсти, а языки скручивались спиралью. Такого прилива обоюдного желания у нас не было с нашей свадьбы.       Хосок скинул меня с себя и, встав с кровати, потянул меня к краю кровати, вернее к себе. Он удобно разместился между моих ног, скинул с меня подаренную им же ночную рубашку и начал целовать мою грудь, оставляя мокрый след от поцелуев. Я издала стон удовольствия и мужчина навис надо мной. Его холодное дыхание касалось моих губ и проскальзывало по мокрым дорожках поцелуев, табун мурашек — это ожидаемая реакция на Хо. Влажные поцелуи продолжались, пока Хосок не заглянул мне в глаза и не убедился, что я сгораю от ожидания. Хитрая ухмылка с золотым отблеском в глазах и он медленно вошёл в меня. Новая волна возбуждения накрыла нас и началась борьба за равенство. Наши клыки оголились и стоны разбавились шипением. Хо искусал мою шею, а я исцарапала всю его грудь. Простынь снова была испачкана нашей кровью, окна запотевшие, а наше дыхание сбито. Ещё две минуты активных телодвижений и Хосок слышит желанный стон из моих губ.       Изнеможённые и довольные мы падаем на постель и громко вздыхаем. — Закончили? — стоя у дверного проёма спросил Чонгук. — Чонгук! — в один голос вскрикнули мы и прикрылись подушками. — Собирайтесь, я кое-куда хочу вас свозить! — выпалил парень и громко хлопнул дверью.

***

— Я не вижу вас в этом мире. — жестоко сказала старуха и сорвалась на кашель.       Ведьма вот-вот умрёт, но её не покидают видения. Поговаривают, если ведьма стоит на пороге к смерти — она может увидеть истину. Именно поэтому Чон и привёз нас сюда, он переживает за наше будущее. — Я и так знала, что уже не жилец. — Ваши души скоро обретут покой. Вы прожили достаточно. А ты! — ткнув пальцем в Чонгука, старуха кроваво закашляла. — Ищи девушку с кожей призрака, что светится в ночи серебром. С ней ты обретёшь свой покой! — Чего? — удивился Чон.       А на следующий день мы с Хо не смогли подняться с кровати. Голова раскалывалась, мозг словно кипятился в черепной коробке, дышать было невозможно, кислород был тяжёлый и его не хватало. Тело, каждую клеточку тянуло и ломило, температура поднялась до самого максимума, а после всего этого желудок решил напомнить о себе и мы около двух часов не выходили из ванной. — Неа… — тихо позвал меня Хо, рисуя невидимые узоры на моей ладони. — Ты подумал о том, что и я? — заглянув ему в глаза, которые были готовы извергнуть новую порцию слёз, спросила я. — Да… думаю нам пора.

***

      Собравшись с силами и поставив перед фактом наших родных, мы оповестили их о нашем намерении умереть вместе. Потом последовала несколько часовая беседа и уговаривания Хёны с Тэхёном. Чонгук не промолвил ни слова, он сидел и не сводил взгляд с нас. Чимин громко выругался на нас и, кинув бокал с кровью о стену, ушёл. — А как вы хотите умереть? — допив остатки крови, заговорил Чонгук.       Хо сжал сильнее мою руку, мы переглянулись и кивнули друг другу. — Мы хотим встретить рассвет вместе. — ответил Хосок. — За всю нашу жизнь мы ни разу не видели восход солнца, не ощущали прикосновений солнца к нашей коже, не вдыхали этот потайной утренний воздух. — Где и когда? — как на допросе Чонгук задавал вопросы, все остальные лишь наблюдали. — Неа уже нашла место. — Да. В Ла Пуш’е есть много гор с красивым видом на Тихий океан. Мы хотим туда отправиться около двух часов ночи, чтобы в последний раз пройтись и ощутить всё. — Понятно, когда? Ты так и не сказала, когда? — Я не успела ответить, ты задал вопрос раньше, чем я к нему приступила. — Как вы успели заметить, — вмешался Хосок. — наши волосы стали белыми и мы думаем, что скоро и всё наше тело увянет… Ах… поэтому мы хотели завтра покончить с этим. — Ваше решение мне уже не изменить… Но я хочу попросить у отсрочку в один день. Дайте мне один день, чтобы отпустить вас. — Хорошо.

***

      Вот и всё… Мы стоим на обрыве, густой туман медленно растворяется под дуновением ветра, на небе ни одной тучки. Край горизонта начинает окрашиваться в приятный тёплый оранжевый цвет, а мы волноваться. Лёгкая дрожь и табун мурашек проскальзывают по телу и мы слышим как кто-то вдалеке начинает петь. Хосок протягивает мне свою руку и немного наклоняется вперёд. — Могу ли я пригласить тебя на танец?       Я лишь одобрительно кивнула головой и положила свою руку на его ладонь.       Сквозь хруст костей и нытье мышц, мы закружились в танце. С каждой секундой человек, поющий где-то в глубине леса, приближался к нам ближе и ближе. Мы уже отчётливо его слышали и могли понять посыл песни. Это был Чонгук.       Солнце выглянуло из-за горизонта и засветило ярким светом. Мы остановились на краю, посмотрели последний раз на Чонгука, который выглядывал из-за деревьев, потом друг другу в глаза, поцеловались и прыгнули держась за руки. Хватило одного мгновения, одного дуновения ветра и мы превратились в пепел, который разнесло ветром.       В этот момент Чонгук побежал в глубь леса, где его ждал Тэхён. Парень бежал со всех сил и когда увидел вампира, упал в его объятия и, зарывшись носом в большой мохнатый капюшон его худи, заревел как маленький пятилетний мальчик, которого обидели дворовые хулиганы. Тэхён аккуратно поглаживал Чона по его шелковистым чёрным волосам и тихо бормотал успокаивающие слова.