***
Её брат, казалось, чувствовал себя очень уверенно, принимая гостей. Несколькими тостами и парой шуток он смог сделать атмосферу на пиру куда более дружелюбной. Раньше… во времена их скитаний она не замечала за ним подобных талантов. Хотя у неё сохранились только обрывочные воспоминания о тех годах. Лишь Браавос и Пентос отложились в памяти. Но эти в чём-то драгоценные для неё воспоминания с каждым днём тускнели всё больше. События настоящего и мысли о грядущем занимали их место. Визерис… его стало много в её жизни и мыслях. Гораздо больше чем даже во времена жизни с сиром Виллемом. Часто без какой-либо особенной причины в её голове всплывали воспоминания о его прикосновениях, серебряных волосах и сиреневых глазах. А если они были наедине, то в голове и вовсе не оставалось места ни для чего кроме его улыбки и родного голоса. Дени всегда любила брата, он был единственной семьёй, которую она знала, но после свадьбы кажется, что-то поменялось. — Дракарис! Дрогон выпустил струю небольшого пламени, заставив стражников в ужасе отскочить на пару шагов назад и прикрыться щитами. Она лишь протянула руку и погладила его по чешуйчатой голове. Горячий как и всегда. Словно кот, её малыш вытянулся и потёрся о её руку. — С тобой куда проще. — Она грустно улыбнулась, и Дрогон положил свою рогатую голову ей на колени. Всё было бы куда легче, не возникай чувство вины каждый раз, как она думала о Визерисе. Кажется, она предаёт её солнце и звёзды. Воспоминания о счастливых днях с Дрого, когда они с нетерпением ждали рождение Рейго… они отравляли каждую улыбку Визериса, пропитывали ядом каждое объятье, каждую ночь проведённую вместе. А самое ужасное, что даже изъеденные печалью и тоской мысли о Визерисе заставляли её сердце биться чуть чаще. — Если бы Визерис только не отдал меня за тебя, моё солнце и звёзды. Если бы я осталась с ним тогда, то все мы были бы счастливы сейчас, — обратилась она к лежащему на её коленях дракону. Она должна ненавидеть Визериса. Презирать за то, что он продал её дотракийцам. Злиться за то, что оставил её без каких-либо слов прощания. — Брат всё же стал тем, кого презирал в юности. Вором. — Чёрный дракон открыл свои удивительно яркие глаза и посмотрел на неё. — Он украл, что должно было вечно принадлежать тебе, моё солнце и звёзды. Дени сильнее закуталась в шкуру белого льва. Это была её слабость, она не могла отпустить прошлое, не могла отпустить Дрого. Интересно, что бы сказал на это сир Джорах? Она не видела его с тех самых пор, как их кхаласар прибыл в Юнкай. Визерис всегда говорил, что он жив, и с ним обращаются подобающе. Нужно навестить его. Сегодня у неё было меланхоличное настроение. Она проводила время с единственными детьми, что смогла породить. Компания драконов всегда помогала ей восстановить спокойствие. Рейгаль и Визерион нежились на солнце, словно впитывая в себя солнечные лучи. Дрогон же словно чувствовал её настроение и ластился не хуже кота.***
Кровь от её крови, последний из них, Ракхаро шёл на шаг позади. Облачённый в кожаный доспех с металическими вставками, овальным щитом на спине и аракхом за поясом он со своей типичной дотракийской внешностью выглядел странно, но в то же время грозно. Очевидно ощущал он себя в них ещё более странно и неуютно. Однако, он крепко запомнил, как добрая сталь защитила сира Джораха, и не позволял своим страхам и привычкам взять верх. Чуть позади шли воины с большими алыми щитами, закрывавшими их от подбородка до голени. Облачённые в доспехи куда тяжелее и массивнее чем у её кровного всадника и вооружённые копьями и короткими клинками. Ей было немного непривычно ходить по городу с такой охраной, но она понимала и принимала опасения брата. Только вспомнив его, она улыбнулась. Он сильно заботился о ней, и это делало её немного счастливее. Но сейчас не время думать о нём, у неё есть долг перед сиром Джорахом. Она и так слишком долго не навещала его. Интересно, как он? Раны, которые северянин получил при драке со стражниками, были достаточно серьёзными. Наконец, она нашла нужное здание. Рассказ Эшера Форрестера о местонахождении сира Джораха был каким-то сумбурным и кратким, так что найти нужное место было непросто. Здание было неприметным. Обычный жёлтый двухэтажный дом, каких полно в Юнкае. Лишь несколько чёрных плащей сторожили вход. Увидев свою королеву, те вытянулись и поспешили открыть ей дверь. Оставив своих охранников на улице, она бесстрашно вошла во внутрь. Пахло затхлостью, потом и мочой. Но Дени не обратила на это внимания, ей приходилось видеть и нюхать вещи куда похуже в дотракийском море. Однако, место, куда она попала не было похоже на госпиталь. Скорее на темницу? И чем дальше она шла, тем более непонятным ей всё казалось. — Проводи меня к сиру Джораху! Один из чёрных плащей вытянулся и повёл её вниз, куда-то на подвальный этаж. Туда, куда не достаёт яркое небесное светило. Здесь были и другие «раненые», но её интересовал лишь один. И когда стражник провёл её к нему… — Что же с вами стало, добрый сир. Крупный от природы, сейчас же рыцарь, казалось, потерял треть веса. Проявились скулы, пропала мощная мускулатура, тёмные круги под глазами. Его грязные волосы спутались, и нельзя было понять, где начинается взъерошенная борода и заканчивается причёска. Он сидел на каменной кровати и, казалось, спал. Но стоило ему услышать звук её голоса, как его веки дрогнули, и потрескавшиеся губы прошептали: — Моя кхалиси… Человек, что был с ней столько времени, человек, что поддерживал и проливал кровь за неё был в таком ужасном состоянии… Разве это подобающее обращение?! — Дайте ему воды. Стражник немного помедлил, но под её испепеляющим взглядом всё же передал глиняный стакан с водой. — Хах-ха… — вода помогла рыцарю немного прийти в себя. — Кхалиси… Злость и гнев наполнили её мысли. Первоначальным порывом Дени было тут же освободить так много сделавшего для неё человека и наказать Визериса. Она ещё не знала как, но она никому не собиралась позволять причинять вред ЕЁ людям. Однако… она знала своего брата. Визерис не забыл рыцаря с Медвежьего острова в темнице. О, кто угодно, но не он. Сир Джорах здесь по осознанному решению короля Юнкая. — Скажите сир Джорах, по какой причине мой брат заточил вас здесь? Дени надеялась, что он скажет, что не знает. Что это было таким же удивлением для него. Что это всё одна большая ошибка. Она бы поверила ему, она знала, что он никогда не будет врать ей. Мормонт тяжело вздохнул и опустил взгляд своих печальных глаз. Сердце Дейнерис забилось чаще, а мысли спутались от злости и потрясения. — Жизнь на… кха-кха, на Медвежьем острове нелегка, кхалиси, — низким и хриплым голосом начал бывший лорд. — А моя… а Линесса привыкла к лучшей доле в Староместе. — Я знаю это, сир Джорах. Вы продали браконьеров в рабство, и за это были изгнаны. Она говорила слишком холодно для беседы с тем, кто множество раз спасал ей жизнь. — К смерти. Лорд Эддард Старк приговорил меня к смерти, и мне пришлось бежать в Лис вместе с Линессой. — Он покачал головой, словно не веря в собственные слова. — Деньги быстро закончились, а вскоре и моя жена оставила меня. У меня не осталось ничего в этом мире ради чего стоило бы жить. Дейнерис неосознанно напрягалась, чувствуя, что его рассказ приближается к кульминации. — Именно тогда меня нашли люди Роберта Баратеона, — с трудом выдавил из себя слова северянин. Простые слова, которые, однако, тяжёлым ярмом лежали на его душе. — Они обещали помилование. Возвращение на Медвежий остров. — И вы… — Меня направили в Пентос следить за Визерисом Таргариеном. Но едва увидев его я понял, что он лишь тень дракона. Я встречал много людей таких как он, тщеславных, жестоких, трусливых… — Не изменнику так говорить о моём брате! Мормонт отшатнулся как от пощёчины. Но в его глазах была решимость, и он продолжил говорить. — Мне нечего терять, моя кхалиси. А потому, позвольте мне говорить, честно… — Тогда почему вы отправились со мной в дотракийское море? Вам было приказано следить за моим братом, — она прервала его, взмахнув рукой. — Потому, что вы другая. Вы разумны и справедливы, вы можете стать лучшей королевой, что видел Вестерос со времён Старого короля. Я решил, что если не последую за вами, то буду сожалеть всю оставшуюся жизнь. Я…кхе-кхе… ослушался приказа Роберта Баратеона, и с тех пор моя жизнь и моя верность принадлежит только вам, моя кхалиси. Дейнерис отвела взгляд и взяла небольшую паузу, стараясь осознать услышанное. Визерис с детства твердил ей про «псов узурпатора», но она никогда по правде не верила в них. — Стражники сказали мне, кхалиси, что была свадьба… — поникшим голосом произнёс северянин. — Верно. У нас с братом не было выбора. — Она резко развернулась и с вызовом посмотрела на падшего рыцаря. — Так он вам сказал? — Мормонт покачал своей бычьей головой. — Выбора не было у него, но не у вас. — Не забывайтесь, сир, вы говорите о моём брате и муже. — Я отдам жизнь за вас, кхалиси. Пролью кровь и пот по вашему слову. Я лишь прошу быть осторожной, быть сильной. Дени покачала головой взялась рукой за решётку. — Почему вы так не любите моего брата? — Я лишь хочу оградить вас от возможных разочарований. Ей не нравилось то, что рыцарь говорил о её брате. Это казалось клеветой. Визерис был добр и ласков к ней, а его улыбка и вовсе окрыляла её. Но всегда ли? Или ей так казалось, и сейчас он притворяется ради драконов, предпочитая более женственную дорнийку своей нескладной сестре? От взгляда Дени не укрылось выражение лица Тиены Сэнд, когда та смотрела на Визериса. — Собирайтесь, сир Джорах. Вам нужно привести себя в порядок прежде, чем я решу, достойны ли вы второго шанса.***
Сумерки уже почти собрались захватить власть над небесами, но торговцы и не думали закрывать свои шатры и лавки. — Вкуснейшая баранина залива! Только сегодня бегала по степи! — Девушка! Это колье идеально для вашей лебединой шеи! Всего 10 серебряных! Гискарцы торговали бойко и не стеснялись нахваливать свой товар. Корзины с красными, чёрными и иными специями соседствовали с яблоками, финиками и виноградом. Вот немолодая гискарка покупает несколько лепёшек, выслушав в процессе комплиментов больше, чем иная леди из Вестероса за всю жизнь. А вот детишки, одетые в дырявые рубашки, которые когда-то были ярко-красными, весело гогоча схватили яблоко с прилавка и побежали прочь, что было сил. Продавец покрывал их ругательствами, что пристыдили бы и матросов, но попыток догнать их не делал. — Навевает воспоминая, да? Визерис, скрывший свои волосы тюрбаном и облачившийся в покрытую пылью и песком одежду, казалось, чувствовал себя как рыба в воде в этой разномастной толпе на рынке. — Это было так давно… Словно в прошлой жизни им с Визерисом приходилось воровать еду на рынках Вольных городов. Им тогда пришлось голодать целую неделю, прежде чем брат решился на кражу. — Кажется, я даже сейчас помню вкус тех яблок. Маленьких, сморщенных и таких кислых, что нельзя было есть не скривив лицо. — Он повернулся к ней и бросил большое красное яблоко, которое только что купил. — Никогда ничего вкуснее не ел. Поймав яблоко, Дени осторожно его осмотрела и немного настороженно откусила кусочек. — Сладко, — пробормотала она с набитым ртом. Это яблоко было совсем не таким на вкус, но в её памяти те яблоки были очень сладкими. Мимо них проходило множество людей, старые и молодые. В основном смуглокожие и медноволосые гискарцы, но были и иные народы. Дени с интересом рассматривала их вместе с братом. Внезапно она почувствовал, как их пальцы соприкоснулись. Визерис, взял её за руку и уверенно повёл по рынку. — Как тебе эта ткань? — взяв с очередного прилавка платок из белоснежной ткани, он обернул его вокруг её плеч. — О, мудрейший! Воистину этот платок подчёркивает цвет лица этой лучезарной госпожи! — продавец, невысокий и полный гискарец, начал нахваливать свой товар. — Для чего ты привёл нас сюда? — ей понравился платок. Сам он был неказист и изготовлен из простого хлопка, но… почему-то он ей нравился. — Разве тебе не надоело сидеть в этой душной пирамиде? — он пожал плечами и улыбнулся. — Дракон не должен сидеть всё время взаперти. Заплатив за платок, он потянул её дальше. Дени поняла, что он так и не отпустил её руку. Она шла за руку с братом, наблюдая за его серебряными волосами, что местами выбивались из-под его тюрбана, и улыбалась. Они были словно в стремительном людском море. Вот собрались люди вокруг факира с флейтой, который укрощает змею своей мелодией. Все они кидают ему медные монетки, нельзя не платить за такое волшебство. У неё были драконы, которыми она могла повелевать, но она так же как ребятишки вдвое младшее неё заворожённо смотрела за тем, как флейта управляет змеёй. Интересно, есть ли флейта, что сможет повелевать драконом? Иногда сквозь рынок проходил худощавый мужчина с повязкой на голове. Он подметал пол, изредка перекидываясь парой фраз с торговцами. — Не проходите! Лучшее лакомство залива! Старогискаркое блюдо! — тучный гискарец с раздвоенной рыжеватой бородой зазывал клиентов к своей лавке с десертами. Это было необычное на вид печенье посыпанное сухарной пудрой. Рот Дени наполнился слюной ещё до того, как она успела осознать это. — Продай нам парочку! — видя её реакцию, Визерис усмехнулся и, щедро отсыпав монет, купил лакомство и протянул ей. Она немного смутилась, но любопытство взяло верх, и она, принюхавшись, откусила кусочек. Печенье было не очень сладким, но очень нежное, пышное, мягкое и в тоже время хрустящее. Внутри была финиковая паста с неизвестными ей орехами. Дейнерис сама не заметила, как съела всё купленное братом печенье, а её лицо оказалось всё в крошках. — Иногда нужно пробовать новые вкусности. Тогда жизнь покажется приятнее. — Улыбка брата была полна тепла и заботы, а в сиреневых глазах читалась ностальгия. Сняв свои кожаные перчатки, он очень аккуратно убрал крошки с её лица. Почему-то такое простое действие участило её дыхание. — Да. — она счастливо кивнула. Когда-то очень давно брат так же убирал с её лица следы супа. Тогда ей не было и десяти, а тот суп был первой их едой за три дня. Они ещё немного погуляли по рынку, прежде чем выйти к одному из фонтанов на Золотой улице. Журчание воды, шелест листьев высаженных здесь деревьев, чудом переживших все невзгоды прошедшего года - всё это приносило умиротворение. Они присели на гранитную стенку, и Визерис провёл своими длинными пальцами по воде, а затем, весело смеясь, обрызгал её несколькими каплями. Сначала она замерла от удивления. Её брат, казалось, всегда думал о чём-то серьёзном, о делах Дома и города… Не долго думая, она обрызгала его в ответ, заражённая его смехом до самого сердца. Их пальцы всё так же были переплетены, Визерис и не думал отпускать её руку. — Знаешь… именно по таким моментам и стоит считать свою жизнь. — Он подсел чуть ближе к ней, так что между их плечами не было трёх пальцев, и наслаждался закатом. — Считать свою жизнь? — Многие считают жизнь по прожитым годам, но разве это не глупо? — он покачал головой. — Лишь живя ярко, переживая каждый день своё маленькое приключение, мы истинно живём. Иные проживают сто лет, не покидая собственного замка, и самым большим событием в их жизни становится их собственная смерть, — он вздохнул. — Но разве это жизнь? Лучше уж умереть, не дожив до тридцати, но так чтобы осветить своей судьбой всё королевство! Дени не думала о смерти. Она видела её, чувствовала тошнотворный её запах и даже сама дарила её. Но всё это была чужая смерть. Мысль о том, что она смертна ещё ни разу не посещала её, иначе она не взошла бы на тот костёр. — Не обращай внимания. — Визерис махнул свободной рукой. — Просто мысли вслух. Дени сжала его пальцы сильнее и повернулась к нему лицом. — Ты не умрёшь, — произнесла она с абсолютной уверенностью. Её брат просто не мог умереть. — Люди смертны, милая сестрица. Я в том числе. — Он провёл рукой по груди словно, поглаживая старую рану. Но у него не было там никаких шрамов! Она подсела к нему ещё ближе так, что их плечи соприкоснулись, и положила свою голову ему на плечо. Было неудобно, но она не собиралась что-то делать с этим. — Ты не человек, ты Дракон!