Игра в поддавки

      Впервые эту женщину Лея встретила на Кристофсисе в тринадцать. Тогда Лея воспитывалась в древней и почитаемой семье, у неё был манерный и нервный отец по имени Крейв, строгая и прямолинейная мать, Виора, и маленький брат. Все ненастоящее, разумеется. Ложь. Фикция. Но как же теперь хотелось к ней вернуться. Та фальшь ощущалась ярче и объёмнее, чем теперешняя реальность.       Клан Леи несколько поколений вел негласную войну с другим кланом за рынки сырьевого сбыта, капитал истощался, все выгодные контракты доставались конкурентам. Отцу Леи Крейву это, наконец, надоело и он подумал, что способен решить проблему радикально: заплатить наемникам из мандалорцев, чтобы соперничество прекратилось убийством.       — Эти? — тихо уточнила тогда Лея.       Она около месяца доказывала, что уже достаточно взрослая, чтобы учиться вести дела с мандалорцами. Образование Леи было заточено на искусство большого обмана — политику, — она могла рассказать многое об истории погибшей Республики и, зная о мощи старого Мандалора, представляла мужественных мужчин в униформе, вроде молодых имперских офицеров с недавнего приема, а никак не двух низких бродяг в грязной и покоцаной броне.       — Я не этого ждал, — ответил Крейв.       Он был высоким и величественным, холодным, вежливым и всегда безукоризненно одетым, лицо с четкими чертами и равнодушные глаза могли принадлежать лишь аристократу. Но безучастность скрывала оголенный нерв. Глаз его дернулся, и Лея поняла, что циничная и язвительная мать в этой ситуации была бы лучше. Пришлось брать дело в свои руки.       — Приветствую вас на Кристофсисе. Желаете посмотреть Кристальный город, или перейдём сразу к делу?       «Серая броня» глухо захохотала, «синяя» ткнула ту локтем в бок. Оно и ясно: худые девчонки, обряженные в несколько слоев тяжелой ткани вряд ли пользовались уважением на Мандалоре.       — Хотелось бы поговорить с вашим отцом, — безжизненно донесся из-под синего шлема голос, искаженный вокодером.       Крейв очнулся, откашлялся, поправил высокий жесткий ворот.       — Для начала снимите шлемы. Я не могу доверять безликим болванчикам.       Мандолорцы уставились друг на друга, наверняка обсуждая слова отца на закрытом канале. Шлемы сняли, но лучше бы они этого не делали. Все воспитание Леи оказалось бессильно. Через бледное лице мужчины в серой броне шел узор из рубцов похожий на трехпалую лапу. Лицо женщины в синей броне, лощеной аристократке показалось не менее ужасным: такое же бледное, в тонких шрамах, выделенных грязевыми и кровавыми разводами. А волосы? Кто же так запускает волосы? Кто в цивилизованном космосе мог позволить косам превратиться в такие грязные патлы?       Мандалорка в ответ тоже пялилась очень странно, с расчетливым прищуром. Это немного раздражало.       — Лея, не так пристально, сколько раз говорить? Это неприлично, — одернул отец.       Но это было делом принципа и Лея продолжала пялиться, гордо вытянув шею. Глаза мандалорки остекленели, она потрясла патлатой головой, чтобы придти в себя.       — Амидала, — сказала женщина со странным выражением.       Лея не поняла, какое отношение к ней имеет мертвая набуанская королева, и решила для себя, что мандалорка под какими-то галюциногенами.       Крейв сложил руки на груди и выпятил губы, нога его нервно отбивала ритм по платформе. Для Леи и ее брата это всегда означало большие проблемы.       — Я заплатил вам не за эти кривляния. Мне обещали прислать лучших из лучших, а в итоге...       Женщина стремительно схватила Крейва за грудки и вжала в бледно-зеленую несущую колонну.       — Ты сделал правильный выбор. Я окажу тебе еще одну услугу.       Лея отточенным жестом освободила от ткани одежд запястье с браслетом вызова охраны, но второй мандолорец успел сжать ее запястье в металлической хватке и прижал палец к губам, призывая к молчанию. Лея в ответ попыталась отнять его бластер, но не вышло. Прокусить сдерживающую ее руку через слой бескара, тоже не удалось.       — Что... Что вы делаете? — спросил Крейв скорее удивленно, чем испуганно. Патлатая зашептала ему на ухо.       Мандалорец в сером держал Лею слишком крепко, украшавший талию обруч впивался в живот чуть ли не до крови. Почему отец сам не вызовет охрану, у него же тоже есть браслет? Боится, что охрана не справится? Ему уже было плохо, смуглое лицо постепенно бледнело, по виску скатывались неэстетичные капли пота.       Женщина отстранилась, но Крейв все еще вжимался в колонну, оставляя на ее стеклянной поверхности влажные следы запотевших ладоней.       — Откуда вы об этом узнали?       — Личный опыт.       — Мы не договаривались... так.       — Все будет исполнено в наилучшем виде. Никто не узнает о том, что вы держали у себя чужого ребенка.       — Это все для жены. Моя жена хотела завести. Не я.       — Клянусь своей честью, Империя не успеет до вас добраться.       Крейв обернулся к Лее. Его холодные глаза были еще холоднее обычного. Он кивнул ровно четыре раза — Лея помнит это как сейчас.       — Ты же знаешь, Лея? Эта война гораздо старше нас с тобой, я не имею права упустить возможность.       Стало не по себе.       — Я поняла, больше не буду вести себя неприлично. Но вы совершенно не умеете шутить, отец. Мне уже немного страшно, — она с нервным смешком ударила по броне держащего в жесткой хватке серого болванчика, и тот, по кивку командира, без слов потащил ее к кораблю.       На мгновенье Лея забыла как дышать, а потом забарабанила по закованному в бескар телу всеми конечностями. Больно, больно, очень больно, точно останутся синяки.       — Отец! Что они себе позволяют!.. Я больше не буду брать без спроса мамину яхту! И прятать Кайла от няни!..       Лея продолжала вырываться и нижние слои ее одеяния трещали по швам. Крейв оставался стоять у колонны и хмуриться, глядя вслед. Больно, больно, очень больно, как жаль, что плакать совсем нерационально.       — Отпустите, у меня есть кредиты на счету, я сама могу заплатить выкуп!       Ее пихнули в одно из четырех жестких сидений древнего космического шаттла, проверили все крепления, выдали отвратительно приготовленный каф, который Лея тут же вылила «серому» в стянутое шрамами лицо. Каф оказался предусмотрительно холодным, и мандалорец только отряхнулся.       — Восхитительная смелость — похитить у отца несовершеннолетнюю дочь, — процедила Лея сквозь зубы.       — Он похитил тебя первым, — женщина криво ухмыльнулась.       — О. Так вы моя потерянная мать. А этот бравый воин — настоящий отец, вероятно. Староваты вы для него.       Мужчина фыркнул и занял капитанское место у тускло мерцающей приборной панели. Женщина уселась перед Леей.       — Теперь я точно уверена, что знаю твоих родителей. Ты такая же упрямая. Как зовут?       — Никак. Конечно, вы знаете моих родителей. Их зовут Крейв и Нуала Дории, — спокойно и четко процедила Лея и наморщила нос: в шаттле было жарко и пахло нагретым топливом.       — Крейв — этот надухоренный хлыщ? Быстро твой папаша тебя продал... Наверное, мама расстроится, что тебя нет... До первой яхты... — Айлет отпила из какой-то фляги, вытерла губы. — Ха! Разбить три спидера, это ж надо! Ты как будто и правда в меня.       Это было очень странно. И ухмылка, и хитрый прищур, и три спидера. Про третий никто не знал, Лея была уверена.       — А вы говорите, что мои родители вообще не отсюда. Что ж. Я не собираюсь верить словам похитителей.       — Куда денешься... — хмыкнул, не оборачиваясь, отмеченный. Женщина шикнула на него через плечо.       — Как хочешь. Меня зовут Айлет Мерис, я бывший джедай и сражалась рядом с твоим отцом в войне против сепаратистов. Достаточно полная информация, чтобы натравить на меня инквизицию, правда, Падме?       Имя было незнакомое и какое-то чересчур приторное. Па-дме.       — Я Лея.       — Видишь? Познакомиться было не трудно. Но я доверила тебе важную информацию, а доверие двух взрослых людей должно быть обоюдным.       — Не несите ерунды. Взрослые люди, если это не фанатики Альянса, ничему бездоказательно не верят.       Айлет снова жутко ухмыльнулась.       — Я бывший джедай и могу сказать, что в твоей голове нет мыслей, один только страх. Страх, что жизнь твоя рано кончится. Страх, что ты никому не нужна. Страх, что ты ничего о себе не знаешь и потому сама теперь станешь никем. И... постой, — женщина нахмурилась. — Ты серьезно считаешь, что я бродяга с низших уровней Корусанта?..       Тина очень заразительно хохочет, сохранить серьезность на лице просто невозможно.       — Она чего, и правда так выглядела?       — Насколько помнит мой обиженный детский ум — да.       Тина делает еще один глоток из бутылки с коррелианским виски и изображает какие-то закорючки в воздухе, с противным хрустом сплетая пальцы.       — У! Я тупоголовый фанатик джедай, восставший после коронного удара лорда Вейдера!.. Ик!.. Я прочитаю все твои мысли по лицу!.. Хе. Да из меня лучший джедай, чем из нее! Ну-ка, что она там тебе сейчас говорит?       Говорили, что джедаи были помешаны на своем кодексе. А Лее... Лее всегда все и всё спускали с рук, будь то подначки брату-близнецу, меняющийся по нескольку раз за неделю цвет брони, несанкционированная вылазка куда-нибудь в центральные миры или даже дружба с Тиной из клана Визсла. Такова была модель воспитания Айлет Мерис, считающей, что каждый может научиться жизни только на своих ошибках, и что на Лею, унаследовавшую упрямство неведомого отца, нравоучения и наказы все равно не возымеют никакого эффекта. Ей говорили, что без всякого контроля девочка может себя или кого-то еще угробить, но Айлет отвечала, что для того, чтобы совершить нечто действительно страшное, Лея слишком разумна.       Достаточно, чтобы не доводить Люка до черты, когда он может всерьез обидеться, достаточно, чтобы не вкладывать в цвет своей брони какой бы то ни было скрытый смысл, достаточно, чтобы не совать свой вздернутый носик в места, где может быть слишком опасно, достаточно, чтобы не говорить с Тиной о "Дозоре Смерти" и политике.       Но в чем-то Лея была максималисткой: если ты хочешь поступать правильно — так поступай правильно во всем, если регулярно поступаешь неправильно — значит и жалеть не о чем — сама виновата. Она, конечно же, хотела поступать правильно. Но никто не говорил, что девушка делает не так, и как именно нужно делать "так" — что было действительно ужасно. Поэтому она до зубного скрежета хотела сделать что-нибудь такое, чтобы ей разъяснили, вдолбили в голову, что именно правильно, а что нет, где правила, а где лишь личное мнение Мерис. Она раз за разом проверяла на прочность модель воспитания Айлет и ее собственной терпение.       — "Простофиля Люк с Дантуина сильнее тебя, Лея!"       — Гнусная ложь! Вымоем ее из твоей головы коррелианским пойлом!       — "Мандалор самое безопасное место в этой галактике, Лея!"       — Да, если ты никому не позволишь дать тебе в морду! Выпьем!       — "Клану Визсла нельзя доверять, Лея!"       — Нет, нет, нет! Я, Тина Визсла, это пооолностью опровергаю! Пей, теперь можно!       Остается месяц до очередного Дня Империи — именно того дня, который считается днем ее именин и совершеннолетия. Лея, уже изрядно пригубила крепкого напитка и, возможно немного разошлась.       — А знаешь что, Тина.       — Что?       — С меня хватит. Мне обещали, что мне расскажут все и сразу отпустят, куда я захочу. Но разве рассказали?       — Нет?       — Именно! Это уже за гранью разумного, я улетаю из этой системы и от этой чокнутой. Буду служить Империи.       Тина кривится и с неодобрением качает головой.       — К ситхам Империю. Грязная куча поодо. Император псих и садист.       — А я в «Кулак Вейдера».       Тина смотрит на нее долго и пьяно. И снова хохочет. Пусть.       Лея без колебаниий идет к своему одноместному челноку. Побег в день именин — прекраснейшая идея.       Во-первых, с Мандалора близнецам без сопровождения сказали не летать. Но Лея уже улетала и не раз, так и не дождавшись реакции.       Во-вторых, от Мандалора до того же Корусанта лететь немного меньше недели, и Айлет и брат за то время, что потребуется на дорогу туда-обратно, поставят на уши всю планету, а затем и весь сектор. На Корусанте Лея, естественно, тоже уже была, но Люк до этого всегда знал, где его сестра, а Айлет ее наличие или отсутствие интересовало едва ли больше, чем чудачества Императора и прочие дела галактического масштаба. Но именины принято было проводить с семьей, и ее несомненно хватятся.       В-третьих... Айлет дала пожалуй единственное четкое и однозначное указание: с имперскими верхами, и лордом Вейдером особо, не связываться и даже не приближаться. Лея, пока и не связывалась, ограничиваясь новостными голозаписями. Лучшее из программы новостей. Лея, будучи прилично образованной и политически подкованной, видела в младшем ситхе не только сильного воина и талантливого стратега, но и основу порядка на флоте и в кабинетах бюрократов — он был для служащих темным и злым божеством, которое без мук совести накажет любого провинившегося, не взирая на связи, влияние и количество кредитов.       Империя — это не старый Император, Империя — безжалостный рыцарь в черных доспехах, ее Палач.       Если не удастся сбежать, то хоть посмотреть получиться. А может даже и узнать, почему мерзкая Айлет, выживший джедай, совсем не боится того, кто джедаев истребляет.