запутанные в любви

      Стук в дверь такой тихий, что он мог показаться, что едва ли его вообще можно было расслышать, сделай звук телевизора чуть громче. Но его всё же слышат, всё же ступают в прихожую и отпирают дверь. Ноа зевает и не удивляется стоящему человеку на пороге, скорее больше негодует из-за того, что пришлось подняться с постели, ведь уже почти спал.       – Уже поздно, а у нас завтра рано утром запись на радио, и… – Ноа сонно потирает глаза и глядит на такого же жаждущего спать Финна, подавляющего зевок. – В чём дело?       От вида Вулфарда на пороге квартиры уже даже не столь трепещет сердце, как было раньше, даже почти не екает ничего в груди – бесконечное количество раз видятся на площадке или мероприятиях, что устраивает студия, что уже привык. Оттого и сейчас Финн не вызывает ничего, кроме вздернутых в вопросе бровей, в интересе, что же послужило причиной столь позднего визита. Ноа чувствует, как внутри что-то и тянется навстречу, будто так же просыпаясь ото сна, но зарывает это глубже, откуда не вытащить так просто.       Вулфард подавляет еще один зевок, прежде чем протянуть Ноа небольшую коробку и слабо улыбнуться. Улыбка его выглядит измученной, словно натянутой, но довольной, когда юноша принимает его подарок.       – Прости, я знаю, что вставать рано, но… – он кивает, чтобы Шнапп открыл крышку, а сам опирается плечом о дверной косяк. – Это едва ли займет много времени.       Финн расслабленно прикрывает глаза, словно давая организму отсрочку от сна, и пропускает весь спектр эмоций, что проносятся на лице вмиг проснувшегося Ноа. Тот глядит на знакомую ему вазочку из стекла медового цвета, разбитую им чуть больше месяца назад. Сейчас та неровно склеенная лежит на дне коробке; тонкие стеклянные стенки скрепляет клей, но где-то всё же отсутствуют мелкие кусочки, которые так и остались, возможно, лежать на полу в уборной в здании, где проводилась церемония.       – Я знаю, что получилось не так уж и хорошо, – кивает Финн, почесывая затылок. – Набрать туда воды я бы так и не решился, но…       Несмотря на сонный вид, Вулфард всё же выглядит довольным, возможно, даже немного гордым за свое творение, но легкая полуулыбка стирается с его лица, когда Ноа возвращает ему коробку, впихивая ту прямо в руки.       – Ты говорил, что не склеить, но…       – Ты совсем дурак? – со вздохом спрашивает Шнапп, легонько пихая Финна в плечо. Улыбка на его губах тоже появляется, но такая неуверенная, совсем слабая, будто приправленная тоннами сомнений. – Это ведь так не работает.       – Я знаю, просто… Что ещё я мог сделать, чтобы переубедить? – вздыхает с некой печалью Финн и будто чувствует, как накатывает вновь, как снова трещит эта стена, возведенная Ноа, такая непреодолимая стена.       – Ладно, – прикусывая губу, произносит Шнапп и чуть отступает, пропуская Финна в комнату. – Поговорим об этом завтра утром, сейчас и правда довольно поздно.       Финн улыбается, оставляет коробку с вазой на тумбочке в прихожей и чувствует, как больше не стягивает грудь нитями запутанными. Ничем не стягивает, кроме тонкой линии надежды, что на этот раз всё будет нормально.