Ларин в стране Чудес

Утра началось с крика людей. В пять утра начался ливень. Все матерились и орали друг на друга, обвиняя в том, что остались на открытой местности, где дождь намочил их всех, не оставляя ни одного сухого места. Через пять минут после полного просыпания группа решила найти убежище от дождя, но, оглянувшись, все поняли, что за ночь ветер сорвал листья с деревьев и спрятаться было негде. Дима предложил пойти по назначенному маршруту и по пути поглядывать, где бы можно было спрятаться. Все согласились, но всё же идти было сложно, ветер дул в лицо, солнце ещё не встало, и ещё этот кошмарный дождь, который огромными каплями падал с неба. — Чуваки, а как идти-то? Ни света, ни тепла, НИХУЯ! Даже дождевика нет, — заворчала Лиззка. Её все поддержали. — Я всё понимаю, Лиза, но, блять, чё ещё делать, стоять на месте? Или шалаш строить? Это не город, тут так не будет, — возразил Ларин. — Я понимаю, просто получается, что мы в безысходном положении. — Эх, оно самое, — Дима опустил голову и потёр переносицу. — Ладно, но стоять мы тут не будем, просто пошли, так теплее будет. — Чё там у нас по маршруту сейчас? — спросил Хованский, который трясся от холода. — Эм, кажись лес… Да, лес, — ответил Фаллен. — Ваня, ты уверен? — Бля, Юр, я уверен! — Ну хорошо, если мы все умрём, то наша смерть будет на тебе! — Хованский помахал указательным пальцем возле лица Вани и дальше встал в позицию «блять, мне так холодно, что я сам себя обнимаю, пиздец!» Толпа побрела в чащу леса. Все дрожали от холода. Дима шёл позади, ему было хуже всех — в одном тоненьком платьице и босиком. Ларин не хотел быть сейчас здесь, в холодном, мрачном лесу. Дима хотел домой, в свою съёмную квартиру, к ноутбуку и к своему любимому чаю. Дима просто хотел немного тепла, даже света лампочки хватило бы. Ему так всё надоело, уже не весело как в первый день, не греет солнце, и никто не смеётся. К Ларину даже Соболев не подошёл сегодня, он просто проснулся и молча отошёл от Димы. Тусовка Антихайпа шла вместе, разговаривая о том, что будет, если они выберутся отсюда, говорили, что запишут новый альбом, что обязательно перестанут любить дождь. Пингвин, Эдвард и Виктор тоже шли вместе. Просто молчали. Вдвоём шли и Ганнибал с Уиллом, держась за руки. Они разговаривали о собаках. Уилл говорил, что было бы забавно, если бы сейчас с ними шёл пёсель и постоянно отряхивался от воды. Ганнибал лишь махал головой и всё сильнее сжимал руку Уилла, понимая, что возможно они не выживут, а Уилл всё говорит о своих собаках… Кузьма, Хованский, Юлик, Джарахов и Кашин быстро шли впереди и серьёзно молчали. Коля шёл один где-то в толпе. На Ларина сегодня он даже не смотрел, а Дима только и рад, что Соболев от него отстал. Лиззка и Ксюша шли где-то с краю от всех, девушки обсуждали что-то не важное, что-то связанное с пивом и косяками блогеров. Наконец-то встало солнце, а дождь только усилился, и с верхушек деревьев ветром сорвало последние листья. Толпа прошла уже где-то половину пути и тогда все наконец-то решили передохнуть. Дима сел на землю. — Хей, вставай, простудишься ведь. — Юра, тебе ли не похуй? — Нет, не похуй. — Чего? — Того. Не похуй говорю, вставай! — Юра поднял Ларина за руку, и Дима посмотрел на Хованского ахуевающе. — Юра, ты чё, кукухой поехал? Вчера ты мне сказал, чтоб я заканчивал со своими пидорскими замашками, а сегодня тебе на меня не похуй. — Нет, Дима, ты долбоёб! Мне на тебя как на человека не похуй! Пидор ебаный, всё о своих гейских делах думаешь. А ты не додумался, что мы с тобой приятели? — Эм, ну да. Не подумал как-то. — И это, чё с Соболевым не тусуетесь сегодня? Не поделили хуй? — Не знаю, он сегодня ко мне не подходит, а оно и к лучшему, а то заёбывает постоянно. — А, хорошо. Если станет одиноко, ты это, обращайся. То есть, нет, я не то хотел сказать… Ты не думай, что я эта… — Тринадцатилетняя девочка? — Я хотел сказать, как начнёшь пить алкоголь, то я буду рад бухнуть с тобой. — А, хорошо. Но это не меняет того, что ты ведёшь себя как тринадцатилетняя девчонка, которая впервые влюбилась в старшеклассника. — Ха-ха, очень смешно. — Нет, ну правда. — Ладно, я пошёл к этим придуркам, а ты это, к Коле подойди, спроси у него, чё случилось, вдруг обиделся или ещё чего-то. — Зачем? — Он хорошо к тебе относится, тут никто кроме него так по-особенному к тебе не настроен. — Это и пугает. Понимаешь, Юра, я не гей, так что… — Гей, не гей, а человеческие отношения надо сохранять везде, и человек, который будет о тебе заботится, не помешает и похуй кто это, женщина или мужчина. — Ладно, я тебя понял. Спасибо, что волнуешься. — Не за что, — Юра отошёл к своим дружкам, а Ларин недолго думая подошёл к Коле. — Коля, что-то случилось? — Дима? Эм, всё хорошо, просто я… Я не могу тебе ответить… — Почему? — Это будет смешно выглядеть. — И что? Вдруг это не смешно, и я смогу тебе чем-то помочь?! — Ну, я просто… Боюсь. — Чего ты боишься? — Всего того, что с нами происходит. Я боюсь в конце умереть. Я не хочу умирать, понимаешь, Дима, не хочу! Я больше не хочу делать вид, что всё в порядке! Я уже и человеком себя не чувствую, и жизнь уже не та. Она давно уже не та, до того, как я попал сюда. Сначала я чувствовал себя живым, а теперь понял, что ничего не изменилось, всё так же никак. И ты, Дима, ты тоже моя попытка чувствовать эмоции, хотя бы… Хотя бы боль. — Почему боль? — Потому что ты мне никогда взаимно не ответишь. Я просто заставил себя тебя полюбить, — Соболев тяжело вздохнул. — Коля, не стоит. Возможно за эти три дня мы с тобой уже стали близки друг другу. Но я не гей, мне нравятся женщины. — Я ведь тоже не гей… Был не геем, а теперь, получается, что я педик что ли? Что мне это, в жопу ебстись надо? — Нет, тебя ведь никто не заставляет. — А если я сам этого хочу? — Ну, если хочешь, то давай. — А если я тебя хочу? — Коля вытер рукавом рубашки щёки от слёз и поднял голову, смотря на Диму из-подо лба. Это было устрашающе, похоже на то, как Дима смотрел из-под своей надбровной дуги. — Эм, с этим я тебе помочь не могу. — Ладно, извини, я перегнул палку. Но мне нравится к тебе прикасаться. — Коля, перестань. Ты меня пугаешь. — Прости, я не хотел. — Не извиняйся, просто не говори так больше и не прикасайся ко мне, так как делал эти две ночи, хорошо? — Эм, я постараюсь, но обещать не буду. — Постарайся, — Коля обнял Диму за плечо. — Ты снова замёрз. На, — Коля снова натянул на Ларина свою косуху и обнял картавого. — Эм, спасибо, но, Коля, перестань за мной ухаживать. — Я не ухаживаю, я тебе помогаю, как друг другу. — Точно как друг? — Точно, не волнуйся так, я тебя не изнасилую, так что всё хорошо. — Да, всё хорошо. Толпа снова возобновила движение, и Коля с Димой пошли позади. Юра лишь посмотрел на эту парочку и улыбнулся. Хованскому нравился Дима, да и весь этот версус поддал жару, но потом всё у них утихло, и у Димы появился Николай Соболев, так что Юре и смотреть в сторону Ларина было глупо. Всё забывается: новые враги, новые друзья, старые обиды забываются. Так что Юра давно уже не считал Диму Ларина своим врагом, скорее приятелем по ютубу. А Дима испытывал к Хованскому тоже самое, даже, наверное, что-то большее, но Дима не дал ещё этому названия. Ветер утихомирился, и дождь уже просто моросил. Все спокойно выдохнули и продолжили идти. Всем было тяжело, все боялись и хотели домой. Страх наполнял всех без остатка, руки тряслись от незнания будущего. Все снова остановились, дышать стало легче, пахло приятно, но было чертовски холодно, да ещё и есть хотелось, ведь со вчерашнего дня ни крошки в желудке не было, воды тоже не хватало. Юлик уселся у дерева и потёр ладошками глаза. — Ребят, мне чего-то плохо. Голова кружится, а ещё я ногу поранил. — Ахуеть, какого хуя сразу не сказал, что ногу поранил? Покажи, — к Юлику подошёл Хованский. — Вот, — Онешко подкатал штанину джинс, и взору открылась рана. Она слабо кровоточила и была в грязи, скорее всего глубокая. — Юлик, ты долбаёб? — Хованский сел на корточки и прикоснулся к коже возле раны, она была горячая. Юра легонько смахнул грязь с раны и встал. — Ты позже не мог этого сказать, когда гноиться бы начала? Где ты так? — Когда мы шли, ветки же везде валялись, ну я и спотыкнулся, упал, а палка мне в ногу впилась, я её вытащил и пошёл дальше. — Почему не сказал? — Не хотел проблем делать. — Ох, ты дурак! Ладно, это хуйню надо промыть и перевязать. — Чем мы это будем делать? Давайте дойдём куда-нибудь, кого-нибудь найдём, ведь тут ничего нет, вдруг ещё с кем-то такое же приключится, а может и хуже. Блять, как я заебался, — Юлик встал и отдёрнул футболку. У него колотились зубы. — Ладно, но надо идти быстрее. Юлик, сможешь идти? — Да. — Хорошо. Если что, скажи. Юлик махнул головой, и все пошли дальше. Иногда Онешко пошатывался, и Кузьма взял его под руку, чтоб Юлик не свалился. Через тридцать минут ходьбы Юлик стал вглядываться в деревья и что-то бормотал под нос, Кузьму это пугало. Ещё через пятнадцать минут: — Никита, там женщина. — Где? — Тааам, она вьётся вокруг деревьев и смотрит на меня, — Юлик показывал на деревья, но там никого не было. Гридин понял, что у Юлика галлюцинации. — Никита, она там, она прозрачная почти, она махает ручкой, хе-хех. — Юлик, ты бредишь, надо отдохнуть, иначе совсем плохо будет. Юрааа, давай остановимся, у него бред. — ПИЗДЕЦ. Ребят, стойте. Привал. Все остановились. Юлик уселся на землю и уставился на деревья, он смотрел на них и что-то бормотал под нос. Потом встал и подошёл к одному из деревьев. Юлик видел девушку: она была неосязаема, практически прозрачна, как пар, на ней было белое простое платье, белоснежные волосы и чёрные глаза. Она улыбалась. — Хей, парень, — она заговорила с Онешко. — Да. — Ты хочешь меня? — Да, да, очень хочу, — девушка улыбнулась и в притык подошла к Юлику. Она облизала свои губы и поцеловала Онешко. Она впилась в его губы, было больно, она начала его кусать. Изначально, когда Юлик на неё смотрел, у неё были аккуратные пальчики с маленькими ноготками, а теперь она дерёт его шею огромными острыми когтями. Перед всеми облик девушки начал проявляться. Она была бледная и уже совсем не прозрачная, она осязаема, и её уже видели все. Она кусала Юлика и драла его шею. Все замерли в ужасе. Столько крови видеть было отвратно, но не всем. Ганнибал сзади подошёл к этой непонятной херне и схватил её за волосы, он оттащил её от Юлика. Но надо было её прикончить. Доктор вытащил из кармана раскладной нож и воткнул ей в глаз, сначала в один, потом во второй. Потекла густая субстанция, похожая на гной. Потом он разрезал ей шею, полилась кровь, она воняла гнилью. В конце концов тварь обрела свои истинный облик. Не большое, сухое, худощавое тельце, слизкая кожа, хвост и лапы как у лягушки, длинные ручонки, что вечно тянулись к лицу Ганнибала. Тварь умерла, перед этим визжа, рыча, отхаркиваясь непонятным веществом. Доктор Лектор выдохнул и подбежал к телу Онешко. Тот просто лежал, его дыхание было спокойным, зрачки расширены, а изо рта текла кровь, шея тоже кровоточила. — Вы меня спасли. Она бы убила меня, если бы не Вы. — Тихо, ничего не говори, просто молчи, тебе же лучше, — Ганнибал сел и на свои колени положил голову Онешко. Остальные тоже подбежали. Все матерились и дрожали, всем стало ещё страшнее. Все боялись за себя, не хотелось думать, что и с ними приключится что-то подобное. За Юлика тоже было страшно. Сложно осознавать, что человек, которого ты так долго знал, говорил, любил, просто возьмёт и исчезнет, а всё это по вине какой-то твари. Эх, не справедливо и… Страшно. — Сильно кровоточит? — спросил Слава. — Да, очень. Она ему весь рот разорвала, сука. Он может умереть. Нужна дезинфекция, иначе конец, — Ганнибал периодически наклонял Юлика, чтоб тот отплевался и не захлебнулся своей же кровью. Дыхание замирало, вид Юлика заставлял работать рвотные рефлексы — изувеченный рот, кусочки мяса, разорванные губы и шея, которая повреждена немного меньше. Надежды на лучшее не было. — Мы стоять не будем, я его понесу, надо идти быстро и выглядывать кого-то живого, ему нужна помощь. — Нет, я не хочу затруднять Вас, не надо обо мне беспокоиться, я уже не жилец, я уже не буду так же полезен, я буду только обузой, — Юлик зарыдал. Слёзы попадали на раны, и солёные капли разъедали кожу. — Хватит, не плачь, только хуже делаешь. Меня не волнует, хочешь ты идти с нами или хочешь умереть, я просто понесу тебя. Остальное не твои проблемы, тем более, твои друзья не дадут мне тебя тут оставить. Все пошли дальше. Ганнибал нёс Юлика на руках, так как опыт в ношении взрослых мужиков у него был. Конечно, Уилл был немного крупнее Юлика, но так как за последнее время Онешко набрал массы, то стал огромным и с Уиллом практически не имел разницы в массе. Наконец-то лес был пройден. Скоро будет болото, а пока что надо перейти небольшую поляну. Толпа идёт. — Эй, смотрите, — Эдвард указал пальцем на фавна. — Ебать, баран, — сказал Юра. — Это не баран, это фавн. Лесной дух, он вроде безопасный, если его не злить, — исправил Хованского Карелин. — Я подойду к нему и попрошу помощи. — Я с тобой, а то ты хиленький, — вызвался со Славой Замай. — Хорошо. Парни подошли к фавну, а тот сразу же повернулся к ним. — Здравствуйте. Нам нужна помощь, — сказал Слава. Фавн жевал траву и какие-то ягоды. — У нас там кореша какая-то хуйня расцарапала, он умирает, — выразился Андрей. Фавн молчал и всё жевал, а потом быстро ринулся к Ганнибалу с Юликом. Фавн понюхал Онешко. — Теперь я понимаю, что тут за проблема. Как он остался жив? — фавн посмотрел на Ганнибала снизу-вверх. — Я вовремя отодрал её от него, а потом убил эту мразь. — Убили значит… Это хорошо. Ему нужна помощь, он долго не протянет, пойдёмте ко мне, там я сделаю всё, что надо. — Хорошо, — Ганнибал согласился с фавном, и вся толпа пошла к его дому. Когда все наконец-то дошли, увидели нору с деревянной дверцей. — Проходите, места хватит на всех, — фавн открыл дверь и спустился вниз по лестнице. Люди пошли за ним. Первым вошёл Доктор Лектер с Онешко. Ганнибал шёл аккуратно, медленно, чтобы Юлику не стало хуже. Когда наконец все спустились, фавн уложил Юлика на большой стол, сделанный из мрамора. Онешко всё больше плевался кровавым месивом. Фавн притащил корыто с зеленоватой водицей, тряпочку, какие-то скляночки с чем-то, иглу, нитки и ещё много тряпочек. — Вам нужна помощь? — поинтересовался Ганнибал. — Нет, я и сам справлюсь, но можешь мне подавать то, что я скажу. — Хорошо. Фавн налил жидкость из корыта Юлику в рот и заставил прополоскать, не обращая внимания на боль, ведь это надо для дезинфекции. Юлик прополоскал, после фавн зашил Юлику рот в некоторых местах, наложил повязки, обработал шею и ногу. — Вы можете его уложить в другой комнате, там ему будет хорошо, сможет поспать. Дело к ночи идёт, так что я полагаю, что вы никуда уже не пойдёте, — пробормотал фавн, садясь на стул. — Да, большое спасибо, а где мы сможем лечь? — спросил Виктор. — Ооох, дом у меня большой, мест хватит, ещё можно спуститься вниз, там тоже полно комнат. — У вас замечательный дом, — подметил Кузьма. — Спасибо. Вы хотите есть? — Да, мы два дня ни ели, — сказал Кашин — Два дня не есть, так нельзя. У меня есть чем поживится: грибы, картофель, бабочки, ягоды. — А ещё мы все промокли и у нас нет другой одежды, — сказал Даниссимо. — Всё будет, положите Юлия вон в ту комнату, и я подам на стол. Больного я покормлю сам. — Хорошо. Фавн показал всем комнаты, но в этот раз предстояло спать по 4 человека в одной комнате. Он дал им вещи для того, чтобы переодеться. Это была простая деревенская одежда, но обувь не дали. У всех одинаковая. Кремовые рубашки и коричневые штаны. Как же Дима был рад, что наконец-то избавился от этого платья. Все переоделись, переодели Юлика и сели уже за накрытый стол. На столе стояли большие котелки с непонятной едой. Что-то похожее на баклажаны положил в тарелку Хованский. Юра попробовал и положил ещё. — Бля, а это очень вкусно, похоже на рыбу и острое. Мне же нельзя острого. Ладно, всё равно сдохнем тут! — вся еда странно выглядела, но была вкусной. После еды все пошли спать. Дима лёг в одной комнате с Колей, Юрой и Виктором. В комнате было тепло и уютно, но не было кроватей, зато был камин. Так что фавн выдал постельное и подушки, на которых удобно было бы спать. После одиннадцати все уснули. Не было разговоров, все устали, боялись и хотели спать. Надежды на лучшее уже не было.