Whatever happens all the best

      —Арсений?—девушка непонимающе уставилась на гостя хмельными глазами, после чего скрылась в темноте комнаты, приглашая Попова за собой.       В номере пахло смесью алкоголя и приятного парфюма; из телевизора, экран которого окрашивал комнату в разноцветные краски, слышались приглушённые голоса. Мужчина нерешительно замер на пороге комнаты, жалея, что пришёл. Дарья убирала со стола, явно застигнутая врасплох, старалась привести небольшую комнатушку в порядок: повсюду лежали её вещи, сложенные неаккуратными стопками, на кровати валялся огромный чемодан, а на столе красовалась высокая бутылка вина, осушенная наполовину. —Я пыталась собрать вещи, —тихо произнесла Дарья, распихав одежду в чемодан, присела на кровати лицом к гостю.       Попов молча разглядывал коллегу: короткие шорты открывали всю длину стройных, красивых ног, подобранная явно на несколько размеров больше, футболка делала её по-домашнему милой. Арс с удивлением разглядел на ней белый квадрат, со знакомой надписью "тебя я вижу без одежды" и ухмыльнулся тому, как эти слова точно описывали ситуацию. Девушка собрала тёмные волосы в высокий хвост—Попов отметил, что она всегда так делала, когда волновалась—во время отработки импровизаций он не раз наблюдал, как новенькая повторяет этот жест. В номере повисло напряженное молчание. Мужчина понял, что необходимо или уходить, или перестать стоять истуканом, пожирая пьяными глазами худенькое тело.       Арсений сделал несколько шагов вглубь комнаты, опустился на колени перед девушкой так, что её лицо находилось в нескольких сантиметрах от его. Дарья понимала, к чему всё идёт, но не знала, как ей на это реагировать—с одной стороны, актёр был невыносимо привлекателен и галантен с ней, но с другой стороны, ей была неприятна и сама мысль о том, что он делал это только ради секса. Как-то не вязался в её голове образ милого и интеллигентного Попова с мужчиной, который просто хочет трахнуть очередную симпатичную девушку. В его голубых глазах отчётливо читалось желание и сомнение в равных степенях—он сам не понимал, что делает.       Дарья потянулась вперёд, чтобы сократить расстояние между ними и сделать следующий шаг, поддаваясь секундному порыву. Арсений, почувствовав одобрение девушки, накрыл её пухлые губы своими, обнимая за талию. Её губы отдавали сладким вином, ванилью и едва заметным привкусом мятной жвачки, его—сигаретами и виски. За несколько минут поцелуя они оба успели пожалеть—он, потому что считал нечестным прикрывать боль, причиненную бывшей женой; она—боялась стать очередной в его списке.       Арсений прервал поцелуй, поднимаясь с колен; мужчина старался не встречаться взглядом с девушкой. Он стоял у открытого окна, закуривая сигарету, слышал, что Дарья встала с кровати и отправилась в ванную. Когда сигарета была скурена наполовину, девушка вернулась, встала сзади Попова, скрестив руки на груди. —Арс, —девушка прочистила горло, делая шаг в направлении к коллеге, положила ладонь на его спину, ощущая жар через тонкую ткань футболки, —что случилось?

***

Надевая маску, я стараюсь защитить себя, вот и всё. Я придумал эту маску двадцать лет назад и с тех самых пор ношу. Неудивительно, что теперь мне уже не удается её снять, она приросла к лицу. Такому замкнутому человеку, как я, необходима провокационность в творчестве, просто чтобы расслабиться, немного раскрепоститься, отвести душу. Серж Генсбур

      Арс раскинулся на широкой кровати вытянув ноги, на его груди покоилась голова девушки, мужчина пропускал между пальцами тёмный локон её волос. Попов говорил. Безудержно, он рассказывал всё, что приходило на ум, а Дарья молча слушала, практически не шевелясь. Актёр начал издалека, описывая свою жизнь, словно, находился на допросе у следователя. Иногда вставал, закуривая сигарету, и долго мерил комнату шагами, прерывался, замолкая и уставившись в одну точку. Дарья не торопила его, понимая, как сложно открыть душу незнакомому человеку. Но существуют вещи, которые проще открыть постороннему, нежели близкому человеку. А молчать о том, что происходит внутри иногда бывает невозможно.       Девушка знала об этом не понаслашке, сама ощутив на себе всю безысходность положения. И единственное, что остаётся—только молча заглушать всю душевную боль слезами, кусая по ночам подушку, чувствовать себя разбитым, но снова собирать себя по кусочкам, продолжать жить. Поэтому Даша слушала Арсения, надеясь, что мужчине станет легче, чувствуя, что ему это необходимо. —Я любил её, ту, которую увидел впервые. Я сделал ей предложение на третий месяц нашего знакомства в большей степени потому что чувствовал, что это мой человек. И ещё, наверное, потому что был не достаточно опытным, чтобы разглядеть её истинное лицо. Моя влюбленность мешала мне увидеть; я понял, что такое "розовые очки". Правда, это было многим позже. А тогда я сделал ей предложение, а она согласилась! Как я был счастлив, Боже, ведь мне казалось, что она откажет мне, правда, ведь я считал, что недостоин такого чуда. Как же я был слеп! Мы прожили в браке два года. Два ужасных для меня года, потому что девушка, которую я увидел впервые, куда-то ушла. Я знаю, так часто бывает—быт заедает. Но, мне кажется, она всегда была такой—грубой, своенравной, капризной, и ужасно ревновой. Я не тот типаж мужчины, который может ограничить свой мир одним человеком, мне нужно общение, мне нужны люди вокруг. Через год, просматривая свадебные фото, я понял, что все, кто был на нашем торжестве, прервали общение. Конечно, по моей вине—я никуда не ходил, был постоянно с ней. Чёрт, да я даже на все выступления и корпоративы ходил с ней, постоянно был под её чутким контролем. Господи, какой я идиот. Я всегда высмеивал таких мужчин, а потом сам стал таким же. Я помню наше первое свидание, мы гуляли по набережной, она много говорила, я только молчал, слушая, словно её голос завораживал. Тогда она остановилась, замолчав: под её ногами лежал жук, обычный, чёрный, перевёрнутый лапками вверх, карабкался, пытаясь перевернуться. Тогда она, кажется, даже не задумываясь, подтолкнула его, помогая встать. Наверное, именно тогда мне снесло голову окончателно. Её умению подчинять себе людей могли бы позавидовать лучшие руководители, она, несомненно, была потрясающим психологом. Но, конечно же, если бы я любил её хоть немногим меньше, то ей бы мало что удалось. Но я любил её настолько сильно, что, даже когда её тоталитаризм начал душить меня, я не спешил уходить. Я просто не мог представить себе жизни без этой женщины, тщетно стараясь разглядеть в ней ту Алёну с набережной. На самом деле, я не виню её—я сам создал в своей голове тот образ идеальной девушки, сам создал себе идола, она лишь всегда была той, которой являлась с самого начала. И, думаю, ей всё нравилось. Кроме, видимо, меня. И, знаешь, рано или поздно даже самый сильный человек перестаёт бороться. Вот и я опустил руки, отчаявшись искать любимые черты в незнакомой женщине. Я понял, что внутри просто что-то обовалось, сломалось, я собрал вещи и поехал подавать документы на развод. Она даже не удивилась, даже не пыталась меня остановить. Господи, как я зол тогда был. Она ведь просто сидела на диване в нашей гостиной и молча следила за моими действиями. Холодная и чужая. Оказалось, что уйти—несложно. Главное потом найти в себе силы не вернуться.       Мужчина закончил рассказ, чувствуя, что с его груди словно упал огромный груз, давящий долгое время, мешая дышать. За окном брезжил холодный рассвет.