Укрытие.

-Большое спасибо, - я улыбаюсь водителю, протягивая смятую купюру за его помощь. Помимо того, что он привёз все мои вещи, он ещё и не поленился подняться вместе со мной 6 раз, осознавая, что столько коробок - непосильная ноша для девушки. И невероятно горько от осознания того, что, возможно, мне бы не пришлось перевозить эти самые вещи. Что мне бы не пришлось переезжать из тихого Саратова в суетную Москву. Что я бы не поменяла образ жизни буквально за пару недель. Если бы не два обстоятельства. Смерть моей мамы, после которой я чуть не наложила руки на саму себя, и приглашение на собеседование в издательство "Росмэн" в главном офисе, который, соответственно, находился в Москве. И чтобы я смогла отойти от первого, отец купил квартиру в столице, тем самым делая возможным второе. Я бы не рискнула. Я уже собиралась писать отказ, но увидела глаза папы, который действительно хотел, чтобы я продолжила жить. И я собрала все вещи, съездила на могилу к маме и уехала, стараясь совсем не оглядываться назад. Было бы хорошо, если бы у меня это получилось. Я возвращаюсь в подъезд и еду на свой этаж. Долго копошась с ключами, пытаясь унять дрожь в руках, я вовсе роняю их и наклоняюсь, ощущая, что дверь позади меня распахнулась. -Ты кто? - очень дружелюбный вопрос человеку, которого ты видишь впервые. Парень, кто учил тебя манерам? Разворачиваюсь и вижу молодого человека, примерно моего ровесника. Он одет в белую футболку, клетчатую рубашку и чуть спущенные чёрные штаны. Светлые волосы затянуты в хвостик, но на первый взгляд могу сказать, что они достаточно длинные. Его взгляд. Он смотрит на меня презрительно, будто я приехала, чтобы постирать его трусы. Будто мой статус ниже его. Будто он хотя бы в чем-то лучше меня. -Должно быть, твоя соседка, - лучезарно улыбаюсь, несмотря на такое холодное приветствие, и протягиваю руку для рукопожатия, но его ладонь так и не ощущаю. Он смотрит так, будто я протянула на своей ладони гадкого жука и предлагаю его облизнуть, хотя мой жест - всего лишь признак моего воспитания. -Будь добра, не шуми, - он разворачивается и хлопает дверью перед моим носом, оставляя меня в самых растерянных чувствах. Я только заехала в этот дом, когда я успела тебе помешать? Пошуметь? Когда я уронила ключи, пытаясь занести свои вещи и сделать эту чёртову квартиру хотя бы на долю своей? Наконец, мне удаётся открыть дверь, и я буквально влетаю внутрь, потому что хочу быть защищенной от этого парня хотя бы дверью. И мне удаётся отвлечься от всего, что произошло в лестничном проёме, так как весь вечер я разбираю коробки, стелю постель, раскладываю вещи и, наконец, без задних ног прыгаю в кровать после тёплого душа и чашки чая с лимоном. На часах около трёх. Завтра воскресенье, а в понедельник мне ехать на собеседование. Все необходимые документы вместе с дипломом давно собраны в отдельной папке, но непонятные сомнения всё ещё терзают меня. Примут ли меня и моё ли это место? Смогу ли я придти в себя после того, как сама отказалась пойти в магазин за продуктами, и вместо меня пришлось пойти маме. Через пару часов мне позвонил папа и приказал бежать в сторону супермаркета, даже ничего не объяснив. Я видела тело моей мамы с дырой в груди от пущенной пули. Могут ли люди жить дальше после такого? Как выяснилось, могут. Может быть, первое время они только существуют, пытаются выжить. Но потом их жизнь непременно возвращается на круги своя. Жизнь продолжается. Я ворочаюсь слишком долго, но моя кровать кажется мне совсем чужой, а воздуха катастрофически мало. Я поднимаюсь и раскрываю в квартиру отнюдь не тёплый октябрьский воздух, который врывается не только в помещение, но и в мои лёгкие. Не нахожу иного занятия, кроме как отыскать в сумке пачку голуаза и усесться на барный стул, прикуривая сигарету бордовой зажигалкой. Затягиваюсь, выпуская дым тонкой струйкой. Мои родители всегда ругались со мной за курение, несмотря на то, что через 2 месяца мне исполнится 21 год. Только после того, что мне пришлось пережить, отец закрыл на это глаза, но, естественно, курить в его присутствии наглости у меня не хватало. Он пытался показать мне, что может перенести всё, только бы мы с Ариной продолжили жить так, как жили раньше. Но я слышала, как по ночам он разговаривает с её фотографиями и тихо плачет. И от этого плакала уже я. Моя сестра не разговаривала со мной полгода до смерти мамы, и не собиралась это делать после, наплевав на то, что мне так необходима была её поддержка. Причиной этому был её парень, который попытался меня изнасиловать на её восемнадцатилетии, а после того, как Ариша влетела в комнату, он выставил всё так, будто я набросилась на него из-за гормонального всплеска или недоёба. И она поверила ему, а не мне. Спустя месяц они расстались, но моя сестра так и не поверила, хотя я клялась, что так и есть. И всё это резало, будто ножом по сердцу. Тяжело вздыхаю и делаю очередную затяжку. Наша мама. С неё клоками полезли волосы, так как она не хотела отказываться от одной из своих дочерей. Тогда самым правильным было то, что Арина уехала в лицей, и мы виделись только на каникулах. Пару дней, в которые я слышала всё, что обо мне думают, и с нетерпением ждала, когда она замолчит, или вовсе уедет. Я представляю, как ей было нелегко. Какой непосильной ношей для неё был наш конфликт. И как самоотверженно она пыталась вернуть мир между нами. Докуриваю и тушу бычок об пепельницу, понимая, что сигарета сделала своё дело. Моё тело расслаблено, а глаза вновь закрываются. Моя кровать уже не кажется такой чужой. И дом кажется почти моим. Может, я всё же привыкну к этому.