Укрытие.

-Давай, ешь, ты не притронулась к еде с самого приезда, - папа настойчиво пытается положить котлету в мою тарелку, а я не менее настойчиво пытаюсь ее отпихнуть. Я не хочу есть. Я не голодная. Я в принципе отвыкла нормально питаться за время проживания в Москве. Мы сидим за круглым столом и пытаемся строить из себя нормальную семью. Милена, возьми себя в руки. Осталось не так долго. Осталось всего лишь 4 дня, и 2 января ты помашешь Саратову рукой и вновь окажешься в холодных объятиях Москвы. Я отковыряла кусок и начала судорожно пережевывать его, на что папа лишь тяжко вздохнул. -Здесь нет устриц, папочка, Милена больше не ест крестьянскую еду, - язвит Арина, и мои скулы невольно начинают ходить ходуном. -Ты когда-нибудь завалишь свой рот и перестанешь нести хуйню? – вырывается невольно, настолько, что я даже прикрываю рот рукой. Папа в изумлении откидывает вилку в сторону, а Ариша давится глотком белого вина. Мне надоело. Надоело, что моя сестра обвиняет меня в том, чего я не делала. Что мой отец даже не пытается меня спасти. Что Арина поверила какому-то парню, но не поверила своей родной сестре. Несмотря на то, что всю жизнь мы не отходили друг от друга. Каждые каникулы мы вместе ездили к бабушке в Краснодарский край, просыпались до рассвета и убегали в поле. Тринадцатилетняя я плела десятилетней Арише венки из колосьев и с упоением наблюдала за появлением веснушек на её носике. И я бы могла делать это и сейчас, когда Ариша стала совсем взрослой, если бы она мне позволила это сделать. Если бы я не была для нее первым врагом. Если бы она не ненавидела собственную сестру. -Я перестану нести хуйню, как только ты перестанешь быть шлюхой, - оп. Удар ниже пояса. Выстрел в упор. -Зачем ты это делаешь? Ты ведь прекрасно знаешь, что этого не было! – я срываюсь на крик, а слёзы снова капают с моих глаз. Видел бы меня сейчас Голубин. Он бы не поверил, что я умею так орать. Он бы сказал что-то вроде «Кекс, тебе пора выпить успокоительные и захлопнуть хлеборезку» или демонстративно начать разыскивать в гугле номер ближайшей психиатрички. Он бы перевёл это всё в шутку, тем самым переводя меня из состояния фурии в состояние спокойствия. Но Голубин находится слишком далеко. Рядом сидит папа, который, похоже, охуел от того, что его малышки, маленькие девочки, матерятся как сапожники. Он просто подпер подбородок рукой и продолжил есть салат, в то время как мы с Ариной и не думали заканчивать наше представление. -Да? Хочешь сказать, что ты не сосалась с ним на моей кровати?! Хочешь сказать, что он не примостился меж твоих ног?! А я ведь любила его, Милена, но тебе всю жизнь было наплевать на меня! – слёзы уже катятся из её глаз. И я не нахожу нужных слов. Будто я на самом деле виновата во всём произошедшем. Будто я правда сделала это. Почему она заставляет меня чувствовать себя виноватой. Я лишь хватаю телефон со стола, выскакиваю в прихожую и начинаю собираться. Накидываю меховой жилет, натягиваю кожаные ботинки и выхожу. Слышу, что отец кричит мне вслед с просьбой остановиться, но останавливаться даже не думаю. Просто выскакиваю на свежий воздух. Благодарю Бога за то, что имею привычку не доставать из карманов верхней одежды деньги и сигареты. Быстро подкуриваю и двигаюсь в сторону ближайшего кафе. Но дохожу быстрее, чем заканчивается спасительная сигарета, плюс ко всему чувствую, что одной мне не хватит. Волосы лезут мне в лицо, а тушь растеклась по щекам. Как бы я хотела разобраться с ним. Разобраться с чертовым Максом, который не только предал мою сестру, но и испоганил мне жизнь. Который довольствуется тем, что имеет влияние на людские судьбы. Чёртов дьявол. Докуриваю и прохожу в помещение, где на меня смотрит около десятка знакомых глаз. Официантка Варвара, женщина с длинной косой, которая работает здесь аж с самого основания. Начальник с папиной работы и его молоденькая секретарша. Несколько моих одноклассниц и…. Макс. Мягко обнимающий какую-то миниатюрную блондинку. Почти такую же, какой была Арина до того, как он её сломал. Видит меня и машет рукой, будто этот урод не сломал мне жизнь. Демонстративно машу головой и иду в противоположную сторону, скидывая с себя верхнюю одежду. Тепло приветствую Варю и прошу принести двойной капучино, а сама достаю телефон. И уж который раз за день моя рука тянется к телефону и набирает знакомый номер. -Неужели ты так соскучилась по Москве? Или всё дело во мне? – он смеется, и мне становится тепло от этого. Ему весело. Значит с ним всё в порядке. Ему стало легче после ночной поездки. -Что делаешь? Я тебя не отвлекаю? – благодарю Варвару кивком головы и ожидаю ответа от собеседника. -О нет, я доедаю остатки из твоего холодильника, ведь ты оставила запасные ключи в моём зимнем пуховике, - я прикусываю губу, ведь за собственную неосторожность я могла бы и поплатиться, будь это не он. – А ты чем занимаешься? -Ты не поверишь. И я рассказываю ему всё, что произошло за последний час и что происходит в радиусе 5 метров. Сначала он удивленно вздыхает, а потом говорит то, что я и ожидала услышать от него. -Так подойди к нему и сделай то, что сделал бы я, будь я там. -Это что, например? -Вытряси всю дурь из этого мудака.