Укрытие.

И мне не нужно ни слова больше. Я знаю, что я способна это сделать. Что я должна это сделать. И я подрываюсь, бегу к нему за стол и плюхаюсь на свободный диванчик. -Ну привет, гнида, - смотрю ему прямо в глаза и улыбаюсь. Привычка Голубина. Смотреть прямо в глаза. Убивать этим самым взглядом. Залезать внутрь тела через зрачок, растекаться по каждому уголку и прожигать, словно серая кислота. -Мил, давай не сейчас, - он ёрзает на своём месте, а его спутница непонимающе смотрит на него. Не сейчас? А что будем делать сейчас, а? Ты снова полезешь ко мне в трусы на дне рождения своей девушки? Снова очутимся в том дне? -Нет, давай сейчас, - я стукаю кулачком по столу, и, хотя силы во мне мало, но вилки подскакивают. -Немедленно признайся моей сестре кто был инициатором всей ситуации. И он усмехается. Девушка вылупила глаза и смотрит со всей возможной заинтересованностью, а ему всё равно. Весь интерес к девушке пропал, и он устремляет свой взгляд на меня. Отвечает мне тем же взглядом в упор, от чего мне хоть и не по себе, но я креплюсь и не отстаю. -Я не буду этого делать, Баландина, и ты прекрасно знаешь, не ворвись тогда в комнату твоя сестрица – мы бы отлично развлеклись, - скалится и откидывается на спинку. Способность распоряжаться судьбами доставляет ему удовольствие, и чем-то он напоминает мне Кирилла. Того, кто всегда мог изменить моё настроение в нужную стороны и внушить собственные желания как мои. -Да я бы скорее съела пакет тараканов, чем переспала с тобой, Медведев, - упиваюсь быстротой смены его эмоций, ведь тем самым он показывает, что я не отстаю. -Я всё равно не признаюсь Арине, - машет головой, колкости и смелости поубавилось. -Но ведь этого не было. Ты рушишь мою семью, зачем ты это делаешь? И в этот самый момент происходит то, чего произойти не могло никак, не будь я такой «везучей». В помещение входит Арина и смотрит в нашу сторону, срывается с порога и подходит к столу. -Давай, сестренка, скажи, что он сам сюда прибежал, - она кричит так, что внимание всех вокруг приковано к нам. -Арина, я тебе клянусь, я не хотела, - слезы застывают в моих глазах, и я опускаю голову. -Не верю ни единому твоему слову! -Зря, - подает голос подруга Макса. –Поверь, здесь правда виноват этот мудак. Я слышала собственными ушами, мне незачем тебе врать. И по Арине видно, что осознание всего доходит до нее молниеносно. Осознание собственной неправоты, собственной глупости. И она садится на сидение рядом со мной и качает головой. -Неужели ты поверишь им, Аришка? – он демонстрирует фирменную улыбку, но она поднимает на него уничтожающий взгляд. -Пошёл вон, урод. И он уходит. А следом за ним выхожу я, только иду в противоположную сторону. Прихожу домой и запираюсь в своей спальне, не объясняя ничего папе. Плюхаюсь на кровать и пишу Глебу смс, что сейчас ложусь спать и что всё хорошо. И я засыпаю до того самого момента, как слышу легкие стуки в дверь и приглашаю войти стучащего. На пороге стоит Ариша. В коротеньких шортах и растянутой майке, с виноватым видом. -Я войду? – спрашивает она, и я киваю на место в кровати рядом со мной. И она забирается с ногами под одеяло и лезет ко мне, как маленький котёнок. Я обхватываю ее обеими руками, и мы даем волю эмоциям. -Неужели ты меня простила? – она поднимает на меня запланные глаза, задавая самый глупый вопрос на свете. -Конечно. Как я могу тебя не простить? -Ведь я наговорила тебе столько гадостей. За всё это время. И мы не были вместе во время, когда умерла мама. -Да, не были. Но у меня нет никого ближе тебя и папы. И я не могу от тебя отречься, я же люблю тебя. Так и было на самом деле. В моей жизни не было никого важнее папы и Аришки. И Глеба.