Чёртовы сигареты, чёртов ты.

Это были вынужденные меры, я правда не хотел, правда не хотел делать ей больно, но почему я не могу, если она это делает. Она становится невыносима. Пару дней, а я уже извёл себя. Я не мог ни спать, ни есть, ничего. Всё друзья отходили на нет, я правда пытался отвлечься. Пил, пытаясь заглушить её образ перед глазами, но он становился ещё более явным. Я разбил все её духи, отнёс вещи на второй этаж, не заходил в спальню. Я пытался забыть, выкинуть с головы, но она не покидала не на секунду. Мы много раз встречались с Викой. Я кричал на неё, а она лезла с каждым разом всё сильнее. Речи об измене быть и не могло, был соблазн, большой, но каждый раз всплывала перед глазами она, поэтому я орал на Вику, пару раз может даже ударил. Я не знаю, не помню. Я пытался не появляться дома. Ночевал в отелях, проводил бессонные ночи в клубах, за барной стойкой. А потом Артём вывез меня с этого состояния. Забрал прям с очередной вечеринки, угашенного в хлам. Отвёз к себе, прочитав тысячу моралей, что так нельзя. А потом я увидел её, вспомнил, что туз в рукаве остался. Рыжая, наивная бестия, которая сделает всё ради того, кто её приручил. И она сделала, через силу, но сделала. Мы встретились. Короткое платье, тёмная помада и высокий каблук. Так и кричит — «Бери меня.» Наглый вид, острый язык и полное непослушание. Девочка совсем от рук отбилась, и я понял, что пора действовать. *** Открываю глаза, хватаясь за голову, от ужасной головной боли, немного постанывая. — Очнулась? — неожиданно, громко, больно. Вздрагиваю, полностью распахнув глаза. Пугаюсь его вида, которого не разглядела в темноте. Тёмные круги под глазами, грязные волосы и скулы, которые стали ещё сильнее выражены. Чувствую боль в запястье и холод вокруг, окидываю взглядом, резко дёргая и осознавая, что я прикована. Прикована к этой дурацкой кровати. — Что это? — повышаю тон, перекидывая взгляд на всё того же, непоколебимого блондина. Он ведёт скулами, всё так же смотря на меня холодным глазами, из-за чего мне становится даже неловко. Мимолётно замечаю свою ноги, которые оголены до неприличия, из-за короткого платья, которое сильно задралось. Медленно поправляю края платья, краем глаза замечая, как Глеб следит за моими движениями, поднимая правый уголок губ. — А в клубе не стеснялась, — бормочет тихим, немного опечаленным голосом, опуская глаза. Нервно поглядываю на него, искажая лицо в странной гримасе. Но делая глубокий вдох, говорю всё чётко и по слогам: — Мы расстались, Глеб. Каждое слово даётся сложно, но я пытаясь этого не показывать, отчеканиваю всё быстро и понятно. Он немного щурится, в открытую насмехаясь, отворачиваясь в сторону, улыбаясь. — Мы? — всё так же грубо и с издевкой. Смотрит всё в ту же стену, немного колеблясь. Резко разворачивается, проглядывая прямо насквозь, — Я так не считаю. Подходит ближе ко мне, из-за чего я немного отодвигаясь назад, пытаясь освободиться от наручников, но ничего не выходит. Смотрю на него снизу вверх, встречаясь с его непоколебимым и властным взглядом. Поджимаю губы, шарахаясь каждому его движению, которые переходят все границы, касаясь моего бедра. — Глеб, — шепчу я, когда парень уже оказывается надо мной, — Я, не, то есть, — мямлю, упираясь об него одной рукой, которая никак его не останавливает, а наоборот заводит всё больше, — Я не уверена. Договариваю, пытаясь вжаться в эту кровать всё сильнее, будто это мне поможет. — За то я уверен, — нависает надо мной, хватая за скулы и впиваясь в мои губы. И теперь я уже теряю контроль, сама не понимая что делаю, но убираю руку, хватаясь за его волосы, полностью забивая на все загоны, на «сама справлюсь», на его такую непривычную в последнее время грубость и на принципы. Может это алкоголь, а может поехавшее состояние, нуждающееся в психиатре. Но сегодня и сейчас я точно знаю, что делаю. И не факт, что делаю правильно.