Мне нельзя тебя любить

Жизнь генерала Костенко превратилась в ад. Он никогда не знал, что человек может так страдать из-за другого человека. С уходом Ани из его жизни ушло следом и что-то важное, что-то невосполнимое, что-то столь значимое, словно часть души. Или она вся. Генерал превратился в робота — он бездушно отрабатывал часы на службе, без тени страха и сомнения участвовал в спецоперациях, смеялся летящим в него пулям в лицо, забыв напрочь об инстинкте самосохранения. Его подчиненные, которые и раньше опасались своего начальника, теперь старались обходить его стороной и лишний раз не вступать с ним в контакт — создавалось впечатление, что сейчас он с тобой беседует, а через секунду достанет пистолет и пустит тебе пулю в лоб. И такое мнение было отнюдь не ошибочным — у генерала действительно появлялись мысли кого-нибудь прикончить. У Ани дела обстояли не лучше. Около двух недель она пролежала в постели, отказываясь от пищи и прочих предложений и заливаясь слезами. Не помогали ни советы друзей, ни введенные врачами скорой, которую решили вызвать ребята в конце недели, успокоительные. За один день Антонова потеряла своих двух самых близких людей. Двух мужчин, один из которых не смог бы жить спокойно, пока жив другой. Она почти смирилась со смертью Паши, но никак не могла отпустить Сергея. Мысли ее вновь и вновь возвращались к нему, к моментам, проведенным вместе, к его сильным рукам, к его крепким объятьям. И, убивая себя воспоминаниями, она понимала, что ничего уже не вернуть, что он наверняка забыл ее и чувства его давным-давно остыли. Девушка вновь дала волю слезам, которые стремительно покатились по истощенным щекам, оставляя на губах соленый привкус. За стеной своих рыданий она едва смогла услышать, как в дверь ее комнаты постучали. В какой-то момент ей отчетливо показалось, что за дверью стоит Сергей, и девушка подскочила на постели, поспешно вытирая слезы. Но это был не он. — Ань, — осторожно приоткрыв дверь, в комнате показалась Настя, — ты как? Хочешь поговорить? Внезапная радость, мелькнувшая в глазах Антоновой, погасла так же внезапно, как и родилась. — Нет, — отмахнулась девушка, вновь откидываясь на постели, — никакого желания разговаривать вообще. Ни с кем. Извини. — Ань, так нельзя, — Настя все же решила настоять, не в первый раз встречая подобный отказ, — ты себя так в гроб загонишь. Выглядишь уже как ходячий зомбак, честное слово. Лешка там первый в своей жизни суп сварил, правда, под моим строгим присмотром. Может, поешь с нами? Тебе надо набраться сил. — Для чего мне силы? — с тоской в глазах взглянула на Мадышеву девушка, — зачем мне вообще жить? — Так, знаешь что? Ты сейчас соберешься, приведешь себя в порядок и… — тут девушка запнулась, ибо в желании подбодрить подругу ей пришлось импровизировать, — … и поедешь к Костенко, — неожиданно для самой себя ляпнула Настя. — Уверена, он будет рад тебя видеть. Давай-давай! Подскочив к подруге, Настя потянула Антонову за руку, заставляя подняться с постели. — К нему? Да ни за что! Насть, я сама все разрушила! Все сама! Он решил, что не нужен мне, и уже. и уже давно другую себе нашел! — Да не ори ты так! Я-то знаю о твоих любовных похождениях с фсбшником, а вот ребята — нет, хоть и догадываются. Но будь посдержаннее. И тусуйся в ванную. Не слушая больше возражений подруги, Мадышева повела ее к ванной комнате и, распахнув дверь, затолкнула туда девушку, тут же захлопнув дверь. Когда Антонова оказалась перед зеркалом, из груди вырвался непроизвольный стон. На нее смотрело осунувшееся лицо с синяками под опухшими от слез глазами. Ей показалось, что она похудела килограмм на десять. — Может, действительно стоит попробовать? — включая воду, прошептала девушка, — хотя бы буду знать все наверняка. И Аня стала приводить себя в порядок. Уже спустя час отражение в зеркале переменилось. Глаза сияли от предвкушения встречи, синяки были умело скрыты тональным кремом и макияжем, а на месте растрепанных волос красовались аккуратные локоны белокурых волос. Наскоро собравшись, девушка распрощалась с друзьями и выпорхнула из квартиры, чем несказанно удивила их. У подъезда уже ждало заранее вызванное такси. — В Управление ФСБ, пожалуйста, — бросила девушка, сев на заднее сиденье автомобиля. «Зачем я еду? К кому? Может, его и нет там…» — вдруг усомнилась в своих действиях Антонова. Она уж было хотела остановить такси, но что-то заставило ее передумать. Передумать и еще сильнее захотеть увидеть Сергея. До Управления такси добралось довольно быстро. Расплатившись с водителем, Аня вышла из машины и уверенным шагом направилась ко входу. Спросив у дежурного, на месте ли Костенко и может ли она к нему попасть, девушка получила положительный ответ и предложение сопроводить ее, от которого отказалась. Поднимаясь по лестнице, она отчетливо себе представляла, как постучит в его кабинет, как зайдет, как наконец взглянет в родные глаза…. Планы разрушились, еще не начав воплощаться в реальность. Дверь в кабинет Костенко оказалась открытой, на краю рабочего стола спиной ко входу и лицом к сидящему в кресле восседала длинноволосая девушка, словно недавно сошедшая с обложки журнала, о чем-то возбужденно шепча хозяину кабинета, генералу Костенко. Замерев в дверях, Антонова с болью в голосе прошептала: — Как банально.. И, развернувшись, помчалась прочь, сдерживая рвущиеся из груди слезы.