Ты будешь моим

Ночь. Глубокая ночь. Ночью меня не отпускали эмоции. Мне было настолько хорошо. Мой мозг не отключился. Хотя должен был. ДОЛЖЕН. Прям обязан! Но неееет. Живот скрутило. Но не оттого, что мне плохо. А оттого, что хорошо. Как будто в животе рой пчел. Или бабочки ваши. Глаза болели. А сна в теле не было. Тело хотело танцевать. Тело хотело что-то делать. Тело хотело работать. Тело было в напряжении. Я пытался расслабиться. Пытался отпустить груз. Не выходило. Кожа пульсировала. Я слышал, как бьется сердце. Тук-тук-тук. Я слышал, как стук отдавался в виски. Тук-тук-тук. И еще было ощущение. Будто сердце в животе. Если приложить руку к животу. Можно почувствовать биение сердца. Это порой пугает. Я ж его не глотал. Сердце то. Ха. Оно на месте. Где и положено. А еще мурашки. Порой они пробегают. Это блаженное чувство предвкушения. На кончиках пальцах чувствую дрожь. Тело хотело продолжения. Но глаза отказывались открываться. Глаза не открывались. Я пытался. Я их открыл и тут же закрыл. Они адски болели. Они хотели спать. Они хотели отдыхать. Глаза спят. Тело, мысли бунтуют. Я пытался думать. О чем угодно. Только не о Торе. А в мыслях только он. Он! И не выкинешь. Он застрял там надолго. Навсегда. Ха. Кого я обманываю. Я не смогу победить Джейн. Она его невеста. А я? Вот кто я для него? Правильно. Все правильно. Пустое место. Работник в его фирме. Букашка в этом мире. Вот, раздавят меня. Вот, не будет меня. И что? Что-то изменится? Конечно — нет. Он же не видит. Не чувствует. Возможно, он замечает. Ощущает на себе чей-то взгляд. Но не видит, кто смотрит. Я всю ночь ворочался. Хотел взять телефон и прочитать, что мне написали. Но глаза говорили мне: «Ты удивишь это завтра, а щас спиии!» И вот. Я всю ночь метался. Пытался думать о работе. Обычно это помогает. Пытался думать о чем угодно. Пытался фантазировать о счастливой жизни. Это меня всегда вырубало. Но не в этот раз. Думал о светлом будущем. Думал о том, что же меня ожидает после всего. Вообще. Я планировал провалиться в сон. Сразу же, как голова коснется подушки. Но этого не случилось. Я все думал. И думал. О привычках. И надумалось мне одна заманчивая привычка. Точнее, как ее заработать. Каким именно путем. А если еще точнее. То сколько потребуется дней, чтобы у человека выработалась она. Нужно прождать двадцать один день. Двадцать один день писать Тору. Двадцать и еще один день. Чтобы у него выработалась привычка. Привычка отвечать мне. Привычка ко мне. Чтобы после двадцать первого дня он ждал с нетерпением. Мое сообщение. Утром. Днем. На работе. Вечером. Дома. А особенно ночью. А я с радостью буду писать, писать и писать ему. Где-то я читал, что привычка проявляется после двадцать первого дня. Двадцать один день. И он в моем плену. Самое главное не пропускать дни. И писать. Писать. А что? Не важно. Главное писать. И ждать. И ПОСЛЕ ТАКИХ ПЛАНОВ Я НЕ ОТКЛЮЧИЛСЯ. Какого черта?! Ладно. Хорошо, мозг. Остается только одно. Вспоминать песни и петь. Или хотя бы мычать. Необязательно вслух. И вот. В голову уже приходили самые разные песни. От попсы к року. Уже хотелось вставать и танцевать. Трясти головой в такт. Но тело уже не слушалось. Я был полностью расслаблен. И это значит, что я уже засыпаю. Наконец-то! Это свершилось. И под припев Linkin park — Crawling. Под свое мурчание. Я блаженно уснул. Но оставалось мне спать. От силы часа два-три. Но точно я не узнаю. Авось. Я ошибаюсь. Хотя, не думаю. Сон. Сладкий. Спокойный. Сон без снов. Я как лужица. Нет. Как желе. Нет! Сахар! Да, точно. Сахар в горячем чае. В огненном. Ммм. Кровать такая мягкая. Кровать — чай. Я — сахар. А еще. Я — лепешка. Кровать — печка. Только без огня. Нееет. Я — зефир. Кровать — какао. Даааа. Я просто таю в ней. Аж какао захотелось. Но чай — мое все. И вот на такой чудной ноте. Я уснул. И уже окончательно. Безвозвратно.