Тогда и потом

*** — «…Угли в январском костре». — «…Я в нем сгораю». Как пароль и единственно верный ответ. Отгадка волнующей воображение тайны. Недостающий кусочек всей прекрасной мозаики. *** Сперва то же самое Бев спросила у другого парня. Который нравился. Ответа-пароля от Билла Денбро не прозвучало, он просто не понял ее… *** — Ты меня пропустишь или надо сказать пароль? — Прости? — Прости — это не пароль. С Беном Хэнскомом Беверли Марш познакомилась именно таким образом. Только «новенький» сказал ей о новой прическе, о том, что новый образ ей к лицу. «Жар твоих волос…». Как можно было прямо тогда не догадаться, что это был он и никто другой… *** В верования многих народов считалось, что юные девушки, превратившиеся в таковых из девочек детского возраста, в период первых менструаций, наиболее восприимчивы к потустороннему миру и всему с ним связанному. Прозрение, ясновидение Бев не сочли бы прежде чем-то из ряда вон выходящим. Когда-то давным-давно. Но прошлое не умирает. Считающиеся мифом чудовища могут однажды вернуться. Как в Дерри, штат Мэн, в клоунском лице древнего Зла во плоти. *** Самой любимой сказкой маленькой Беверли всегда была «Принц-лягушонок». О заколдованном человеке, злые чары с которого снял другой человек. Поцелуем. *** Когда Бен поцеловал ее… Когда потом их обоих разом радостно обнял Ричи Тозиер… Когда все они, «Клуб Неудачников», друзья, вернувшие ее все равно, что из мертвых, крепко, от всего заполошно колотящегося сердца, обнялись, а на губах Бев продолжал гореть поцелуй именно того самого парня… *** Потом, в сентябре, незадолго до того, как расстаться, Беверли рассказала своим друзьям не все. Лишь о видении новой встречи, когда все они станут намного старше. Другое было уже слишком смутно спустя какие-то считанные секунды после той минуты общих объятий, и совершенно стерлось к осени после окончания лета. *** Когда ее поцеловал Бен Хэнском. Первым. Действительно первым. По той простой причине, что он и никто другой оказался для нее тем самым, предназначенным ей парнем… Пришло более, чем ясное ощущение — твердая уверенность. Знание! Того, что теперь все будет иначе. У всех них все будет хорошо! Что-то изменилось после поцелуя. После объятий и только. И теперь никто не умрет! Никто из них. *** Вспыхнуло откровением и погасло звездой, навсегда. Неясный свет которой вдруг мелькнул было тенью, когда первым от них ушел Стенли Урис. Сказавший, как их, бросивших его, ненавидит, но следом затем улыбнувшийся, говоря о том, что это не всерьез. Все будет хорошо и с ним! Теперь — так. Больше никто не умрет! *** Все изменилось. После поцелуя любимого человека. После объятия друга, всех друзей Беверли Марш. Друзей — и только. Этого было не объяснить. Никому. С себя начиная. Это исчезло из памяти. Но осталось в действительности. Для того, чтобы двадцать семь лет спустя претвориться в жизнь. *** — «…Угли в январском костре». — «…Я в нем сгораю». Пароль, вопрос и ответ, на все разом. Она еще тогда любила его на самом деле.